Дронго с трудом устоял на ногах. Обернулся к еврокомиссару, который стоял рядом, держась за поручни.
– Вы видели, кто именно в него стрелял? – спросил он у Гиттенса.
– Нет, – покачал головой тот, – я сидел наверху, когда услышал женский крик. И решил спуститься сюда. Я ничего не видел.
– Он говорил по-турецки, – вспомнил Дронго, показывая на убитого, – это был турок? Как его звали?
– Вы его знали? – неприятно поразился Гиттенс. – Кто вы такой? Вам поручили его охранять?
– Нет. Я случайно оказался в вашем вагоне. Я международный эксперт-аналитик. Меня обычно называют Дронго. И я понимаю по-турецки, поэтому обратил внимание, что ваш собеседник говорил по телефону на турецком языке.
– Да, – кивнул еврокомиссар, – это представитель Турции. Месуд Саргын. Мы вместе выехали из Брюсселя и направлялись в Брюгге на нашу конференцию. И такое несчастье…
– Он спустился вниз, а вы остались на своем месте?
– Нет. Мы вместе спустились вниз, чтобы выпить еще по чашке кофе. Но в этот момент позвонил по телефону мой помощник, которому нужно было уточнить некоторые детали. И я поднялся наверх, чтобы забрать материалы по подготовке к конференции. Потом я собирался спуститься. Но услышал женский крик.
– Кто-нибудь был с вами в вагоне, когда вы туда вернулись. Я имею в виду на втором этаже.
– Я не обратил внимания, – нахмурился Гиттенс, – хотя я помню, что там была одна молодая особа, которая сидела в вагоне со своей старшей сестрой.
– А ее сестры не было?
– Нет.
– И больше никого не было?
– Следом за мной поднялся мужчина, я думаю, что он русский. Они все время спорили со своей супругой. Но когда мы входили в вагон, он, по-моему, кивнул моему турецкому другу. А может, мне только показалось. Я не уверен.
– И все?
– Кажется, да. Там были еще вы с молодой симпатичной женщиной. Но вы оба ушли куда-то вниз.
– Да, это верно. Там еще был такой высокий рыжеволосый мужчина.
– Его я знаю. Это Яан Схюрман. Известный журналист и политик из Нидерландов. Я думаю, что он тоже направляется в Брюгге на конференцию. Но его не было в вагоне.
– О чем вы тут говорите? – вмешался проводник, который пытался успокоить пассажиров. – Через восемь минут мы будем в Генте. Я уже позвонил в полицию.
– Этот господин – известный международный эксперт, – пояснил Гиттенс, – а я еврокомиссар Фредерик Гиттенс. Вот мое удостоверение. Погибший был моим хорошим знакомым и другом. Месуд Саргын. Я думаю, документы у него в кармане.
– Ничего не трогайте, – предложил проводник, – пока не прибудет полиция. И вы, господа, тоже ничего не трогайте, – предупредил он обоих журналистов, которые продолжали щелкать своими телефонами, снимая погибшего.
– Это тот самый турок, который тебя ударил, – удовлетворенно произнес Рамас Хмайн, показывая на убитого.
– Я его тоже узнал, – ухмыльнулся Морзоне, – это его Бог наказал. Не хотел отвечать на мои вопросы, теперь стал героем моего репортажа в таком виде. Вот так иногда бывает в жизни.
– Господа, помолчите, – нервно предложил еврокомиссар, – не забывайте, что вы все-таки принадлежите к великой европейской цивилизации и вести себя подобным образом… Как минимум стыдно, господа…
– А мне не стыдно, – ответил Морзоне, – этот тип считал себя умнее всех. Вот поэтому и попал в такое дерьмо. Убили в туалете, как провокатора или стукача. Он ведь не захотел даже с нами разговаривать…
– Господин журналист, – покачал головой Гиттенс, – вам никто не говорил, что вы циник?
– Миллион раз, – нагло ответил Морзоне, – ну и что? Цинизм – это самая верная форма существования в нашем мире. Разве не так? И вы, господин Дронго, не смотрите на меня с такой ненавистью. И не думайте даже подозревать меня. Решите, что если он меня ударил в вагоне, то именно я его и убил? Но это глупо. Если вспомнить всех, кто отказывал мне в интервью, то их наберется не одна тысяча…
– Не сомневаюсь, что еще больше, – холодно заметил Дронго, – учитывая вашу репутацию. Только он вас не ударил, а толкнул. Я сидел рядом и все видел. Не нужно лгать, синьор Морзоне. – Последнюю фразу он сказал по-итальянски.
– Не буду с вами спорить, – ответил Морзоне.
Проводник оттеснил журналистов от убитого. Поезд снова тронулся. Дронго увидел, как к ним протискивается рыжеволосый мужчина.
– Что там произошло? – поинтересовался Схюрман.
– Убийство, – ответил ему Гиттенс, – убили сопровождавшего меня представителя Турции. Такая трагедия.
Схюрман посмотрел в сторону убитого. Пожал плечами.
– Этого следовало ожидать, – сказал он, – ему нужна была своя охрана.
– У нас в Бельгии не убивают людей на улицах городов. Здесь вам не Ирак, господин Схюрман.
– У нас тоже не принято убивать людей в туалетах поездов, – согласился голландец, – но вспомните, сколько журналистов и политиков в Европе уже убили. Разве вам мало фактов? Это война, Гиттенс, и вы прекрасно знаете, о чем я говорю.
Они говорили по-английски, и Дронго слышал их разговор. Схюрман посмотрел еще раз на убитого и отошел от них. Гиттенс что-то пробормотал – очевидно, он был недоволен этим разговором. Поезд подходил к Генту. Пассажиры, толкаясь, заспешили к выходу. Проводник встал у выхода из вагона.
– Господа, – крикнул он по-французски, – я прошу никого не выходить, пока сюда не войдут сотрудники прокуратуры и полиции. Возможно, они захотят допросить кого-то из присутствующих. И поэтому я прошу никого не выходить на вокзале в Генте во избежание ненужных подозрений.
– Это неправильно, – крикнул кто-то, – я опаздываю на важную встречу.
– Они не имеют права, – раздался другой голос.
Но остальные молчали. Очевидно, понимая законность требований проводника. Дронго подошел к Мадлен, и она перевела ему слова проводника.
– Бесполезно, – покачал головой Дронго, – убийца мог выйти в тот момент, когда кто-то остановил поезд.
– Вы думаете, что убийца уже сбежал? – спросила она.
– Не знаю. Пока ничего не думаю. Но ясно, что убийца был достаточно осторожным человеком и стрелял в убитого дважды. Чтобы наверняка его убить.
– А почему никто не слышал звуков выстрела? – уточнила Мадлен.
– Возможно, стреляли из оружия с глушителем. А возможно, выстрелов вообще не слышно за закрытыми дверями. Во-первых, непонятно, почему они в туалете оказались вдвоем… Это явно не то место, куда ходят парами. Даже с женщиной. Во-вторых, при выстреле с близкого расстояния края входных отверстий бывают не такими, какие были у погибшего. Они должны быть немного опалены. Но стреляли с близкого расстояния, однако убийца не подходил к своей жертве вплотную, чтобы не испачкаться кровью. Я думаю, что убийца шел следом за своей жертвой и начал стрелять в тот момент, когда тот вошел в туалет. И еще не успел закрыть дверь. Именно поэтому убийца закрыл дверь, и тело упало на эту дверь. А когда ее попыталась открыть несчастная женщина, оказавшаяся случайной свидетельницей, погибший свалился на нее.
– Вы так говорите, словно все это видели сами, а не были со мной в вагоне-ресторане.
– Это уже мой многолетний опыт, госпожа Броучек.
– Кажется, мы стали друзьями, – напомнила она, – и вы можете называть меня просто Мадлен. К тому же я намного моложе вас по возрасту.
– По-моему, это нечестно, – заметил Дронго, – не нужно напоминать мне о разнице в возрасте.
– Надеюсь, что я вас не обидела, – улыбнулась Мадлен, – по-моему, у вас сейчас лучший возраст для мужчины. Я где-то читала, что пятидесятилетние мужчины – идеальный вариант для любой женщины от двадцати до шестидесяти. А вы как считаете?
– Шестьдесят уже многовато, – возразил Дронго, – но все остальное правильно.
– Значит, вы не обиделись, – поняла Мадлен, – вы уже знаете, кто убийца, и можете на него указать?
– Нет. Разумеется, нет.
– Как это нет? А мне казалось, что вам достаточно посмотреть на убитого и на нас всех, чтобы сразу определить убийцу.
– Так не бывает, – вздохнул Дронго, – такое случается только в романах или в кино. В реальной жизни нужно долго и терпеливо проводить расследование, чтобы определить реального убийцу. И в этом случае никак нельзя ошибиться. Ведь речь идет о судьбе конкретного человека, которого могут обвинить в таком тяжком преступлении. Поэтому без наличия реальных фактов я ничего не могу с уверенностью сказать.
– И вы не знаете, кто убийца?
– Не знаю. Но, возможно, сотрудники полиции, которые ждут нас на вокзале в Генте, сумеют узнать намного больше.
– Вы можете меня разочаровать, – заметила Мадлен.
– Но я говорю правду, – возразил он.
Поезд остановился. Во все вагоны одновременно вошли сотрудники полиции и прокуратуры города. Очевидно, сюда были мобилизованы все свободные от дежурства сотрудники. Пассажиров рассадили по креслам и начали проверять их документы, опрашивая каждого… Но большинство пассажиров практически ничего не видели. Никто из пассажиров второго класса не поднимался на второй уровень первого класса и не видел погибшего. Если не считать двух журналистов, которые довольно быстро спустились вниз.
Приехавший комиссар полиции ван Лерберг работал терпеливо, тактично. Он довольно быстро уяснил картину происшедшего. И первым, с кем он поговорил, был еврокомиссар Фредерик Гиттенс, который рассказал обо всем, что произошло. Комиссар приехал со следователем Виллемом Кубергером, молодым человеком лет тридцати, который обошел все вагоны, предложив полицейским переписать всех, кто оказался пассажиром этого рейса. Но задерживать поезд на столь длительное время он не мог. Поэтому поезд тронулся с опозданием в тридцать пять минут, и комиссар вместе со следователем остались в вагоне первого класса, чтобы еще раз уточнить местонахождение каждого из пассажиров в момент убийства в этом поезде.
Гиттенс сообщил комиссару и следователю о находившемся в вагоне эксперте по расследованиям преступлений. Понадобилось несколько минут, чтобы связаться с Интерполом, где подтвердили личность известного эксперта. Именно поэтому ван Лерберг решил переговорить с Дронго без свидетелей, пригласив его пройти в вагон-ресторан, откуда убрали всех посторонних. Вместе с комиссаром туда прошел и следователь. Правда, в отличие от комиссара он не верил в опыт или помощь неизвестного эксперта, полагая, что современные методы расследования и вызванные в Брюгге дактилоскописты помогут определить, кто именно мог стрелять в иностранного гостя. Однако он тоже пришел на встречу.
– Мы уточнили, что в тот момент, когда господин Гиттенс и господин Саргын спустились вниз, между вагонами стояла тележка с сэндвичами и напитками, – начал комиссар, – и протиснуться мимо нее было крайне проблематично. Отсюда вывод – либо неизвестный убийца пришел из вагона-ресторана и других двух вагонов, которые находились за ним, либо спустился со второго уровня вагона первого класса, где в этот момент находились и вы, господин эксперт. Причем интересно, что вы со своей спутницей были в вагоне-ресторане, и, значит, возможный убийца должен был пройти мимо вас.
– Я никого подозрительного не видел, – ответил Дронго.
– Бармен обратил внимание, что вы вели себя чересчур вольно с вашей спутницей, – заметил следователь.
– Мы хорошо относимся друг к другу. Разве это преступление? – уточнил Дронго.
– Ни в коем случае. Вы были заняты дамой. И поэтому могли не обратить внимания на прошедшего мимо незнакомца, – пояснил комиссар.
– Я обычно замечаю всех, кто проходит мимо меня, – возразил Дронго.
– И давно вы знакомы с госпожой Броучек? – уточнил следователь.
Дронго взглянул на часы.
– Познакомились примерно час назад. Вас это удивляет?
– Учитывая ваш возраст, – удивился следователь, – вы же не мальчик? Или вам нравится соблазнять молодых женщины? Извините за бестактность.
– Мы знали друг о друге очень давно. Но реально встретились именно сегодня. Вас устраивает такой ответ?
– Возможно. Вы носите с собой оружие?
– Нет. У меня его нет.
– Вы же известный эксперт.
– Именно поэтому. Мне оно не нужно.
– У вас нет конкретных подозрений, кто это мог сделать? – решил вмешаться комиссар.
– Нет. Но на втором уровне вагона первого класса нас было девять человек вместе с погибшим.
– Вы точно запомнили? – снова не выдержал следователь.
– Господин Гиттенс разговаривал с погибшим, сидя в конце вагона, – сказал Дронго, – там была еще пара, говорившая по-русски, пара молодых женщин, мы с госпожой Броучек и герр Схюрман из Голландии. Итого девять человек плюс двое журналистов, которые тоже к нам поднимались. У одного из них был конфликт с погибшим, – не без мстительного злорадства вспомнил Дронго.
– Да. Господин Гиттенс рассказывал нам об этом, – кивнул комиссар, – но потом журналисты не поднимались к вам на второй уровень, а коллега синьора Морзоне утверждает, что тот никуда не отлучался, даже в туалет.
– Значит, у синьора Морзоне есть алиби, – равнодушно сказал Дронго, – хотя какое это алиби, если его подтверждает только коллега.
– В каком смысле? – спросил следователь.
– Это только мое замечание. Вам не кажется, что в данном случае вы теряете время? Ведь абсолютно понятно, что нашего турецкого гостя не могли случайно застрелить. Это спланированное политическое убийство. И вам нужно сделать все, чтобы найти возможного убийцу.
– Спасибо за ваши советы, – язвительно заметил следователь, – но мы считали, что именно вы со своим многолетним опытом сумеете помочь нам найти и установить убийцу.
– Я не волшебник.
– Теперь я это вижу, – с вызовом произнес следователь, – и вы хотите, чтобы мы вам верили? Чтобы поверили в эту необычную историю про женщину, с которой вы познакомились несколько минут назад и с которой так вольно обращались в вагоне-ресторане? Чтобы мы поверили вам, что вы не заметили никого, кто прошел мимо вас в вагоне-ресторане, но заметили каждого из тех, кто находился с вами в вагоне первого класса на втором уровне? И даже двух журналистов, поднявшихся туда на минуту, вы тоже запомнили. Вам не кажется странным, что в вагоне, где был убит турецкий гость, оказался эксперт по вопросам преступности, знающий турецкий язык?
– Об этом вам сообщил Гиттенс?
– Конечно. Его тоже удивило ваше неожиданное появление. Вы можете объяснить, как такое могло случиться, что именно в этом вагоне находились турецкий дипломат и эксперт, владеющий турецким языком?
По-английски следователь говорил неплохо. У комиссара акцент был гораздо сильнее. Но Дронго только поморщился.
– Вы плохо образованы, герр Кубергер, – недовольно сказал он, – вы же получили информацию из Интерпола, где есть моя биография. Я родился в Баку и поэтому не только понимаю, но и хорошо говорю по-турецки. Или вы до сих пор не знаете, что турецкий и азербайджанский языки практически идентичны. Еще более идентичны молдавский и румынский. Я уж не говорю, что французский язык ваших сограждан абсолютно такой же, как и французский язык граждан соседней Франции.
Следователь вспыхнул. Он хотел еще что-то добавить, но снова вмешался комиссар, решив, что пора заканчивать этот опасный спор.
– Спасибо, господин эксперт, за ваши пояснения. Мы хотим попросить вас не покидать Брюгге в течение ближайших трех дней.
– Я и не собирался никуда уезжать. Хотя конференция запланирована только на два дня.
– Мы постараемся уложиться в три дня, – сказал комиссар, – вы больше ничего не хотите мне сказать?
– Хочу, – ответил Дронго, – я уверен, что ваши эксперты по баллистике или дактилоскопии ничего не найдут. Но вам нужно приказать сотрудникам полиции проверить все железнодорожное полотно примерно за несколько километров до Гента. Возможно, там найдут выброшенное оружие.
– Почему вы так считаете? – спросил комиссар. – Очень вероятно, что убийца сбежал вместе со своим оружием, когда поезд остановили в нескольких километрах от Гента.
– Нет, – твердо возразил Дронго, – убийца бы никогда не сбежал. Иначе мы бы его запомнили. Он не стал бы так рисковать. Ведь он не мог быть уверен, что начнется паника и поезд обязательно остановят. Выстрелов никто не слышал, а убийца стрелял, стоя в коридоре. Значит, у него был пистолет с глушителем. Убийца первым делом должен был избавиться от этого оружия и выбросить его в окно. Уверен, что вы найдете оружие, если пошлете своих сотрудников.
Комиссар и следователь переглянулись. Логика рассуждений эксперта была им понятна.
– Мы так и сделаем, – заверил его комиссар, – надеюсь, что вы правы. Но в любом случае мы обязаны вычислить и найти убийцу. И поэтому мы продолжим наше расследование в Брюгге.
Он взглянул на следователя, предоставив ему возможность сделать заявление.
– Именно в Брюгге, – подтвердил следователь. – Тем более что мы установили один невероятный факт. Все восемь оставшихся пассажиров вагона первого класса, которые находились рядом с убитым, едут в Брюгге, где им заказаны номера в отеле «Кемпински». Все восемь человек, господин эксперт. И даже двое журналистов, которые к вам поднимались. Вы верите в такие совпадения?
– Верю, – неожиданно ответил Дронго, улыбнувшись. – Дело в том, что «Кемпински» – единственный пятизвездочный отель такого класса в Брюгге. И конечно, все пассажиры первого класса будут останавливаться именно в этом отеле. Даже журналисты. Хотя я думаю, что они почти наверняка сняли один номер на двоих.
Он успел заметить улыбку на лице комиссара.
– Да, – подтвердил ван Лерберг, – вы абсолютно правы. Они сняли один номер на двоих в этом отеле.
Следователь пожал плечами и отвернулся. Может, действительно этот эксперт такой всезнайка, как о нем говорят, подумал Виллем Кубергер.