В деревне Прозражено жил мужичок. Отколь взялся и с какой стороны пришёл, никто не знал. Детина был здоровый. От одного его взгляда местные девки заживо падали. Мужики сторонкой обходили. Тому и причина была, слаб мужик был до любви и силушкой во хмелю померяться…
Звали мужика Орик Змеинович. В народе, сказывали, сам Змей Многоликий ему родимым отцом был. А вот про мать сомнения возникали. Знали что Василиса, а вот какая? Их в тех краях много было, и все поочерёдно от набегов Змея трехголового страдали. Каждая голова по сыну хотела. Всё ж, склонялись к Василисе Пастпремудрой, которая пасту мудреную варила от всякой захворины. Народ молвил, будто после первого сына, какую-то пастмухаморину она сварила…. А Змей от несварения помер…
Вот и был Орик мужик сильный, ума на три головы и всякой пастпремудростью и пастзаворожённостью владел…
Вокруг Прозражено леса стояли дремучие, дубы вековые, сосны могучие. От деревни к миру три дороги вели – на восток, на запад и на юг. Да путь речной проходил. Вот этими-то дорогами и путями стекались в деревню люди разные на ярмарки осенние.
В один из дней таких ярмарочных встал Орик Змеинович с первым петухом. Солнышко лучиками играет, сквозь пузырь желудочный в проёме оконном. Потянулся мужик, да так, что косточки хрустнули очередью звонкой. В такт им желудок пустой заурчал. «Надоть на ярмароку», – подумал Орик. Да недолго думая, оделся, подпоясался кушаком и, надев на голову картуз, вышел вон из усадьбы белокаменной…
Идёт, ногами о землю шоркает, пыль поднимает. Носком сапога поддел ловко камешек придорожный и поддал по нему, придавая ускорение немыслимое. Взмыл камень в небо, да обо что-то звонко «Дзинь!». Шум, треск, речь русская, матерная, словно через сито сыплется. Поднял голову Орик, посмотрел наверх. Ба-а-а! Диво невиданное. Прямо на него бревно металлическое «Шмяк!»… И вдавило мужика в землю по самую шею. Хорошо голова цела. Из отверстия в бревне два зелёных иноземца вываливаются, ручонками в сторону Орика тычут, по-своему лопочут.
– Прикинь…, летим, никого не трогаем, а этот камнями швыряется, – промеж собой значит разговаривают. Впечатлениями делятся. – Говорил, южнее Прозражено пролетать надо. Где теперь запчасти возьмём? Эх, не поспеть нам к назначенному времени. Пропадёт Елена Перечная.
– ?! – слушает Орик и диву дается. По голове шмякнули, в землю врыли, про него совсем забыли. Да ещё о его, сердцу милой, девушке речи ведут.
– Некогда нам, Пипеткин. Будем проводника искать да транспорт.
– Верно, Шура Борисовна, говорите. Только в такую рань кого в Прозражено найдёшь?
– Вот этого и возьмём, – один человечек рукой на Орика показал.
– Слышь, голова, ты разговаривать умеешь?
– ?!
– Видать сильно парня ударило. Дай ему зелья заморского понюхать.
Пипеткин капельку зелья мутного на тряпочку из флакончика капнул и в нос Орику тыкать стал. Закружилась голова молодецкая, в носу защекотало, лёгкие воздух втягивают, грудную клетку растягивают. В глазах разноцветье фигур разных кружится.
– Бе-ре-ги-сь! – иноземцы зелёные за бревно металлическое спрятались, головы руками закрыли, рты разинули.
«Чхак-ха-ха! Бах! Трах! Уф-ф-ф!». Пыль дорожная вперемешку с землёй, травой и кустами ягодными в виде гриба гигантского облаком в небо улетели. Орик стоит в воронке огромной отряхивается. На краю ямы мужик с бабой неместные на него любуются.
– Вот это си-или-ща-а-а! Даже наш геликоптер сдуло, не видать отсюда. Пипеткин, ты сколько ему капель начислил?
– Одну, как и велено. Не привыкший он, Шура Борисовна, – удивляясь, пришелец оправдывался.
– Сударь, потом чиститься будешь, вылезь из ямы, разговор есть, – обратилась Шура Борисовна к Орику.
– А где человечки зелёные? – спросил Орик у незнакомцев, когда выбрался.
Незнакомцы переглянулись и рассмеялись.
– Как звать тебя?
– Орик!
– Так, Орк, слушай. У нас дело важное. Спасать Елену Перечную надо. Не поспеем вовремя, она в мятную жевательную резинку превратится. Зажует ее Чудовище Жевательное, освежаючи дыхание и борясь с кариесом страшным. А знаешь, чем грозит потеря её человечеству? Сила в ней невиданная…
– Пипетка, не трать время, переходи к главному вопросу.
– Орк…
– Орик! – поправил мужик пришельца.
– Чего?
– Орик, говорю, меня зовут О-ри-к.
– А-а-а! Нам помощь нужна. Ты наш геликоптер испортил, а пешая дорога нам неведома. Будешь нам проводником и помощником безропотным.
– Ого! А вам ничего не завернуть?
– Это как?
– Да, у меня на ярмарке станок губозакаточный простаивает. Щас в миг поправлю…, – Орик сжал кулаки и на обидчика двинулся.
– Стоп, так мы никогда не договоримся, – вмешалась Шура Борисовна. – Орик, у тебя лошадь с телегой есть?
– Найдётся…
– Вот и прелестно. Вещей у нас немного, сам видишь, а путь дальний. Поможешь нам?
– Только ради Елены Перечной и помогу. Ждите…
Спустя час вся компания выехала из Прозражена на телеге, в которую был запряжен конь старенький, но крепенький.
Весь день они ехали по лесным дорогам, измаялись. К вечеру выбрались на поляну, где избушка-квакушка на гусиной лапке с поросячьими ушками стояла. Решили переночевать.
– Избушка-квакушка, обернись по большой гиперболе…, дай оборот по эллипсу…, взлети вверх по диагонали, да об землю ушками поросячьими ударься…, колобком прокатись…, на лапке гусиной присядь, да ко мне передом обернись…, – что было сил, закричал Орик.
– Ты, хоть сам понял, что сейчас пробарабанил? – изумлённо на него смотрели гости заморские.
– ?!
А избушка-квакушка как давай вытворять невообразимое. И вверх взлетела, и о землю ударилась. Снова петляла фигурами в чистом небе, потом прокатилась по полю на лапке, присела и повернулась раскрытой дверью к гостям. Из глубин избушки старушка-веселушка смеясь и плача, выскочила:
– Ха-ха-ха, какого лешего тебя опять ко мне принесло, Орик? Ха-ха-ха, то батька, земля ему пухом, покою не давал, теперь ты избушку мою гоняешь… Ха-ха-ха! Ох, и давно я так не развлекалась. Словно горки американские объезжала. Ха-ха-ха! А это кто с тобой? Чудные какие-то…, и наряды ненашенские.
– Гости иноземные, помощь им нужна. Пустишь на постой?
– Ты же знаешь, я гостям завсегда рада, только вот покормить вас нечем. Что в чулане найдёте, из того ужин себе и готовьте.
– Это не трудно, – Пипеткин подхватил с телеги чемоданчик узенький и вошел в избушку. – А чуланчик-то где?
– А там, миленький за печкой дверца резная. Ха-ха-ха!
– Ай-а-а-а…
– Ты куда Пипеткина отправила, старая? – взволновалась Шура Борисовна.
– За продуктами в леса тропические. Дверца резная за печкой в самый раз в земли Африканские выводит… так как я в одном из зеркал природой тамошней любовалась…
– Так там же крокодилы, гориллы, пауки всякие…
– Милая, ему там помогут, не сомневайся. Ха-ха-ха! В дом заходите, уже темнеет. А попутчик твой скоро обернётся, только, что нам минутой, ему часом покажется.
Вошли в избушку-квакушку.
– Ого! А изнутри она прямо палаты царские… – восхитилась Шура Борисовна. – А зачем у Вас зеркал столько по всем комнатам, на потолке и вдоль стен избушки?
– Это не просто зеркала, милая. Они и зеркала, и окна, и где-то души человеческие.
– Бабушка, а зовут Вас как?
– Да, меня не зовут, я сама прихожу. Ха-ха-ха! Имя моё Софья, а родом я из земель Прусских…
Орик расположился по-хозяйски за столом и смотрел в зеркала. Происходящее внутри одного из них, привлекло его внимание.
– Смотрите, смотрите Пипеткина несут.
– Ой! – всплеснула руками Шура Борисовна. – Что это с ним?
На руках огромного роста человека с черной кожей лежал Пипеткин. Лицо у него было бледное, взгляд уставший и чем-то напуганный. На мгновение пропало изображение. В зеркале отразились старушка-веселушка, Орик и Шура Борисовна с вытянутыми лицами. Скрипнула дверца резная за печкой, и в комнату вошел огромного роста чернокожий человек с Пипеткиным на руках.
– Пипетка, что с Вами? Вы плохо выглядите… Где Вы были? – Шура Борисовна ощупывала и осматривала попутчика.
– Там был… – Пипеткин улыбнулся. – Как я рад Вас видеть, Шурочка… Вы и представить себе не можете, что со мной случилось… Да, поставь меня на землю, Дьюрак! – неожиданно закричал на чернокожего человека Пипеткин.
Великан с предельной осторожностью опустил свою ношу. Пипеткин присел, встал, прогнул спину и потянулся, присел и снова встал:
– А-а-ах! Как здорово оказаться снова в Вашем обществе…
– Ха-ха-ха! – залилась смехом Софья из Пруссии. – Дьюрак, где ты его нашёл?
– Возле реки… Этот человек очень слабый… Он спасался от крокодила…
– Не я от него спасался, а крокодил от меня… Я очень сильный и смелый… Я на него охотился…
Чернокожий человек улыбнулся,
– Если бы не Дьюрак, у крокодила был бы очень вкусный ужин…
– Нет, если бы ты не вмешался, у нас на ужин было бы мясо, а Шурочка получила бы шкуру для сумочки, сапожек и…
– О-о-о, да-а-а! Опять Вы хвастаете, Пипеткин, – улыбнулась Шура Борисовна. – Спасибо Вам, Дьюрак.
– Всегда рад помочь, – сказал огромного роста человек, снял с плеча и поставил на пол большой мешок. Не прощаясь, он повернулся и вышел в резную дверцу. Через секунду его могучая фигура показалась в зеркале. Помахав рукой, Дьюрак исчез в зарослях тропического леса.
– Ух, ты-ы-ы-ы… Какие дивные плоды…, – Орик раскрыл мешок и присвистнул.
– Чего дивного-то? Манго, ананасы, бананы, авокадо… – выкладывая на стол содержимое, перечисляла старушка-веселушка, – вот насмешил-то. Ха-ха-ха! Орик, ты же с детства их потребляешь. Ещё мамка твоя Василиса Пастпремудрая приходила их собирать. Кстати давно у матери гостил?
– Давненько. Думаю по-пути и навещу. Что-то в сон уже тянет.
– Давайте ужинать и спать. Дорога завтра дальняя… – зевая, произнёс Пипеткин.
– Он прав…
В тишине отужинали плодами диковинными и повалились спать каждый в отдельной комнате.
Ранним утром, распрощавшись с гостеприимной хозяйкой, гости иноземные и Орик Змеинович отправились в путь. Пипеткин с Шурой Борисовной сидели в телеге и обсуждали окружающую их красоту.
Могучие стволы вековых деревьев с плотной кроной стояли по сторонам лесной дороги. С ветки на ветку перепрыгивали белочки, перелетали мелкие птички. Где-то пел соловушка. Далеко в глубине лесной работал дятел, выстукивая ровную дробь. Рядом куковала кукушка. Нередко у дороги показывались зайчишки. Буквально в нескольких шагах волк завыл, наводя дрожь на путников.
–Куды прёшь?… Стоять… Тпры-ры!
Дорогу перегородил одетый в военное платье бородатый мужчина:
– Куды, спрашиваю, прёшь? Чего смотришь?
– Что-то я раньше тебя здесь не встречал… Ты кто?
– Мытник я. Проезжее мыто собираю по указанию Владыки здешнего.
– Чудно говорит… – Пипеткин обратился к Шуре Борисовне.
– А что тут чудного? Налог с путников за проезд собирает. Правильно, уважаемый? – Шура Борисовна лукаво улыбнулась сборщику налога.