В наушниках играла ненавязчивая музыка, может, в сотый раз вплетаясь в мысли такими правильными и чем-то созвучными настроению строчками. Я улыбнулась, плотнее прижала пуговку наушника и углубилась в чтение, но бульканье скайпа вынудило вынырнуть из придуманного мира книги и со вздохом воззриться на экран ноутбука. Звонила бабушка. Пятый раз за последние два дня и третий за утро, что для нее можно было считать настоящим рекордом.
– Бабуль, вот вечно ты так! – продолжая бесполезный спор, проныла я и глянула на бледно-голубое окошко скайпа. Видео конечно же баба Верия не включила, и пялиться приходилось на обычную картинку со скромной и милой ромашкой.
Сама бабка Верия ни скромной, ни милой не была. Да и в будущем стать таковой не планировала.
– Что ты ворчишь, как старушка, Олимпиада? – отчетливо возмутилась бабушка и добавила: – Еще доживи до моего, а потом учи. Мне современные технологии куда милее, чем возня со склянками и порошками.
– Конечно! – протянула я и подперла кулаком щеку.
Я, в отличие от бабушки, технологии никогда сильно не уважала. Иногда даже начинала верить, что из нас двоих именно бабушка – молодая девушка, которой только недавно исполнилось восемнадцать.
– Приедешь, поживешь у меня хоть немножко, подышишь свежим воздухом перед учебой.
– Я и в городе могу подышать, – не слишком убедительно проныла я.
– Приезжай, – не терпящим возражений тоном велела моя единственная родственница. – И захвати вещей побольше.
– Что… пойдем в поход?
Мне нравились вылазки с бабушкой в лес, где она углублялась в рассказы о травах и зельях, которые из них можно было изготовить.
– Нет, я хочу посмотреть, в чем ты ходишь.
– Ну, ба-а-а!
– Нет, вези, – непреклонно отрубила баба Верия. – В институт свой ты мини не надеваешь?
– Ба-а-а, – провыла я обиженно. – Какое мини? Все нормальные люди носят джинсы и свитера. И кеды. Это куда удобнее.
– Смотри мне!
Куда смотреть, старушка не указала, но я поводила мышкой по столу, не зная, о чем еще с ней разговаривать.
– Нельзя заранее мне все рассказывать? Вот вечно так! Я бы хоть зелье сварила, – в который раз за утро проворчала я и услышала все тот же ответ на новый лад:
– Ножками тоже нужно топать, а то научила я тебя, на свою беду. На поезде тебе всего несколько часов ехать, ничего с тобой не станет. Давай собирайся и приезжай.
Отключившись, я несколько минут таращилась в одну точку, пытаясь представить, как пройдут эти два месяца в деревне с бабушкой. Представлялось плохо, поэтому я перестала переживать и поднялась, вспомнив, что уже опаздываю.
Общеизвестно, что очень неудобно скакать на одной ноге, пытаясь вырваться на свободу.
Нет, я не оказалась в окружении врагов, не застряла на крохотной тающей льдине посреди моря и даже не ввязалась в передрягу по вине природного везения, собственного любопытства и головы… без мозгов. Всего лишь неудачно выскочила на тротуар из такси, когда из-за угла мне навстречу повалила ватага первоклассников во главе с растрепанной, но веселой учительницей.
Уследить за малышней она конечно же была не в силах, так что ноги мне отдавили, а кто-то особо трудолюбивый оставил след мороженого на джинсах.
Мысль о спасении бегством на мгновение вспыхнула, но тут же угасла. Пришлось подчиниться судьбе и ждать, когда юные исследователи, как саранча, обглодав меня, сумки и чемодан, устремятся дальше.
Стоять посреди тротуара после этого испытания показалось опасным, и во избежание повторного штурма подрастающим поколением я быстрым шагом устремилась на вокзал. У раздвижных дверей, откуда на распаренных летней жарой путешественников, встречающих и провожающих мягкими потоками накатывала манящая прохлада, меня остановила трель телефона. Пришлось прервать свой путь к намеченной цели и судорожно захлопать себя по карманам легкой рубашки, разыскивая трубку.
Чтобы не мешать прохожим, я переместилась ближе к скверу, где деревья больше напоминали застывших в нелепых позах людей.
«Принцев! Прекрасных!» – про себя хмыкнула я, поймав вспотевшими пальцами мобильник.
Конечно же деревья в прошлом людьми не были. Тем более принцами. У представительниц прекрасного пола хорошие экземпляры всегда были в почете, и их все же старались беречь. А ведьмы и подавно!
Поболтав с одной из одногруппниц и обсудив наши достижения после первого курса, я таки вошла в зал вокзала, высматривая на табло нужный поезд.
Ехать мне не хотелось. Кому охота отправляться в деревню к любимой бабушке на два месяца, чтобы безвылазно сидеть в одном из самых глухих уголков страны? Уж точно не мне. Да еще и добираться туда на поезде…
Появись у меня возможность отвертеться от визита, я непременно ею бы воспользовалась, но судьба ко мне оказалась удручающе жестока и ни разу не подбросила повода улизнуть. Я могла бы, конечно, устроить себе перемещение через котел, сиганув в перемещающее зелье. Но зелье перед этим следовало варить не меньше недели, а я никак не могла оторваться от подготовки к экзаменам.
Именно поэтому уже через полчаса со скучающим видом я сидела на нижней полке плацкартного вагона, увозившего меня вдаль от любимого мегаполиса. За окном ничего интересного не наблюдалось, в прихваченной с собой книге я с сомнением прочла аннотацию и запихнула мягкий томик обратно, оставив сладкую сказку на самый крайний случай.
«Розовый сироп, принимать по три ложки пять раз в день», – с грустью подумала я, от тоски начав присматриваться к соседям.
Полки в проходе пустовали – сказывалась близость к туалету. Внизу напротив меня скучал дядечка с синеватым лицом и диким перегаром. На столик он с грустью выложил сверток с сомнительного вида вареной курицей, судя по цвету и размерам – долго морившей себя голодом, лишь бы разрушить и без того печальному человеку радость от поездки.
На верхней полке надо мной лежала девушка, читавшая электронную книгу. Сверху то и дело доносились хохот и едва слышные подвывания, вгонявшие меня в приступы зависти.
Последним товарищем по несчастью оказался какой-то неопределенный тип. Рассмотреть его я не успела – укладывала свои вещи, а когда обернулась, он уже преспокойно лежал на полке спиной к нам. Так что приходилось довольствоваться совершенно средним затылком и самыми обычными светло-русыми волосами, стриженными на «два пальца от черепа», как любила говорить моя бабушка.
Какое-то время, пока поезд медленно выползал за пределы города и оставлял позади редкие деревеньки, я просто вяло пялилась в окно, украдкой наблюдая за соседями. Девушка надо мной периодически похохатывала и щелкала кнопками. Мужчина распотрошил свою курицу, и та отвратно ароматизировала пространство своим специфическим душком. Будто этого ему показалось мало, дяденька отоварился у проводницы парой литров сомнительного дешевого пива и повеселел. Парень на верхней полке, не обращая ни на что внимания, все так же спал, даже не переменив позы.
В сумерках на безлюдной станции девушка спрыгнула со своей полки, прихватила худосочную сумку и приплясывающей походкой пересекла коридор вагона. На слабо освещенном перроне она пару минут постояла, что-то высматривая в читалке. Я не удивилась бы, если бы любительница книг открывала очередной романчик среди сохраненных файлов.
Дядька перестал лавировать между полкой и санузлом ближе к рассвету, угомонившись на несколько часов, пока его не растолкала сонная проводница. Избавившись от бледного и лохматого мужика с тихими ругательствами и едва сдерживаемым раздражением, проводница гулко протопала по коридору, скрывшись в своем купе. Озадачившись тем, что никто не пожаловался на шум, я глянула вдоль прохода, к немалому удивлению обнаружив лишь пару занятых полок в противоположном конце вагона.
Обычно поезда этого направления в летние месяцы не пустовали.
Присвистнув, я глянула на спящего соседа, вздохнула и попыталась читать книгу, накручивая на палец светло-рыжую прядь. Почти полное отсутствие свидетелей позволяло расслабиться и не притворяться обычной девушкой. Бабушка всегда считала чтение книг в темноте полезным для глаз. Не зря же в свои сто восемьдесят она не носила очки и не жаловалась на мелкие хвори.
Если бы не бабушка, я осталась бы в городе, но спорить с ведьмой в двадцатом поколении боялась даже ее внучка – ведьма в двадцать втором поколении. Хуже подчинения правилам старушки могли быть лишь ее расспросы, когда днями напролет баба Верия вытягивала у меня клещами любую подробность на тему «дом – учеба – дом».
– Привет. – Я вздрогнула, когда напротив появился фавн. Закинув ногу на ногу и любовно поглаживая шерстку на колене, рогатый хитро мне подмигнул и расплылся в усмешке, хотя с его внешностью это больше походило на оскал.
В детстве длинное личико фавнов с огромными глазами, вытянутым острым носом и непомерно большими ушами мне казалось забавным, пока я в полной мере не узнала природную зловредность этих созданий.
В поросших шерстью ладонях фавн сжимал пухлый конверт из плотной желтоватой бумаги. Я изогнула шею, силясь рассмотреть большую сургучную печать с оттиском или имя получателя.
– Это от кого?
Писем я не ждала, а в подобных конвертах редко присылали что-то хорошее. В таком конверте, возможно, мне прислали бы от ворот поворот из академии, но там на меня пожалели бумаги, чернил и времени на ответ.
«Уважаемая Олимпиада Ремовна Лись, – представила я слова на серой казенной бумаге, – мы вынуждены отказать вам в месте в стенах Академии магического искусства, так как вы не обладаете необходимыми способностями к магии».
Уф! Уж лучше не знать!
Вместо Академии магического искусства мне пришлось поступить в самый обычный университет, да и то только потому, что бабушка настояла. В апреле я вновь отправила документы, не представляя, как это дочь заслуженных охотников на нежить не поступит в академию, но пока ответа не получила.
– Это не тебе, – фыркнул рогатый. И я была вынуждена с ним согласиться – фавны лично доставляли корреспонденцию лишь в исключительных случаях. Меня к таким случаям отнести было точно нельзя.
– Ему? – указала я подбородком на спящего соседа.
Фавн кивнул и посмотрел на свесившийся с полки край простыни.
– Ты не собираешься его разбудить? – нахмурилась я и поплотнее запахнулась в одеяло.
– Это не мое дело, – пожал плечами посланник.
Я беззвучно зарычала. Фавны всегда раздражали меня своим соблюдением неписаных правил. Была еще одна не самая приятная деталь: если фавн не исчез, чтобы вернуться потом, а остался терпеливо дожидаться, то это многое говорило о важности получателя.
Фавн зевнул, взглянул на меня и оскалился. Я едва успела отвести взгляд.
При первой встрече хитрому созданию удалось окрутить глупую девчонку вокруг пальца, заманив дивной мелодией, что возникла в голове, стоило мне поймать взгляд фавна. Тогда за меня заступилась бабушка, быстро напомнившая фавну, с кем он связался. Сковородкой по рогам надавала знатно!
– Прекрати, – строго велела я. – Давно уже не играю в эти игры.
Фавн вновь хмыкнул и, сцапав со столика банан, деловито откусил половину вместе со шкуркой.
– Этикеткой не подавись, – прошипела я и попыталась вернуться к чтению, но в этот момент на верхней полке произошло движение, и мой сосед перевернулся на другой бок, сонно протирая глаза. Заметив, что я за ним наблюдаю, парень прищурился и широко зевнул.
– Вам послание, – учтиво склонился фавн, протягивая письмо.
Я едва не захохотала, оценив картину. Фавн не мог видеть, куда тычет зажатым в руке письмом, а короткие витые рожки и вовсе не позволяли посланнику выпрямиться после того, как он зацепил в поклоне простыню с верхней полки. Прикусив ребро ладони, я спряталась за книгой и заставила себя не смотреть.
Молодой человек невозмутимо принял письмо, которым фавн махал у него перед носом, и отпустил посыльного. Рогатый счастливо оскалился и тут же испарился, прихватив с собой еще один банан.
– Вот же… рогатый… – вздохнула я, но не договорила, поймав взгляд попутчика, и вновь уткнулась в книгу.
Не обратив внимания на исчезновение фавна, парень спустился, с недовольной миной прочел строки на конверте, фыркнул и сломал сургуч. Послание оказалось объемным, не меньше двадцати листов, исписанных убористым почерком. Я старалась даже не смотреть в сторону попутчика, не представляя, что он обо мне думает. Понятно, что обычный человек не способен увидеть фавна, но представители магического сообщества обычно не ведут себя как люди и не путешествуют на поездах.
Вместо этих раздумий я постаралась сосредоточиться на том, кто передо мной. Сложно было отыскать ответ. Парень как парень. Ни в нем самом, ни в его вещах ничего не привлекало взгляд своей нечеловечностью или странностью. Простую футболку-поло и узкие черные джинсы можно было купить почти в любом магазине, а рюкзак с вещами выглядел настолько потрепанным, словно пережил не первого владельца.
– Привет, я Гедымин, – вытянув у меня из рук книгу, усмехнулся попутчик, обнажив недвусмысленно выпирающие клыки под верхней губой.
– Липа, – хрипло ответила я.
Если бы на моем месте был кто-то из подруг по универу, то они бы уже дрожали, как листья на ветру. Но только не я. Уж кому-кому, а мне, дочери двух охотников и работников Надзора, вампира бояться нечего.
Гедымин задумчиво смерил меня с головы до грязных пяток взглядом, а затем вопросительно вздернул одну бровь.
– Олимпиада. – Свое полное имя я не любила, терпеть не могла и старалась не озвучивать чаще одного раза в год.
Иногда мне хотелось превзойти себя, сварить отличное зелье переноса в прошлое, прихватить чугунную сковороду и слетать в тот день, когда отец придумал для меня это старушечье имя.
Я бы и сейчас не прочь была бы пройтись сковородой по папиному темечку, но вот уже десять лет оба родителя тихо покоились в виде праха в большой банке у бабушки на окне – все, что от них осталось после неудачной встречи с одним черным колдуном.
– Так-то лучше, – кивнул каким-то своим мыслям вампир и углубился в чтение письма, мрачнея с каждой минутой все больше.
Делать и дальше вид, что мне интересна книга, я теперь не могла, поэтому подхватила со столика кружку, намереваясь налить себе воды для чая.
– И мне, – попросил Гедымин, не глядя вытащив из рюкзака потрепанную жестяную кружку с погнутым краем.
В другое время я не промолчала бы, но иметь дело с вампиром с каждой минутой хотелось все меньше. Пусть будет так, как ему хочется, ведь от меня не убудет.
Чай с бергамотом окутал нас теплым терпким ароматом. Я смотрела в окно на мелькающие в утреннем свете столбы электропередачи, попутчик беспрестанно помешивал чай и читал свое письмо. Изредка я косилась в его сторону, но ни цветов на макушке, ни здоровенных ушей у Гедымина не появилось – как и положено, с вампира магия любой сложности скатывалась, словно вода.
У меня был выбор: лечь спать или придумать себе какое-то занятие. Я долго рылась в чемодане, получив передышку. Вампир не мог видеть моего лица, а значит, и следить за реакцией.
Собираясь в дорогу, я вместо вороха одежды набросала много разных вещей, в необходимости которых теперь начала сомневаться. Вот зачем я сунула в карман вместе с расческой и булавками потрепанную колоду карт? Бабушка уж точно не станет со мной играть. Перебрав остальные предметы, я со вздохом принялась раскладывать пасьянс на одеяле, на середине начиная заново.
Гедымин дочитал последнюю страницу и откинулся на перегородку, прикрыв веки. Так попутчик сидел довольно долго, зажав смятые листы в руках. Он то хмурился, то с горечью улыбался. А потом, словно что-то решив, вздохнул спокойнее и допил остывший чай, посматривая вперед на купе проводницы.
Вампирья магия способна пробивать стены и порабощать умы обычных людей. Неудивительно, что женщина появилась через считаные секунды, словно вампир позвал ее вслух. Не произнеся ни слова, Гедымин лишь посмотрел проводнице прямо в глаза, мгновенно создавая контакт. Она вздрогнула, кивнула и сонно пробормотала:
– Я сообщу заранее, когда будет ваша остановка.
– Прекрасно. Чаю и бутербродов.
Я моргнула от неожиданности, увидев перед собой в мгновение изменившегося вампира. Напряжение и злоба словно рассеялись, сменившись умиротворением. И это пугало еще больше, чем суровый прежний вид. Замешательство все же не взяло надо мной верх, и я уверенно кивнула.
Проводница широко и как-то излишне счастливо улыбнулась и отправилась к себе.
– Обаяния слишком много, – фыркнула я.
Вампир хмыкнул и пожал плечами:
– Я мало контактирую с людьми. Возможно, ты права.
Переход на другой уровень общения у него получился таким естественным, словно мы уже несколько часов разговаривали. Я попыталась заглянуть в себя, но не нашла ни влияния, ни раздражения.
Проводница все с той же идиотской улыбкой притащила поднос с бутербродами и чай в стаканах с подстаканниками. Даже свежий лимон на маленьком блюдце уютно устроился в центре композиции, исходя соком под тонким слоем сахара.
– Сыграем? – Вампир кивнул на карты и откусил половину бутерброда.
Я пожала плечами. Гедымин собрал карты и небрежно их перетасовал. Не сговариваясь, мы подумали об одной и той же игре, козырем под колоду легла бубновая дама, и мы отгородились веерами карт.
– Ты на нее похожа, – кивнул на картинку вампир. – То же рыжее облако волос, зеленые глаза и алые щеки.
На его слова я только фыркнула:
– Всего лишь еще одна рыжая ведьмочка в семье. И неудачница.
– Неудачница? – хмыкнул вампир и выставил мне две шестерки.
– Женщины в моей семье на протяжении двадцати одного поколения получали дипломы об окончании Академии магического искусства, а меня даже не зачислили, – вынужденно призналась я.
– Нет таланта? – безапелляционно предположил Гедымин, и я расхохоталась. Он спросил серьезно, хотя уверенно противостоял моим попыткам увидеть карты насквозь.
– Скорее… просто невезучая, – отмахнулась я. Обсуждать и дальше свои успехи мне не хотелось, да и как мне может помочь какой-то странный вампир, выбравший в качестве транспорта поезд?
– Расскажи, – настойчиво попросил сосед и обаятельно улыбнулся.
Будь я обычной девушкой, то уже давно бы растаяла от счастья, но мне повезло родиться ведьмой, а это лучшее противоядие от таких улыбок. Хотя пробирало, надо отдать должное вампиру, до костей.
– Сам ведь должен знать, что каждому из нас по окончании школы в ответ на запрос приходит приглашение, но я свое так и не получила, – сухо изложила я события прошлой весны.
Зачем какому-то вампиру знать, как я тогда мучилась сама и всех измучила?
– А я ведь старалась, специально готовила большую практическую работу по изучению редких ядов.
– Яды? – хихикнул Гедымин и вновь широко улыбнулся. – Неужели ты ее отравила и поэтому отказали?
Я фыркнула и закашлялась. У меня и правда возникла тогда мысль отправить в канцелярию академии письмо, пропитанное смесью, от которой там бы все позеленели и пошли жабьими пятнами.
Вампир расплылся в широкой ухмылке, а потом и вовсе захохотал.
– Эй, хватит читать мои мысли! – встрепенулась я. – Это нечестно!
– Я не читаю, просто по выражению твоего лица и так все понятно, – довольно, как кот, прищурился Гедымин и подлил мне чаю.
– Хотела отправить… подарочек прямо в академию! – не выдержав, я захохотала, давясь бутербродом с сыром.
– Жаль, что ты этого не сделала, – отсмеявшись, сказал попутчик. – Было бы интересно увидеть подобное.
Мы вновь расхохотались, обмениваясь идеями, какой бы наряд подошел секретарю ректора под новый цвет кожи и волос. Игру я выиграла, и мы начали вторую партию. К немалому удивлению, козырной под колоду опять легла дама бубен.
– Бубновая дама, – хмыкнул Гедымин, – тебе опять повезет?
«Он серьезно? Да мне никогда не везет! Неудачница – мое второе имя!» – подумала я. Но вслух не озвучила, пожала плечами, и мы углубились в игру.
Когда бубна козырной картой выпала и в третий раз, мы не могли сдержать нервный смех. Я, усевшись по-турецки, содрогалась от хохота, прижав ладони к животу.
– Может, это намек? – предположил вампир, уткнувшись в свои карты.
– Какой? – передернула я плечами.
– Что удача где-то рядом? – подмигнул мне Гедымин.
– Такая же рыжая и косматая? – Я пригладила волосы на макушке.
– И красивая, – добавил вампир, заставив меня на него посмотреть. – Ходи.
Я отрешенно глянула на валета. В моем веере уже поселилась бубновая дама, и попутчик об этом знал. Отдавать карту не хотелось, но другого достойного козыря я за игру не припрятала.
– Дама кроет валета, – вздохнула я и выбросила карту.
– Валет просто слабенький. – Вампир сбросил карты в отбой и посмотрел на две мои карты, против которых у него была лишь одна.
На пикового короля Гедымин выставил козырного:
– Зато достойный король победит и даму, и почти всех. Кроме случая.
– Случая? – переспросила я.
– Туз не может быть человеком в жизни, значит, он событие, – ответил вампир и усмехнулся.
От его взгляда у меня вспыхнули щеки, алая краска затопила шею и лоб, сбивая в кучу мысли. Я знала, что не нахожусь под влиянием магии вампиров, но в то же время чувствовала, что мне интересно и весело с этим странным попутчиком. Даже хочется узнать его ближе, разгадать тайну, скрытую в глубине серых глаз.
– Случай… – согласилась я, вдруг поняв, что рада этой встрече.
– Еще чаю? – уточнил Гедымин и отвел взгляд, в котором вдруг что-то промелькнуло, но я не успела ничего понять.
Мы молча доели бутерброды и допили чай. Сыграли еще несколько партий, наблюдая, как меняется небо за окном. Говорить не хотелось, а смотреть на вампира я боялась, не понимая, что со мной произошло. Сердце бешено колотилось, мысли вновь и вновь возвращались к загадочному и притягательному моменту, полному таинственности и будоражащего кровь ожидания. И было очень жаль, что этот миг оказался столь коротким.
Растерянность сменилась разочарованием, когда явилась проводница сообщить об остановке. Вампир стащил с верхней полки свой мешок и улыбнулся:
– Мне пора.
– Удачи, – бесцветным голосом ответила я.
– У меня ее и так достаточно, – добродушно ответил он и добавил: – Тебе она нужнее, Бубновая дама.
А потом, неожиданно для меня, подхватил мою потную ладошку и невесомо поцеловал кончики пальцев. Я вздрогнула, когда тепло и радость искорками пробежали по телу, и взглянула вампиру в глаза, неожиданно осознав: эта не последняя наша встреча.
На душе стало легко и светло, и я улыбнулась Гедымину в ответ, а он ответил мне широкой добродушной усмешкой.
Он ушел и недолго постоял на перроне, пока поезд не тронулся с места. Я сидела, наблюдая, как уменьшается платформа станции, как исчезают из виду признаки цивилизации, поглощенные лесом.
– Привет.
Я вздрогнула и повернулась к возникшему напротив фавну. Рогатый полулежал на коричневом дерматине, помахивая в воздухе толстым конвертом с одной лишь фразой по центру: «Бубновой даме».
– Что это? – нервно спросила я.
Фавн пожал плечами и молча протянул письмо, тут же растворившись. Дрожащими пальцами я разорвала край конверта и вытряхнула на колени еще один конверт, а из него – несколько сложенных втрое листов плотной гербовой бумаги. Развернула верхний и, не веря глазам, прочитала короткие сухие строки, лишь с пятой попытки осознав содержание письма.
– Я зачислена на первый курс Академии магического искусства, – ничего не понимая, озвучила я вслух и внимательно рассмотрела и печать, и подпись ректора. Все выглядело настоящим, но верилось с трудом.
– Привет, – вновь появившийся фавн осмотрел столик, похоже, в поисках очередного банана, и разочарованно вздохнул.
– Эй, а кто это был? – воскликнула я, вспомнив про Гедымина.
Фавн хмыкнул, вздернул одну бровь и довольно захихикал, а потом ловко разорвал первый конверт, который я просто отбросила на одеяло. На листке было написано всего одно слово: «Случай».
Несколько секунд я напряженно рассматривала буквы, вдруг поняв, что от меня что-то ускользнуло.
– Кто он?
Фавн вяло ответил:
– А это так важно?
Зарычав, я скомкала конверт и бросила шарик в рогатого. Фавн обиженно дернул длинным ухом и исчез, оставив меня в одиночестве.
– Что же, вампирюга, мы еще встретимся, и я узнаю, кто ты такой, – решительно озвучила я вслух. – И пусть мне поможет удача. Тогда ты от меня не отвертишься!
Вагон качнуло, колода карт сдвинулась, и часть их слетела на пол. Одна перевернулась, как живая. Я наклонилась, чтобы рассмотреть. С картинки мне улыбалась бубновая дама.
Неужели удача таки решила хоть раз оказаться на моей стороне?
Через час, когда я уже в двести пятый раз прочла все три листа с подписями секретаря и ректора академии, поезд прибыл на нужную мне станцию. На перрон я сошла в странном расположении духа.
– Вроде все хорошо, отлично даже, но почему же так гадостно на душе?
Из пояснительной записки к документу о зачислении я узнала, что в прошлом году мне уже высылали приглашение, но почему-то «студентка Олимпиада Ремовна Лись не явилась в город Хилгар для обучения».
– Как это понимать? – пробормотала я, изучая список разрешенных к ввозу в Хилгар предметов.
Составители подошли к делу с огоньком, полностью уверенные, что с помощью их списка и специальных пометок в скобках я без труда доберусь в академию в лучшем виде ровно к полудню тринадцатого августа и со слезами радости упаду в объятия коменданта общежития.
– Ты что застыла? – Бабуля возникла передо мной, будто из воздуха материализовалась.
– Не пугай. – Я не вздрогнула, но заранее обиделась на своеобразное чувство стиля старушки.
Как для любимой и единственной внучки, так сразу приплетает современные технологии и человеческие изобретения, а как для себя – рассекает на метле, творит колдовство и вообще… Живет, как правильная ведьма, умудряясь и делать, что хочется, и перед людьми не мелькать.
– Пойдем. – Бабуля указала на спуск с платформы.
Пришлось мне взять в руки себя, чемодан и сумки и тащиться следом за бабой Верией.
– Давай-давай, – подбодрила ведьма меня у первой ступеньки. – Заодно мышцы накачаешь.
– Какие такие мышцы? – как всегда, играя в несознанку, ответила я и улыбнулась пошире. – Лучше вот скажи мне, почему меня в прошлом году в академию не взяли, а в этом прислали письмо, из которого следует, что приглашение мне раньше высылали?
– Что? – Бабушка молниеносно развернулась, оглядела меня с ног до головы, будто не узнавая. Заприметила торчащие из сумки листы и потянулась к ним, желая выхватить, но я вовремя отступила назад. Ведьма недовольно вздохнула, развернулась и пошла по дорожке.
– Бабушка? – начиная понимать, что к чему, спросила я. – Ответь, это ты не сказала мне про письмо?
Баба Верия не ответила, только прибавила шагу. Я побежала следом, чемодан подпрыгивал на ухабах, а в пристроенных сверху сумках дребезжали фен и косметика.
– Бабушка, ответь! – Устав сражаться с разбитой дорогой, я остановилась, уперла руки в боки и потребовала ответа.
– А что я должна отвечать? – прошипела бабушка недовольно.
– Правду, – резонно ответила я.
– Как ты это письмо получила, мне интересно? – едва слышно пробормотала бабуля и обмахнулась широким воротником своей блузы. – Просила же письма мне отправлять… А еще лучше – вовсе забыть о тебе.
Поблагодарив какие-то высшие силы и странного попутчика, я обиженно просопела, не боясь быть услышанной посторонними:
– Так нечестно.
– Что нечестно? – Бабушка к посторонним не относилась. – Зачем тебе в эту академию? Зачем тебе вообще в Хилгар? Что ты там забыла? Чем тебе здесь плохо? Учишься, профессию получаешь. Все полезнее, чем магия. Никому она не нужна, чтоб ты знала! Выпускники академии могут работу найти только в пределах Подлунного мира, здесь им дела не найдется.
– И чем плохо жить там? – спросила я, хотя и так знала ответ.
– Да, ты родилась там, – чуть спокойнее отозвалась бабушка, – потому что твои родители работали в Подлунном в Надзоре, который контролирует действия представителей магического сообщества и следит за законностью магических действий любого вида. Но! Липа, там же они и погибли! Они охотились на нечисть и выслеживали нарушителей магических законов. И где они теперь? Я не хочу для тебя такой участи!
Вот все и открылось.
Я шагнула к бабушке и с нежностью обняла ее за плечи:
– Бабуль, я не собираюсь заниматься такой работой, – на самом деле убеждала я не только ее, но и себя. – Зачем мне это? Гоняться за оборотнями, что вышли на охоту? Магов ловить, занимающихся незаконной деятельностью? Я сама на такое не соглашусь. Да и не возьмут меня. Это мама была сильной ведьмой, а папа – магом с высоким резервом, а я… В лучшем случае буду клерком обычным… Штрафы брать с дриад, что завели путников в чащу. Раздавать наряды кикиморам на уборку болота. Вампирам выписывать разрешение на получение донорской порции. Что тут опасного?
Бабушка шмыгнула носом и гнусаво ответила:
– А раз так, то зачем тебе в академию? Там пять лет учиться, а перспектив, как ты сама заметила, никаких нет. Не лучше ли обычной жизнью жить, а, Лип? Бытовую магию ты уже частично знаешь, остальному я тебя подучу. И хватит на твой век.
Тут, конечно, мне пришлось признать, что бабушка упростила, ведь только бытовой магией ни один представитель магических народов обойтись не может. А жизнь у колдунов, ведьм, магов, чародеек и остальной магической братии куда дольше человеческой.
– Бабушка, не волнуйся обо мне, пожалуйста, – попросила я. – Просто я хочу получить образование, как и все в семье. А то ведь тебе перед правнуками стыдно будет, что я неуч.
– Дожить бы до тех правнуков… – всхлипнула баба Верия.
– И не нужно больше мои письма забирать. Я ведь все равно в Хилгар поеду. И ты уже меня не остановишь.
– Пошли домой, там поговорим, – увильнула от ответа бабушка.
Я усмехнулась, подхватила свои вещи и уже с более спокойным сердцем покатила чемодан по проселочной дороге.
Жизнь в деревне, а особенно когда это почти заброшенное крошечное местечко вдалеке от больших городов, поселков и даже дорог, хороша в своей неизменности и удивительной молчаливой чистоте. Каждое утро до однообразности прекрасно: просыпаешься под возню кур под окнами, потягиваешься, сладко трешься носом о твердую наволочку, пахнущую немножко шкафом, лавандой и утюгом, зеваешь и вскакиваешь, предвкушая свою порцию свежего молока и тарелку творога с клубникой или блинчиков с вареньем из одуванчиков.
Это утро не стало исключением. Я потянулась, повзбивала ногами одеяло, перевернулась на живот, зевнув в подушку, и сонно почесала нос.
– Вставай, засоня! – позвала бабушка, услышав, что я уже проснулась. – Иди поешь, а потом гулять на речку пойдем.
Я улыбнулась и села, но тут же упала обратно и накрылась одеялом с головой. За несколько дней легко привыкаешь отсыпаться почти до обеда.
Что еще нужно студенту летом? Сон, еда и никакой нервотрепки. И к осени он будет бодр, здоров и начисто растеряет полученные за год знания.
– А зачем нам на речку? – спросила я, выползая к столу в пижаме.
Зная свою бабушку, я не ожидала, что поход ограничится банальным любованием природой.
– Русалки к себе звали, – просто ответила старушка, заставив меня усмехнуться, – что-то у них там произошло.
Завтрак я проглотила с такой скоростью, что бабушке оставалось только довольно хмыкнуть. Я же не особо обратила на это внимание, побежав переодеваться. Встречу с русалками бабушка обещала мне давно, в прошлом году я гостила у нее совсем мало и повидаться с этими удивительными созданиями не успела.
Впервые русалок я увидела в компании родителей, тогда подводные жители почти не обратили на меня внимания, как и на всякого человека, жизнь которого – полная чаша. Потом, уже после гибели мамы и папы, здесь, в деревне, я ходила к реке одна и чуть не оказалась в заложниках водяного. Бабушка долго бушевала, даже отходила меня веником, навсегда отучив от подобных проделок. И я на всю жизнь запомнила, что детям, а особенно тем, кто остался сиротой или без одного родителя, ни в коем случае нельзя приходить к водоемам и рекам в одиночку – русалки заманят и не отпустят. А уж на болото нос совать не стоит тем более.
Даже повзрослев и став достаточно уверенной в себе молодой ведьмой, я продолжала опасаться рек. По старой памяти.
Веник из лозы – это вам не хухры-мухры! Это вернейшее средство для запоминания. Впечатывает прямо в мозг!
Имея опыт в общении с русалками, к походу в их владения я готовилась куда основательнее, чем к прогулке в лес, хотя с бабушкой опасаться проделок со стороны подводных жителей не стоило. Но лучше уж лишний раз перестраховаться, чем потом жалеть. Все ж таки опыта у меня было мало. По меркам любого создания волшебного мира, я – ребенок несмышленый, а таких им их зловредный характер велит крутить в бараний рог, чтобы в будущем боялись. С точки зрения простого обывателя, я могла казаться опытной ведьмой, ведь не всякий человек может сделать уборку в доме при помощи магии, сварить зелье для перемещения в пространстве или что-то починить одним взглядом, но для русалок я безнадежная неумеха. Именно поэтому я облачилась в рубаху из бабушкиных запасов, с длинными рукавами и глухим воротом, удобные широкие штаны и высокие резиновые боты. Волосы туго заплела в косу и заколола на макушке кренделем.
– Прям колхозница, – озвучила свое мнение бабушка.
Она оделась попроще, всем видом демонстрируя уверенность в собственных силах. Что ж, ее право, а я лучше перестрахуюсь.
– Любимые брючки мне жалко, так что в речке, если будет нужно, я искупнусь в этом неприглядном виде, – поджала губы я. – Всяко лучше. А старой рубашке пара лишних иловых пятен только на пользу пойдет. Очень колоритно будут смотреться рядом с дырками в швах и отметинами от валяния на траве и сборов малины.
– Готова? – спросила бабушка, пряча усмешку.
Мы под руку вышли из дома и по проселочной дороге отправились в сторону леса.
Я никогда не спрашивала, почему бабушка решилась перебраться из Подлунного мира в мир людей. И с каждым годом мне все отчетливее казалось, что подобные вопросы неуместны.
Ну живет здесь дипломированная ведьма, тут ведь тоже волшебные создания обитают. Что странного?
Дорога виляла меж полей, уводя в сторону от обжитых людьми мест. Вскоре мы и вовсе перешли на видимую только нам тропку.
– Что-то леший забаловал, – заметила бабушка, указывая на основательно вытоптанную траву. – Лапти у него здоровенные, ходит быстро. Еще с ночи примял.
Даже если бы баба Верия не обратила моего внимания, то я и сама бы заметила и примятую траву, и пару обломанных веточек на кочке. Тропка лешего серебристо светилась, видимая даже днем, а уж ночью ни за что ее ни с чем не перепутать. Опытный леший любого знатока ночью в лес завести может, обмануть, но только не таких же обитателей волшебного мира, как мы с бабушкой.
По тропе лешего мы обогнули лес и поднялись на холм, с которого открывался отличный вид на самое широкое место реки. И только владеющим магией были видны густые заросли ивы на левом берегу и кукурузы – на правом.
– А когда это на том берегу кукуруза успела вырасти? – удивилась я, рассматривая широкую полосу сельхозкультуры.
Бабушка не ответила и начала спускаться к воде. Я последовала за ней, так и эдак присматриваясь к странному явлению. Особенно удивляло, что для людей кукурузное поле виделось обычными зарослями бурьяна. Пусть и идеальной прямоугольной формы.
У берега нас уже встречала делегация из полудюжины русалок разного возраста. Одна из речных жительниц, внимательно оглядываясь по сторонам, держала на руках крошечного детеныша, то и дело принимаясь гладить его по короткому хвостику.
– Ты вот… на бережочке посиди, Лип, а я тут делом займусь, – велела бабушка и уверенно направилась к русалкам, а я послушно свернула к прибившемуся к берегу старому сломанному дереву. Его ветви давно растеряли свою листву и теперь крючковатыми гибкими пальцами расчесывали дно в неглубокой запруде, вздымая песок и клочки ила на поверхность.
Я уселась поудобнее и вытянула ноги, почти касаясь воды каблуками резиновых сапог.
Правила поведения с русалками я когда-то вызубрила от корки и до корки, чтобы больше не попадать в неприятные ситуации. Именно поэтому и не стала расспрашивать бабушку сейчас. Любой мало-мальски образованный колдун или ведьма – а о магах и чародейках даже и говорить не стоит! – знали, что русалки к своим деткам чужих не подпускают. А если по банальной глупости попробовать подойти поближе, то можно и на острый прием нарваться: обстреляют чешуйками или покусают не хуже бойцовой псины.
– Привет, – в паре метров от меня из воды вынырнула хрупкая девушка с темно-зелеными волосами.
– Привет. – Отозвалась я, рассматривая русалку.
«Модница!» – отметила я про себя, любуясь вплетенными в волосы лилиями и похожими на серебряные подвески рыбками. Кожа русалки отливала зеленью, но с приятным сиянием, словно и под кожей жили мириады крошечных серебристых рыбок.
– Красивая иллюзия, – похвалила я вслух, взглянув на русалку с прищуром, как учила бабушка. Вся красота слетела с подводной обитательницы, как шелуха, явив истинный облик русалки. Он уже мало чем привлекал, но зато и от зависти меня перекручивать перестало.
Русалка не обиделась, а будто бы даже оценила мое сопротивление своим чарам, а потому выбралась на большой камень у самого берега и, поглаживая спутанные волосы, похожие на тину, спросила:
– В академии теперь учиться будешь?
Я глянула на бабушку, пытаясь понять, когда та, занятая работой, успела проговориться.
– Да, буду.
– Верия очень не хотела, чтобы ты поступила… – мягко сказала русалка и улыбнулась, показав острые щучьи зубки. – Даже писала в академию, чтобы не присылали тебе писем.
За время, проведенное у бабушки, я перестала обижаться на ее попытки меня обезопасить, так что теперь восприняла слова русалки без злости.
– Я хочу учиться.
Русалка кивнула и заметила:
– Ты, если надумаешь после в Подлунном остаться, так и делай.
– Почему? – опешила я.
– Верия свою горечь в сердце хранит, но это ее дело. Не слушай бабушку.
Я улыбнулась русалке, не желая развивать тему, хотя уже поняла, что подводная обитательница знает о жизни моей бабули больше, чем я сама.
– А что это за кукуруза на том берегу? – решив сменить тему, поинтересовалась я.
– А ты не знаешь? – удивилась русалка. – О… Ах да! Ты же не была здесь, у реки, несколько лет.
Я подперла голову кулачком и приготовилась слушать очередную местную байку, коих русалки знали даже не сотни – тысячи!
– То была тихая лунная ночь… – понизив голос, произнесла русалка.
– Солнце тогда светило, – обиженно обозначил свое присутствие еще кто-то.
Я обернулась, не сразу разглядев в ветвях ивы совсем юную дриаду. Ветерок добродушно трепал ее светло-зеленые локоны, переплетая их с листиками ивы.
– Что ты тут забыла? – растеряв весь повествовательный романтизм в голосе, простонала русалка. – Река – наши владения!
– Так то река, – пожала худенькими плечиками дриада, – а я на иве сижу. Не придирайся. Лучше рассказывай. Я тоже вспомню…
Русалка недовольно ударила хвостом по воде, пытаясь прицельно обдать лесную нимфу водой, но та ловко увернулась.
– Луна освещала еще не успевшую созреть кукурузу… – сверля товарку взором, провыла русалка.
– Солнце! Солнце! Какая луна? – не обращая внимания на тон русалки, поправила дриада.
– Весь мир вокруг замер, будто предчувствуя надвигавшуюся беду…
– А то! – покивала лесная нимфа.
– А потом появились они… – нараспев продолжила подводная жительница. – Кто-то утверждает, что то был злой колдун и его случайная жертва, решившая своей жизнью спасти все живое.
– Кто-то твердит, что это какие-то студенты магической академии из параллельного мира напились и буянили, – хихикнула дриада.
– Р-р-р! – зарычала на свою товарку русалка и уже спокойнее продолжила: – То ли это светлый маг гонялся за сорвавшимся с цепи очередным экспериментом. В общем, история о том умалчивает.
– Отчего же? – хмыкнула нимфа, с дерева осыпая подводную обитательницу сорванными листочками. – Да все в округе слышали тот леденящий кровь крик: «А-а-а! Так нечестно!» Это вполне могли быть и духи из других миров.
– История о том умалчивает, – повторила русалка с нажимом, выбирая застрявшие в волосах листики ивы. – Одно известно доподлинно – во все стороны из кукурузы поползли огромные гусеницы…
– Ага! Грома-а-адные! – подтвердила дриада, руками показывая размер насекомых.
– Видимо, кто-то узнал об этом и явился, чтобы защитить нас. – Русалка вздохнула и продолжила снова напевно: – И был бой великий! И бросались наши защитники в гусениц домашними тапочками…
– Тапочками? – переспросила я, зажимая рот, чтобы не расхохотаться в голос.
– Да, – дружно подтвердили обе рассказчицы.
– Во-о-он они! На палках висят! – Дриада ткнула пальцем в чучело на том берегу, и я присмотрелась, чтобы разглядеть орудие, с которым нужно охотиться на гусениц.
– Помогло? – хихикая, уточнила я у рассказчиц.
– Конечно! – кивнула русалка, выдирая из волос листик. – Волшебный артефакт подействовал, гусеницы исчезли, не причинив никому вреда.
– Наши спасители тоже пропали, – печально вздохнула лесная нимфа. – Но мы теперь их всегда вспоминаем, храним тапочки, как великий оберег от природных катаклизмов, и кукурузное поле от людей скрыли, чтобы не смели трогать место сошествия к нам спасителей.
Я хихикнула, представив, кто на самом деле мог покуситься на урожай кукурузы, и прикидывая их реакцию на свежую местную легенду.
– Липа, – позвала меня бабушка.
Я быстро распрощалась с дриадой и русалкой и поспешила обратно к тропке, на которой уже стояла ведьма.
– Значит, я так и не увижу… – начала я, оборачиваясь к реке.
– Нет, – отрезала родственница. – Рано тебе еще. Вот сначала со всеми русалками перезнакомлю, потом еще несколько лет надо к ним в гости захаживать…
– Да поняла я, – обиженно простонала я и побрела по тропе. – Зачем только сейчас с собой водила?
– Ну… ты же с одной из них поговорила, – резонно напомнила бабушка. – Так что скоро они тебя будут подпускать ближе. И уже не так, как раньше.
Я вздохнула и пнула камушек, вымещая на нем свое раздражение.
«Вот уеду в академию и буду там жить, как хочется!» – подумала я и немного успокоилась.
Домой мы вернулись уже после обеда: бабушка – чуть вымотанная прогулкой, а я – свежая и отдохнувшая.
– Бабуль, я погуляю? – уточнила я, проверяя деньги в кармане. Местный сельский магазинчик не мог похвастаться ассортиментом, но должно же у них там мороженое найтись?
– Не уходи далеко, – велела бабушка.
– Я же в августе в академию уеду, – напомнила я. – Ты и там будешь меня контролировать?
Бабуля не ответила, только зыркнула на меня недобро, прежде чем лечь на диванчик в общей комнатке.
– Я тебя еще не отпустила, – напомнила она, когда я уже почти вышла из дома. Я предпочла сделать вид, что не услышала ее слов.
Солнце припекало голову, и я всего через четверть часа пожалела, что не прихватила какую-нибудь шляпу. Но делать было нечего – не возвращаться же! – я просто прибавила шагу, стремясь поскорее оказаться у магазинчика. После можно будет пойти в рощу и поваляться в траве на опушке, слушая гудение пчел над клевером.
В магазине было прохладно, а под потолком вяло жужжали мухи. Продавщица скучала за прилавком с томиком в мягкой обложке. По внешнему виду книги даже нельзя было определить, что именно читала женщина, настолько выгорела и затерлась яркая некогда картинка.
Выбрав из двух видов обычный пломбир, покрутившись у полок с резиновыми сапогами и галошами и сосредоточенно оценив размеры и форму чугунков, я отчалила из магазинчика под любопытным взором продавщицы.
– А вечером слухи по деревне расползутся, как тараканы, – хмыкнула я, вспоминая, как задавала вопросы о качестве продаваемых изделий.
Это местным мои вопросы покажутся странными, а в магической среде имеет огромное значение, чтобы резиновые сапоги были без дырок, а котлы и чугунки – без брака.
С мороженым мир уже не казался таким уж неприветливым, и я, весело улыбаясь, потопала по тропинке за магазином, с уверенностью кошки углубляясь в заросли борщевика. С годами люди перестали бороться с этой напастью, отвоевав себе лишь право на дорожку, а могучие сорняки уверенно заняли оставшееся место между старых осин, не давая шанса другим растениям.
На тропке, как и на любой дорожке в окрестностях, виднелись следы лешего.
– Интересно, – хмыкнула я, обдумывая это наблюдение. – Скучно ему, что ли, раз так часто и подолгу свои владения без присмотра оставляет, выходя за пределы леса?
Мне, естественно, никто не ответил, хотя я была не прочь разгадать загадку.
Понадеявшись, что вспомню и спрошу уже дома у бабушки, я продолжила прогулку, совершенно ни о чем не думая. До рощи дошла уже с одной только палочкой от мороженого и оберткой, засунутой в задний карман штанов. Осмотревшись и выбрав себе уютное местечко подальше от муравейника, я устроилась в траве, собираясь немножко подремать на солнышке. Дома все равно никакого отдыха не выйдет, бабуля обязательно пристанет с очередной порцией расспросов.
Осмотревшись, я решила отыскать пару широких листиков подорожника, чтобы уберечь нос от ожога, и на коленях полезла в травяные заросли, высматривая такое нужное растение.
– Ну где ж ты? – через несколько минут поисков простонала я, когда даже на тропке подорожник не обнаружился. – Ладно, я тебя найду, и потом будет плохо!
Так же на коленках и локтях я устремилась в кусты, уже надеясь отыскать просто что-то подходящее, и едва не ткнулась носом в большую плетеную корзину. Та стояла прямо в зарослях лозы и нахально перегораживала единственный просвет.
– Эй! – воскликнула я и вскочила, заглядывая в высоченную конструкцию. – В таких только маленьких девочек домой относить…
– Только не стоит проверять, влезешь ты в нее или нет, – хмыкнул рядом кто-то, и я заглянула за корзину, увидев за кустами девушку.
Та с довольным видом стояла на коленях перед цветком, торчавшим прямо посреди травяного ковра.
– Привет, – сказала я незнакомке, открыто ее рассматривая.
Едва ли выше меня самой, но куда упитаннее, с короткими, до плеч, волосами небесно-голубого оттенка.
– Привет, – кивнула девушка, – поможешь?
Я с готовностью нырнула в заросли и через секунду оказалась рядом с девушкой.
– Я Дина, – представилась незнакомка.
– Олимпиада, но можно просто Липа.
– Живешь тут? – уточнила Дина, примериваясь к цветку маленькой лопаткой.
– К бабушке приехала, а ты?
– Тоже, но моя далековато отсюда, – поморщилась девушка с голубыми волосами и воткнула лопатку в землю. – А вот этот дружочек от меня который день прячется!
Я хихикнула.
Представляться полностью нам нужды не было. Каждая и так легко опознала в другой наделенную даром, этому в первую очередь учили всех детей. Раньше, чем начать говорить, каждый из магического племени должен был усвоить разницу между своими и чужаками. К чужакам относились все люди без способностей к магии. При них запрещалось вести себя необычно, чаровать и что-либо рассказывать, ведь все ведьмы, колдуны, чародейки и маги начальное образование получали в обычной человеческой школе.
В Подлунном мире все было немножко проще, там о волшебстве знали все, так что скрываться необходимости не возникало, а детям прививали банальную технику безопасности и запрет на проведение экспериментов над неодаренными сверстниками.
– Я в этом году в академию поступаю в Хилгаре… – призналась Дина.
– Я тоже, – хихикнула я.
– Хе-хе, – развеселилась Дина.
Мы переглянулись и дружно захохотали.
– Забавно, – успокаиваясь, сказала я. – Нас здесь не так много. Русалок в реках – и то больше, а вот встретились же…
– Моя старшая сестра уже учебу заканчивает, – подкапывая растение со всех сторон, прокряхтела Дина. – У нее годовая практика и работа над дипломом. Родители очень довольны, даже работу ей подыскали в Надзоре. Мне так не повезет, я в бабушку уродилась.
– Быть ведьмой ничем не хуже, – ободряюще произнесла я. – Мы можем многое из того, что магам и чародейкам не доступно. Да и сил, если рассудить, у ведьмы побольше будет.
– В академии нам всем крылья откромсают, – пессимистично предрекла Дина.
– Это как? – удивилась я, но потом мысленно признала, что совсем ничего не знаю ни о Хилгаре, ни об академии.
– А так, – заметив свое информационное превосходство, Дина на миг оторвалась от дела. – Да, учеба, жилье за счет казны, питание. Но… Ты список разрешенных к ввозу предметов видела? Или еще не читала?
Я кивнула и без труда перечислила короткий список, где упоминались в основном одежда и обувь.
– Это они не прислали список запрещенного, – многозначительно хмыкнула Дина. – Еще лет двадцать назад присылали. Моя тетя Доротея такой получила в свое время.
– И что? – спросила я, садясь и скрещивая ноги.
– Раньше был список, и все знали, что нельзя ввозить, а теперь по приезде готовься к тому, что в стены академии войдешь совсем без вещей, налегке, – криво усмехнулась Дина. – Все пожитки студентов отправляются в специальную комнату, где тщательно перетряхивают каждую вещь. Все, что покажется странным или подозрительным, заберут и даже на вопросы отвечать не станут.
– Но почему? – удивилась я.
– Техника безопасности, – вздохнула Дина. – Ты слышала про студента, что своими экспериментами чуть половину города не разрушил?
Я кивнула, но ничего говорить не стала. Как и очень многие, кто знал настоящую правду о тех событиях, я была вынуждена помалкивать. Большинство представителей магического сообщества считало, что тогда все случилось по вине молодого мага, который не уследил за экспериментом. Людям и нелюдям проще было жить, думая, что здание в центре большого человеческого города взорвалось и рассыпалось в прах, накрыв десятки кварталов вокруг, по чьей-то безалаберности, чем смириться с тем, что где-то в Подлунном мире могут жить сильные колдуны и маги, собравшие в своей коллекции рецептов и формул самые ужасные, запрещенные заклинания.
Я криво улыбнулась.
Мои родители многие годы натыкались на следы действия того колдуна, тянули за оставленные им ниточки, чтобы найти и обезвредить, но колдун успешно скрывался, продолжая практиковать темное искусство до самого последнего дня.
В Подлунном мире, конечно, темные не считались поголовно преступниками. Они жили, как и все, академия ежегодно выпускала из своих стен несколько новых темных. Но то были маги или колдуны солидных темных специальностей, нужных не только в Подлунном, но и в других мирах. Кто-то из них становился некромантом и открывал частную практику, кто-то предпочитал распределение в Надзор. Кто-то даже отправлялся к жрецам, чтобы стать одним из темных хранителей. Но, оставаясь темными по своей сути, эти маги и колдуны подчинялись законам и не убивали никого из разумных магических созданий для своих ритуалов, заклинаний и зелий.
Колдун, за которым охотились мои родители, уничтожил более дюжины людей, эльфов и оборотней. Случайно или специально, родители так и не выяснили. И это – только доказанные убийства. А сколько недоказанных?
Меня передернуло от отвращения, и я попыталась отгородиться от воспоминаний. Над головой все так же сияло солнышко, в кустах трещали воробьи, а Дина рассказывала о жизни в академии.
– Подержи-ка, – попросила девушка и передала мне выкопанный цветок. Его длинные корни цеплялись за землю, змеясь и стремясь вырваться из захвата.
– Верткая какая, – одобрительно пробормотала я, сражаясь с растением. – Клубни есть?
Дина вскочила, нырнула с головой в корзину и, вооружившись ножницами, поднырнула под мои руки, быстро стряхивая с корней землю.
– Взрослая клубневидная ползуха, – с нежностью пробормотала Дина, улыбнувшись мне. – Ее в такое время найти сложно…
– А в другое – еще сложнее, – покивала я.
Дина поддакнула и осторожно ссыпала похожие на горошинки клубни в мешочек. После этого мы в четыре руки вернули растение в землю и присыпали землей.
– Крепкое, к осени еще урожай даст, – наблюдая, как ползуха выравнивается и расправляет примятые листья, сказала Дина.
– Для чего, кстати, собираешь? – уточнила я.
– Да хочу с собой приготовить немного, – призналась Дина. – А то в академии вечно чего-нибудь не достать, а потом майся то бессонницей, то от чьего-нибудь проклятия, то от… – она оглянулась по сторонам, – бессильной злобы.
Мы расхохотались, прекрасно понимая друг друга, – клубни ползухи входили в состав едва ли не каждого второго состава и являлись компонентом, замедляющим эффект.
Сложив мешочек в корзину, Дина уверенно взялась за лямки и закинула плетенку за спину, став похожей на экзотическую сборщицу чая.
– Хочешь к нам? – предложила я.
Девушка с голубыми волосами кивнула, и мы весело зашагали по тропинке обратно в деревню.
Дина ушла только вечером, уболтав и меня, и бабушку рассказами про своих родственников и академию.
– Милая девушка, – вздохнула бабушка, убирая со стола чашки и чайник с остывшим чаем.
Я кивнула и унесла на кухню плетенку с плюшками, утащив напоследок несколько, пока бабушка не видела.
– Но это все равно не значит, что я тебя отпущу учиться, – предупредила бабуля.
– Бабуль! – обиженно простонала я. – Все равно поеду. Вернусь в город, заберу документы из универа и отправлюсь.
– Липа, – начала бабушка, – я все еще не понимаю, зачем тебе все это?
– Ба-а-а! – привычно протянула я. – Гены пальцем не задавишь. Не смогу я жить и работать как обычный человек. Не мое это!