Звонок пытался исполнить какую-то популярную мелодийку.
«Ага, изобразишь одной нотой», – подумал Женя, не понимая, во сне или наяву слышит он этот звук.
А вот и Блэк пролаял – значит, надо встать, посмотреть в «глазок». Скорее всего шутят пацаны по дороге на рыбалку. Больше некому звонить в такую рань.
На лестничной площадке Женя рассмотрел высокую фигуру и, стряхивая остатки сна, понял, что это Алексей. Он сразу же распахнул дверь, стесняясь своего заспанного вида.
– Здрасьте! А который час? – пробормотал он.
– Девять, – улыбаясь, сказал Алексей. – Я приехал, чтобы сообщить тебе это пренеприятное известие.
Женя тоже улыбнулся:
– Вы проходите на кухню. Сейчас мы все проснемся.
– Да нет, Женя, я не совсем, так сказать, в гости. – Алексей по-прежнему стоял на пороге. – Нам надо обязательно в Москву съездить. Так что просыпайтесь, завтракайте – я через полчасика зайду, все объясню. Идет?
Взглянув на часы, он быстро спустился по лестнице.
«С ним не соскучишься!» – подумал Женя, закрывая дверь.
Через минуту он уже стучался к маме с Тасей:
– Подъем, женский батальон!
– Что случилось, Женя? – донесся из-за двери встревоженный мамин голос.
Следующий звонок в дверь раздался ровно через тридцать минут.
– Вы думаете, они мне поверили? – встретил Женя Алексея. – Заладили: глупая шутка, глупая шутка. Хотя, смотрите, на всякий случай и для вас кофе приготовили!
– Да я не то чтобы не поверила, – выходя из кухни в прихожую, смущенно сказала мама. – Но ведь можно было все нормально сказать. А то заорал да в дверь застучал! Я не знала, что и думать.
– Вы меня простите, Ангелина Андреевна, что я так вмешиваюсь в жизнь вашего семейства, – добродушно улыбнулся Алексей, – но мне показалось, что вы не будете против моей нехитрой затеи. Понимаете, мне кажется, Женя как раз подходит для главной роли в нашем фильме. Поэтому я предлагаю такой план: мы сейчас все вместе едем в Москву. Пока вы гуляете по городу, наш режиссер смотрит Женю, а вечером я привожу вас обратно в Караваево. Все просто и, по-моему, не так уж утомительно! Тем более что я на машине.
Женя с Тасей закричали что-то нечленораздельное, мама замахала на них руками. Потом она смущенно улыбнулась Алексею и сказала:
– Вы посмотрите на них! По-моему, они уже уверовали в то, что вы добрый волшебник.
Алексей тоже улыбнулся:
– Никогда бы не подумал, что так просто быть волшебником! Просто и приятно.
Блэк, чувствуя, что его собираются покинуть, начал прыгать и заглядывать всем в глаза.
– А вот ты, брат, извини, для тебя роли нет, – засмеялся Алексей, потрепав собаку по загривку.
Увидев стоящий у подъезда красный «Мерседес», Таська чуть не завизжала от восторга. Даже Женя не удержался и присвистнул.
– Что, нравится? – заметил Алексей. – Фирма веников не вяжет!
Женя так давно не ездил в машине – а куда ему было ездить? – что чувствовал не меньший восторг, чем Таська.
День только начинался, а уже принес столько приятных неожиданностей! Даже Караваево казалось каким-то необычным – бешено летело за окном, взбудораженное и веселое.
С переднего сиденья Женя повернулся к маме с Тасей.
– Вы хоть понимаете, что случилось? Посмотрите вокруг – все меняется, происходит смена декораций! И в жизни так много хорошего!
Мама с Тасей переглядывались и улыбались. Наверное, им нравилось, что Женя так непосредственно и ярко может выражать свою радость.
– Я рад, Ангелина Андреевна, что не ошибся, – сказал Алексей. – И режиссер мне спасибо скажет. Такого парня нашел! Из оцепенения не надо выводить, просто хоть сейчас в кадр!
– А вы уже решили, что я себя актером представляю, – сразу насупился Женя. – Настроение от скорости улучшилось, вот и все. Я сто лет на машине не ездил.
– Да понятно, Жень, – кивнул Алексей. – Я тоже, если после перерыва за руль сажусь, аж захлебываюсь от восторга!
И, чтобы доказать, как его радует скорость, Алексей нажал на газ. Стрелка спидометра, и без того показывающая сто, поползла вперед. Скорость стала предельной, как в самолете на взлетной полосе.
Женщины, конечно, начали пищать.
– Алексей, я вас умоляю, не надо так быстро! – воскликнула мама.
– Да-да, я несколько увлекся. – Алексей сразу сбросил скорость. – Мы ведь не опаздываем, я с режиссером на час дня договорился. А давайте в Загорск заедем? – предложил он. – Вернее, в Сергиев Посад. Понимаете, я давно хотел просто так пройтись по Лавре, а времени никогда не хватает. На пять минут – и все.
Мама внимательно посмотрела на Алексея:
– А это тоже для фильма нужно?
– Нет, это для себя, – спокойно ответил он. – А вы против, Ангелина Андреевна?
– Ну что вы! – горячо возразила мама. – Я вообще себя ощущаю не в своей тарелке. Возитесь с нами, как с какими-нибудь иностранцами… И зовите меня, пожалуйста, просто Геля, ладно? Мы же не в школе.
– Ничего не вожусь, Ангелина Андреевна! – весело сказал Алексей. – То есть, извините, Геля. Считайте, что я на работе. Ведь я ищу не только натуру, но и исполнителей.
– А можно, я не буду считать, что вы на работе? – вдруг спросила мама. – А буду все-таки считать, что вы с нами возитесь?
Женя глянул в водительское зеркальце и удивился. Никогда он не видел, чтобы у мамы было такое лицо – смущенное, даже немного растерянное.
– Договорились, – кивнул Алексей, тоже почему-то вглядываясь в зеркальце.
Они на полчаса заехали в Сергиев Посад, молча прошлись по многолюдным дорожкам Лавры. Алексей отстал. Наверное, здесь ему хотелось побыть одному, хотя бы на десять минут.
«Ничего себе, нашел место для уединения!» – подумал Женя.
Ему-то, наоборот, казалось, что здесь все как будто бы выставляют друг перед другом свои чувства. Мол, посмотрите, какой я хороший, задумчивый и верующий!
Он даже сказал о своих мыслях матери и, конечно же, пожалел об этом.
– Женя, если ты чего-то не понимаешь, это не означает, что обязательно надо думать о людях какую-нибудь глупость, – строго сказала мама.
Сама она то и дело незаметно поглядывала на Алексея, как будто он не просто так шел по дорожке, а был занят каким-то очень важным делом.
– А на какой улице находится ваша студия? – спросила мама, когда они уже катили по Москве.
Проплывали мимо «Рабочий и колхозница» у входа на Выставку. Над деревьями медленно крутилось новое огромное колесо оборзения – так сразу же назвала этот аттракцион Таська.
– Конечно, на Мосфильмовской, – сказал Алексей. – На киностудии «Мосфильм». Я вас с Тасей отвезу – ну, скажем, к университету, на смотровую площадку – пока мы с Женей будем на просмотре.
Мама вышла из машины, открыла переднюю дверь, наклонилась к Жене и шепнула:
– Женечка, ты оставайся самим собой. Не пытайся ничего там играть, не старайся понравиться. Понимаешь? Будь таким, как всегда.
Женя кивнул. Когда мама говорила таким голосом, в котором слышалось что-то волнующее и знакомое еще с детства, он ее понимал сразу и без всяких слов. Достаточно было им глянуть друг другу в глаза.
Машина въехала в одни ворота, во вторые, остановилась. Дверь – охранник, дверь – охранник.
«И где столько охранников берут? – удивленно подумал Женя. – Целый день на месте стоять, проверять документы…»
– Я бы умер от скуки, если б был охранником, – сказал он.
– Это почему же? – удивился Алексей.
Женя замялся. Он вспомнил слова, которые мама сказала в Сергиевом Посаде. Может, он и сейчас глупость ляпнул?
– Ну-у, все же хочется что-то делать – в смысле, создавать, а не… сторожить, – неуверенно пробормотал он.
– Что ж, пойдем, будешь творить, – как-то суховато произнес Алексей.
Режиссер оказался маленьким человечком с пронзительными глазками.
– Прочти какое-нибудь стихотворение, – сказал он, едва Женя вошел вслед за Алексеем в небольшую комнатку, в которой стояли только стол и два стула. – Пушкина любишь? Ну вот, Пушкина и прочти.
Женя читал и удивлялся: как можно по стихотворению определить, сумеет человек сыграть роль или нет?
Впрочем, даже и в чтение режиссер не слишком вслушивался. Он с довольно безразличным видом смотрел в окно.
Потом в комнату бесшумно вошел еще один человек и, не говоря ни слова, начал фотографировать Женю – то справа, то слева.
– Анфас сними. Только волосы убери ему со лба, – громко сказал режиссер и, словно спохватившись, обратился к замолчавшему Жене: – А ты читай, читай, не обращай на нас внимания.
Волосы у Жени были длинные, давно не стриженные, да еще вились на лбу дурацкими светлыми кудряшками. Чтобы выполнить указание режиссера, фотограф даже приколол их какой-то девчачьей заколкой.
Настроение у Жени почему-то испортилось. Хотя – что такого особенного? Ну, не очень внимательно его слушали. Но ведь, наверное, так и происходят эти самые кинопробы… Можно подумать, режиссер Пушкина не читал!
– Пошли. – Алексей тронул Женино плечо. – Будем ожидать решения худсовета.
Они вышли в гулкий коридор. Женя осмотрелся. Он ожидал увидеть огромную, шумную толпу детей и подростков, которые мечтают сняться в фильме, но в коридоре никого не было. Может, из-за выходного дня? Он спросил об этом Алексея.
– Конечно, суббота ведь, – кивнул тот. – А тебя я попросил посмотреть именно сегодня, чтобы и мама смогла приехать в Москву.
Мама с Тасей ждали их на площадке на Воробьевых горах.
– Ну как? – бросилась навстречу Тася.
Женя пошутил:
– Да как вам сказать? Сказали, Ди Каприо отдыхает!
Все засмеялись.
– Через три часа объявят решение, – сообщил Алексей. – Поехали пока по Москве покатаемся.
Если со смотровой площадки Москва казалась далекой, немного даже нереальной, то вблизи она просто ошеломляла. Женя с Таськой прилипли носами к стеклу машины и даже не сразу соображали, когда Алексей предлагал выйти, чтобы немного прогуляться пешком – например, на Поклонной горе, возле фонтанов.
– Как чисто стало, как красиво! – то и дело восклицала мама. – А ведь всего несколько лет назад – Боже, какой был ужас! Вы не поверите, Алексей, я однажды видела, как прямо по улице шла крыса! Вот именно не бежала, а так неторопливо шла и никого не боялась!
– Почему же не поверю? – улыбался Алексей. – Прекрасно я все это помню. К счастью, времена изменились.
Что времена изменились, догадаться было нетрудно. Одни вывески и рекламные плакаты чего стоили – просто как в американских фильмах.
«Макдоналдс», возле которого Алексей остановил машину, довершал впечатление прекрасной заграницы.
К машине сразу же подбежал шустрый мальчишка, Алексей сделал заказ – и уже через пять минут четыре пакета были протянуты прямо в окно.
– Алексей, мне просто неловко… Ну почему вы должны так опекать нас? – снова смутилась мама, увидев битком набитые пакеты.
– Геля, вы просто не знаете правил этого мира, – засмеялся в ответ Алексей. – Вот подождите, станет Женя кинозвездой, быстро привыкнете к шикарной жизни. Еще капризничать будете, когда в Шереметьево вас встретят не на «Роллс-Ройсе», а на обычном «Мерседесе».
– Вы только не обижайтесь, но я абсолютно уверена, что из вашей затеи ничего не выйдет, – покачала головой мама. – А все равно на душе тревожно, словно провожаю сына куда-то в неизвестную, новую жизнь. Странное ощущение!
Тут она замолчала, заметив рядом с машиной оборванного, грязного мальчонку лет десяти. Сухие губы попрошайки чуть слышно шептали: «Подайте на еду…» Женя с Тасей вопросительно глянули на маму. Она торопливо открыла кошелек, в котором было всего лишь две купюры, но рука Алексея сразу легла на ее руку.
– Геля, вы такая доверчивая! – сказал он, мягким, но властным движением закрывая мамин кошелек. – Да у этого пацана денег больше, чем у вас в день зарплаты.
Тася все-таки протянула мальчишке пятьдесят копеек. Он презрительно хмыкнул и отвернулся.
В кармане у Алексея что-то затренькало. Женя никогда не видел настоящего мобильного телефона – только по телевизору – и с интересом вглядывался в маленькую трубку с крышечкой.
Алексей выслушал чей-то голос в трубке, и лицо его помрачнело.
– Ну, и что вас не устраивает? – переспросил он. – Ладно, я сейчас заеду. Кажется, худсовет уже вынес вердикт, – сказал он, захлопывая крышечку и пряча телефон в карман белой рубашки. – Но придется уточнить детали, так что подкрепляйтесь на ходу.
Пока Женя с Таськой пробовали все, чем были набиты макдоналдсовские пакеты, машина уже остановилась у «Мосфильма». Алексея не было минут двадцать. Когда он вернулся и сел за руль, мама торопливо произнесла, словно заготовила свою речь заранее:
– Алексей, если вы думаете, что сообщите нам какие-то неприятные известия, то ошибаетесь. Сегодня вы устроили для нас праздник!
– А у меня, как в анекдоте, две новости – хорошая и плохая, – улыбнулся он. – С какой начать?
– С плохой! С хорошей! – одновременно крикнули Женя и Тася.
«Мерседес» тронулся с места. Если бы Женя не посмотрел в окно, он бы не почувствовал движения.
– Начну с плохой – в двух словах. На роль Женю не взяли, – сообщил Алексей и поспешил добавить: – Но его фото останется в картотеке, которую постоянно пересматривают! Скоро в нашей стране начнут снимать много фильмов – и тогда, кто знает… Но дело уже и не в этом. Я, конечно, чувствую свою вину за то, что нарушил вашу привычную жизнь… Но оправдаться перед вами мне помог случай. – Алексей с загадочной улыбкой покосился на Женю, выдержал паузу и произнес: – Жень, а что, если тебе съездить на каникулы – ну, скажем, в Америку?
В машине установилась тишина. Алексей, вероятно, понял, что сейчас надо говорить четко, быстро и понятно. И без того в течение дня было столько сюрпризов и неопределенностей!
– Геля, это уже не кино, а вполне реальные дела, – сказал он. – Все очень просто. «Мосфильм» участвует в международном школьном обмене. Ну, в фильмах ведь много детей всегда снимается, вот нас и включили в эту систему. В порядке поощрения! Дети ездят за границу, живут в семьях. И вот только сейчас мне сказали, что из Америки хотят прислать очередного мальчика. Из русскоговорящей семьи. Но родители ставят условие, чтобы он жил не в Москве, а в какой-нибудь недалекой глубинке, среди нормальных русских людей. Понимаете, это семья эмигрантов, родители журналисты, они не хотят, чтобы сын забыл русский язык… Наши уже собирались отказаться. Где они вот так, с ходу, найдут подходящую семью из глубинки? И тут Женя появился, как по заказу! Как вам эта новость?
– Алексей, не многовато ли новостей для одного дня? – устало улыбнулась мама. – По-моему, мы…
– А если Тасю отправить – ну, по этому обмену? – быстро перебил ее Женя. – Ведь там же, наверно, только люди считаются – неважно, мальчик или девочка!
– Конечно, – кивнул Алексей. – И вообще, вам самим решать, кого отправить. Правда, мне это предложили, так сказать, в качестве моральной компенсации… Как сказал режиссер: пусть мальчик не расстраивается, что не попал в фильм. Зато попадет в Америку! Неизвестно еще, что лучше.
Тася взглянула на Женю так торжествующе, как будто выиграла какой-то приз.
– Вот видишь, получается, что тебе и надо ехать! – заявила она. – Жень, это же ты про путешествия любишь читать, а не я! Съезди, а? Потом целый год всем рассказывать будешь. Мам, ну соглашайся! Когда еще он сможет куда-то съездить? А тут – Америка, – жалобно скулила Тася.
– Дети, перестаньте, – сказала мама. Женя терпеть не мог, когда она начинала говорить таким тоном да еще называть их с Таськой детьми! – Во-первых, я вообще не поняла еще, в чем дело.
– А что тут непонятного? – удивился Алексей. – Обыкновенный школьный обмен! Вы меня извините, Геля, – добавил он слегка сердито, – но все-таки надо немного лучше ориентироваться в современной жизни. Неужели вы даже по телевизору никогда не слышали, что сейчас это происходит сплошь и рядом? Чуть ли не каждая московская школа в этом участвует! Причем даже не обязательно, что Женя окажется именно в той семье, из которой в вашу приедет ребенок. Это круговой обмен, понимаете? Вот у моего соседа дочка, например, ездила в Германию, а у них три месяца жил мальчишка из Финляндии. Нет, я понимаю, если вам трудно принять у себя какого-то постороннего ребенка…
– Ну что вы, Алексей! – Мама так покраснела, что Жене даже не по себе стало. – Разве в этом дело! Нам совсем нетрудно, но как же так сразу решить…
– А теперь по-другому и нельзя решать, – улыбнулся Алексей. – Это раньше даже крысы по Москве пешком ходили. А теперь и люди летают, как реактивные самолеты.
Улыбка и голос у него были такие ободряющие, что мама тоже невольно улыбнулась в ответ, а Таська и вовсе расхохоталась.
– Вы кого угодно уговорите! – покачала головой мама.
– Разве кого-то приходится уговаривать? – удивился Алексей. – Жень, тебя разве надо уговаривать? Я только говорю, что надо поторопиться, потому что едет он не один. Группа уже подобрана, осталось одного человека внести в списки – и через два дня вылет.
– Как через два дня? – сразу испугалась мама. – Разве это делается так быстро? У него ведь даже паспорта нет заграничного…
Алексей вздохнул так тяжело, что Жене неловко стало за маму. Ну что такое, в самом деле! Что они, пещерные люди, все им надо разъяснять да растолковывать?
Но Алексей проявлял поистине чудеса терпения.
– Геля, я же вам объяснил: это четко налаженная система, – повторил он. – Все давным-давно согласовано в посольстве. Сдается свидетельство о рождении, делается копия, отправляется факс. Уже в Америке, прямо в аэропорту, он получает международное школьное удостоверение. Ну, вроде студенческого билета. И все! Да ведь в Штатах паспортами даже аборигены не пользуются. У них водительские права вместо паспортов, неужели не слышали?
– Ох, Алексей, вы не обижайтесь, пожалуйста, – жалобным голосом попросила мама. – Конечно, я веду себя не так, как должна себя вести современная женщина, я понимаю. Но и вы меня поймите: мне же трудно вот так, сразу… Мы ведь, знаете, даже на Черное море последний раз ездили, когда им по пять лет было, – улыбнулась она. – Вы же понимаете, что я…
– Понимаю, – кивнул Алексей и снова посмотрел на маму тем спокойным и внимательным взглядом, который почему-то приводил ее в крайнее смущение. – И именно потому предлагаю вам этот вариант. Именно вам, Геля… Очень несовременной женщине! И вашему отличному сыну – по-моему, вполне современному. Во всяком случае, я считаю, что современные дети должны быть такими, как ваши, – закончил он.
Обратная дорога показалась Жене короче. Может быть, потому, что слишком уж богатым на впечатления оказался прожитый день. А может, и потому, что Алексей вел свой «Мерседес» с реактивной скоростью. Как настоящий современный мужчина!
Таська всю дорогу тараторила, как сорока, – в основном восхищалась Америкой. Можно подумать, она всю жизнь там прожила! А сама даже «Клуб кинопутешественников» никогда не смотрит, только какие-то дурацкие сериалы про любовь.
«Конечно, мама согласится, – думал Женя уже ночью, ворочаясь в постели без сна. – Да она, считай, уже согласилась, только волнуется, как всегда, из-за всякой ерунды. Вон, уже три часа, а она никак уснуть не может, ходит туда-сюда. Как все-таки удивительно! Еще два дня назад ничего такого и представить было нельзя – и вдруг… Бывают же такие люди, как Алексей… Ведь кто мы ему? Никто… Вот если бы он был нашим…»
Тут Женя наконец почувствовал, что глаза у него закрываются и счастливый сон туманит голову.