Люди могут любить разные вещи. Даже разных людей. В первом случае не так больнее, а во втором не так расслабляешься. Кто-то предпочитает гольф, кто-то ставки, а третий чемпионствует лишь в местном баре. Но, черт возьми, не может быть двух людей, настолько любящих бутерброд с шоколадным маслом!
Каждое мое выходное утро в детстве начиналось именно с него. Это те самые четыре слова, считая предлог, которыми можно полностью охарактеризовать мое детство! Все ждут Рождества, чтобы открыть большую коробку с подарком, и оттуда выбежит не менее радостный щенок, все готовятся к Хэллоуину за, черт возьми, четыреста дней до него! Но я ждал больше всего выходных и именно это лакомое блюдо.
И сразу для себя я понял, что нас ждет с этой девушкой гораздо большее, нежели… разовое сидение за далекими друг от друга столами в столовой. Понимая, что больше я ее здесь не увижу, заверил ни о чем не подозревающих Чарли и Скотта, что мне нужно в уборную и я догоню их по пути.
Свет нежно переливался на ее светлых локонах, а ее голубые глаза, казалось, испепеляли без остатка все хоть немного умные в тот момент мысли в моей голове! А еще и мою походку. Потому что первое, что я сделал, когда она подняла голову – споткнулся. О спящего Брэдли. Мысленно поблагодарив товарища нетоварищескими словами, я все же достиг стола, за который присела…
– Хельга, – неожиданно первой представилась девушка, словно знавшая, что я подойду и обязательно споткнусь по пути.
– Лайз Грин. Очень приятно.
– Взаимно, Лаз.
Что, черт возьми?! Она назвала меня так, будто мы знакомы с детского двора, будто мы вместе праздновали несколько дней школьный выпускной! Она сказала это сухо? Сердито? А может ласково? Может даже маняще? «Кретин Лайз, возьми же себя в руки!» – зарубил я себе.
– Вы… в Оуквуде проездом?
Хоть бы она ответила, что нет! Черт, я идиот. Что, если она сейчас ответит «Да». Неужели проситься ей в спутники на пассажирское сиденье?!
– Нет, собираюсь провести здесь зиму. Говорят, здесь самые красивые заснеженные пейзажи. На окраине, за Тэмпширом. – приветливо поведала Хельга.
– Вы знаете, самые заснеженные да, но самые красивые в Бич Вуде..
– Вы журналист? – резко оборвала она, на что я молча кивнул головой.
– Терпеть не могу журналистов!
– Я тоже не люблю свое начальство, – попытался было я отшутиться… – но также люблю бутерброды с шоколадным маслом. Напоминают о детстве.
Хельга с интересом улыбнулась.
– Где Вы остановились?
– Завтра у городского фонтана, в 6:30. Вам удобно? – вновь опережая события, ответила Хельга. Эти слова зависли у меня в голове, ведь… Это была моя фраза! Черт, ох уж эти приезжие девушки!
– Непременно! До встречи! – неожиданно для себя быстро ответил я и скрылся в дверях, перебирая в мыслях городской фонтан.
– Для туалета, Лаз, куда ты так спешил, она явно хороша! – смеясь, поприветствовал меня Скотт.
– Ты явно сходишь в него не один раз! – добавил Чарли.
В тот момент следовало бы преподать господам порядочную взбучку, как минимум оторвать Чарли уже измученные подтяжки, но я лишь посмеялся, и мы как ни в чем ни бывало, зашли в свою мастерскую.
К слову сказать, это был все-таки еще не офис, где в кабинетах собирают информацию, решают, как озаглавить первые полосы, сотни телефонов разрывают все нервы ко всем чертям, а рекламные доходы полнят кошельки владельцев. Это была именно мастерская, которая сама выбирала, чем наполнять сознание читательской аудитории. Вернее, нам с Чарли и Скоттом так хотелось думать.
В понедельник радуют только два момента. Обед и вечер. Вечер в нашей мастерской начинался с того момента, как храп Ларри, доносившийся со второго этажа, будил даже вечно спавшего бульдога Чака. Тот сторожил заправку напротив лучше любого Брэдли, всего за несколько сосисок в неделю. О чем иногда Брэд любил пошучивать. Что он, двуногий, судьбой обделен сосисками, а четвероногий их со скуки на заднем дворе закапывает. На что мы желали Брэдли все-таки заполучить еще две ноги, чтобы тот не обижался на судьбу.
Обычно меня добрасывает до ближайшей станции Скотт, но сегодня я решил прогуляться до дома пешком, все теребя в мыслях «городской фонтан». По своему обыкновению я отвесил приятельскую оплеуху с нетерпением ждавшего меня Блэру, и, закурив, похлопал его по чугунному плечу. Блэр будто загорелся услышать мою историю со всеми подробностями, и о бутерброде с шоколадным маслом, и о том, как я споткнулся о спящего Брэда, и во сколько сегодня я упорхнул с работы… Выдержав многозначительную паузу, посмотрев внимательно прямо в яркую лампочку своего чугунного приятеля, я спросил, рассмеявшись:
Старина,
Был ли ты знаком с шедевром,
Что глазами голубыми ослепляет нашу жизнь?