Я работала в Инязе на кафедре восточных языков преподавателем японского языка, параллельно еще подрабатывала в госуниверситете. Несколько раз я подавала свою кандидатуру на грант для преподавателей, и вот в очередной раз мне пришел положительный ответ. Да, я лечу в Японию да еще и на целых шесть месяцев. Вау! Для меня это реально был некий вызов и признание себя. Помню этот день: я вышла с работы и шла к своему автобусу, а сердце ликовало, и даже грязная весна мне казалась прекрасной, и хоть поездка намечалась только на сентябрь, настроение уже было чемоданное.
Не помню, как пролетело время до моего отъезда, но помню день прощания. Для меня это был первый опыт долгого отсутствия и расставания с семьей. Я тогда заметила, что муж проводил меня достаточно спокойно. Думаю, я ловила кайф от побега, а он – от своей кайфовой свободы и жизни без меня. Странно, но это факт.
Я помню, как долетела до Хабаровска, где должна была получить визу, и первый раз разговаривала с моей бабушкой по телефону. Я безумно ревела в трубку. Во мне боролись две личности: хорошей дочки, внучки и жены и вторая часть – авантюристки.
Мне уже нравился Хабаровск. С определенным климатом, с людьми в транспорте, которые ехали с дачи, набитые желтыми помидорами и виноградом, с Амуром и набережной, с архитектурой. Я была полностью открыта для приключений.
Я познакомилась в Хабаровске со своей коллегой из Якутска, мы вместе должны были вылетать в Японию и получать визу. Мы классно проводили эти дни до отлета: гуляли, ходили в кино. Я думаю, что она тоже наслаждалась свободой, у нее уже был сын на тот момент. Она была моей ровесницей, но наличие ребенка придавало ей серьезности, взрослости и рациональности.
А мне просто снесло голову от этой самостоятельности! Смешно, конечно, если я напишу, что мне уже было 24 года, я исполняла обязанности заведующей кафедрой и несла ответственность за коллектив и работу. Но при этом я чувствовала себя крайне скованной обстоятельствами, как было с самого детства. И с этой снесенной головой я оставляю свою маленькую кожаную сумочку в кафе, где мы с коллегой прекрасно провели время. Там, в этой сумочке, были все документы и полученная виза. Но мне так было хорошо, что про пропажу я вспомнила только спустя часа два. Ворвавшись в кафе, я увидела сумочку на прежнем месте, поэтому мой отлет благополучно состоялся, но эта ситуация немного привела мои мысли в порядок и эйфория подутихла.
Эти полгода в Японии были очень насыщенными. Мы жили недалеко от Токио, поэтому я наслаждалась жизнью между огромными кусками учебы. Я кайфовала, тоска отступила, и тот первый день в Японии, когда мы с якутской коллегой рыдали на балконе, был уже далеко в прошлом.
Регулярно я созванивалась с мужем, отчитывалась. Потом созвоны стали реже. Меня поглотила Япония, мне нравилось здесь все. Я обрела замечательных друзей, новые эмоции, жизнь в современном мегаполисе вперемешку с японской самобытностью, ни с чем несравнимой. Мне выплачивалась стипендии, поэтому было и на что разгуляться. Весь день мы учились, а вечером неслись по магазинам. Потом посиделки на кухне с друзьями, делились сокровенным, ну, а ночью домашняя работа. В выходные удавалось выбраться на латиноамериканскую дискотеку и всю ночь танцевать под возбуждающую тело музыку. А потом сидеть в круглосуточном Макдональдсе, ждать, когда откроют метро, и с наслаждением жевать гамбургер, запивая колой. Мы много путешествовали, я увидела разную Японию, да и учиться для меня тоже было в удовольствие.
Я уехала в сентябре, а уже в ноябре я узнала, что папа мужа болен раком. Это известие меня потрясло, я любила его родителей. Поэтому странное отношение мужа ко мне я приняла за стресс: он решил прилететь ко мне на Новый год на неделю, и мы встретились в Японии.
Мы встретили вместе Новый год и даже умудрились поссориться в первый день посреди Токио возле известного памятника Хатико. Я чувствовала, что у него не было никакой радости от встречи. Его мысли были заняты совсем уже другой историей. Он был счастлив, я это видела, хотя говорила себе, что это стресс и просто нужно его поддержать.
Муж приехал ко мне другим. У него были выкрашены волосы, он ходил по магазинам и с моей помощью покупал себе ультрамодные вещи. Он доверял мне в этом плане, так как со мной он однажды полностью поменял свой стиль, полюбил это дело и с тех пор с жаждой экспериментировал. А еще он был со списком подарков и искал что-то с Хеллоу Китти, так как одна его сотрудница сделала такой заказ. Она была дизайнером в фирме у моего мужа. Было все понятно, но я почему-то тоже искала эту гребаную Китти, чтобы девушка была довольна.
Неделя пролетела быстро. Муж уехал домой, но мы оба не расстроились, хотя пытались сделать грустные лица при расставании. Так прошла вторая половина моего пребывания в Японии.
Я долго думала над нашими отношениями, и мне было страшно признаться, что я тоже не хотела с ним жить.
В феврале я встретила свое 25-летие в Киото. Праздник получился необычным. Я позвала друзей, и мы пошли наобум искать ресторан, но все уже закрывалось. И тут один пожилой японец пригласил нас в свой маленький семейный ресторан. Он даже сделал для меня маленький тортик, я задула свечу, и он сказал, что сделает мне подарок – гадание по руке. Японец оказался талантливым хиромантом.
Он тогда мне предсказал многое, что мне показалось несбыточным. Например, что у меня будет второй брак и я очень поменяюсь внутренне. И вообще, что меня ждут непростые времена, но я справлюсь, а еще я помогу многим людям.
В марте стажировка закончилась, я возвращалась домой. На душе было очень тяжело, опять начиналась эта долгая и грязная весна. Новости меня ждали страшные: умерла моя бабушка, не дождавшись меня всего три дня, папа мужа был уже совсем на последнем издыхании, болезнь его просто очень быстро съела. И мой муж оказался совсем чужим для меня.
Я уже точно знала, что что-то не так. Но все обстоятельства настолько были смешаны, что я не понимала реальности. Дома я начала замечать чужие баночки с кремом на самых женских местах. Например, у зеркала. Я думала, что схожу с ума. Но не мог он так. Он же такой гордый. Мы так долго не переезжали в эту квартиру, подаренную моим папой, и жили в общежитии из-за того, что мой муж считал, что должен заработать сам.
Мы жили в ожидании смерти папы, поэтому сил на выяснение отношений точно не было. Но было безумно больно. Я все понимала, слушая задушевную песню, поставленную на звонок его сотрудницы, его странные звонки ей и их долгие разговоры, видела его заботу о ней и ее частые просьбы по телефону, которые нужно было исполнять. Потом наступила смена ее должности – она стала директором. Спросить было страшно.
Умирает папа. И первый раз тогда состоялся наш разговор, где муж указал на мои недостатки и сказал, почему я для него непривлекательная – это лишний вес, несоответствие некоторых частей тела его вкусу, нижнее белье неправильной формы, моя осанка, привычка хрюкнуть носом и многое другое. Невыносимо. Но важно было не заплакать, а по возможности выполнить все требования, чтобы наладить отношения.
В итоге правду я выяснила. Мама мужа была уже в курсе и тоже влияла на его решение не бросать меня. Почему-то это так унизительно.
Я много раз пробовала как-то выяснить отношения с его любовницей, но она говорила, что ей меня только жаль. Мой муж тоже сказал мне, что счастлив по-настоящему и первый раз так влюблен. Что ему нравятся ее детские черты и похожесть на ребенка, хотя она была младше меня всего на два года. Я вдруг стала чувствовать себя безвкусной, неуклюжей, непривлекательной.
В день рождения моей мамы я решила уехать в Москву и отпустить всех в этой истории. Сил бороться не было и я сдалась. Родителям я ничего не говорила. Сказала мужу, вечером начала собирать чемодан, и почему-то он попросил остаться. Для меня это была моя личная победа.
Я согласилась выполнить его условия. Например, то, что буду работать теперь у него, закрывая вакансию любовницы, так как она уволилась. Так я стала совмещать две работы: университет и рекламное агентство мужа. А еще я стала усердно худеть и стараться хоть как-то соответствовать его идеалу.
Я предложила двоим своим студентам работать со мной, мы вместе открывали новый офис, и они заняли должности дизайнера и менеджера. После учебы в университете мы шли и работали в офисе на благо моего мужа.
Жизнь вроде стала прежней. Мы даже отметили огромной вечеринкой наше пятилетие совместной жизни (вот уж точно «пир во время чумы») и поехали в путешествие в Узбекистан, через две недели после смерти папы.
А в августе 2006 года я узнаю, что беременна. Что могло случиться со мной лучшего?