Список имен неуклонно рос. Эрида жалела, что не может сжечь его или изорвать на части, однако ей оставалось лишь сидеть, сохраняя видимость спокойствия и мысленно проклиная каждого претендента на ее руку. «Этого следовало ожидать», – говорила она себе. Она была девятнадцатилетней девушкой – богатой, красивой, хорошо воспитанной, образованной – и к тому же обладала всеми талантами настоящей аристократки. «Хотя мои достижения все равно ничего для них не значат. Им нужна моя корона, она одна привлекает их. Им плевать на мои прекрасные синие глаза и острый ум. Будь я даже замшелым пнем, это ничего бы не изменило».
Королева Галланда правила страной уже четыре года, будучи коронована в возрасте пятнадцати лет. Она привыкла ко всем обязательствам и условностям, которые сопровождали ее сан. «Но от этого не становится легче», – подумала она, удобнее устраиваясь на сиденье.
Хотя они провели в зале заседаний всего час, ее уже терзала боль: все это время ей приходилось держать спину идеально ровно, сидя на резном стуле, в зеленом бархатном платье, туго стянутом шнуровкой. Низкий потолок круглого башенного зала усугублял ситуацию: жаркий полуденный воздух казался настолько спертым, что было почти невозможно дышать. Но, по крайней мере, в этот день ей не нужно было надевать корону и терпеть давящую тяжесть золота или серебра на голове; пепельно-русые волосы волнами ниспадали по ее бледным плечам. За спиной Эриды стояли два рыцаря Львиной гвардии в церемониальных позолоченных доспехах и ярко-зеленых мантиях. Она не представляла, как им удавалось переносить жару.
Даже в самый разгар лета Эрида проводила собрания королевского совета в одной из высоких башен крепости, представлявшей собой сердце Нового дворца. Этот круглый зал казался строгим и серым, напоминая старого седовласого стражника. Окна были распахнуты настежь, чтобы комнату освежал ветерок, поднимавшийся от воды. Дворец стоял на острове в дельте Большого Льва и был со всех сторон окружен устьем и речными каналами. Благодаря воротам вода вокруг замка оставалась чистой, но остальная часть дельты была запружена галерами, торговыми лодками, купеческими кораблями, баржами и суднами королевского флота, которые беспрерывно заходили в громадную столицу и покидали ее.
Советники расположились за столом, во главе которого восседала Эрида, и внимали лорду Ардату. Старик стоял, тяжело опершись на крышку стола, и сдавленным, посвистывающим голосом зачитывал очередное письмо. Каждые несколько секунд он останавливался, чтобы откашляться в носовой платок. Лорд Ардат давно забрался на утес смерти и жил на нем вот уже больше десятилетия. В какой-то момент Эрида перестала опасаться за его здоровье.
– Таким образом, я смиренно… – Он снова закашлялся. Эрида поморщилась, чувствуя, как начинает саднить ее собственное горло. – …Предлагаю Вашему Величеству руку и сердце, дабы мы могли объединить наши судьбы. Я молю вас принять мое предложение. Пусть песнь, посвященная нам, разлетится от Трекийских врат до славных садов Аскала. Ваш до конца своих дней, Осковко Трековик, лорд Пограничья, кровный принц Трека… – Далее перечисляются все титулы, которыми любит хвастаться этот грязный тролль, – закончил Ардат, опуская письмо на стол.
«Какое точное описание», – подумала Эрида. Она встречала принца Осковко лишь однажды, но этого было более чем достаточно. Тогда, в военном лагере, он был с ног до головы покрыт отходами, потому что напился до бесчувствия и упал в выгребную яму. Слой зловонной грязи и винный смрад помешали ей понять, красив он или нет.
Лорд Торнуолл стремительным движением потянулся за письмом. Он был худ и невысок – даже Эрида превосходила его ростом; волосы мужчины уже тронула седина, но борода по-прежнему оставалась такой рыжей, что, казалось, не уступала по свирепости воинам, которыми он командовал. Он не снимал доспехов даже в зале заседаний, как будто ожидал, что сидевшие за столом советники вдруг начнут нападать друг на друга. Прищурившись, он изучил письмо, написанное неаккуратным почерком, а затем – печать и подпись, оставленные на бумаге.
Даже не вставая со стула, Эрида могла с легкостью разглядеть оттиск белого волка с короной на голове – герб королевской семьи Трека. Кроме того, на листке виднелись многочисленные ошибки и зачеркивания, а также несколько чернильных пятен, оставленных грязными пальцами.
– Это письмо написано рукой принца, – заключила Эрида, поджав губы.
– Сей факт не подлежит сомнению, – угрюмо подтвердил Торнуолл.
Он передал письмо леди Харрсинг, опытной придворной даме, которая едва ли не всю свою жизнь провела в королевском замке. Она усмехнулась, и морщинки на ее лбу пролегли глубже. Белла Харрсинг дожила до тех же преклонных лет, что и Ардат, но гораздо лучше сохранила внешность и здоровье.
Она хотя бы может дышать, не рискуя, что ее легкие взорвутся.
– Даже не утруждайте себя тем, чтобы вносить его имя в список, – заключила она, отказываясь прикасаться к письму.
Громадный, словно крепость, лорд Деррик, сидевший напротив, презрительно фыркнул.
– Вы настаиваете на кандидатуре желторотого юнца из Сапфирового залива, который никак не выучит алфавит, но отказываете королевскому наследнику, который стучится к нам в дверь?
Леди Харрсинг окинула его круглое красное лицо презрительным взглядом.
– Бьюсь об заклад, что Андализ ан-Амсир знает алфавит лучше, чем этот докучливый трекийский олух. Рискну предположить, что в своих знаниях он превзойдет даже вас, милорд. Более того, он тоже принц крови, причем союз с его государством был бы для нас гораздо полезнее.
Их пререкания были до боли знакомы и могли продолжаться вечно. Хотя Эриде казалось, что ее череп протыкают копьем, она не стала прерывать Деррика и Харрсинг, которые препирались, словно брат и сестра, соперничающие за внимание. «Чем дольше они спорят, тем позднее наступит то тошнотворное мгновение, когда мне придется продать себя, словно породистую корову, – думала она. – И тем больше времени на размышления у меня будет».
Несколько недель минуло с тех пор, как Эндри Трелланд в одиночестве вернулся в Аскал и поведал ей о сорванном Веретене и завоевателе, пришедшем из ниоткуда. Таристан из Древнего Кора. Наследник Веретенной крови и владелец клинка, спрятавший в горах неистовую армию ужасающих существ, которые подчиняются его воле.
Она хранила молчание, натянув на лицо непроницаемую маску спокойствия. Но мысленно она взвешивала слова оруженосца, как делала это каждое утро и каждый вечер со дня его возвращения. Говорил ли Трелланд правду? Действительно ли на горизонте появился демон, которому суждено поглотить нас всех?
Она не могла знать наверняка.
Ложь – это лучшее решение, единственно правильный выбор. Для меня и всего моего государства.
Харрсинг и Деррик не успокаивались, перечисляя достоинства женихов, которых они решили поддержать. По правде говоря, Эрида презирала как Осковко, так и айбалийского принца – равно как и всех остальных кандидатов, входивших в злокозненный список.
Лорд Кониджин, сидевший справа от королевы, тоже не участвовал в обсуждении. Он приходился кузеном отцу Эриды; по королевской линии он унаследовал вдумчивость и проницательные синие глаза. «А также честолюбие», – подумала Эрида. В то время как другие члены совета были избраны за их заслуги, чтобы наставлять и направлять королеву, Кониджен попал в их число, потому что Эрида хотела лично присматривать за тем, кто может посягнуть на ее трон.
Он следил за Харрсинг и Дерриком, словно за игроками в бадминтон, переводя взгляд с одного спорщика на другого, пока они обменивались колкостями. Светлые волосы Кониджина, а также его пронзительный взгляд, выступающая челюсть и густая борода делали его похожим на отца Эриды. Его одежда тоже напоминала о покойном короле: он носил простой, но изящный зеленый шелк и цепь из золота и серебра, перекинутую с одного плеча на другое, по всей длине которой ревели кованые львы. При взгляде на него у Эриды сжималось сердце от тоски по человеку, которого не стало четыре года назад.
– Внесите его имя в список, – наконец произнес Кониджин тоном, не терпящим возражений.
Деррик тут же замолчал, и Эрида мысленно отметила эту деталь. Но Харрсинг продолжила спорить, что было неразумно, если в разговор вмешался Кониджин.
– Сделайте, как говорит кузен, – неохотно прервала ее Эрида.
Исполнительный Ардат окунул перо в чернильницу и нацарапал имя трекийского принца на длинном пергаменте, которому предстояло решить ее судьбу. Эриде казалось, что каждая буква врезается в ее кожу.
– Пусть он лишь второй сын, но союз с ним поможет нам обезопасить северные границы, – начал Торнуолл. Он всегда носил с собой тактические карты, и сейчас быстро развернул одну из них и указал на Трекийские врата – небольшой отрезок земли, где расступались Вардийские горы, делившие континент пополам.
Эрида едва удержалась, чтобы не сказать своему военачальнику, что знает географию лучше его. Вместо этого она поднялась со стула и медленно подошла к изумительной карте Оллварда, занимавшей всю стену. Она остановилась перед Галландом, так, чтобы видеть только его – страну, которая принадлежала ей по праву рождения и была ее единственной судьбой. Она вглядывалась в знакомые реки и города, изящно выгравированные на карте. В центре располагался Аскал, и его желтая кирпичная стена состояла из сусального золота и кусочков янтаря. Даже деревья великих лесов Варда были тщатетельно прорисованы. Эта карта стала плодом кропотливого труда неподражаемого картографа и художника, которому удалось с помощью мазков краски и покрошенных камешков воссоздать Оллвард во всем великолепии.
– Наша армия по самым скромным подсчетам пятикратно превосходит их войска. Если трекийские головорезы рискнут напасть со стороны Врат, пусть попробуют. Но я не стану связывать себя узами брака с наследником королевства, которому я нужна в большей степени, чем он мне. И прошу заметить, – продолжила она, проводя пальцами по карте, – что Трек сам не может похвастаться удачным расположением. Он зажат между славным Галландом и джидийскими волками, не говоря уже о Темурийской империи. – Она указала на северные ледяные пустоши, а затем на западную степь.
Торнуолл с задумчивым видом откинулся на спинку стула.
– Император Бхар отказался от новых завоеваний два десятилетия назад. Темуриджен процветает, а его воины лишь охраняют установленные границы.
Но это не значит, что так будет всегда. Легендарный мир, воцарившийся на западе благодаря могуществу Темуриджена, длился уже несколько десятков лет. «За него уплачено кровью, – думала Эрида. – Но такова цена спокойствия и процветания».
– Император не будет жить вечно, а я гораздо младше его, – ответила королева, снова опускаясь на стул. – Я не желаю делать ставку на миролюбие его сыновей, ведь в их сердцах может проснуться жажда завоеваний, которая горела в душе их отца, когда тот был молод. И я не стану заключать союз, если из-за него мне придется переправлять своих солдат на другую сторону Вардийских гор, чтобы они сражались и умирали за чужой трон и спасали трекийские глотки от темурийских клинков.
Харрсинг вскинула подбородок. На ее шее сверкнул изумруд размером с яблоко. Леди Харрсинг была не только проницательной советницей, но и самой богатой женщиной в Галланде. Разумеется, не считая королевы.
– Хорошо сказано, Ваше Величество.
– В самом деле, вы умеете зреть в корень лучше большинства моих генералов, – произнес Торнуолл, задержавшись взглядом на маленькой карте, которую по-прежнему держал в руке. – Хотя, должен признаться, мне хотелось испытать рыцарей Галланда в бою с Бессчетным войском Темуриджена. Какая получилась бы война!
В его голосе звучало что-то наподобие мечтательного сожаления.
– Какая была бы война, – эхом откликнулась Эрида.
Эта картина в красках предстала перед внутренним взором королевы. Бессчетное войско Темурийских степей во главе с императором Бхаром ни разу не терпело поражения в бою. Но за последние десятилетия никто не смел бросить ему вызов. Эрида задумалась, были ли их конные лучники столь же грозны, как и раньше. Ей хотелось бы знать, смогут ли галлийские крепости и галлийская сталь выдержать подобный шторм, если он когда-нибудь разразится. А еще она думала о том, какая империя могла бы возникнуть из такого столкновения. Я бы возглавила ее, возвысившись над всеми остальными. Тогда мне больше никто не был бы нужен.
– Наши войска всегда готовы к войне и могут разгромить любую армию в мире, – резко произнес Кониджин. – В любом случае, в ближайшее время вооруженных конфликтов с Темуридженом не предвидится, поэтому обсуждать этот вопрос сейчас бессмысленно. Перед нами стоит более неотложная задача.
– Спасибо, что не даете нам отклониться от темы, кузен, – пробормотала Эрида, испытывая противоположные чувства. Он ответил ей фальшивой улыбкой. – Оставьте Осковко в списке. Нужно ли добавить других претендентов? Или, быть может, вычеркнуть какие-то имена?
Она тщательно следила за своим голосом, чтобы в нем не звенели нотки надежды.
– Герцог Рекцио из Сискарии предлагает кандидатуру своего сына и шлет вам его портрет, – прохрипел Ардат. – Я знаю, вы не хотели бы выходить замуж за близкого родственника, но его имя я все-таки тоже вписал. Кроме того, глава джидийского клана отправила вам медвежью шкуру и письмо, в котором выражает надежду на брачный союз.
Он извлек потрепанную страничку из лежавшего перед ним фолианта и передал ее королеве.
– Отправила? – изумленно переспросил лорд Торнуолл.
Эрида не была удивлена. Почти во всех королевствах люди незнатного происхождения имели право вступать в брак с кем пожелают – будь то мужчина, или женщина, или те, кто относили себя к иному полу, или же те, кто не относили себя ни к какому полу вообще. Однако у правящей королевы выбора не было, поскольку перед ней стоял вопрос о продолжении династии.
– Она не первая женщина, выражающая подобную надежду. Тем более правитель Джида не наследует престол, а избирается народом. В моем случае все иначе.
Письмо представляло собой не пергамент, а кусок дубленой кожи. Надеюсь, она принадлежала животному, а не человеку. Послание состояло из трех вытисненных слов: ты, я, вместе.
– Я и не знала, что слово «письмо» можно трактовать так широко, – пробормотала она, прежде чем отложить его в сторону. За столом раздались негромкие смешки. – Напишите благодарственную записку и отправьте ее в Джид, а шкуру – в мою резиденцию в Каслвуде.
– По крайней мере наследный принц Мадренции распрощался со своими надеждами, – сообщила Харрсинг, поднося руку к ожерелью. Голубые ниточки вен просвечивали сквозь ее тонкую, как бумага, почти прозрачную кожу. – В конце этого месяца Орлеон женится на сискарийской принцессе. Его имя мы можем вычеркнуть.
Эта маленькая победа оказалась горькой на вкус. Эрида сжала зубы, готовясь озвучить то, что ей очень не хотелось произносить вслух.
– Можем ли мы потянуть время? Я бы хотела дать воинам возможность собраться у мадрентийской границы. Как только мы объявим, что свадьбы не будет, то начнем наступление, чтобы получить доступ к океану. И, если возможно, я бы предпочла не вступать в войну с Сискарией, чтобы не сражаться на два фронта.