– Не думаю, что это дело рук Галковской… – задумчиво сказал Гордеев.
Лена кивнула:
– Я тоже так думаю.
– А компания, которая труп обнаружила, не причастна, думаешь?
Гордеев с Леной сидели в номере филиала гостиницы «Октябрьская». Комфортабельный двойной номер-полулюкс радовал свежим евроремонтом. Особенно удивительным на фоне общей городской разрухи и суетливой реконструкции, грозившей затянуться еще на добрый десяток лет. В номере присутствовал даже кондиционер с дистанционным управлением.
Юрий уже в который раз подивился Лениному чутью к комфорту. Филиал бил наповал сервис основной гостиницы «Октябрьской», здание которой было расположено напротив – на другой стороне площади Восстания – и являло собой вид упаднический, лишь слегка подретушированный с незапамятных советских времен. А в их полулюксе чувствовался международный класс. Холодильник-бар был забит миниатюрными алкогольными соблазнами, которых Юрию даже в заграничном круизе отведать не довелось. Впрочем, после вчерашнего эти соблазны мало его трогали. К тому же, Гордеев работал.
– Да нет, они на том карьере и двадцати минут не пробыли, – ответила Лена, – их видели, когда они туда шли. Не успели бы даже костер развести, не то что труп сжечь.
– Ну хорошо, – сказал Гордеев, пролистывая документы: протокол опознания, протокол с места обнаружения трупа, допросы свидетелей. – Слушай, вот тут сказано, что возле кострища свежие следы автомобильных шин типа «бриджстоун». У кого-нибудь из фигурантов подходящий протектор имеется? У мадам Дублинской есть машина?
– Имеется, «тойота», новенькая.
– Неплохо быть неработающей женой профессора. Она же дома сидит. К чему машина домохозяйке – на рынок мотаться за диетическим творогом, что ли?
Взгрустнув о своем джипе, оставленном в Москве, Лена возразила:
– Не скажи, Гордеев, машина – вещь в хозяйстве полезная, даже в домашнем.
Адвокат отоспался, отвел душу в комфортабельной белоснежной ванне, разительно отличавшейся от душа на теплоходе, и был готов к боевым подвигам. Осталось только решить, с чего же начать – рыть землю носом или бить копытом.
– Кстати, насчет земельки. Может, махнуть до этой самой «тойоты», да посмотреть на шины. На предмет идентификации и сравнения с оставленным у кострища следом, а, Ленок? – предложил Гордеев. – К тому же отпечаток протектора снимем.
– А что? Ты уже определился с подозреваемой? – поинтересовалась Лена.
– Ну подумай сама! Чем тебе не версия? Особенно учитывая наличие любовницы. Ревнивая жена узнает, что муж, вернувшись из загранкомандировки, немедленно подался к любовнице. Когда тот вернулся после любовных утех, она его душит и увозит на машине в лес, где и сжигает. А?
За окном их номера гудели поезда, уходящие с Московского вокзала. Переливались огнями Лиговский и Старо-Невский проспекты. На город опускался вечер. Но полоска заката на севере и не думала гаснуть. Шла последняя неделя коротких северных ночей.
– Сомнительно мне это, Гордеев, – отреагировала Лена.
– Сомнения можно развеять только фактами. Это первая заповедь следователя.
– А вторая? – насмешливо спросила Лена.
– Вторая… – задумался Гордеев. – Вторая к данному конкретному делу не относится. Давай-ка вспомним боевую молодость да отправимся на разведку. Вот только я сейчас Расиму позвоню, чтобы нам сразу анализ на соответствие сделать, а не ждать сутки да ночь.
– Что за Расим?
– Расим Магометович! Великий человек! Эксперт от Бога и для людей. Мы когда-то давным-давно, еще с Александром Борисовичем Турецким, так в Питере попали, ежели бы не ибн Магомет, ни черта бы не распутали. Так бы и сидели тут – головы ломали!
– Да ладно! – Лена рассмеялась. – Сидели бы вы тут, неломаемые головушки! Звони своему Расиму, да поехали!
Старый двор на Петроградской стороне. Классический питерский двор-колодец с уходящими вверх рядами створчатых окон, сохнущим бельем и обшарпанными стенами домов… Тишина и благолепие. Ни тебе развороченных мусорных баков, ни следов от «выгула собак». Отсутствовали даже обязательные подростки с гитарой и граффити на стенах. Только высокие серебристые тополя забрасывали двор пухом. Тишь, гладь, божья благодать. Даже бабушки на скамеечке возле роскошной клумбы не сидели, не толпились, не сплетничали. Ну это, наверное, по причине позднего времени. Ночь, хоть и светлое небо.
– Кстати, а почему мы не возьмем пробу открыто, к чему все эти тайны? – в который раз поинтересовалась Лена.
– А зачем лишний раз светиться, сама подумай? – ответил Гордеев. – Дублинская у тебя пока даже не подозреваемая, так что лучше, если мы возьмем пробу скрытно.
Машина ждала в подворотне. Юрий хотел сначала ее отпустить, но Лена настояла, чтобы водитель их ждал, пусть лучше машина будет под рукой, а то в такой час ловить такси будет проблематично. Лена с Гордеевым, как завзятые преступники, подкрались к стоящей у парадного номер два новенькой синей «тойоте». Гордеев присел перед машиной на корточки, достал из кармана перочинный нож и маленький полиэтиленовый пакетик. Дотронувшись до колеса, он тут же отдернул руку – взорвалась оглушающим воем сигнализация. Юрий сделал прыжок в сторону Лены. Из окон начали выглядывать жильцы. Раздавались недовольные крики:
– Что там за хулиганье! Сейчас милицию позовем!
Хлопнула дверь парадной. Кто-то вышел во двор. Лена, тут же сориентировавшись, бросилась Гордееву на шею. Они застыли в длинном поцелуе. К синей «тойоте» подскочил мужик в тренировочных обвисших штанах и в кожаной безрукавке. Пнул машину ногой. Сигнализация умолкла.
– То-то! – со значением сказал мужик и ушел, не обратив на Лену с Гордеевым никакого внимания.
Как только за ним хлопнула дверь парадной, Лена оторвалась от Юрия. Засмеялась:
– Это не та машина…
– Как не та? «Тойота», серая…
– Какая серая, дальтоник! Ты к синей полез, вон та – возле стены стоит.
– Черт! Ночью все «тойоты» серы.
Гордееву не хотелось отпускать Лену, но та жестом ему указала – иди, мол, займись делом.
Расим Магомедович Амирасланов заваривал чай. Делал он это неторопливо, с наслаждением. Предвкушая скорое наслаждение ароматным напитком.
Процесс приготовления чая требовал серьезного подхода. Даже на работе Расим хранил припасы различных трав, призванных улучшить вкус любимого напитка. Именно на работе Расим проводил большую часть своей жизни, и поэтому лишить себя любимого напитка на долгие ежедневные восемь часов он не мог. Как говорил сам Расим Магомедович: «Две трети жизни – на работу, треть – на сон и оставшиеся сотые доли времени – на мелкие увлечения».
Чай заваривался в литровом чайнике из китайской красной глины. Медленно и со вкусом. Как всегда…
Но в этот раз чайная церемония была прервана неожиданным визитом гостей, решивших потревожить эксперта в его кабинете уже в первом часу ночи.
Впрочем, гостей этих Расим ждал, и чай заваривал в их ожидании. С Гордеевым они обнялись, а Лене Бирюковой эксперт галантно поцеловал руку.
– Ну что? Без дела не заходите? – с заметным акцентом спросил Расим.
– И не говори, – весело ответил Гордеев и достал бутылку коньяку.
– Армянский, ну надо же! – удивился Расим Магомедович. – «Двин»! Он еще существует?
– Как видишь! Как видишь, и мы еще существуем.
– А ты знаешь, что Черчилль пил именно «Двин»? Я его тоже считаю лучшим из армянских коньяков.
– Если перечислять все сорта армянского коньяка, который, по утверждениям тех же армян, пил Черчилль, то мы его с полным правом обязаны объявить отъявленным алкоголиком. Так что я не сильно верю всем этим россказням. Но мы его выпьем с удовольствием, тем более что нас ждут великие дела! – сказал Гордеев. – Давай-ка только сначала твоего знаменитого чаю, а потом уже поговорим.
– А нет, давай, что принес. Чай пусть несколько минут постоит, ему полезно. А пока о деле рассказывай.
– Вот, Расим, – гордеев достал из кармана пакетик. – Это мы взяли с колеса машины. А вот заключение экспертизы с места обнаружения трупа. Вопрос: не была ли машина в том месте. Вот отпечаток протектора.
– Хм… – почесал затылок Расим. – Вообще-то, мне нужна проба с места, где нашли труп…
– В принципе, это решаемо. Если, конечно, возникнет надобность.
– Ладно, давай справку. Сначала попробуем обойтись…
Расим взял у Юрия пакетик с соскобом с колеса и углубился в работу. Лена подошла к нему и выложила справку о результатах экспертизы с места обнаружения трупа.
Через некоторое время Расим оторвался от своего занятия и сказал:
– Давайте чай пить.
Он достал кружки и рюмки для коньяка. Лена Бирюкова сначала от алкоголя отказывалась, но потом вспомнила, что она не в Москве, а в Питере, и к тому же – не за рулем. «Редкий случай, что бы не выпить в самом деле!» – она махнула на все рукой, ну и выпила вместе с мужчинами крохотную рюмку коньяку.
Потом долго пили ароматный чай, молчали. Только когда чайник опустел, Расим произнес:
– Те самые шины. И место знаю, где они катались.
Гордеев, чуть не поперхнувшись последним глотком, спросил:
– Ты что, волшебник, Расим? Мы про место ничего не говорили.
– Эх, Юра, я не волшебник, но я – эксперт! – со значением произнес Расим. – И город свой знаю. Нет больше таких мест. Это карьер за Дыбенко. Там достаточно характерный грунт.
Лена ойкнула, тоже удивленная такой проницательностью.
Расим Магометович продолжал:
– Я это место хорошо знаю. Даже подростков по подошвам находил, которые туда за псилоцибином шляются. На южной окраине такое одно место – уж больно почва там специфическая.
Гордеев стал очень серьезным – версия, конечно, версией. Но тут уже повод для задержания, раз мадам Дублинская действительно на своих колесах проехалась по такому месту, где почва столь специфична, что знаменитый эксперт с первого раза угадывает.
– Ты уверен?
– Мамой клясться не буду – ты знаешь, я мамой не клянусь. Но свое слово даю. И за него отвечаю.
– А как с заключением экспертизы?
– Будет… Только не сейчас. Завтра подготовлю, чтобы все по форме было. Я, ты знаешь, халтуры не люблю. Все должно быть как положено.
Лена молчала – ей не очень-то верилось в причастность Оксаны, но факты налицо. Придется арестовывать. Вот тебе и судьба жены профессора, домохозяйки, недавней аспирантки. Три дня назад муж пропал, а сегодня сама в Кресты попадет.
Гордеев и Лена, посидев еще немного, попрощались с экспертом и вышли на улицу. До гостиницы решили пройтись пешком. Благо – рукой подать. Лена молчала. Гордеев – тоже.
И тут с неба внезапно хлынул дождь. Не дождь даже, а ливень – сплошной стеной, такой, что и в трех шагах ничего не разглядеть. Лена с Юрой сначала ускорили шаг, потом побежали.
Добравшись до гостиницы, долго отряхивались и фыркали. Промокли они до нитки. Уже в номере, переодевшись в гостиничные же махровые халаты, налили себе коньяку из мини-бара, уселись в кресла друг напротив друга и только тут начали обсуждать происшедшее.
– Ну что, Дублинскую задерживать будешь? – спросил Гордеев.
– Буду, хотя мне и не верится. Однако улики веские, придется ей в СИЗО посидеть, пока мы бегаем. Только надо забрать заключение экспертизы.
– Нет, Лена, – задумчиво произнес Гордеев, – все это ерунда. Не могла Дублинская убить, отнести труп в машину, увезти в лес, сжечь…
– Почему это?
– Потому что не могла. Представь себе женщину, которая тащит труп мужика? Нереально…
– Сообщник? – предположила Лена.
– Возможно.
– А что, если, после того как Дублинский побывал у любовницы, его встретила жена, увезда в лес, там убила… А?
– Очень уж все это сложно, – сказал Гордеев. – Нет, не верю я, что Дублинская имеет отношение к убийству.
– Тем не менее, улики… – заметила Лена.
– Слабые улики.
Лена сняла запотевшие очки, тщательно протерла их бумажной салфеткой и сказала очень серьезно:
– Я думаю, Юра, что это только начало. Не так уж тут все просто. Вот мне думается, что по времени что-то не то. От Галковской он ушел после пяти, а в шесть часов, по показаниям экспертов, он уже был мертв. Он за это время не успел бы даже туда добраться. Кто-то что-то путает.
Спать они в эту ночь не ложились. Проговорили до утра, выдвигали различные версии, много спорили.
Лена все же была уверена, что Оксана Дублинская к исчезновению супруга причастна. Гордеев в этом сильно сомневался. Однако против ареста Дублинской не возражал. Конечно, если будут серьезные основания.
В конце концов пришли к выводу, что в квартире Дублинской надо устроить обыск.
На следующий день Лена вместе с группой оперативников, получив ордер на обыск, отправилась на квартиру Дублинских. Долго искать не пришлось – в прихожей был найден завернутый в газету нож со следами крови, а на обуви Дублинской были найдены следы грунта, очень похожего на тот, из карьера, с места убийства. Кроме того, на обуви были обнаружены следы бензина.
– Да, – сказал эксперт, осмотрев обувь, – кто-то, видимо, пролил бензин на ноги.
– Приобщите это к числу вещественных доказательств, – распорядилась Лена.
Она внимательно наблюдала за Дублинской. Найденное во время обыска повергло ее в шок – она смотрела на нож с ужасом.
– Вам знаком этот предмет? – спросила Лена, указывая на нож со следами крови.
– Нет… – отвечала Дублинская.
– Как вы можете объяснить то, что он находится в вашей квартире?
– Не знаю… – ответила та, закрыла лицо и заплакала.
Лена попросила принести ей воды, Дублинская выпила и немного успокоилась.
– Как вы объясните эти факты? – продолжила Лена.
– Не знаю… – был ответ.
– Вы ездили на место сожжения? Вы присутствовали в лесу во время сожжения? – спросила Лена.
– Нет, – только и ответила Дублинская.
– Не пользовались вашим автомобилем? Или вы не присутствовали?
– Я ничего не знаю… Я там не была.
– Тогда как вы объясните тот факт, что на протекторах вашего автомобиля и на обуви найден этот грунт?
– Я не имею к этому никакого отношения. Выглядит нелепо, но я и в самом деле не знаю, как эта почва оказалась там, где вы ее нашли.
– Хорошо. Тогда расскажите, что было после возвращения вашего мужа из командировки.
– Я видела его после возвращения не более часа. Потом он уехал куда-то и не вернулся ночевать. Это немыслимо – ведь он обещал вернуться, а Сергей всегда выполнял свои обещания.
– Постарайтесь отвечать максимально точно, припомните мельчайшие подробности. Это может оказать вам неоценимую помощь. Итак, ваш муж в тот день вернулся с конференции…
– Да. Приехал, поцеловал меня, – Дублинская прилежно припоминала подробности. – Немного рассказал о поездке. Переоделся. И около пяти уехал – сказал, что вернется поздно. Веселый такой был, оживленный.
– Вам он сказал, куда поехал?
– Я не спрашивала, он не уточнял. Мы абсолютно доверяем друг другу. Доверяли…
Она снова забилась в рыданиях.
Лена подождала, пока она успокоится, затем решила перейти к главному:
– Оксана Витальевна, вы подозреваетесь в убийстве своего мужа, Сергея Владимировича Дублинского. На это указывают улики – на колесах вашего автомобиля обнаружена почва, аналогичная той, которая характерна для местности, где был найден обгорелый труп вашего супруга. Кроме того, в результате обыска, произведенного в вашей квартире, найден нож со следами крови, группы, соответствующей крови вашего мужа, а на вашей обуви найдены следы грунта, который похож на почву с места сожжения трупа, а также бензина, которым был облит труп перед сожжением. Экспертиза установит их идентичность, а пока я вынуждена избрать в качестве меры пресечения заключение вас под стражу.
Дублинская смотрела на нее непонимающими глазами.
– Меня?.. Вы хотите посадить меня в тюрьму?
– Да.
Когда Дублинскую увезли, Лена решила отправиться к гостинице пешком. А по дороге размышляла, правильно ли она поступила, отправив Дублинскую в Кресты. Она не могла однозначно ответить на этот вопрос…
– Нет… – сказал Гордеев, когда узнал о результатах обыска. – Не верю я в это.
– Веришь или не веришь, а вывод выглядит довольно однозначно. Когда найдены такие улики, арест – это единственное, что я могла сделать.
– В принципе, да. Может быть, ты поступила и правильно. Но имей ввиду, что виновность Дублинской под очень большим вопросом.
– Вот тогда и доказывай ее невиновность, – рассердилась Лена, – а то советовать каждый может.
– Хорошо, – пожал плечами Гордеев, – я буду защищать Дублинскую, а ты изволь выдвигать против нее обоснованные обвинения. Вот и посоревнуемся.
В конце концов пришли к выводу, что Гордеев выступит адвокатом Оксаны, чтобы иметь возможность присутствовать на допросах и не оставлять Лену одну. Конечно, если сама Дублинская не будет против.