– Если начнется дождь, – сказал Джордж Бранту, поглядывая на ползущие по небу черные тучи, – вечером поработать не получится. Нет смысла ходить по домам, когда промок до нитки. Войти не приглашают. Попробуй что-нибудь продай, когда стоишь на пороге, а за шиворот тебе льет вода.
И дождь начался, да еще какой. Джордж сидел у окна, разглядывая безлюдную улицу, блестящую мостовую и потоки воды в сточной канаве.
Стрелка часов только-только перевалила за шесть. В тусклой комнатке было темно и холодно. Джордж придвинул кресло к окну, чтобы хоть было на что посмотреть. Просто удивительно, насколько здесь бывает одиноко. Казалось, во всем доме нет ни души. Наверное, Элла и миссис Роудс ушли на цокольный этаж готовить ужин. Другие жильцы редко возвращались раньше семи, а к тому времени Джордж уже уходил. Таким образом, весь дом был в его распоряжении.
Рабочий день прошел терпимо. На каминной полке лежала пачка имен и адресов, тщательно отсортированная по «порядку обхода». И каждый формуляр – потенциальная продажа.
Вообще-то, Джордж был доволен, что начался дождь. Приятно устроить себе свободный вечер. Вчера он потрудился на славу, и в кармане у него было три фунта. Даже если бездельничать остаток недели, ничего страшного не случится. Джордж решил, что в половине седьмого отправится в «Королевские объятия» и проведет вечер в своем любимом уголке. Ему нравилась тамошняя атмосфера, и он был рад сидеть там до самого закрытия, рассматривая оживленную публику, вслушиваясь в обрывки разговоров и наблюдая, как Глэдис с изумительным проворством обносит всех выпивкой. Может, сегодня ему повезет и с ним кто-нибудь поговорит. Джордж поужинает в пабе, а когда подойдет время закрытия, отправится пораньше спать.
Через несколько минут ему наскучило глазеть на капли дождя и безлюдную улицу. Он встал с кресла и подошел к комоду. Выдвинув верхний ящик, сунул руку под стопку рубашек и нащупал картонную коробку. Вытащил ее, вернулся к окну и снова уселся в кресло, аккуратно поставив коробку на колени.
Он собрался было открыть коробку, но тут услышал какой-то шум. Определенно кто-то пытался открыть дверь комнаты.
Грубые черты Джорджа исказила причудливая смесь испуга и чувства вины. Вскочив на ноги, он сунул коробку под лежащую на кресле подушку с глаз долой. Прищурившись и склонив голову набок, прислушался. Дверь скрипнула снова. Осторожно, бесшумно Джордж подкрался к двери и рывком распахнул ее. В комнату апатично вошел Лео, поднял на Джорджа огромные желтые глаза и вспрыгнул на кровать.
– Привет, старина, – сказал Джордж, закрывая дверь. – Ну и напугал же ты меня.
Несколько минут он гладил кота – нежно водил по шерсти толстыми пальцами, чесал ему голову, шейку, спинку. Кот сидел неподвижно, жмурился и мурлыкал так громко, что весь вибрировал.
Теперь, когда Джордж был уже не один, комната казалась ему уютной. Стук капель в окно больше не навевал тоску. Как же хорошо, что Лео пришел к нему с цокольного этажа. Нагнувшись, Джордж зарылся лицом в густую кошачью шерсть.
Лео перекатился на бок, потянулся и лапкой коснулся его лица, не выпуская когтей. Когда кот наконец устроился на кровати и свернулся в большой пушистый клубок, Джордж вернулся к креслу. Вынул из-под подушки картонную коробку и уселся снова. Посмотрел в окно, оглядел комнату, прислушался и понял, что теперь ему не помешают. Открыл коробку и вынул из нее тяжелый пистолет системы Люгера. Пальцы Джорджа сомкнулись на длинной рукоятке из дерева и металла, и лицо его расцвело. Положив коробку на пол рядом с креслом, Джордж принялся рассматривать пистолет так, словно видел его впервые.
Кот сонно наблюдал за ним.
Приемный отец Джорджа привез этот люгер из Франции – с битвы на реке Сомме – в качестве сувенира. Пистолет был в отличном состоянии, и еще к нему прилагался ящичек с двадцатью пятью патронами.
Многие годы Джордж страстно желал завладеть этим пистолетом. Дважды его застукали, когда он играл с люгером, и оба раза все закончилось крепкой взбучкой. Однако это не отбило его тягу к пистолету. С годами она только усиливалась. Воображение Джорджа становилось все более безудержным, воображаемые роли – все более жестокими, а желание владеть этим прекрасным оружием – все более нестерпимым.
Узнав, что приемного отца насмерть сбила машина, Джордж не испытал ни шока, ни чувства утраты. Он выслушал новости в полном молчании. Теперь наконец пистолет будет принадлежать ему.
Джордж хорошо помнил тот момент. Помнил толстого краснолицего сержанта, который старательно ворочал неуклюжим языком, чтобы помягче сообщить печальные новости. Помнил бледное, перепуганное лицо приемной матери и собственное ощущение нависшей беды.
– Мертв, – сказал сержант. – Такое уж нехорошее дело, мэм. Может, съездите в больницу…
Джорджу было четырнадцать лет. Он знал, что такое смерть. Понимал, что человек, игравший роль его отца, больше никогда не войдет в эту темную прихожую, не повесит шляпу и пальто и не спросит: «Есть кто дома?» – как он всегда спрашивал. Никогда не просунет в дверь свою хмурую круглую физиономию и не скомандует: «Ну-ка, положи этот чертов пистолет. Сколько раз говорить, чтобы ты его не трогал?» Значит, теперь люгер остался без владельца. Приемная мать никогда не проявляла интереса к пистолету. Наверное, так и не вспомнит о нем и не спросит, куда он делся. Итак, сержант продолжал бубнить что-то невнятное, а Джордж выскользнул из комнаты и отправился прямиком к тайнику с пистолетом. Ему не забыть тот исступленный восторг, когда он нес картонную коробку из комнаты приемного отца в свою. Следующие тринадцать лет этот люгер оставался для Джорджа самой ценной его вещью.
Ежедневно Джордж находил время, чтобы достать пистолет из коробки. Чистил его, полировал черный металл, вынимал магазин и ставил его на место. С тяжелым люгером в руке Джордж чувствовал безмерное превосходство над всем миром. Он с удовольствием представлял, как те, кто был с ним груб во время его вечерних хождений по домам, цепенеют при виде наставленного на них пистолета. Сейчас он вообразил себе ужас на большой плоской физиономии мистера Экклза, украшенной нелепыми светлыми усами.
Помрачнев, Джордж положил палец на спусковой крючок.
– Подними руки, – прорычал Джордж Фрейзер, ткнув пушкой Экклзу в спину. – Нам нужны имена, и мы их получим.
Сидни Брант испуганно раскрыл глаза, побледнел и съежился у стены.
– Только не убивайте его, Джордж, – выдохнул он. – Бога ради, осторожнее с пистолетом.
– Не переживай, Сид, – ответил Джордж Фрейзер с надменной улыбкой. – Хватит с меня этой крысы. – Он снова ткнул Экклза пистолетом. – Давай имена. Или хочешь, чтобы я продырявил тебе шкуру?
– Я на все согласен, – причитал Экклз дрожащим голосом. – Только не стреляйте. Сделаю все, что скажете.
– Ну так делай, – нетерпеливо произнес Джордж Фрейзер. – И не вздумай фокусничать, а не то пристрелю!
Экклз в ужасе выбежал из кабинета. Усевшись на стол, Джордж принялся болтать ногами. Он подмигнул Бранту. Тот смотрел на него с неприкрытым восхищением…
Джордж вздохнул. Вот как надо вести себя со свиньями вроде Экклза. Он погладил пистолет. Брант бросил бы свои презрительные шуточки, знай он, что Джордж в любой момент может ткнуть ему стволом под ребро. У Джорджа нет времени на дешевые фокусы. Вы только гляньте, каким образом Брант раздобыл имена и адреса. Дешевый фокус. Так он загадит весь Уэмбли, и следующему продавцу из «Уорлд-уайд паблишинг» будет негде работать. Бранту, конечно же, плевать. Он обманщик, узколобый эгоист. Ему главное – получить свое, а там хоть трава не расти.
Снова вынув магазин, Джордж рассеянно повертел его в пальцах. И все же в этом Бранте что-то есть. Должно быть, характер: сильный, властный. Джордж это понимал. Но люгер – серьезный аргумент. Против любого, и Брант не исключение.
Джордж поднял со дна коробки промасленную тряпицу и тщательно протер пистолет. Потом взял в руки деревянный ящичек и сдвинул крышку. Блестящие патроны стояли плотными рядками по пять штук. Джордж никогда еще не вставлял патрон в магазин – считал, что важно держать боеприпас отдельно от оружия. Он протирал пистолет, укладывал его назад в коробку, а уже потом вынимал каждый патрон и полировал медные гильзы. Ему никогда не хотелось выстрелить из пистолета, и мысль о том, как он будет укладывать маленькие блестящие патроны в магазин, вызывала у него тревогу. Джордж неоднократно читал о происшествиях, связанных с огнестрельным оружием, и прекрасно понимал, что трагедия может произойти на ровном месте. Несмотря на все жестокие сцены, что рисовало его яркое воображение, Джордж пришел бы в ужас, если бы по его недосмотру кто-то пострадал.
Шло время, дождь не прекращался, но Джорджа это не беспокоило. Положив ящичек с патронами на место, он снова спрятал коробку под рубашки. Затем, открыв шкафчик над раковиной, достал бутылку молока и вскрытую жестянку сардин.
– Иди сюда, Лео, – позвал он, показывая коту жестянку.
В мгновение ока Лео оказался рядом и принялся тереться о ноги Джорджа своим крупным, тяжелым телом.
Джордж поставил жестянку на газетный лист и налил молока в мыльницу.
– Вот, старина, – довольно произнес он. Лицо его смягчилось. – А теперь и я пойду поужинаю.
На улице было ветрено, холодные струи дождя хлестали по лицу. Джордж спешил вперед, ощущая беспричинное желание запеть или закричать: проливной дождь и порывистый ветер дарили ему ощущение свободы.
Время было раннее, без четверти семь. Бар-салон «Королевских объятий» пустовал, если не считать троих habitués[1], рискнувших бросить вызов непогоде. Оставив шляпу и макинтош на вешалке, Джордж отправился в любимый уголок.
– Привет, – улыбнулась Глэдис. – А вот и ты.
– А вот и я, – подтвердил Джордж. Усевшись на табурет, он устремил голодный взгляд на ломти холодного мяса, соленья и миски со свекольным салатом. – Ну и погодка, да?
– Мерзкая, – согласилась Глэдис. – Кстати, есть отличная холодная свинина. И говядина тоже есть.
Джордж сказал, что попробует свинину.
– Это о нем ты говорила? Ну, о парне со шрамом? – спросил он, наблюдая, как Глэдис нарезает ему щедрую порцию мяса.
– О нем, – угрюмо подтвердила Глэдис. – Когда вы ушли вместе, я даже расстроилась. Проблемный он, уж поверь. Я таких за версту чую.
– Он работает на Робинсона, – сказал Джордж, чувствуя, что должен оправдаться. – Мне он и самому не нравится.
– Еще бы он тебе нравился, – твердо произнесла Глэдис. – Ты с ним поосторожнее. Рядом с таким моргнуть не успеешь, как влипнешь в историю.
– Ну, не знаю. – Джордж слегка рассердился. Она что, принимает его за ребенка? – Я в состоянии о себе позаботиться.
– Приятно слышать, – ответила Глэдис; в голосе ее слышалось недоверие.
Поставив перед Джорджем тарелку, Глэдис добавила к ней хлеб, масло и пинту биттера, после чего убежала к другому клиенту.
Джорджу нравилось сидеть в углу, подальше от центра зала. Он поглощал свой ужин, читал вечернюю газету и посматривал, как Глэдис справляется с растущим потоком посетителей. Бар наполнялся, в нем стало сыро и душно от мокрой одежды.
Джорджа никто не замечал. Войдя в бар, мистер Генри рассеянно кивнул ему и тут же отвел взгляд, словно боялся, что Джордж к нему подсядет. Явились остальные habitués. Они тоже кивали Джорджу, но без интереса и скорее по привычке.
Покончив с ужином, Джордж закурил сигарету и поставил кружку так, чтобы Глэдис видела, что пора ее наполнить, после чего занялся решением кроссворда. Влажное тепло, обрывки разговоров, щелканье бильярдных шаров в соседней комнате – все это успокаивало Джорджа. Он решил, что более уютной, домашней атмосферы и желать нельзя.
В половине десятого он заказал последнюю пинту – на посошок. На Джорджа снизошла приятная сонливость, и он с удовольствием представлял себе, как вытянется на кровати. Может, Лео составит ему компанию. Завтрашний день казался таким далеким, и Джордж решил, что жизнь в целом не так уж плоха.
Чьи-то пальцы коснулись его руки. Вздрогнув, Джордж уставился на Сидни Бранта: сперва удивленно, потом в смятении. К лицу его прилила кровь, и он чуть не опрокинул свое пиво.
Брант был без верхней одежды. Его старенький пиджак и потертые брюки промокли насквозь и казались черными.
– Привет, – неловко произнес Джордж. – Ну ты меня и напугал. Что ты здесь делаешь?
Брант прислонился к стойке:
– Вас ищу. Как знал, что здесь найду.
– Ну, ты еле-еле успел, – запинаясь, сказал Джордж. – Я уже собирался на боковую.
Пронзив его презрительным взглядом, Брант посмотрел на Глэдис и нетерпеливо щелкнул пальцами:
– Лимонад. – Повернувшись к Джорджу, он спросил: – Чем вы занимались?
– Занимался? – Джордж заморгал. – В смысле?
– Вы говорили, что работали с Фрэнком Келли. Чем занимались?
В голове у Джорджа прозвенел тревожный звоночек. Так дело не пойдет. Бранту нельзя ничего рассказывать. Элле – пожалуйста, но Брант – дело другое.
– Это касается только меня. – Джордж отвел взгляд. – Я предпочел бы не ворошить прошлого.
– Не переживайте, – сказал Брант. – Я сам в той же игре.
Изумленно повернувшись, Джордж заглянул в жесткие серо-голубые глаза, и его передернуло.
– В какой еще игре? – переспросил он.
– Я тоже об этом не треплюсь, – улыбнулся Брант. – Думаете, я бы стал по своей воле барыжить книжками? Жизнь заставила. И вас, наверное, тоже?
Джордж не понимал, к чему он клонит. Поэтому промолчал.
– Как только все уляжется, вернусь к прежним делам. – Брант дотронулся до синевато-багрового шрама. Взгляд его затуманился, а лицо помрачнело.
Значит, Глэдис не ошиблась. Брант и правда проблемный. Почему-то Джорджу стало завидно. Понятно, что завидовать тут нечему, но ему ведь всегда хотелось пожить опасной жизнью.
– Нехороший у тебя шрам. Недавний? – брякнул Джордж, чтобы не молчать.
Лицо Бранта удивительным образом переменилось: потемнело, вытянулось, превратилось в жуткую маску ненависти.
Подавшись вперед, Брант сплюнул на пол.
– Пошли. – Он едва шевелил побелевшими губами. – Проведаем Робинсона.
– Не сегодня, – торопливо сказал Джордж. – Там дождь, и уже поздно. Завтра утром все обсудим.
Брант не без труда сдержался. Лицо его снова сделалось пустым и равнодушным.
– Вы ведете учет заказов? – спросил он.
– Да, а что? – спросил Джордж, удивляясь столь внезапному повороту в разговоре.
– Список при вас?
Джордж вынул из кармана истрепанный блокнот. Забрав его, Брант пролистал страницы, исписанные аккуратным почерком, и поднял взгляд:
– Это все? То есть с самого начала?
Джордж беспомощно кивнул.
– Вы понимаете, что Робинсон должен вам тридцать фунтов?
– Целых тридцать? – усомнился Джордж. – Ну, что поделать. Он не отдаст. У него никогда нет денег.
– Это мы еще посмотрим. – Брант сунул блокнот в карман. Поморщившись, допил лимонад, положил на стойку шиллинг, повернулся к двери и раздраженно повторил: – Пошли.
– Сегодня идти без толку, – вяло возразил Джордж.
В этот момент вышибала объявил:
– Время, господа. Закрываемся.
Джордж вышел вслед за Брантом, стараясь не смотреть на Глэдис. На улице было темно, лил дождь.
– Ну, я домой, – сказал Джордж, чувствуя, как с носа у него капает вода. – Оставим Робо на завтра.
– Пошли. – Казалось, слова жгут Бранту горло. – Поговорим сегодня.
– Но я не знаю, где он живет, – возразил Джордж. – Давай вести себя разумно. Мы оба промокнем до нитки.
Брант, скверно выругавшись, зашагал по улице.
Джордж шел рядом. Он чувствовал, что не может ничего поделать. Похоже, Брант знал, куда идти. Он свернул в переулок с маленькими двухэтажными домами и через несколько минут остановился.
– Вот, – сказал он, глядя на дом. – Здесь у него комната. – Он указал на окно второго этажа. Жалюзи были опущены, но в комнате горел свет. – Пошли.
Брант поднялся на обветшалое крыльцо и настойчиво надавил на кнопку звонка.
Джордж стоял рядом, чувствуя, как по лицу хлещет дождь. Сердце его тревожно колотилось.
За дверью послышались шаркающие шаги. Мгновением позже на крыльце появилась толстая старуха. Всмотревшись в гостей, она запахнула грязный халат на огромной груди и осведомилась:
– Чего вам надо? Чего раззвонились? Где пожар?
Выставив подбородок, Брант шагнул вперед.
– Мы друзья Робинсона, – сказал он, оттесняя старуху в тесный темный коридор. – Он нас ждет.
– Эй, минутку! – Старуха пыталась его задержать. – Я что, разрешила войти? Завтра приходите.
Глядя ей прямо в глаза, Брант продвигался вперед.
– Все в порядке, – говорил он. – Не волнуйтесь, он нас ждет. Так что мы поднимемся.
Вслед за Брантом Джордж тоже вошел в коридор, понимая, что вода с его шляпы и макинтоша льет на кокосовый коврик, собираясь в лужицы.
Внезапно Брант юркнул к лестнице и пошел наверх. Проводив его тревожным взглядом, старуха посмотрела на идущего следом Джорджа. Тот, сам того не желая, нахохлился и выглядел весьма устрашающе.
– Ишь, нашлась начальница, – тихонько сказал Брант. – Кобыла старая.
Он прошел по короткому коридору и остановился у нужной двери. Прижался ухом к панели и застыл, напряженно прислушиваясь. Стоя в нескольких футах от него, Джордж увидел Бранта в новом, пугающем свете. Казалось, его фигуру окружал зловещий ореол. С лестницы на них смотрела старуха, испуганно и в то же время с любопытством.
Оглянувшись на Джорджа, Брант скорчил гримасу и кивнул на дверь. Джордж не понял, к чему эта пантомима, но спросить не успел: Брант повернул ручку, распахнул дверь и вошел в комнату.
Не желая торчать в тусклом коридоре на глазах у вредной старухи, Джордж неуверенно шагнул вперед и оказался у двери.
Брант стоял на самом пороге большой комнаты и не сводил глаз с Робинсона. Из-за его спины, сделав глуповато-примирительное лицо, выглядывал Джордж.
Робинсон, босоногий, в брюках и жилете, стоял у туалетного столика. Джордж смущенно отметил, что на лодыжках у него разводы грязи, а жилет, прикрывающий куриную грудь, тоже не первой свежести и весьма потертый. Робинсон был без вставных челюстей. Губы его ввалились, отчего рот приобрел странный сморщенный вид. Джордж подумал, что лицо его похоже на сушеное яблоко.
Робинсон изумленно уставился на Бранта. Во взгляде его мелькнул ужас, а от пошедшего пятнами лица начала отливать кровь, отчего оно постепенно бледнело.
У стены стояла широкая кровать, украшенная медными набалдашниками. На ней, свернувшись калачиком, лежала женщина – крупная, взъерошенная и неприглядная. Крашеные волосы ее разметались вокруг головы неряшливым нимбом. Джордж не разобрал, сколько ей лет, и решил, что от тридцати пяти до сорока. На ней была розовая ночная рубашка – измятая, нестираная и такая тесная, что, казалось, грудь вот-вот вывалится наружу.
– Закройте дверь, – сказал Брант, не сводя глаз с Робинсона.
Не вполне понимая, что делает, Джордж послушался, после чего сунул дрожащие руки в карманы макинтоша и уставился на лысый ковер, испуганно прикидывая, что же будет дальше.
Первой от шока оправилась женщина на кровати.
– Это еще кто? – визгливо осведомилась она. – Убирайтесь! Выгони их, Эдди!
Поддерживая брюки, Робинсон попятился под мрачным взглядом Бранта.
– Парни, вы чего, рехнулись? – наконец промямлил он. Губы его тряслись. Растерянно глянув по сторонам, Робинсон схватил свои фальшивые зубы и сунул их в рот. Казалось, это придало ему мужества: когда он заговорил снова, голос его больше не дрожал. – Нельзя вот так врываться к людям.
Брант набычился.
– Мы не знали, что ты не один, – тихо сказал он. – Но раз уж мы здесь, Джордж хочет с тобой поговорить. Верно, Джордж?
– Проваливайте, – заверещала женщина, – а не то полицию вызову! – Тряхнув телесами, она спрыгнула с кровати и укуталась в халат. – Что стоишь как истукан? – продолжила она, повернувшись к Робинсону. – Смотреть противно! Прогони их!
Робинсон попробовал собраться.
– Вам это с рук не сойдет, – сказал он, стараясь напустить на себя сердитый вид. – Скажите спасибо, что я не уволил вас прямо здесь, на месте. Вы пьяные, что ли? Ну-ка, на выход. Утром поговорим.
Готовый провалиться сквозь землю, Джордж уже нащупал дверную ручку, но застыл, услышав голос Бранта:
– Поговорите с ним, Джордж. Расскажите, зачем мы пришли.
Робинсон повернулся к Джорджу, понимая, что уж с ним-то он справится.
– Значит, это твоя затея? – рявкнул он. – Вот так новости! Ты об этом пожалеешь, уж поверь. Завтра прямо с утра и пожалеешь.
Джордж открыл и закрыл рот, не издав ни звука.
Побоявшись связываться с Брантом, женщина тоже накинулась на Джорджа:
– Выметайся, пока я тебе глаза не выцарапала! Болван нескладный!
– Осадил бы ты ее. – В тихом голосе Бранта прозвучала угроза. – Иначе обоим не поздоровится.
Возмущенно охнув, женщина повернулась к нему и тут же отступила. Ее красное от гнева лицо вмиг побелело. Робинсон тоже сделал шаг назад, со свистом втянув в себя воздух.
В руке у Бранта появилась странного вида бритва. Лезвие блеснуло в резком свете голой лампочки. Увидев этот блеск, Джордж почувствовал, что его вот-вот стошнит.
– Давайте-ка потише, – сказал Брант, обращаясь к Робинсону и женщине. – Не нужно закатывать сцен. Вы же не хотите, чтобы я рассердился, верно?
Женщина осела на кровать. Ее дряблое, заплывшее жиром лицо перекосилось от ужаса. Робинсон так испугался, что с ним, казалось, вот-вот случится припадок. Лицо его сделалось желто-зеленым, а ноги дрожали так, что пришлось сесть на стул.
Джордж пребывал в похожем состоянии. Все ждал, что в любую минуту женщина завопит и в дом ворвутся полисмены.
Похоже, Брант сообразил, что от Джорджа не будет никакого толку. Он взял дело в свои руки.
– Ты обманывал Фрейзера, – сказал он Робинсону. – Я выяснил, сколько ты ему недоплатил. – Брант вынул из кармана блокнот. – Здесь все записано. Ты задолжал ему тридцать фунтов. Мы пришли их забрать.
Робинсон тупо уставился на него. Схватил ртом воздух, словно засыпающая рыба, но ничего не сказал.
– Живее! – нетерпеливо произнес Брант. – Я весь вымок и хочу спать. Ты сам знаешь, что виноват. Так что давай плати.
– Я… я на мели, – сглотнув, сказал Робинсон. Его голос скрипел, как карандаш по грифельной доске.
Брант метнулся вперед. Движения его были стремительными, и Джордж едва разглядел, как сверкнуло лезвие. Тихонько взвизгнув, Робинсон отпрянул. Теперь на его бледной обвислой щеке была длинная царапина. Из нее начинала сочиться кровь.
Подруга Робинсона раскрыла рот, но Брант взглянул на нее, и крик застрял у женщины в горле.
– И тебе достанется, – пообещал Брант, сделав угрожающий выпад в ее сторону. – Ну, – повернулся он к Робинсону, – хватит или добавить?
Шея Робинсона и его засаленный жилет были залиты кровью. Он отчаянно замахал руками на туалетный столик.
Из-под грязного носового платка Брант выудил бумажник. Насчитал двадцать два фунта, зажал деньги в ладони и посмотрел на Робинсона.
– Где остальное?
– Больше у меня нет, – всхлипнул Робинсон. – Это все, клянусь!
Брант спрятал деньги в карман.
– Ты доигрался, – сказал он. – Отныне это наша территория. Не суйся к нам. Понял? Еще раз увижу – прикончу.
Джордж тем временем переживал странное ощущение: он словно очутился в собственных фантазиях. Словами Бранта всегда говорил Джордж Фрейзер, бандит и миллионер, обращаясь к Лаки Лучано, Капоне и другим важным персонам. Ситуация перестала его пугать: Джордж все ждал, что дверь вот-вот отворится и в комнату войдет Элла, положив конец этой яркой и, без сомнения, воображаемой драме.
– Доброй ночи, – сказал Брант, подталкивая Джорджа к двери. – Ты, наверное, подумываешь заявить на нас в полицию. На твоем месте я бы этого не делал. Поймать меня не так-то просто. Видишь бритву? Я беру ее только на дело. Так что не советую нарываться.
Остановившись, он окинул Робинсона и его женщину угрюмым взглядом, после чего кивнул Джорджу на дверь и вышел из комнаты.