4 Те же и бессмертие

– Ты уверена, что это был Джейс? – переспросила Изабель, как показалось Клэри, уже в сорок седьмой раз.

Клэри прикусила и без того израненную губу и посчитала про себя до десяти.

– Изабель, ты правда думаешь, что я бы не узнала Джейса? – она посмотрела на стоявшего над ними Алека, чей синий шарф развевался на ветру, словно знамя. – Вот ты бы мог с кем-нибудь перепутать Магнуса?

– Никогда в жизни, – без промедления ответил Алек, но его синие глаза были полны беспокойства и печали. – Просто… я имею в виду, это естественно, что мы спрашиваем. Ведь это дикость какая-то.

– Возможно, он в заложниках, – предположил Саймон, прислонившийся спиной к валуну. В лучах осеннего солнца его глаза приобрели оттенок молотого кофе. – Что если Себастьян угрожает ему расправой с кем-то, кто дорог Джейсу, если тот не будет на его стороне?

Все посмотрели на Клэри, но та лишь расстроенно покачала головой.

– Вы не видели их вместе. Заложники так себя не ведут. Он выглядел абсолютно счастливым.

– Значит, он одержим, – сказал Алек. – Его околдовали, как тогда Лилит.

– Я сначала тоже так подумала. Но в тот раз он вел себя как робот: повторял одно и то же. А тут был Джейс. Он шутил и улыбался, как обычно…

– Может, у него стокгольмский синдром? – предположил Саймон. – Ну, знаешь, когда тебе промывают мозг, и ты начинаешь сочувствовать тому, кто держит тебя в заложниках.

– Чтобы развился стокгольмский синдром, нужны месяцы, – возразил Алек. – Как он выглядел? Раненым? Больным? Можешь снова описать их обоих?

Ветер кружил сухие листья, пока Клэри в очередной раз рассказывала друзьям, как выглядел Джейс – здоровым и полным сил. Себастьян тоже. Они казались совершенно спокойными. Одежда Джейса была чистой и стильной как обычно, на Себастьяне был длинный черный фетровый тренч, на вид очень дорогой.

– Прямо злодейская реклама «Берберри», – сказал Саймон, когда Клэри закончила.

Изабель бросила на него убийственный взгляд.

– Может, у Джейса есть план, – сказала она. – Может, он водит Себастьяна за нос. Пытается втереться к нему в доверие и выяснить, что он задумал.

– В этом случае он нашел бы способ нас предупредить, а не заставлял мучиться. Это слишком жестоко, – возразил Алек.

– А что, если он не хочет подвергать нас опасности. Он думает, что мы ему доверяем. И мы ему доверяем, – повысила голос Изабель. Ее пробирала дрожь, и девушка обхватила себя руками. Деревья вдоль дорожки из гравия, на которой они стояли, зашелестели голыми ветками.

– Может, нам стоит рассказать Конклаву, – сказала Клэри, собственный голос показался ей чужим. – Я… я не знаю, как нам самим с этим справиться.

– Не будем мы ничего рассказывать Конклаву, – отрезала Изабель.

– Почему нет?

– Если они узнают, что он сотрудничает с Себастьяном, то прикажут его убить, – сказал Алек. – Таков Закон.

– Даже если Изабель права, и он просто подыгрывает Себастьяну? – засомневался Саймон. – Пытается на его стороне раздобыть информацию?

– У нас нет доказательств. Кроме того, если о миссии Джейса станет известно Конклаву, есть вероятность, что об этом узнает и Себастьян, и тогда Джейсу не жить, – ответил Алек. – Если же Джейс одержим, Конклав его тоже прикончит. Нет, мы им ничего не скажем, – закончил он. Клэри посмотрела на Алека с удивлением: обычно он был самым рьяным блюстителем Закона, а тут призывает нарушить правила.

– Мы ведь о Себастьяне говорим, – сказала Иззи. – Конклав никого так ненавидит, как его, кроме, разве что Валентина, но он мертв. Практически у любого, кого ни спроси, кто-то из родных и близких погиб на Смертельной войне, а ведь это Себастьян снял барьеры.

Клэри водила ногой по гравию. Все это было похоже на сон, и хотелось поскорее проснуться.

– Тогда что будем делать?

– Поговорим с Магнусом. Посмотрим, есть ли у него какие-нибудь соображения, – Алек дотронулся до кончика своего шарфа. – Он не донесет Конклаву, если я его попрошу.

– Надеюсь, что не донесет – мрачно сказала Изабель. – А то это будет самый худший бойфренд в мире.

– Я же сказал, что он не…

– А смысл? – перебил Саймон. – Я имею в виду, смысл теперь идти к Королеве Фей, когда мы и без нее знаем, что Джейс или одержим, или втирается в доверие…

– Если Королева ждет – надо идти, – твердо сказала Изабель. – Если, конечно, хочется жить.

– Но она же просто заберет у Клэри кольца, а мы так ничего и не узнаем, – возразил Саймон. – У нас теперь есть кое-какая информация, и появились новые. Но вряд ли Королева даст на них ответы, потому что она обещала ответить на старые. Феи так устроены. Помощь – не их профиль. И слабо верится, что она отпустит нас поговорить с Магнусом, и потом вернуться.

– Какая разница, – Клэри провела рукой по щеке – она была сухой. Хорошо, что слезы у нее закончились. Не хотелось бы предстать перед Королевой с заплаканным лицом. – Я не принесла кольцо.

– Что? – часто заморгала Изабель.

– Увидев Джейса с Себастьяном, я была в таком шоке… Я просто выбежала из Института и через Портал перенеслась сюда.

– Ну, тогда мы не можем идти к Королеве, – сказал Алек. – Она будет в ярости, если мы придем с пустыми руками.

– Более чем, – вставила Изабель. – Видели, что она сделала с Алеком в прошлый раз? И это был всего лишь гламор – обычные чары. Клэри она, наверное, превратит в лобстера или что-то подобное.

– Она это предвидела, – сказала Клэри. – Помните? Она предупреждала: «Вы можете найти его не совсем таким, каким потеряли».

Голос Королевы фей зазвучал в голове у Клэри, и ее передернуло. Она понимала, за что Саймон так ненавидит фей. Эти бестии знают, какие слова подобрать, чтобы сказанное засело в мозгу как болезненная заноза – и не вытащить, и не забыть.

– Она просто играла с нами. Конечно, кольца ей нужны, но не думаю, что она и вправду нам поможет.

– Думаешь? – засомневалась Изабель. – Но если Королева так хорошо информирована, возможно, она знает и больше. Да и от кого еще ждать помощи, если нельзя обратиться к Конклаву?

– Магнус, – сказала Клэри. – Все это время он пытался расшифровать заклятие Лилит. Может, если я расскажу ему, что я видела, он догадается.

Саймон закатил глаза.

– Хорошо, что мы знакомы с человеком, который встречается с Магнусом, – заявил он. – Иначе, я боюсь, мы бы просто сидели и гадали, какого черта нам дальше делать. Ну, или пошли бы торговать лимонадом, чтобы накопить Магнусу на гонорар.

Алека это слегка раздражало.

– Разве что метамфетамин в лимонад подсыпать – тогда, может, и накопили бы.

– Это просто фигура речи. Мы все в курсе, что труд твоего парня дорого стоит. Было бы неплохо, если б мы не бежали к нему с каждой проблемой.

– Он тоже считает, что это было бы неплохо, – сказал Алек. – У Магнуса на сегодня запланированы другие дела, но вечером я с ним поговорю, и завтра утром можем все вместе встретиться у него в квартире.

Клэри кивнула, хотя с трудом представляла, как утром встать с постели. Конечно, разговор с Магнусом нельзя было откладывать, но чувствовала себя слабой и изможденной, словно в библиотеке Института из нее выпустили несколько литров крови.

Изабель придвинулась к Саймону.

– Полагаю, остаток дня у нас теперь свободен, – сказала она. – Может, пойдем к Таки? Они нальют тебе стаканчик крови.

Саймон покосился на Клэри.

– Хочешь с нами?

– Нет, все нормально. Я поймаю такси до Уильямсбурга. Надо побыть с мамой. Вся эта история с Себастьяном и так была расстроена из-за Себастьяна, а теперь еще это.

Изабель замотала головой, и ее черные волосы взметнулись на ветру.

– Ты не можешь рассказать ей про то, что видела. Она не сможет не поделиться новостями с Люком, а он – член Совета, и обязан обо всем доложить…

– Знаю, – Клэри посмотрела на друзей, они были очень взволнованы. «Как так получилось?» – подумала она. У нее никогда не было секретов от Джослин, а теперь она собиралась пойти домой и скрыть страшную тайну и от мамы, и от Люка. При этом, она делится сокровенным с Алеком и Изабель, Лайтвудами и Магнусом Бейном – людьми, которых знает совсем недавно. Удивительно, как круто может повернуться жизнь, полностью поменяв отношение к привычным вещам.

По крайней мере, у нее был один постоянный друг Саймон. Клэри поцеловала его в щеку, помахала на прощанье остальным и пошла прочь по дорожке парка, чувствуя, как все трое с беспокойством смотрят ей вслед. Опавшая листва под ее подошвами хрустела, как крохотные косточки.


Алек солгал. Занят в этот день был не Магнуса, а он сам.

Он знал, что совершает ошибку, но ничего не мог с собой поделать: жажда выведать тайну действовала как наркотик. И вот он уже под землей, с колдовским огнем в руке и полным непониманием, какого черта он тут делает.

На этой станции, как и любой другой в Нью-Йоркском метро, пахло ржавчиной, сыростью, железом и гнилью. Но было и отличие: здесь была необычная жутковатая тишина. Стены и платформа, не считая следов прошлых потопов, были чистыми. Сводчатый потолок, покрытый зеленой плиткой и украшенный канделябрами. На стене табличка с названием станции: «СИТИ-ХОЛЛ».

Станция была закрыта с 1945 года, хотя ее держали в порядке в качестве транзита; поезда шестой линии, бывало, здесь делали разворот, но очень редко. Чтобы попасть сюда, Алеку пришлось сначала проползти через укрытый зарослями кизила люк в Сити-Холл Парке, а затем прыгнуть с такой высоты, с которой обычный человек, скорее всего, переломал бы себе ноги. Теперь он стоял, вдыхая пыльный воздух, и его сердце билось все чаще.

Об этом месте он узнал из письма, которое ему вручил в фойе дома Магнуса порабощенный вампирами. Сначала Алек решил, что ни за что не воспользуется информацией, но так и не смог заставить себя выбросить послание. Он скомкал лист, засунул в карман джинсов, и весь день – даже во время встречи с друзьями в Центральном парке – думал об этом письме.

С Магнусом – та же история. Алек постоянно думал о нем, как о больном зубе – хотя и знал, что от этого будет только хуже, но остановиться невозможно. Магнус не сделал ничего плохого. Он был не виноват в том, что ему исполнилось уже несколько столетий, и раньше у него бывали романы. Мысли об этом тревожили Алека. И теперь еще новости про Джейса… Ему нужно было с кем-то поговорить, куда-то уйти, что-то сделать.

И вот он здесь. И она тоже здесь – в этом Алек не сомневался. Он медленно шел по платформе. Арки потолка сходились над головой, точно паучьи ноги, из парка через окно лился дневной свет. В конце платформы была небольшая лестница, которая вела вверх и в темноту. Обычный человек разглядел бы там обычную глухую бетонную стену, но Алек увидел дверь, и почувствовал, что за нею гламор. Он тихо пошел вверх по ступеням.

Мрачная комната с низким потолком была едва освещена тусклым светом из аметистового окошка. В одном из темных углов располагался элегантный бархатный диван с изогнутой позолоченной спинкой, и на нем восседала Камилла.

Она была так же прекрасна, какой ее запомнил Алек, хотя в прошлый раз он видел ее не в лучшей форме и при странных обстоятельствах – грязной с ног до головы, она была прикована к трубе в недостроенном здании. Теперь на ней был аккуратный черный костюм и красные туфли на высоких каблуках, а волосы, завитые в локоны, волнистым каскадом спускались по плечам. На коленях у Камиллы лежала открытая книга – «La Place de l’Étoile» Патрика Модиано[7]. Французский Алека был не слишком хорош, но он сумел перевести название: «Площадь Звезды».

Она спокойно смотрела на него.

– Здравствуй, Камилла, – сказал Алек.

– Александр Лайтвуд, – медленно проговорила она. – Я узнала твои шаги на лестнице, – Камилла холодно улыбнулась.

– Неужели у тебя ко мне послание от Магнуса?

Алек промолчал.

– Ну конечно же, нет, – проговорила она. – Какая я глупая. Он ведь даже не знает, где ты.

– Как ты поняла, что это я на лестнице? – поинтересовался Алек.

– Ты Лайтвуд, – ответила вампирша. – В вашем роду не принято сдаваться. Я знала, что ты не забудешь моих слов. Письмо было нужно лишь для того, чтобы освежить твои воспоминания.

– Я не забываю данных мне обещаний. Или ты солгала?

– Той ночью я сказала бы все, что угодно, лишь бы получить свободу, – созналась Камилла, – но я не лгала.

Она наклонилась вперед; ее глаза одновременно сверкали и были темны.

– Ты нефилим, член Конклава и Совета. А я убиваю Сумеречных охотников и за мою голову объявлена награда. Но ты пришел не за тем, чтобы отвести меня к ним, а чтобы получить ответы на свои вопросы. Не так ли?

– Я хочу знать, где Джейс, – ответил Алек.

– Ты хочешь знать… – улыбнулась Камилла. – У меня нет этой информации, и ты это прекрасно понимаешь. Мне известно только, что его забрал сын Лилит, и мне незачем это скрывать. Она мертва, я ей ничем не обязана. Я знаю, что меня разыскивали, чтобы допросить. Сейчас я могу тебя заверить, я ничего не знаю. Я сказала бы, где твой друг, если бы знала. Зачем мне наживать еще больше врагов среди нефилимов? – она провела рукой по своим густым светлым локонам. – Но ты пришел не за этим. Признайся, Александр.

Дыхание Алека участилось. Он часто думал об этом – лежа без сна рядом с Магнусом, прислушиваясь к его дыханию, и считая каждый свой вздох. Каждый вздох приближал его к старости и смерти. Каждая ночь – к неизбежному к концу.

– Ты говорила, что знаешь способ сделать меня бессмертным, – сказал Алек. – Чтобы мы с Магнусом могли быть вместе вечно.

– Говорила? И правда. Надо же.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне про этот способ.

– Я расскажу, – отложив книгу, согласилась Камилла. – В обмен на одну услугу.

– Никаких услуг, – сказал Алек. – Я тебя освободил. Теперь ты скажешь мне то, что я хочу знать. Или сообщу Конклаву – они прикуют тебя цепью к крыше Института, и оставят там до рассвета.

– Угрозами меня не испугаешь, – вампирша прищурила глаза.

– Тогда дай мне то, чего я прошу.

Камилла встала, разглаживая складки на жакете.

– Так подойди и возьми, Сумеречный охотник.

И тут все тревоги, страхи и отчаяние, скопившиеся у Алека за последние недели, вырвались наружу. В то же мгновение, когда Камилла обнажила клыки, он бросился на нее. Алек едва успел выхватить из-за пояса клинок серафима прежде, чем вампирша вцепилась в него. Ему уже доводилось сражаться с вампирами – их скорость и реакция ошеломляли. Это было равносильно драке с торнадо. Он отскочил в сторону, перекатился, поднялся на ноги и ударом ноги обрушил на Камиллу лестницу. Благодаря этому маневру он выиграл немного времени – ровно столько, чтобы занести клинок и прошептать: «Нуриэль».

Клинок засиял, словно звезда, и Камилла засомневалась, но затем вновь кинулась на Алека. Атакуя, она разорвала своими длинными ногтями его щеку и плечо. Алек почувствовал теплые струи крови. Он замахнулся на нее мечом, но вампирша взмыла в воздух, ловко уйдя из-под удара, и зловеще расхохоталась.

Алек побежал к лестнице, которая вела на платформу. Камилла бросилась за ним; он отскочил в сторону, развернулся, швырнул ее в воздух, и прыгнул следом. Они столкнулись – Камилла вопила и рвала его когтями, но он крепко держал ее руку, даже когда они рухнули наземь и он сильно ударился. Алек мысленно поблагодарил Джейса, заставлявшего его учить прыжки с переворотом до тех пор, пока не осталось ни одной поверхности, с которой Алек не смог бы взлететь.

Они катались по полу, Алек орудовал клинком серафима – но Камилла уходила от его ударов, двигаясь так быстро, что ее движения сливались в одно мутное пятно. Она вонзила длинный острый каблук ему в ногу. Алек сморщился и выругался, в ответ вампирша разразилась тирадой о ее постельной жизни с Магнусом, вдаваясь в непристойные подробности, пока они не добрались до центра зала, куда из окна в потолке падал солнечный луч. Алек схватил Камиллу за запястье и притянул руку к солнечному кругу.

На коже вампирши вздулись огромные белые волдыри, она завизжала. Алек чувствовал жар, исходящий от ее руки. Он в тень. Камилла оскалилась и попыталась укусить его, и Алек ударил ее локтем в челюсть. Из разбитой губы выступили капли крови.

– Хватит, – крикнул он, – или еще хочешь? – Алек снова потянул руку Камиллы к солнечному свету. Ее ожоги уже начали заживать – красная, покрытая волдырями кожа успела побледнеть.

– Нет! – вскрикнула она и задрожала всем телом. Мгновение спустя Алек понял, что она смеется – хохочет над ним с текущей изо рта кровью.

– Я снова почувствовала себя живой, малыш нефилим. Такая славная драка… пожалуй, мне следует тебя поблагодарить.

– Отблагодари меня ответом на мой вопрос, – тяжело дыша, выговорил Алек, – или я тебя испепелю. Хватит с меня твоих игр.

Камилла широко улыбнулась. Ее раны уже затянулись, хотя лицо все еще было в крови.

– Сделать тебя бессмертным невозможно. Если только с помощью черной магии, или обратив тебя в вампира… но ты отверг эти варианты.

– Ты сказала, есть еще один способ…

– О, разумеется, есть! – ее глаза заблестели. – Ты неспособен стать бессмертным, малыш нефилим – во всяком случае, не на тех условиях, которые бы тебя устроили. Но ты можешь отнять бессмертие у Магнуса.

Клэри сидела в своей комнате с ручкой в руке и смотрела на лист бумаги перед собой. Солнце уже зашло, и настольная лампа тускло освещала руну, которую она начала рисовать.

Когда Клэри ехала домой на поезде и смотрела задумчиво в окно, ей вдруг представилось нечто необычное, никогда не виданное прежде. Со станции она со всех ног бросилась домой, пока образ был ярким, заперлась в комнате, проигнорировав расспросы Джослин, и поднесла ручку к бумаге…

В дверь постучали. Мама вошла в комнату, и Клэри поспешно накрыла рисунок чистым листом бумаги.

– Знаю, знаю, – Джослин подняла руку, предвосхищая протест дочери. – Ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Но Люк приготовил ужин, и тебе надо поесть.

Клэри мрачно посмотрела на мать.

– И тебе.

Джослин, как и дочь, в стрессовых ситуациях теряла аппетит, и ее лицо совсем осунулось. Она должна была готовиться к медовому месяцу, паковать чемоданы перед путешествием в какою-нибудь прекрасную далекую страну. Но свадьбу пришлось отложить на неопределенный срок, и Клэри по ночам слышала, как мать плачет за стеной. Девушка хорошо знала, такой плач бывает из-за гнева и чувства вины; плач, означающий: «Это я во всем виновата».

– Я поем, если ты тоже будешь, – сказала Джослин и попыталась улыбнуться. – Люк пасту приготовил.

Клэри повернулась на стуле, заслонив собою стол

– Мам, – начала она, – я кое-что хотела у тебя спросить.

– И что же?

Клэри прикусила кончик ручки – эта дурная привычка была у нее с тех пор, как она начала рисовать.

– Когда я была с Джейсом в Безмолвном Городе, Братья рассказали мне, что при рождении над Сумеречными охотниками совершается ритуал защиты. Проводят его Железные Сестры и Безмолвные Братья. И я тут задумалась…

– Проводили ли ее над тобой?

Клэри кивнула.

Джослин выдохнула и провела рукой по волосам.

– Да, – призналась она, – я устроила церемонию с помощью Магнуса. Там был Безмолвный Брат, поклявшийся хранить тайну, а вместо Железной Сестры – волшебница. Сначала я хотела все отменить. Думала, что хорошо тебя спрятала, и сверхъестественные опасности тебе не грозят. Но Магнус меня уговорил, и оказался прав.

– А кто была эта волшебница? – с любопытством взглянула на мать Клэри.

– Джослин! – раздался голос Люка из кухни. – Вода выкипает!

Джослин быстро поцеловала Клэри в макушку.

– Извини. Срочное кулинарное дело. Увидимся через пять минут?

Клэри кивнула, и вновь повернулась к столу. Руна, которую она начала создавать, не выходила из головы, притягивала к себе. И Клэри завершила набросок. Она откинулась на спинку стула и посмотрела на свое творение.

Ее руна напоминала руну Открытия, но все же была другой – простой, как крест, новой в этом мире, как новорожденный. В ней таилась угроза, порожденная яростью, виной и бессильной злобой.

Руна излучала мощь. Клэри знала, как ее можно применить, но понятия не имела, как использовать магию рисунка в сложившихся обстоятельствах. Обрести эту руну было все равно, что застрять на машине в глуши, отчаянно искать в багажнике автомобильные клеммы, и в конце концов триумфально выудить оттуда удлинитель.

Казалось, волшебные силы Клэри просто издеваются над ней. Выругавшись, она бросила ручку на стол и спрятала лицо в ладони.


Старый госпиталь был тщательно побелен внутри, и помещения зловеще поблескивало. Большинство окон было закрыто ставнями, но даже при таком скудном освещении Майя разглядела облетевшую местами штукатурку, провода вдоль стен, мышей, скребущихся в темных углах.

– Восточное крыло я обыскал, там ничего. Что у тебя?

Джордан стоял за ее спиной в темных джинсах и наполовину расстегнутом черном жакете поверх зеленой футболки.

– И в западном ничего, – покачала головой она, – кроме шатких лестниц. Если интересно, архитектура неплохая.

Джордан покачал головой.

– Тогда давай выбираться отсюда. У меня от этого места мурашки по коже.

Майя согласилась, радуясь, что ей не пришлось в этом сознаться. Она спустилась по лестнице вслед за Джорданом; перила были усыпаны осыпавшейся штукатуркой, словно снегом. Она и сама толком не знала, почему согласилась пойти с ним в патруль, но не могла отрицать, что из них получилась отличная команда.

С Джорданом было легко. Несмотря на то, что произошло между ними перед исчезновением Джейса, он держался уважительно и соблюдал дистанцию, поэтому неловких ситуаций не возникало. Они вышли из госпиталя, когда ярко светила луна; Ставни на окнах огромного здания из белого мрамора были похожи на пустые глазницы. У главного входа в госпиталь горбилось узловатое дерево, роняя последние листья.

– Только время зря потеряли, – сказал Джордан, внимательно разглядывая старый военно-морской госпиталь, а Майя в это время разглядывала его. Ей нравилось, когда Джордан отвлекался на что-нибудь, и можно было на него смотреть. Так она могла долго любоваться линией его подбородка, темными кудрями, изгибом ключицы под вырезом футболки… и при этом не быть обязанной пойти на что-то большее.

Когда они познакомились, Джордан был смазливым хипстером, угловатым, с длиннющими ресницами, но с тех пор он возмужал: костяшки пальцев покрылись шрамами, а мускулы плавно перетекали под тесной зеленой майкой. Оливковая кожа – напоминание об итальянских корнях – и зеленовато-карие глаза были такими же, какими Майя их помнила, но зрачки теперь обрамляли золотые кольца – метка оборотня. Такие же зрачки Майя видела в зеркале каждое утро – и Джейсон был причиной их позолоты.

– Майя? – он недоуменно глядел на нее. – О чем ты думаешь?

– Ой, – она моргнула. – Я, хм… Нет, не думаю, что обыскивать госпиталь имело смысл. Я имею в виду, что, честно говоря, вообще не понимаю, зачем они нас сюда послали. Бруклинская верфь? Каким боком сюда могло занести Джейса? Насколько я помню, он не особо увлекался кораблестроением.

Недоумение Джордана сменилось мрачной мимикой.

– Когда в Ист-Ривер сбрасывают трупы, их часто выносит на сушу именно сюда, на верфи.

– Ты мы что тут, труп ищем?

– Не знаю, – пожал он плечами, отвернулся и пошел прочь. Сухая, ломкая трава шуршала под его ботинками. – Наверное, я ищу уже просто потому, что сдаваться неправильно.

Они шли медленно плечом к плечу, почти касаясь друг друга. Майя не отводила глаз от панорамы Манхэттена за рекой; в воде отражались алмазно-белые огни города. Когда они дошли до неглубокой Уоллабаутской бухты, им открылся вид на Бруклинский мост и освещенный треугольник Южного морского порта на том берегу. Майя чувствовала запах сточных вод, грязи и дизеля, доносившийся из доков, и душок мелких зверьков, мелькавших в траве.

– Не думаю, что Джейс мертв, – наконец, сказала она. – Мне кажется, он просто не хочет, чтобы его нашли.

Джордан остановился и посмотрел на нее.

– Ты что, хочешь сказать, нам не надо его искать?

– Нет, – сказала Майя и смутилась. Она вела рукой по поверхности небольшого ограждения вдоль реки. От воды их отделяла лишь узкая полоска асфальта. – Когда я сбежала из дома в Нью-Йорк, я тоже не хотела, чтобы меня нашли. Но мне было бы приятно, если бы я знала, что кто-то ищет меня так же упорно, как все ищут Джейса Лайтвуда.

– Джейс тебе нравился? – с деланным безразличием спросил Джордан.

– Нравился? Ну нет, не в этом смысле.

Джордан рассмеялся.

– Я имел в виду другое. Хотя, многие его считают привлекательным.

– Это ты сейчас пытаешься продемонстрировать, что до мозга костей натурал? Ну, когда вы притворяетесь, что неспособны понять, симпатичный другой парень или нет. Джейс или волосатый чувак из кафе на Девятой – для вас на одно лицо?

– Ну, у волосатого чувака родимое пятно, так что сравнение в пользу Джейса. Если, конечно, западаешь на таких стройных блондинчиков, – и взглянул тайком на Майю.

– Мне всегда нравились брюнеты, – тихо сказала она.

Джордан перевел взгляд на реку.

– Вроде Саймона.

– Ну… да, – Майя уже давно не думала о Саймоне как о мужчине. – Наверное.

– А еще тебе нравятся музыканты, – Джордан протянул руку и сорвал лист с ветки над головой. – Я к тому веду, что я вокалист, Бат был ди-джеем, а Саймон…

– Мне музыка нравится, – Майя откинула волосы с лица.

– А еще какие предпочтения? – Джордан разорвал лист на мелкие кусочки. Он остановился и запрыгнул на ограждение, оказавшись лицом к ней. – Нравится ли тебе что-нибудь настолько, чтобы всю жизнь этим заниматься?

Майя посмотрела на него в недоумении.

– Ты это о чем?

– Помнишь, когда мне их сделали? – Джордан расстегнул жакет и сбросил его. Футболка на нем оказалась с коротким рукавом. Его бицепсы оплетали мантры шанти на санскрите. Майя прекрасно помнила, эти татуировку Джордану сделала Валери – их общая подруга: бесплатно после работы в тату-салоне в Рэдбэнке. Майя приблизилась к Джордану. Сейчас, когда он сидел, а она стояла, их головы оказались на одном уровне. Она неуверенно провела пальцами по буквам на левой руке, и Джордан закрыл глаза.

– «Веди нас от иллюзорного к сущему, – прочитала она вслух, – веди нас из тьмы к свету. Веди нас от смерти к бессмертию», – его кожа под ее пальцами казалась безукоризненно гладкой. – Это из Упанишад.

– Твоя была идея. Это же ты все время читала, всегда все знала… – Джордан смотрел на нее. Его глаза были почти одного цвета с рекой. – Майя, скажи, что ты хочешь, и я тебе помогу. У меня есть кое-какие накопления – преторам неплохо платят. Я могу отдать их тебе. Надеюсь, этого хватит на учебу в Стэнфорде… ну, на большую ее часть. Если, конечно, ты еще хочешь туда поступить.

– Не знаю, – ответила Майя, в голове у нее все смешалось. – Когда я присоединилась к стае, я думала, нельзя быть одновременно оборотнем и заниматься чем-то еще. Думала, жить в стае и быть личностью невозможно… Но у Люка есть увлечения, книжный магазин. А ты – претор. Наверное… наверное, оборотень может достичь чего-то большего.

– Ты никогда не была просто оборотнем, – глухо проговорил Джордан. – Ты рассказывала сегодня… как ты сбежала из дома, и тебе было приятно думать, что тебя ищут, – он набрал побольше воздуха в легкие. – Я искал тебя, и никогда не переставал искать.

Она посмотрела в его каре-зеленые глаза. Джордан не двигался, но костяшки пальцев, вцепившихся в колени, побелели. Майя наклонилась вперед – так близко, что ей была видна щетина у него на подбородке – и почувствовала его запах: запах молодого мужчины, волка и зубной пасты. Она накрыла его руки своими.

– Что ж, – сказала она, – ты меня нашел.

Их лица были совсем рядом. Джордан поцеловал ее, и Майя прикрыла глаза от удовольствия. Его губы были такими же мягкими, какими она их помнила, и нежно скользили по ее собственным. Майя обняла Джордана за шею, запустила пальцы в темные кудри, легко касаясь его шеи и ворота поношенной футболки.

Он притянул ее ближе. Его била дрожь. Руки Джордана скользнули по ее спине, и Майя почувствовала пульс его сильного тела.

– Майя, – прошептал он и приподнял край ее свитера. – Я люблю тебя, – сказал он, касаясь ее губ своими, – и никогда не переставал любить.

«Ты моя. Ты всегда будешь моей».

Майя вырвалась из его объятий и поправила свитер.

– Джордан. Прекрати.

Он смотрел на нее затуманенным тревожным взглядом.

– Прости. Тебе не понравилось? Я никого, кроме тебя не целовал, после того, как… – он осекся.

Майя покачала головой.

– Нет, просто… просто я не могу.

– Ладно, – сказал Джордан. Сидя на ограждении с несчастным лицом он казался очень уязвленным. – Нам вовсе не обязательно ничего делать…

– Это просто… слишком, – Майя с трудом подбирала слова.

– Это всего лишь поцелуй.

– Ты сказал, что любишь меня, – ее голос дрогнул. – Ты готов был отдать мне все свои сбережения. Я не могу этого принять.

– Что именно не можешь принять? – сдавленным голосом спросил он. – Мои деньги или мою любовь?

– Ни то, ни другое. Просто не могу, понятно? Не от тебя. И не сейчас.

Майя попятилась назад. Джордан смотрел на нее с удивлением.

– Пожалуйста, не ходи за мной, – сказала она, развернулась и убежала прочь.

Загрузка...