На первый взгляд задача казалась вполне простой. Ирвинг был медиумом, он жил в маленьком домике вместе с матерью и бабушкой. Ему шел уже четвертый десяток, и всю свою жизнь он обладал экстрасенсорными способностями. Ирвинг был одним из тех медиумов, к которым любая нечисть слетается, как на маяк. Духов буквально притягивало к нему, чему он совсем не радовался – они пугали его. В основном призраки просто хотели пообщаться, но некоторые летали вокруг явно только для того, чтобы посмеяться и подразнить его, посмотреть, как он будет реагировать. А поскольку у Ирвинга за плечами не было никакой специализированной школы, он не умел управлять своими способностями. Как ни старался, Ирвинг не мог ни прогнать призраков, ни отгородиться от них. Он чувствовал себя жертвой своего дара, и из-за постоянного присутствия рядом привидений его нервы расшатывались все больше и больше.
Мать Ирвинга рассказала о проблемах сына моему другу, и тот посоветовал семье обратиться ко мне. После нашего первого телефонного разговора я была абсолютно уверена: все, что потребуется сделать, – это очистить дом и изгнать всех незваных призраков, которых туда невольно привлек Ирвинг. Самого же Ирвинга беспокоило, не являются ли некоторые из этих духов темными сущностями или даже демонами, но, судя по тому, как он описывал их поведение, они скорее были просто озорными, чем злыми. Я не думала, что кто-то из них может доставить мне серьезные неприятности. Проведя очистку дома, я планировала научить Ирвинга паре простых упражнений, с помощью которых он смог бы контролировать свой дар и не подпускать к себе призраков. И еще я взяла с собой мою подругу Джули в качестве помощника.
Джули тоже была экстрасенсом. Мы занимались с ней уже почти год – учились работать с ее энергетикой. Как и Ирвинг, Джули поначалу чувствовала себя жертвой духов, которых невольно к себе привлекала. Она выросла в религиозной семье, и ее родители боялись, что голоса, которые постоянно слышит их дочь, имеют демоническую природу. Эти страхи передались и Джули, и несколько лет она думала, что либо сходит с ума, либо ее мучает дьявол. Но в конце концов девушка научилась управлять своим даром, и я надеялась, что она сможет поделиться опытом успешной ученицы с беднягой Ирвингом.
Ирвинг жил примерно в часе пути от моего дома, не совсем в деревне, но и определенно не в городе. Старый фермерский домик, в котором жила его семья, располагался довольно далеко от шоссе, и мы остановились на длинной подъездной дорожке, посыпанной гравием, который захрустел под шинами автомобиля.
Первое, что бросилось нам в глаза, – местечко выглядело совсем захудалым. Кустарник не стригли уже давно, краска на стенах выцвела и проступала пятнами, а с крыши, с одного из углов, свисал покосившийся водосточный желоб. Все окна были темными, и казалось, даже полуденное солнце не может проникнуть сквозь толстый слой грязи, покрывающий стекла с внутренней стороны. Мы не увидели никаких занавесок, а несколько маленьких окошек рядом с задней частью дома были полностью закрыты теплоизоляционным материалом. Я заметила, что по крайней мере в одном из них стекло разбилось, но его так никто и не заменил.
Такое же теплоизоляционное полотно молочного цвета – как катаракта – было прибито кнопками и натянуто вокруг всего крыльца, защищая его от дождя. Обрубок когда-то, должно быть, огромного старого дерева торчал посреди переднего двора, окруженный неопрятными зарослями сорной травы. Кто-то всадил в верхушку этого пня заржавевший топор, да так и оставил его там, будто намеренно пытаясь завершить стереотипный образ заброшенного деревенского дома с привидениями.
Я не стала сразу глушить мотор и два раза перепроверила адрес, а Джули сидела рядом, широко раскрыв глаза.
– Неужели здесь и в самом деле кто-то живет? – удивилась она.
Я и сама думала примерно о том же, но только кивнула в ответ и подтвердила: мы прибыли по верному адресу. Я взяла с собой чемоданчик с разными тибетскими штуками и другими вещами, которыми я обычно пользуюсь для очищения домов от призраков.
– Готова к своему боевому крещению? – спросила я, пытаясь казаться беззаботной наперекор гнетущей атмосфере запустения, которая царила вокруг дома.
– Если только там нет жутких старушек, превратившихся в мумию прямо в своих креслах-качалках, где-нибудь на чердаке, тогда со мной все будет в порядке, – усмехнулась Джули.
Итак, наше приключение началось.
Мне доводилось бывать во многих местах, где, по слухам, водятся привидения. Большие дома, маленькие домики, заброшенные ветхие строения, даже бывшее аббатство, переделанное в общежитие для студентов. Несмотря на то, что в красивом ухоженном доме призраки могут селиться так же свободно, как и в убогой халупе, где обретается какой-нибудь король трущоб, тем не менее нельзя не согласиться: состояние жилища во многом определяет его энергетику. Если рассматривать этот вопрос с точки зрения психологии, унылый обветшалый дом не может не оказывать влияние на подсознание своих обитателей. Обычно среди причин такого запустения на первом месте стоят финансовые проблемы, а вместе с ними приходят стресс, тревога, разочарование и чувство безысходности. Все эти негативные эмоции словно впитываются в стены и пол дома, оставляя следы темной, тяжелой энергии. Иногда жилище с такой густой концентрацией негативной осадочной энергии выглядит жутким и без привидения – ведь его населяют «призраки» сильных отрицательных эмоций.
Мне не хотелось судить по первому визуальному впечатлению, так как оно часто бывает обманчивым, и все же я начала подозревать, что, по крайней мере, частично беды Ирвинга произрастают из осадочной энергии. Я не сомневалась, что у него есть проблемы и с привидениями, однако многие из тех, кто восприимчив к духам, так же остро реагируют и на эмоциональные следы, а они имеются в большинстве подобных этому дому мест. Я еще больше утвердилась в своих подозрениях, когда мы открыли хлипкую дверь и вошли на веранду.
Даже не знаю, что поразило меня больше: огромное количество коробок, которыми была битком набита эта обустроенная на скорую руку комната, или то, что они штабелями возвышались вдоль стен, вкривь и вкось, от пола до потолка. Почти все нижние коробки наполовину расплющились под весом того, что лежало сверху, они стояли сильно накренившись, и оставался лишь крошечный проход, по которому можно было пробраться от передней сетчатой дверцы к настоящей входной двери дома. Из-за пластиковой обшивки в тесном замкнутом помещении стояла жара и духота, а воздухом, спертым, пыльным, с запахом плесени, едва ли было возможно дышать. Мухи, попавшие в ловушку между слоями пластиковой обшивки, неистово жужжали.
У Джули был такой вид, будто она сейчас упадет в обморок.
Я подошла к входной двери и постучала.
– О Господи! Как вы можете к чему-то притрагиваться в этом свинарнике? – вполголоса спросила Джули.
Я пожала плечами.
– У меня был двоюродный дедушка, он жил на ферме примерно в часе езды к востоку отсюда. Так вот, с этим местом ничто не может сравниться. У дедушки хранились кипы газет, начиная с сорокового года выпуска, а к тумбочке рядом со своей кроватью он веревкой привязал молоток, чтобы бить по голове крыс, когда те пытались залезть к нему в постель.
Джули поморщилась.
– Вы шутите, – сказала она.
– Хотелось бы мне, чтобы это была шутка! – ответила я и снова пожала плечами. – Некоторые люди такие неряхи.
Джули решила это обсудить, пока мы ждали, когда дверь откроют. Если бы никто так и не появился и не впустил нас, нам так и не довелось бы увидеть, что собой представляет остальная часть дома.
– Привязал веревкой? – спросила она, стараясь не касаться истрепанных продавленных коробок, которые окружали нас со всех сторон.
– Наверное, для того чтобы не потерять его, – я собиралась еще порассуждать на эту тему, вспомнив заметки из только что прочтенной мной статьи, в которой такое чрезмерное стремление к накоплению отождествляется с недифференцированной душевной болезнью; и еще я допускала, что подобное поведение может быть связано с депрессией. Но тут за дверью показалась бабушка Ирвинга.
Невозможно было с уверенностью сказать, сколько этой женщине лет, но на языке так и вертелось выражение «стара как мир». Она определенно провела большую часть жизни вне стен своего дома. Ее кожа стала словно дубленой и такой обветренной, что при взгляде на нее мне сразу вспомнились старинные фотографии коренных народов Америки. Женщина была смуглой, орехово-коричневая кожа плотно обтягивала скелет и худую плоть, и она выглядела так, будто только что превратилась в человека из того самого обрубленного дерева во дворе. Конечно, я немного преувеличиваю, поддавшись причудам своего воображения, но, если бы когда-нибудь пень соизволил принять человеческое обличье, я бы всерьез поверила, что из его коры должен появиться не кто иной, как эта старушка. Ей оставалось лишь вырастить пару-тройку сухих листьев на своих спутанных волосах, и образ стал бы полным.
– Привет, – сказала она хриплым голосом, похожим на шуршание тех самых сухих листьев. – Заходите.
На этом, не утруждая себя дальнейшими разговорами или приветствиями, женщина поплелась назад.
Я посмотрела на Джули. Судя по выражению ее лица, она сожалела о своем недавнем высказывании по поводу мумифицированных старушек в креслах-качалках.
– С тобой все в порядке? – спросила я.
Джули в ответ лишь кивнула, не сводя глаз с высохшей фигуры, удаляющейся в глубь дома.
Решив, что это все же будет лучше, чем находиться на душной, кишащей мухами веранде, я сделала глубокий вдох и переступила порог. Джули вскоре последовала за мной.
Внутри дом оказался немногим лучше. Мы пробирались сквозь прихожую, заставленную стопками газет и еще большим количеством коробок, и стало очевидно, что веранда превратилась в своеобразное хранилище хлама, загромождавшего дом. Во всех комнатах горел свет, но место все равно казалось темным. Отчасти из-за толстого слоя пыли и грязи, который покрывал абажуры светильников, но, помимо того, что-то гнетущее чувствовалось в самой атмосфере помещений. Я изо всех сил постаралась отделить свои личные впечатления об этом доме от объективного восприятия его энергетики, однако в определенной точке физическое пространство начинает воздействовать на психическое, и наоборот. Я уже начала раздумывать о том, как буду проводить очищение такого захламленного места, где энергия не может свободно циркулировать, но тут Джули споткнулась и налетела на меня.
Уголок скептика
Как наверху, так и внизу[3]
Многие люди в захламленном замкнутом пространстве начинают плохо себя чувствовать и считают такие места гнетущими и нездоровыми. А может быть, подобная реакция объясняется намного проще: человеку такие помещения всего лишь неприятны? По большому счету, это не имеет особого значения. Немалую роль в психической самозащите играют упражнения визуализации. Технику под названием «активное воображение» применял еще психолог Карл Юнг; она также широко используется во многих современных видах психотерапии. Поэтому не так уж и важно, вызвано ли самочувствие человека негативной энергией или же обыкновенной психологической реакцией. Пошаговое выполнение упражнений в любом случае будет обладать лечебным эффектом.
– Что случилось? – спросила я.
Она вся побледнела и схватилась за голову.
– Я знаю, я просто ненормальная, но это место меня одолевает, и чем дальше мы идем, тем хуже мне становится, – пожаловалась она. – Здесь будто все давит на меня. У меня разболелась голова, и я никак не могу сосредоточиться. Мне не под силу это вынести!
Девушка говорила об энергии. Я чувствовала то же самое, но с годами я научилась разным уловкам, которые помогают мне блокировать воздействие эмоционального осадка. Я вовсе не хотела, чтобы первое исследование Джули стало для нее настоящей пыткой огнем, но иногда все происходит не так, как мы задумали. И я решила научить ее, как можно преодолевать невыносимое влияние энергетики подобных мест, ведь она собиралась участвовать в очищении дома.
– Я только найду Ирвинга – очень быстро, правда! А потом покажу тебе пару трюков, и ты с этим справишься, – сказала я.
Ирвинг сидел в комнате, которая находилась в самом конце коридора. Помещение служило ему одновременно и рабочим кабинетом, и спальней, и у меня создалось впечатление, что почти все свое время он проводил здесь. Что примечательно, это была единственная во всем доме комната, не забитая всяческим барахлом от пола до потолка. К тому же стоило только нам закрыть дверь и тем самым отгородиться от остальных помещений, как гнетущая атмосфера немного разрядилась. Она не стала идеально комфортной, но перемена была очевидна.
Я, как полагается, представилась Ирвингу, но затем попросила нас извинить.
– Джули сейчас немного ошеломлена, и я хочу выйти на улицу и помочь ей прийти в себя. Возможно, позже я и вас научу таким же приемам.
Ирвинг очень обрадовался, что не он один чувствует сильную негативную энергию в этом доме. Он кивнул и сказал, что будет ждать нас в своей комнате, пока мы не закончим.
Собравшись с духом перед тем, как снова окунуться в миазмы мутной энергии, клубившейся в длинном темном коридоре, Джули сообщила, что готова идти. Я провела ее обратно к входной двери. Мы пробежали через душную веранду, а затем пошли вдоль по подъездной гравийной дорожке, пока не удалились на довольно значительное расстояние.
– Меня сейчас стошнит! – воскликнула Джули. – И у меня так кружится голова! Не может быть, чтобы все это происходило со мной от одного лишь беспорядка. Все дело в энергии. Не удивительно, что Ирвинг сходит с ума!
– Дело во всем том, что накопилось здесь за долгие годы, – объяснила я. – Беспорядок – это физический аспект, но в таком же хаосе здесь существует и энергия. А поскольку ты обладаешь экстрасенсорными способностями, она воздействует на тебя особенно сильно. Ты помнишь, как мы учились заземляться и центрироваться? Сейчас мы сделаем то же самое здесь, на улице, где энергия чиста и открыта.
Заземление и центровка должны стать вашей первой ответной реакцией всегда, когда вам приходится сталкиваться с чрезмерно сильной, хаотичной или сокрушительной энергией. Это сослужит хорошую службу при встречах с самыми разными призраками, а также в любой ситуации, где задействована мощная эмоциональная сила. Некоторые медиумы настолько чувствительны к паранормальным явлениям, что для них к таким условиям может приравниваться даже поход в магазин. Между нами и окружающей средой все время происходит энергетический обмен. Сильные чувства увеличивают потенциал этой энергии, и если человек очень взволнован, он в буквальном смысле оставляет после себя эмоциональный отпечаток. Со временем такие следы могут накапливаться и превращаться в энергетический осадок – и тогда мы будем иметь дело с паранормальным явлением осадочного типа. Порой эмоциональное потрясение бывает настолько мощным и травматичным, что стоит ему случиться лишь однажды, как оно тут же въедается в саму структуру окружающего пространства. Подобные события могут впоследствии приводить к таким широко известным паранормальным явлениям, как «битва привидений» при Геттисберге или обезглавленный призрак Анны Болейн[4].
Медиумы, которые не умеют снижать интенсивность своего тонкого восприятия или блокировать его, при столкновении с глубоким энергетическим отпечатком испытывают сильнейшее потрясение. Они реагируют на эмоции, которые хранит след, и нередко принимают их за свои собственные. Экстрасенсов, особенно чувствительных к энергетике посторонних людей, называют эмпатами – они больше остальных страдают от эмоционального осадка, который может основательно подточить их силы.