Охотник и его горгулья - читать онлайн

1.

Поймать одержимого

Устав ворочаться на жесткой лежанке я перебрался на подоконник и уставился на скомканную чёрную бумагу лежащего внизу города – хмурого, неприветливого, опостылевшего за долгие пять дней. Когда разберут завалы, и караван двинется дальше – не ведает даже Всевеликий Тарден. А я не жрец, чтобы его выспрашивать.

В приоткрытое окно струился холодный воздух. Для простуды слишком мягкий и чистый – горный. Зато охладить мою гудящую мыслями голову в самый раз. О чём я думаю? Тьфу! Всё об одном.

Деньги, деньги, деньги! В караване ловить нечего. Нанявший меня Беранель по возвращении выплатит стандартную расценку и одарит пинком под зад. Я вернусь к тому, с чего начал – поиску работы. Любой, за которую сносно платят. И кто знает, куда эти поиски могут привести и как изменят меня самого?

Ночь медленно таяла, сменяясь мутными сумерками. С озера на прибрежные кварталы наползал туман – вязкий, похожий на ядовитое варево злой колдуньи. Внизу захлопали двери, зашумели голоса. В доме напротив надрывно забрехала собака, обречённо натягивая цепь. И снова тишина, темнота. Нет, мигнул и погас огонёк в соседнем доме. А мне вторую ночь не спится.

Эх, Беранель! Напали б на тебя разбойники. Я бы тебя спас. А лучше – всех скаредных купцов. И даже гордеца Ронвела, мага-охранника, который на протяжении затянувшегося путешествия всеми силами стремился унизить меня, пренебрежительно называя недоучкой и откровенно намекая Беранелю, что тот зря бросает подачки приблудной дворняжке – мне, значит. А у меня такой груз долгов за плечами! И сроки выплаты поджимают!

Я сам виноват. Сам. Не распознал ложь, доверился всецело чужому человеку, назвал другом. Теперь поздно задаваться вопросом – почему так вышло.

От топота в коридоре я вздрогнул, напрягся. А когда в дверь заколотили, нехотя сполз с подоконника и поплёлся открывать. С трудом подавил зевоту, щёлкнул пальцами, вызывая к жизни пару светляков, и потянул в сторону щеколду.

– Господин маг!

Трактирщик Сервено едва не смёл меня с ног, вкатился в «роскошные» апартаменты (за которые содрал с Беранеля как за приличный номер)

– Господин маг! – снова вымолвил он, не в силах отдышаться.

Льстишь, гад. Знаешь, что я всего лишь чародей.

– Господин… там…

Он шумно выдохнул. Пальцы нервно смяли подол застёгнутой через пуговицу рубахи. На залысинах поблескивали капельки пота. Толстоват ты по лестнице бегать. И староват, чего уж лукавить.

– Что, домовика или подвальника усмотрел? – я решил помочь ему, понимая – никакая мелкая нечисть пройдоху- трактирщика не испугает. Да и крупная – с трудом.

– Там раненый! – выпалил наконец толстяк. – Маг.

Ага, вот это серьёзно. Не приведи Всевеликий служителю Ордена окочуриться в твоём трактире. Замучаешься объясняться со стражниками и орденцами. Можешь дело потерять, а то и свободу, коли не докажешь, что вины твоей и злого умысла в гибели не было.

– А Ронвел? – я не горел желанием ввязываться в чужие неприятности. – Он искусней.

– Нет его. В нижний город сейчас в одиночку никто не сунется. А за простым травником послать нельзя. Она не даёт.

Она? Я заинтересованно изогнул бровь.

– Она! – с чувством произнёс трактирщик. – Шипит, когти выпускает, горло перекусить грозится.

Я присвистнул. Думал – только мне на женщин везёт. А тут гляди ж ты – ещё большее недоразумение выискалось. Пойти что ли посмотреть?

Пришлось протопать вслед за трактирщиком в общий зал, где полулежа на нескольких составленных вместе стульях, расположился раненый – неказистый мужчина, разменявший полторы сотни лет. Коричнево-зелёная шапка и куртка объявляли о принадлежности незваного гостя к Ордену Путей земных и подземных. Разрезанная до середины бедра штанина демонстрировала развороченную жуткую рану. Наскоро зачарованная, остановленная кровь свернулась и потемнела, но нога распухла. Чует моё сердце – там не кость, а сплошное крошево. Ох, ничего не обещаю!

– Целитель? – прохрипел маг, едва удерживаясь на грани беспамятства.

– Чародей, – не стал я его обнадёживать. – Кое-что понимаю во врачевании…

– Приступай! – неожиданно жестко скомандовал он. – Где Нюка? – крикнул он в сторону кухни.

– Лечу, мой ненаглядный. Чайник вскипячу и прилечу.

От низкого грудного голоса спутницы раненого землеройки по спине против моей воли пробежали мурашки. Тьфу, дурак. Тут человек помирает, а ты о бабах думаешь!

Трактирщик опасливо покосился на дверь и попятился к лестнице.

Но я уже позабыл и о незнакомке, и о нём, а готовился – завязал волосы в хвостик, закатал широкие рукава рубашки, размял пальцы и переплёл их над раной, стараясь не смотреть на кровь, уже просачивающуюся сквозь свежую корочку.

Пальцы сплетались и расплетались, собирая и связывая узелки силы, подпитывая оживающую плоть своей собственной энергией.

– А-а-а! – заголосил маг, но опомнился, взял себя в руки.

Гордый, дурак. Кричи, легче будет. Кричи! Молчит, стиснул зубы, вцепился в столешницу, напрягся. Мне же тяжелей, когда ты так скукожился.

– Кричи! – выдавил я из себя, вновь растворяясь в переплетении сосудов, разорванных мышц и костей, превращённых в щепки.

Он понял меня и заголосил. Заголосил так, что перебудил не только весь трактир, но и близлежащие кварталы.

Дотянуть бы! Я никогда не чувствовал себя столь измотанным. Никогда не лечил ничего сложнее ссадин и порезов. Хотя благодаря Солеву помнил, как следует действовать в подобных ситуациях.

Всевеликий, помоги не потерять себя в чужой боли и отчаянии, не заблудиться в кружеве сращиваемых волокон плоти. На виски давит. Во рту высохло. Руки сводит судорогой. Держись, Ванитар. Отступи от его страдания, выведи раненого за собой.

Маг сорвал голос, замолк, расслабился, даже следит за моими действиями с профессиональным интересом. Значит получилось?

Выныриваю из полутранса, подслеповато щурюсь, разглядывая дело рук своих. Ого, как я умею! Полупрозрачная плоть, расцвеченная дорожками вен и тенями сосудиков, обхватывает наскоро скреплённые кости. Если я всё сделал верно, дня за три она приживется, ещё за декаду окрепнет, позволит кости срастись, а родной плоти нарасти и вытеснить мои чары. Только старику придётся всё это время лежать. Иначе плоть разойдётся, загниёт. И ногу уже не спасти.

Полюбовавшись на своё творение, я глупо улыбнулся и безвольно растянулся на полу. Как же хорошо – не двигаться. Самому бы сейчас денёк отлежаться. Но вначале поесть бы и попить…

– Чего встал, точно тебя к стене прибили? Бегом на кухню за вином и мясом! – скомандовала кому-то невидимая мне обольстительница. – А вы чего глазеете? Если глазеете – платите по золотому за каждые пять минут просмотра. Либо убирайтесь откуда пришли. Здесь вам не балаган!

Незнакомка, я почти в тебя влюбился. Уверен, ты заставишь любого мужчину позабыть о ветрености и подлости женщин. Склонись надо мной, обольстительница, пожалей, положи прохладную ладошку на лоб, нежно прошепчи слова благодарности…

– Бредит, – донёся до меня хрип мага, – Нюка, выручи парнишку.

Я попытался пошевелиться, отогнать навязчивые видения, всегда готовые наполнить голову при сильном перенапряжении. Не вышло. Образ придуманной красавицы закружился, размножился под плотно прикрытыми веками, всё больше походя на мою потерянную Ассёльну.

– Пей, что лыбишься, как Всевеликим обиженный! – хриплый грудной голос прозвучал над самым ухом. – Мне не нужно, чтобы ты окочурился на грязном полу этой дыры!

Я позволил себя приподнять и сделал пару глотков горячего сладкого чая. По телу растеклось приятное живительное тепло. Жив, определённо жив, хоть все кости ломит. Но забота незнакомки была приятна, и я не тропился раскрывать глаза.

– Нюка, ты определённо имеешь успех, – распознал моё притворство хитрый землеройка. – Может, поцелуешь мальчика по законам сказки.

– И он превратится в лягушонка. Нет уж, – возразила спутница мага, без предупреждения выпуская мою голову из рук.

Я больно стукнулся затылком об пол и открыл глаза.

И тихо охнул от неожиданности. Надо мной склонилась зубастая пасть.

Для надёжности я проморгался и приподнялся на локтях, борясь с головокружением и некстати накатившей дурнотой.

Оба: старик и его горгулья наслаждались бесплатным зрелищем.

– З-здрасьте! – глупо пробормотал я.

– Приветик, милый. Не слышу восторженных комплиментов в свой адрес, – обиделась обладательница невероятного голоса, расправляя серебристые крылья. – Молчишь? А я думала – влюбился.

– Ты ему ещё лапу и сердце предложи, – хохотнул повеселевший маг. Быстро же он оправился!

– И предложу, – с вызовом ответило необычное создание.

– А приданое большое? – решил подыграть я, тем более встать самостоятельно сил ещё не было.

– Эй, Ланвис, много за меня дашь? – обернулась горгулья к землеройке, поблескивая зелёным глазищами.

– Ещё и должна останешься, – маг осторожно провёл рукой над полупрозрачной плотью. – Тебе, лекарь, спасибо. Черкани адрес резиденции. Передам при случае благодарность и оплату.

– Не надо.

Я отвернулся от них и кивнул замершему в дверях трактирщику – нечего стесняться, пусть покушать несёт. Я буквально выхватил из его рук поднос со снедью, впился зубами в холодную куриную ногу. Если не подкреплюсь сейчас, сегодня и завтра купеческому каравану от меня проку не будет.

Через десять минут я уже кое-как сумел вскарабкаться на чердак в свою комнатку, с наслаждением растянулся на лежанке. Бельё пахло настоем ромашки. Где-то под крышей ненавязчиво стрекотал сверчок, убаюкивая моё утомлённое тело. Я не заметил, как задремал, во снах уносясь в недалёкое прошлое, чтобы вновь пережить неприятные моменты, увидеть Энафара и Ассёльну.

Я бежал за ними, просил остановиться, выслушать накопившиеся недосказанные слова, требовал объяснить – отчего так поступили со мной люди, которым я всецело доверился. Но сон развеялся предутренним туманом, и я услышал голоса купцов, собравшихся на завтрак в общем зале трактира.

Пора напомнить нанимателю о себе, вдруг, удастся заработать лишнюю монету. Эх, зря я не потребовал с мага денег за лечение. Разозлился, когда он упомянул про Орден. Мне в ближайшее время не то что диплом мага, а даже сертификат соответствия не светит. Без них рассчитывать на более-менее приличное место глупо. И плевать нанимателям, что учителем моим был сам Солев – тоже вольная пташка, если внимательно присмотреться.

Наставник мой магом себя никогда не считал, хотя по молодости получил дипломы четырёх из десяти Орденов. По жизни его вели мечты, а не собственное тщеславие. Он жаждал каждый день делать новый шаг к горизонту, расширять для себя границы известного мира – в прямом и переносном смысле. Знать, каков он на вкус – ветер новых земель. Изучать, как меняются способности к наложению чар в зависимости от места и времени…

На эту тему Солев написал десяток научных трактатов, по которым теперь обучаются во всех Орденах, но не прельстился даже должностью Первого Мага. Не смогли его удержать на одном месте.

Возможно, это к лучшему. Для него. Мне от того только проблемы. Солев привил ученику излишнюю самостоятельность, желание быть хозяином себе и своим поступкам. Не могу бездумно служить, работать по указке. Тошно. Себя начинаю призирать. А приходится. Энафар с Ассёльной постарались, чтоб их… Состоял бы я в Ордене, сколь легче было рассчитаться с долгами! Магическое братство поручилось бы за меня, уберегло от кредиторов. Но что мечтать о невозможном?

Я решительно встал с лежанки, отчего перед глазами замелькали золотистые мушки. Выложился сегодня до донышка. Не догадайся горгулья стребовать с трактирщика еду, валялся бы бревном бесчувственным на радость караванному магу.

О, помяни зло, оно и обозлится. На лестнице я столкнулся с Ронвелом нос к носу, вцепился в лакированные перила, пропуская пьяненького мага. Тот сфокусировал на мне синие глазищи и презрительно прошипел:

– Трудись-трудись, недоучка, пока почтенные маги развлекаются. Авось пару заклинаний вызубришь.

Я приказал себе проигнорировать его пьяное бахвальство и, потеснив недруга плечом, сбежал по ступенькам вниз, где в общем зале что-то живо обсуждали купцы.

– … четверых положили. Говорят, банда, – торопливо делился свежими новостями торгующий специями южанин. По чёрному шелку рубахи вились алые цветочные узоры, в коротких курчавых волосах паутинкой запуталась седина. Я примечал этого человека среди прочих, поскольку родом он был из краёв, где прошли мои детство и юность.

– Не банда, а проклятье древнее, – узнал я фальцет жреца, прибившегося к каравану десяток дней назад и успевшего всем порядком надоесть. – Я слышал вчера – город проклят!

– Да ну тебя, – южанин хлопнул по столу ладонью. Огромные чёрные глаза на смуглом лице опасно сощурились, гневно заблестели. Как его зовут? В последние полтора месяца имена и лица не задерживаются в моей памяти. – Твоё дело приободрять, а ты каркаешь, точно ворона ощипанная.

Начинается! Я пробрался между скамьями, занятыми купцами и их помощниками, отыскал свободное местечко поближе к своему нанимателю присел на уголок.

На тяжелые деревянные столы, накрытые по-деревенски цветастыми скатертями, расторопные служанки расставляли подносы с ароматной выпечкой и сладостями, разливали по чашкам горячий чай (или не чай).

– Негоже слугу Всевеликого критиковать! – нисколько не обиделся жрец, пододвигая к себе общую тарелку с благоухающим жарким. Красуется, даже зелёный плащ и расшитый золотистыми узорами костюм не снимает, испачкать не боится.

– Ну да, – хмыкнул Беранель, лысый высокий старик, к которому я напросился в охранники, – в чём же проклятье заключается?

Я помахал служанке, напоминая ей о своём существовании, и приготовился слушать, наблюдая, как с высокого потолка на паутинке спускается паук. Примета плохая, отчего-то подумалось мне.

– Проклятье старое, – начал жрец, прожевав мясо, – и последнее землетрясение пробудило его. Двести лет назад в окрестностях Нитереса орудовала шайка Одноглазого. Все как один маги и чародеи в неё входили, ибо поймать душегубов не могли на протяжении нескольких лет. Даже торговый тракт, проходивший в окрестностях, из-за них забросили. Мы как раз сюда ехали по новой дороге.

– Заметили уже, к делу ближе давай, – поторопили его купцы.

– И вот однажды, – продолжал жрец, – местному князю вместе с дружиной посчастливилось выследить разбойничье логово. Прятался Одноглазый в пещерах – бесконечных и извилистых, точно вурдалачьи норы. Встала дружина осадой, да только у разбойников припасы имелись, не сдавались душегубы князю. И тогда тот осерчал, приказал обрушить все известные входы. И вздрогнули горы. И осыпались своды пещер!

Обычно писклявый голос жреца набрал силу, завибрировал, заполнил собой всю общую залу, вознёсся до чердака. Я невольно проникался уважением к тщедушной фигурке служителя Всевеликого Тардена.

– Только недаром разбойники чарам обучены были. Погибая, прокляли они город, князя и весь его род. И стали являться горожанам призраки душегубов, особенно после каждого землетрясения. Того самого князя и его дружину призраки растерзали в первую же ночь после взрыва. До города так никто не доехал. Один гонец, отправленный вперёд отряда, спася. И тот умом тронулся.

Жрец перевёл дух, хлебнул травяного чая и продолжал уже привычным писклявеньким голосочком:

– И сейчас после каждого землетрясения люди гибнут или разума лишаются. Чаще всего чужаки, потому считается, что Одноголазый их недолюбливает, ибо княжеская дружина целиком из наёмников состояла. А на самом деле – чужаков просто не успевают предупредить ночами по улицам не шляться.

– Сказки это для приезжих, чтобы за постой цену поднять, – возразил моложавый торговец тканями в сине-малиновом костюме.

– И ты сам в это веришь, слуга Солнеликого? – скептически поинтересовался Беранель.

– Люди мудрые говаривали. Те же жрецы Соэры. А жрецам верить надобно. Они богам угодны! – наш спутник назидательно воздел вверх указательный палец.

– Не себя намекаешь, зеленошкурый? – безо всякого почтения скривился южанин.

– Я не заметил особого испуга у местных, – посмел высказаться я, чтобы поддержать разговор. Окликнув служанку, наконец-то донёсшую до меня долгожданный завтрак, я спросил. – Милая, ответь, что ты про местное проклятье знаешь?

– Да, что ты скажешь? – оживился южанин, не сводя пылающего взгляда с глубокого выреза её розового платья.

– Вам уезжать надо. Раз проклятье ожило, духи проснулись, могут всех чужаков поубивать, – серьёзно ответила она, высвобождая из моих пальцев узкое запястье. – Сегодня ночью четверых на площади убили. Говорят, в дом неподалёку наведывались. Может, ещё кто-то гибель нашел. Приезжие чаще прочих попадаются.

И она, поставив на стол тарелки с горячей кашей и жареным мясом, гордо прошествовала дальше.

– О, как! Видели? – торжествующе заявил жрец.

– Эй, чародей, – Беранель обратил взгляд на меня, – что ты думаешь?

– Да, рыжий, что скажешь? – оживился ещё больше южанин.

Зря он. Я вовсе не рыжий. Ну и что, что волосы у меня темно-красного цвета. Это старая история. Скажу лишь, что девушкам такая «романтическая» шевелюра даже нравится. Говорят, она здорово сочетается с моей высокой худой фигурой. Ишь, дело им до волос! Обсуждали местных бандитов, обсуждайте дальше.

Прозвучавший вопрос требовал ответа, поэтому я, не слышавший начала разговора, осторожно заметил:

– Мир велик. В нём всякое бывает.

– Во-во, – поддакнул мне жрец, набивая рот пирожками с творогом. – Убрались бы отсюда, кабы не горы эти проклятущие.

– Люди любят придумывать красивые легенды. А потом сами же пугаются, – поморщился южанин, выбираясь из-за стола и направляясь к выходу. – Пойду я проветрю голову от ваших бредней.

– И совсем не бредни, – обиделся жрец, – правда, чародей?

И чего он ко мне прицепился? Я не стал продолжать беседу, а отдал должное таланту местных поваров. Чародеи – народ прожорливый, это известно всем. Кажется, какой-то умник высчитал прямую зависимость между продолжительностью творения чар и потребностью чародея в мясе. Но мне до его корреляций и извилистых графиков дела не было. Восстановиться бы после ночных подвигов.

Жрец, не найдя во мне достойного собеседника, проворчал что-то про зазнайство одарённых и выкатился вон из-за стола, на ходу читая молитву Тардену.

Внезапно звуки в зале стихли, и вместе со всеми собравшимися я повернул голову в сторону лестницы. На её перилах восседала обладательница самого обольстительного из голосов – горгулья. Крылатая особа явно насаждалась вниманием к своей персоне.

Гибкое тело необычного существа оказалось скорее кошачьим, чем собачим. Хвост, правда, подкачал. Он был тонким, длинным, покрытым короткой шерстью, более тёмной, чем в остальных местах. От макушки начиналась короткая светлая грива, доходящая до середины спины. А вот крылья вызывали ассоциацию с летучей мышью. Да, Нюка мало походила на тварей, описанных в старых чародейских трактатах, которые изредка приносил мой учитель. Но была именно горгульей – мудрой и опасной, как настоящая хищница.

– О, вот и почтенный маг проснулся! – проворковала она, вцепившись в меня зелёным взглядом. – А то подсунули какого-то недоучку самовлюблённого, невменяемого с похмелья. Даром, что проклинатель, толку с кончик крысиного хвостика!

Я невольно хмыкнул, услышав нелестный отзыв о своём недоброжелателе.

– Эй, Ва-ни-тар, – по слогам произнесла она моё имя. – Тебя мэтр вызывает!

Мэтр? Выходит, ночной маг – не последний человек в Ордене, раз именуется так. Званием не ниже Старшего. Я удостоил Беранеля поклоном и помчался вслед горгулье.

Мэтр обитал в комнате немногим лучше моей. Цветы на окне, весёленькие шторочки да узорчатая скатерть на низеньком круглом столике, придвинутом к кровати, предавали убогой конуре подобие уюта.

Старик лежал, прикрыв больную ногу покрывалом, дабы не пугать её видом слуг и гостей.

– Тут не высокого мнения о тебе, – прокряхтел раненый, приподнимаясь на локтях.

– Он слишком старательно скрывает свои таланты, – с непонятным мне удовольствием произнесла горгулья, усаживаясь подле кровати и складывая крылья.

– Люди ленивы, прислушиваются только к первому впечатлению, – пробормотал я, чувствуя себя очень неуютно в присутствии этих двоих.

– Ты не особо стремишься его изменить. Гордый, – резюмировал понятливый маг. – Ты со всеми такой ершистый?

– Не я, жизнь такая.

Я переминался с ноги на ногу, борясь с оставшейся слабостью. Хоть бы присесть предложил!

– Пессимист, – осуждающе фыркнула горгулья и, обернувшись к магу, приказала. – Говори, что хотел. Всё равно кроме него бежать не к кому!

Ого, как всё оборачивается! Мне оказали доверие! Знать бы, какими неприятностями оно грозит. На неприятности у меня нюх особый. Влипаю и влипаю в них, с того самого момента, как связался с Энафаром и Ассёльной.

А-а, не хочу об этом!

– Ты садись, парень, – смилостивился мэтр. – Я долго рассказывать буду, но поверь, мои слова заслуживают внимания. Согласишься помогать или нет – твоё дело, но, во всяком случае, презанятную историю услышишь.

Я послушно опустился на край стола (больше присесть было не на что), а старик полуприкрыл глаза и поинтересовался:

– Небось, уже задавался вопросом, что за тварь располосовала мою ногу до кости, и саму кость в щепки разбила?

Я неопределённо пожал плечами. Не до вопросов было. Признаться, я решил, что маг сам навернулся с тропинки, распорол бедро о камни. Только сейчас тень удивления коснулась моих мыслей: откуда он вообще взялся в городе, если обвал в горах две ночи назад был? Дорога через ущелье закрыта, а мост старый, говорят, ещё с прошлого землетрясения чуть жив – ни один экипаж не выдержит.

– Так вот, молодой человек, всё, о чём вещал прибывший с вами жрец – почти правда. Только «почти» не в вашу пользу.

Я непонимающе воззрился на мэтра. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами, а осунувшееся некрасивое лицо ничего не выражало. Я молчал, ожидая продолжения его слов, уже понимая – влип в неприятности.

– Я расскажу, как здесь оказался. Я Ланвис Ардан, Второй маг Ордена Путей земных и подземных, ответственный за резиденцию во всём Летто. Как выяснилось совсем недавно – полный идиот, да простит меня Всевеликий за подобную откровенность.

Нюка у моих ног неожиданно довольно хмыкнула. Не любит она своего спутника, хоть и уважает. Маг не обиделся. Он схватил меня за руку своей горячей шершавой пятернёй, сжал до боли пальцы и осчастливил новостью:

– Я расскажу тебе о случившемся и в меру своих сил покажу. Закрой глаза.

Я подчинился больше из любопытства, нежели из уважения к его должности и неожиданной откровенности.

– Слушай меня, молодой человек, – прошелестел старческий голос, и я…

…стал стариком. Я стал Ланвисом Арданом, главой резиденции Ордена в Летто. Я знал, что меня боятся и недолюбливают. Знал, что собственный сын ждёт не дождётся моей отставки, чтобы попытаться занять вожделенное место, что молодая жена требует больше внимания, а верный друг укоризненно качает головой каждый мой день рождения. Подзасиделся я, не спорю. Сто восемьдесят лет для мага – немалый срок. Из них девяносто семь в руководстве резиденцией – не каждый обделённый даром человек столько проживёт.

Я думал о своём сыне, парне смышлёном, но лишенным лидерских качеств. Я считал его слабаком и всё больше убеждался – среди знакомых магов нет подходящей кандидатуры. Потому оставлять пост главы резиденции мне пока рановато.

Сидя за рычагами грязно-серого экипажа с ободравшейся краской вокруг купола, я сам не заметил, как, подчиняясь стёртому указателю, свернул на полузаброшенный тракт, не дотянув всего ничего до новой дороги. Колёса запрыгали по выбоинам, а задремавшая на задних сидениях Нюка, разморенная сытным обедом, не выдернула меня из трясины размышлений.

Холодная ночь медленно опускала с неба шелковые лиловые занавеси. Говорят, в этом году в предгорьях Леттских гор целый месяц лежал снег – невиданное дело в столь южных краях. Весна припаздывала. Самое время яблоневым садам жужжать пчёлами, перекрикиваться птицами, радовать бело-розовым нежным цветом. А тут только почки раскрываться начали, берёзы выпустили золотисто-коричневые кокетливые серёжки. Вот и страдают люди от недостатка тепла и приятных эмоций, скоро друг на друга кидаться станут.

Моей целью был Вирн, в котором проживал давний друг и соратник. Я не торопился, всё равно выехал на день раньше, можно расслабиться, полюбоваться видами весенних гор.

Очнулся я от своих размышлений слишком поздно, знакомый тракт остался далеко позади, а под колёса ложились потрескавшиеся, проросшие травой древние плиты. Теперь возвращаться обратно глупо. Я закрутил головой в надежде уловить огонёк постоялого двора. Бесполезно. Даже не магу понятно – этой дорогой не пользовались давно. И построена она была лет четыреста назад, ещё до экспансии Орденов на юг.

Я остановился, вылез из экипажа размять ноги и замер, ощутив еле уловимую дрожь земли… Нет, ещё не дрожь, преддверие её, накопившееся напряжение в земной коре, способное в любой момент выплеснуться резкими толчками.

Опустившись на корточки, я прижался ладонями и лбом к спящим камням. Тихо. Пока тихо. О, кажется, вот оно, сердцебиение недр – словно глубоко-глубоко под толщей породы вздрогнул спящий великан. Вздрогнул и вновь провалился в сон. Но нить сновидения истончилась, вот-вот прервётся.

Мой долг землеройки не позволил раздумывать долго. Я знал – в этом районе сейчас нет ни одного подотчётного мне мага. Землетрясение не прогнозировалось, поэтому живущие в горных районах люди беззащитны. Разрушения и гибель под обломками – ещё не самое страшное. Гораздо опасней та гадость, которая иногда лезет из разломов. Пока она не успела разжиться телом, с ней просто сладить. Прокричи изгоняющее заклинание, закинь в норы наговорённые амулеты – уйдёт, спрячется до следующего землетрясения. Но если отыщет себе тело – жди великих бед.

Сам я не очень верил, что небольшая встряска (а уж я почувствовал и верно оценил её предстоящую мощь) откроет обитателям глубин пути наверх. Но решил вспомнить молодость, доказать, что я полноправный маг, не только хороший руководитель. Потому, даже не послав весточку в резиденцию, забрался в экипаж и, сверившись с картой, помчался по заброшенному тракту к городку Нитересу.

Я не успел самую малость.

Уже в горах, когда на одном из перевалов открылся вид на огни лежащего вдали города, произошел первый толчок. Я потянул рычаги, выжимая из экипажа предельную скорость, не заботясь об оканчивающемся заряде путевых кристаллов. Я гнал к обозначенному на карте мосту, но какого же было разочарование, когда моему взору открылись висящие в пустоте проржавевшие металлические цепи перил. От самого моста остались только обломки с обеих сторон пропасти. Пути на другой край не было. Идиот, поехал бы по новой дороге, давно бы проскочил в Нитерес, а затем и в Вирн!

И тут горы задрожали. Нюка едва успела меня привести в неглубокую нишу, на которую я тут же навесил магическую сетку, хранящую целостность приютившего меня участка скалы. Самоубийство, конечно, укрываться подобным образом, но у меня не было иного входа. Остановить сыпавшиеся с вершин камни в одиночку я бы не смог, а нос экипажа уже расплющился под ударом большого валуна. Я просидел под зыбкой защитой всю ночь, пока духи гор успокоились и притихли.

Утро ушло на восстановление экипажа, день на поиск более-менее безопасного спуска с горы, ибо обратный путь уже был отрезан обвалом. Вырвавшихся из глубин тварей я не почувствовал. Людей в округе тоже. Непрекращающееся ворчание Нюки доводило меня до остервенения, но я терпел, и запрещал горгулье лететь за помощью. Неужели я, Ланвис Ардан, Второй Маг, не отыщу дорогу в каких-то занюханных горах? Я, глава резиденции прокладчиков путей, спасую перед обстоятельствами?

Мой экипаж упрямо выискивал дорогу, пальцы складывались в знаки, губы шептали заклинания, дробя застилающие путь валуны, закрывая мелкими камнями разломы. Как же я был зол на себя и на это неожиданное землетрясение!

Остаток дня сменился пасмурными сумерками, начал накрапывать дождь, а я продвинулся всего ничего. Фонарь на носу экипажа разбился, потому на ночь пришлось сделать привал.

Нюка со мной не разговаривала, успев полсотни раз высказать своё мнение об умственных способностях «старого напыщенного балбеса». Я не злился на глупое животное. Не я её хозяин. Вот доберусь до Вира, сбагрю говорливую тварь другу. Он большой любитель всякой необычной живности. Собственно, ради Нюки я и отправился в путь. После смерти её хозяина, горгулья замучила всех магов резиденции. Ответьте, зачем было обучать человеческой речи столь шумную зверюгу?

На ночлег мы устроились в пещерке. Нового землетрясения я не ожидал, горгулья обрадовала, что до города всего ничего – за завтра управимся. Я успокоился, унёсся в мир сновидений. Чтобы после полуночи быть разбуженным чуткой Нюкой.

– Ланвис, только тихо! – впились мне в плечо острые когти. – Ползи за мной, там внизу…

Вместе с ней мы направились к обрыву. Придерживая магией от падения мелкие камешки, я осторожно подполз к краю уступа и глянул вниз.

Там плясали тёмно-дымные твари, озаряемые изнутри всполохами багрового пламени. Их силуэты имели мало сходства с человеком или зверем. Вместо голов – клубки щупалец, две пары рук-лап, массивные нижние конечности с неожиданной легкостью творили рисунок танца…

Я заворожено смотрел, не пытаясь их остановить. Представшие передо мной порождения земных глубин обитают у лавовых озёр и крайне редко поднимаются на поверхность. Им тут делать нечего. Зато те, кто проложил для них пути, смертельно опасны даже для такого мага, как я.

– Будешь их ловить? – зашипела, завозилась рядом Нюка.

– Нет. Они уйдут перед рассветом. У них странные ритуалы, но к людям они равнодушны. А вот их соседи крадлы, а ещё хуже – красхи – высшая пещерная нечисть – скорей всего отправилась на охоту.

– Они что, парочками с этими страхолюдинами ходят? – не поняла горгулья.

– Нет, просто крадлы просачиваются из горных разломов наверх всем скопом, увлекая за собой прочих обитателей глубин. Они катятся, точно волна, почуяв путь к свету. Потому в числе каждой команды шахтёров должен быть маг-землеройка. Землеройка обязан присутствовать и при землетрясениях.

– Теперь вспомнила, я читала про них, – зашипела горгулья.

– Уходим, – скомандовал я. И мы поползли обратно к пещере.

Я разогрел кристаллы экипажа и потребовал у Нюки показывать дорогу. Путь духов проследить было несложно. Рядом на блюде долины лежал аппетитный кусочек – город Нитерес.

Крадлы хитры и изворотливы. Они отыщут сильных, здоровых людей, скорее всего мужчин, вытеснят их души из тел и начнут охоту на беззащитных жителей. Больше трёх-пяти дней они на поверхности прожить не способны. Зато за отпущенный срок могут перерезать полгорода.

К утру мне удалось обогнуть пропасть и возвратиться на старый тракт, за следующий день – преодолеть два больших завала. Упрямство и гордость не позволяли позвать на помощь, отправить Нюку в город. Я был уверен – горгулье всё равно не поверят, пристрелят, как небывалую зверушку. Нюка так не считала, но долго спорить не решилась – устала.

К закату я был готов расписаться в собственной беспомощности. Путь, который в былое время по хорошей дороге экипаж покрыл бы часа за три-четыре, я не мог осилить за двое суток.

По закону, я должен был сообщить в резиденцию при первых сигналах приближения землетрясения. Тем более сигнальная вышка находилась всего в двух часах езды. Вроде, что тут сложного? – Свяжусь с Орденом. Мои подчинённые позовут ключника. Тот откроет пространственные ворота в Нитерес, обеспечит проход магам к очагу землетрясения. И это всё минут за двадцать…

Но я не желал поступать так, как поступал всегда. Ибо сын и Гердо – лучший друг, не раз укоряли – стены резиденции стали тюрьмой моим способностям, а я давно отошел от настоящих дел и растерял квалификацию. Решено, не справлюсь – уступлю место Гердо. Увы, сын слишком мягкотел для этой должности.

Так я решил для себя, прокладывая дорогу к городу, тем более две ночи были безвозвратно упущены. Прибуду как раз к третьей, пересчитаю жертвы крадлов.

… В доме у ручья горел свет. Всевеликий ведает, как я обрадовался ему! Нужно заглянуть, предупередить, расспросить, воды чистой испить, а не той мутной взвеси, именуемой на карте речушкой Звонкоголоской.

Без малейшего умысла я постучал в дверь. Постучал и тут же услышал предупреждающий клёкот горгульи. Она, любопытная, заглянула-таки в окно. Заглянула и увидела…

– Ланвис! Красх! Всех в доме разорвал!

Высшие? Только они разрывают тела на части.

Я стремглав кинулся к экипажу. Не успел совсем чуть-чуть. Чёрная тень, недавно бывшая человеком и отцом семейства выпрыгнула из-за распахнувшейся двери, вцепилась в мою ногу, разрывая когтями сухожилия, сминая кости.

Как я не лишился сознания от боли – не знаю. Я бил врага заклинаниями, лупил по голове и плечам кинжалом – всё без толку. Воплотившийся красх чудовищно силён. Если бы не Нюка, уронившая ему на голову внушительный валун (а заодно и мне на ногу), ещё вчера отправился бы на суд к Всевеликому.

Именно Нюка не дала мне сбежать от боли в забытьё, заставила остановит кровь, забраться в покорёженный экипаж. Именно она докричалась до разбиравшей завалы команды и вызвала подмогу…

Рука старика дёрнулась. Видение рассеялось, и я вновь стал собой, Ванитаром Гаресом. На душе было неприятно, словно её макнули в дурно пахнущую жидкость. Противный тип, самовлюблённый, упёртый, безжалостный. С таким даже в одном городе не тянет жить, не то, что в одной комнате находиться. Впрочем, большинство людей, облачённых властью, превращаются в такое…

Горгулья у моих ног задумчиво молчала. Стрик лежал неподвижно. Дыхание его едва угадывалось. Впал в забытье? Скорее просто обессилил. Хотя мэтру почти двести лет, дар его светил очень даже ярко. А вот разум и реакция явно подводили.

Чтобы обратить на себя внимание я встал со стола и прошелся по комнате. Нюка встрепенулась, подняла на меня зеленые лучистые глаза и произнесла:

– Мэтр считает, против него и его резиденции замышляют недоброе. Кто-то наверняка сбил настройки в контролирующем оборудовании, не позволив тому подать сигнал о землетрясении. Но с происками недоброжелателей он разберётся позже, а пока следует остановить красхов. Потому он хочет твой помощи. Местных магов он не знает. Ваш караванный проклинатель ему не приглянулся. А тебе он поверит. Не подведи его, Ванитар, и не останешься в накладе. Сорок золотых за риск и усилия в случае удачного исхода дела. Десять – если потерпишь неудачу. Я наводила справки. Ты готов работать за любые деньги. Думаю, наш гонорар – это более, чем достаточно.

У-у-у, сорок золотых! Да я за эти деньги… Но с другой стороны…

– Почтенная Нюка, – я виновато развёл руками. – Я ничего не умею из магии земной. И прочую знаю не сильно. Я чародей без диплома, и даже без сертификата соответствия.

– Нюка поможет, – пророкотал старик. – А серитификат… Считай, он у тебя уже есть. Я засвидетельствую. Если справишься.

Если… В голосе мэтра я услышал угрозу. Откажусь – в порошок сотрёт. Впрочем, у меня всё равно нет выхода. Проклятый финансовый вопрос делает меня рабом каждого, кто поманит монеткой.

– Хорошо, что я должен знать о вашей глубинной нечисти?

– Красхи высшие, – ответил старик, открывая глаза. – Если крадлы – мелюзга, вселяющаяся в людей, толкающая их на жестокие убийства и выпивающая из жертв соки за три дня, то красхам за семь-десять дней необходимо войти в форму, иначе приютивший их человек умрёт и утащит в небытиё. Крадл виден сразу. Попавший в его власть человек не помнит себя, днём бродит по улицам, пуская слюни. Таких обычно быстро ловят и убивают. А вот одержимый красхом днём остаётся вполне нормальным человеком, разве что чуть более раздражительным. Ночью он избирательно выискивает жертв, опасаясь быть замеченным и узнанным. Не остановишь одержимого в десяток дней, когда он наиболее уязвим, красх превратится в настоящего монстра, и тогда на усмирение каждого понадобится команда высококвалифицированных магов.

– Понял, ребята – не подарок, – пробормотал я, присаживаясь обратно на стол.

Внизу шумели и спорили купцы. Писклявый голос жреца выделялся в общем гомоне, но слов было не разобрать.

– Слуга Тардена весьма убедителен в увещеваниях, – уловив моё внимание к посторонним звукам, заметила горгулья. Старик тоже заёрзал на кровати, прислушиваясь. – Пока мы тут беседовали, – продолжала Нюка, – купцы сбегали до ближайшего побоища, если можно так выразиться. Впечатлились. А жрец их быстро убедит в грядущих бедах и силе проклятья Одноглазого.

– Но у нас, находящихся под защитой стен «Счастливой подковы», равный шанс с любым из городских попасть в лапы красхов, – начал я. – Не проще ли послать ходока через горы к сигнальной вышке, вызвать подмогу?

– Ай-яй-яй, умный мальчик, – разочарованно поморщился старик. – Меня он записал в законченные дураки! Считает, я об этом не думал…

– Но не искушен в интригах, – зевнула Нюка, – поэтому может с первого раза не сообразить, что старенький маг умирает боится прослыть некомпетентным. И потому не желает быть узнанным.

Ланвис Ардан вздохнул, но ничего не ответил. А горгулья продолжала:

– А ещё наш Ванитар не видит открывающейся ему выгоды от нынешнего положения.

– Какая тут может быть выгода? – удивился я, уже подумывая, как бы побыстрее слинять из этой комнатушки на свежий воздух. Я сотню раз пожалел, что взялся лечить вредного старикашку.

– Купцы напуганы. Если не сейчас, то вечером, самое позднее – завтра утром прибегут к тебе с мольбой защитить от проклятья Одноглазого. Убеди, что только ты сможешь отвести губительные чары от их пухлых кошельков и животов.

– Шутишь? C ними проклинатель, – скептически протянул я, в уме непроизвольно подсчитывая возможную выгоду.

– Не-а, пьяница не потянет, – злорадно щелкнула зубами моя крылатая советчица.

– Уймись, надоедливая, – поморщился старик, натягивая одеяло повыше. – А ты, чародей, слушай, что требуется сделать в первую очередь…

Из трактира я выбрался без помех. Беранель мазнул по моей физиономии равнодушным взглядом и скрылся под навесом с экипажами.

– Не стой столбом, шевели лапами, – поторопила Нюка и побежала впереди, смешно мотая из стороны в сторону длинным хвостом.

День выдался солнечным, но облака нетерпеливо выглядывали из-за агатово-черных гор, готовые в любой момент накрыть собой город. Туман над озером почти рассеялся, лишь кое-где у торчащих из воды острых камней да у корней, жмущихся к воде плакучих ив, ютились его жалкие обрывки.

Нитерес, на мой взгляд, не вдохновил бы ни одного поэта или художника. Построенные из бурого кирпича неуклюжие домики без каких-либо украшений, массивные белые или желтоватые рамы на окнах действовали на меня угнетающе. Не успевшие вспомнить про зелень деревья щупали растопыренными ветвями бледно-голубое небо. Заплёванные мостовые добрых чувств также не вызывали. И я начал склоняться к мысли – если где-то и должно происходить нечто зловещее, то только здесь, в Нитересе.

И оно произошло, это самое, чтоб его! Перепуганные шепотки долетели до нас минут через десять, стоило чуть спуститься к озеру. Порасспросив горожан, я уяснил направление и ускорил шаг.

Как я, вернее, мы… Как мы будем ловить красхов? Побегаем день по городу, посчитаем трупы, а ночью убийцы снова выдут на охоту. Любезный мэтр считает – красха нельзя почуять, пока не случится приступ одержимости. И самое сложное – как мы выясним – случившееся – чей-то злой умысел или провидение? Ордена столетьями ведут тихую войну, лишь изредка объединяясь в союзы против власти знати или жрецов. Кто мог повредить оборудование? И где оно вообще располагается, хотелось бы знать.

Нужное нам строение вынырнуло из-за поворота Яблоневой улицы точно упырь из засады, и оказалось двухэтажным, тёмно-коричневым и таким же невзрачным, как и остальные. Только дверь его охранял пожилой стражник в древних кожаных доспехах с металлическими нашивками на груди, в сапогах выше колен, тоже с нашивками, и почему-то с копьём в худых руках. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться от его вида. Но старый служака, похоже, очень серьёзно относился к своим обязанностям и зычным голосом отгонял стайку любопытствующих мальчишек.

– Кыш, шалуны! Кыш от проклятого дома! Не положено!

– Почтенный, – осторожно окликнул я его. – Тут такое дело.

Стражник, продолжая держать копьё наперевес, медленно обернулся к нам, задержался взглядом на Нюке, но промолчал.

– Почтенный, я приехал в Нитерес вместе с купцами. Я их охранник, и сегодня много пугающего выслушал про проклятье Одноглазого. Можно мне посмотреть, что ужасного случилось в этом доме?

– А вам поможет? – невесело усмехнулся стражник. – Смотрите, за это денег не берут. Ещё дня день-два пройдёт, пока всё успокоится.

– Когда в последний раз такое было? – я не торопился переступать порог.

– Года три назад. Нет, вру, четыре с половиной, – задумался стражник, но тут же шикнул на ребятню, во все глаза разглядывающую диковинную горгулью.

– А люди тогда с ума сходили? – продолжал допытываться я.

– А как же. Двое. Один – гравёр, что на улице Старых лип лавочку имел, работами приторговывал. Помнится я к нему захаживал… – лицо старика даже помолодело, разгладилось. Рад не помнит, что нашел слушателя.

– Пошли, Ванитар, – поторопила меня Нюка, бесцеремонно прерывая речь стражника. – Уже труповозку загрузили.

Я обернулся. И вправду, как я раньше не заметил. Тела несчастных жертв были уложены в длинный пузатый экипаж с единственным сиденьем для возницы. На мешках выступили кровавые пятна. Я не неженка, но комок дурноты подкатил к горлу, и я отвернулся.

Переступить порог мы не успели, из дома показался рыжий дылда в засаленном свитере, вытянутом на локтях. На шее парня на чёрном шнурке болталась бляха, изображавшая узловатые корни срубленного дерева. Могильщик.

– Ещё один зритель, – неприятно осклабился дылда, переводя взгляд с меня на свою труповозку, как бы примеряя – войду я в неё или нет. Мне стало не по себе. – То купцы вместе со жрецом по дому грязными ногами топтались, теперь ты. Приятного просмотра, – бросил он напоследок. Забравшись в экипаж, он дёрнул за рычаги и покатил по улице.

– Пойдём, – махнул рукой стражник, отпирая дверь. Он ни сколько не обиделся на отсутствие почтения к собственной болтовне, или не подал вида.

Мы с Нюкой прошли внутрь, миновали узкий коридор, в полумраке которого угадывались тяжелые двери, и оказались в просторной комнате.

Стены её покрывал светлый шёлк. Узорчатые дорогие занавески с бахромой обрамляли окна и вместо дверей отделяли одну комнату от другой. Справа наверх вела деревянная лестница. Не дешевая, из морёного дуба, лакированная. Я всегда о такой мечтал. Вот когда-нибудь, если накоплю на свой дом…

Само пространство комнаты занимали три мягких кресла вокруг круглого столика для чаепитий. Слева у стены, словно вышколенный слуга, замер высокий шкаф с книгами и дорогой посудой.

Стражник, бесцеремонно растолкав нас локтями, указал на среднее кресло, за которым по ковру расплылось кровавое пятно.

– Здесь лежала хозяйка, – без особых эмоций в голосе сообщил он нам. – Наверху хозяин и трое гостей. Двое из них – маги. Судя по цвету одежд – огнеметатель и водомерка. Сходите, раз интересно.

– А если это не Одноглазый? Если кто-то ещё? – прозондировал я почву.

– Кто ж на такое осмелится? – пожал тот плечами. – Кабы не обвал, собрали бы товар и уехали из города. Как назло в Нитересе нет ни одного мага-землеройки. Прозевали землетрясение, даже помочь некому.

Спокойно, Ванитар, а если бы ты не знал про красхов, какая версия случившегося первой пришла тебе на ум?

Я опёрся плечом о дверной косяк и ещё раз обвёл взглядом помещение. Уютно, с претензиями на богатство. В таком доме, есть, что украсть… Я сосредоточился, закрыл глаза, пытаясь понять, что же тут случилось. Но не почувствовал никакой магии.

– Как их обнаружили? – на всякий случай поинтересовался я у стражника, силясь понять, какая тварь способна на подобное чудовищное преступление.

– Утром к хозяйке подруга пришла. Дверь была открыта… – вздохнул старик.

– Почтенный, а что-нибудь у убитых пропало?

– Откуда мне знать, – пожал он плечами. – Вот приедет племянница хозяйки, тогда, может, и скажет. Да к чему Одноглазому золото? Он при жизни его в пещерах накопил сверх всякой меры.

Я ему поверил, но Нюка уже взбиралась по лестнице наверх. И я решил довериться спутнице Второго мага, взбежал следом. Одышливо кряхтя в доспехах за нами ковылял стражник. Так, спальни, гардеробные, столовая, ванны, намёк на библиотеку – мы обошли весь дом, и я убедился: кроме хозяйки все остальные погибли прямо в своих постелях. Только в комнате, где гостил один из магов, ткань на стене и часть шторы оказались сожжены. Несчастный огнеметатель ещё пытался обороняться.

– Кто-нибудь кроме нас ещё был здесь? – спросил я, наклонившись за брошью, валявшейся у порога комнаты хозяйки. Увидел я её случайно, она поблескивала между пушистых кистей ковра.

– Дорогая, – вздохнул стражник, рассматривая украшение. – Были… Князь со своими людьми, лекарь, могильщик были… Ты его видел, – сообщим мне он

Я осмотрел хозяйкину комнату. Ларчик для драгоценностей оказался пустым. Это уже настораживает. Князь не позарится. Его помощники тоже вряд ли. Купцы? Эти могут! Стражник на вора не похож. Могильщик? Очень может быть!

Не найдя больше ничего интересного, я вышел на улицу.

– Что делать будем? – спросил я Нюку, не отводя взгляда от осиротевшего дома.

Что-то в событиях сегодняшнего дня не позволяло мне целиком поверить и принять версию старого мага и его спутницы. Что-то было неправильно, но озарение не желало посещать меня. Ладно, подождём.

– Как «что делать»? – удивилась горгулья. – Продемонстрируем одержимым наживку, они и заглотят.

– Какую наживку? – я чувствовал себя неисправимым идиотом при виде её оптимизма.

– Тебя и всех гостей трактира «Счастливая подкова». Главное – правильно удочки закинуть.

– Спасибо, я так не играю!

Я возмущённо развернулся и зашагал прочь от дома. В груди клокотало и искало выхода возмущение. Они что, меня купили, чтобы позволять себе подобные выходки! Я не собираюсь торговать своей и чужой жизнью, рисковать ради сомнительной выгоды получить сорок монет. В другой раз заработаю, не таким способом!

Из-за спины вылетела горгулья, плюхнулась на коричневато-серые камни, растопырив крылья и шипя:

– Выслушай вначале, глупый!

– Что слушать? Если с ними Второй маг не справился, тем более столь опытный, что говорить обо мне, чародее-недоучке?

Тут я, конечно, умалил свои способности. Солев уверял, будто я вполне пригоден для сдачи на диплом аж в двух Орденах – Лечебных трав и заклятий и Нереальных привидений. Но что говорить о несбывшемся?

– Моего старика подлатал, и здесь справишься, – не унималась горгулья. – Тебе отчаянно нужны деньги, я же вижу. Неужели не надоело вести такой образ жизни – вечно всем должен, вечно ради пары монеток готов гнуть спину? Отчего-то мне кажется – я знаю, какое занятие будет тебе по душе больше всего, и помогу получить заветное. Старичка пошантажирую. А не выйдет – своим умом добьёмся. Соглашайся, Ванитар.

Убедительна ты, странная крылатая зверюга! Ох, как убедительна. Прямо, мои мысли вслух излагаешь.

– Что ты предлагаешь? – приказав себе успокоиться, спросил я.

– Есть у меня задумка, – неожиданно по-человечески подмигнула горгулья.

Она коротко изложила свой план – дикий, но при очень большом везении выполнимый. Во всяком случае, мне тогда так казалось.

Через полчаса вся окрестная ребятня, соблазнённая удивительной крылатой зазывалой, собралась на набережной у озера. Не меньше двадцати человек. Как Нюка их уговорила прийти?

Я специально выбрал место подальше от причалов, где рыбаки латали вытащенные на берег лодки, чинили сети. Простые люди на первый взгляд. Потухшие глаза, загрубевшие руки, грязные куртки, однообразные разговоры о ежедневных заботах. Но уж очень пристально рыбаки разглядывали меня и мою, не скрою, диковинную спутницу.

Впрочем, теперь мне казалось, что все жители города смотрят на меня, чужака, как повар на пока живого гуся в канун ужина для почетных гостей. Блюдо заказано. Ножи наточены. Гусю не спастись.

Мальчишки и немногочисленные девчонки от девяти до четырнадцати лет отроду заворожено внимали странной крылатой твари, взгромоздившейся на толстую ветку вековой полузасохшей берёзы.

– Так, юные таланты, – начала она свою речь, по-хозяйски оглядев малышей, – позвольте представить вам знаменитого Охотника – Ванитара Гареса, – кивнула она в мою сторону.

Держись, зубастая, я тебе покажу, как детей обманывать!

– Знаете, кто такие Охотники?

– Они расследуют магические преступления, – выкрикнул белобрысый мальчишечка лет десяти отроду, домашний, хорошо одетый.

– Точно, дружок, – поддержала его инициативу горгулья. – Так вот почтенный Ванитар Гарес – один из самых известных уважаемых в Охотничьей Вольнице. Нет дела, которое бы он не распутал.

Все взгляды ребятни обратились в мою сторону. Я непроизвольно расправил плечи. Жаль, конечно, но меня до охотничьего дела никогда не допустят. Туда только магов берут. Хотя, признаться, в детстве я мечтал о подобной участи. В смысле, вступить в Вольницу.

– Но дело в том, что сейчас у почтенного Охотника абсолютно нет времени на вдумчивое расследование. Знаете, что в вашем городе происходят страшные убийства?

– Да. Знаем, – закивали дети.

– Чтобы сэкономить время и жизни ваших близких предлагаем сделку, – объявила горгулья. – Вы разделяетесь на группы по трое-четверо, обследуете город, выясняете, где именно вчера и сегодня происходили убийства, кто из горожан стал слаб на умишко, и всю информацию приносите мне к шести вечера на это же место. Лады?

– А что нам за это будет? – справедливо поинтересовался паренёк постарше. Молодец, ты в моей ситуации никогда не окажешься.

– Хм, – задумалась горгулья. – Скажем, по монетке за правдивый факт и, – она выдержала непродолжительную паузу, – и погладить меня. Идёт?

– А монетка какого достоинства? – продолжал упорствовать малец. У, жмот, не хочешь ради идеи ноги размять.

– Не меньше серебрушки на команду, – расщедрилась горгулья.

Постой, крылатая, уж не моим ли гонораром ты распоряжаешься?

– Ну, чего стоите? Шагом марш исполнять!

– Стойте, – вдруг окликнул я ребят. – Вы город хорошо знаете. Приглядывайтесь повнимательней к людям, к известным вам местам. Вдруг что-то необычное заметите. За каждый заинтересовавший меня факт плата та же.

– Замётано, – согласился самый корыстный из ребятни и первым поспешил исполнять поручение, кликнув ещё двоих в попутчики.

Ребята и девчонки быстро расходились, а удобно устроившаяся на берёзовой ветке Нюка задумчиво склонила голову на бок и произнесла:

– Ты меня не разочаровываешь, чародей. Есть в тебе нечто цельное.

Спасибо, похвалила. Только с похвалы ни воды напиться, ни пирожок скушать.

– Нюка, – обернулся я к горгулье. – Что человек имеет от союза с глубинными созданиями? Не обязательно красхами. Власть, силу небывалую, доступ к подземным сокровищам?

– Если с красхами, – моя крылатая помощница на минуту задумалась, – то полное отсутствие собственной воли ночью и стервозное настроение при свете дня. Про других не ведаю. Кажется, больше никто в людей не вселяется, – она вновь задумалась. – А ты прав. Маги знают про возможности одержимых только со стороны. А тут город с богатой, хм, историей.

– Предположим, такие создания имеются. Могли люди их призвать и при вызове что-то напутать? – продолжал я допытываться, выбирая вопросы по наитию, ибо разум мой был напуган.

– Убедительная причина для внепланового землетрясения! – обрадовано заметила Нюка, пританцовывая на ветке. Потеряв равновесие, она захлопала крыльями и снова уцепилась когтями за покрытую серым мхом кору. – И оборудование, спрятанное глубоко в пещерах, портить нужды нет. Всё сходится!

– Рад, что ты согласна, – обрадовался я.

– Тогда тебе новое задание, – раскомандовалась горгулья, – отправляйся собирать информацию про местных магов-чародеев. Если ты прав, один из них точно стал красхом! Такой умелец должен быть заметен издали. Я поищу место вызова. Встретимся здесь в шесть.

Уже к трём часам я с удивлением для себя узнал, что в Нитересе проживают всего два мага, служат местному князю. Самый известный из чародеев – Аганьер – главный княжеский лекарь, ведёт приём горожан три дня в неделю, лечит свищи, нарывы и заикания, даже избавляет породистых собачек от дурных привычек портить ковры и мебель, то есть зарабатывает денежку любыми возможными способами.

Особняк Аганьера я отыскал, плутая по однообразным мрачным кварталам, расспрашивая прохожих. Дом его сильно меня разочаровал. Да, это здание было выше окружающих, но построено из такого же бурого невзрачного кирпича. В грязно-желтого цвета толстых рамах незрячими бельмами белели матовые стёкла. Вряд ли они пропускали достаточно света внутрь, зато не позволяли подглядывать за хозяевами дома. Старый тополь простирал корявые ветви над крышей. Плохое дерево. Ствол широкий, внутри, наверняка, уже с гнильцой. Не залезешь.

Я хотел войти в дом, поговорить с посетителями чародея, но вдруг заметил путешествовавшего с купцами жреца Всевеликого, пятившегося задом из-за двери. Я тут же метнулся за угол и, прошептав заклинание подслушивания, затаился.

– Но может быть, почтенный Аганьер согласится меня приютить? Я заплачу. Всё, что есть отдам! Я не доверяю нашему магу, и тем более чародею! Проклинатель – пропойца. Чародейчик слишком молод и неопытен! Я не хочу умирать! Пожалуйста, всего два дня, пока не разберут завалы! – причитал он, цепляясь за аккуратно выпроваживающего его на улицу высокого парня.

– Ни он, ни я, ни другие помощники почтенного Аганьера не возьмут в свой дом чужака! – твёрдо ответил парень. Я мог поклясться: его голос мне знаком.

– Пожа-а-алуйста! – всхлипнул жрец уже без надежды, едва не запутавшись в своих широких зелёных с золотым шитьём одеяниях.

«А трус ты, оказывается!» – сочувственно подумал я, стараясь получше рассмотреть выталкивающего. Он в последний раз аккуратно пихнул жреца в грудь и захлопнул дверь у него перед носом.

Я же выругался в полголоса. Таких совпадений просто не бывает в жизни! Чтобы помощник главного лекаря князя был могильщиком? Тем самым могильщиком, увёзшим тела несчастных жертв красхов на погост!

Срочно нужно сообщить Нюке! Я вскочил и бросился к озеру, хотя в запасе оставался почти два часа.

Как ни странно, горгулья уже сидела на дереве и меланхолично любовалась отблесками солнца на скалах, клубящимися у их вершин синевато-серыми тучами. Солнечные зайчики играли на шерсти моей помощницы, заставляя каждую волосинку переливаться всеми оттенками серебрянного и золотого.

– Нюка, – выпалил я, выводя её из задумчивости, – я такое видел!

Во всех подробностях живописав разыгравшуюся передо мной сцену, я уставился на Нюку. Та зевнула и выдала:

– Я о подобном догадывалась.

– Тоже что-то обнаружила? – я привстал на цыпочки, чтобы наши с горгульей глаза были на одном уровне.

– Не засти солнце, – раздраженно фыркнула она. – Обнаружила. Ты был прав – место вызова здесь в лесочке неподалёку от кладбища. Красхов или кого ещё зазывали, не понять. Следы затёрты мастерски. Еле-еле почувствовала, и то потому, что силы влито было – упаси Всевеликий. Но по времени совпадает.

Могильщик. Он следит за кладбищем, он отвечает за всё происходящее на подотчётной территории. Определённо, он связан с последними мрачными событиями.

– Может, слетаешь через горы, вызовешь подмогу? – струхнул я.

– Шутишь? Ещё в первую ночь в горах сбежала бы. Только меня Ланвис Ардан, чтоб ему скорее поправиться, заклинанием к себе привязал. Пока он жив, я у него на поводке.

Вот и сломался нежный росток моей надежды. Отступать некуда, Ванитар.

– Я с малышнёй пообщаюсь, – она выудила из-под крыла мешочек с монетами, позвенела им и спрятала обратно. – Лети к купцам и нанимайся в охрану. По-настоящему нанимайся. Если всё правильно сделаем, ночью будет жарко. Проси не меньше сорока золотом. Если наторгуешь больше – молодец.

– Так мне и дадут! – проворчал я. Что она ещё задумала?

– Дадут. А не дадут, представление отложим до завтра. После сегодняшней ночи они расщедрятся. Бегом, Ванитар. И помни, меньше сорока – не соглашайся. Ври что хочешь. Деньги нам могут понадобиться для дела, а у моего старика больше нет.

Вот и весь разговор. И зачем я прилип к растреклятому каравану?

Я бежал к «Подкове», а в голове со скрипом проворачивались шестерёнки мыслей, цепляясь одна за другую, иногда застревая, но неизбежно приходя в движение вновь и вновь.

Слишком всё просто получается, как будто кто-то нарочно хотел, чтобы якобы верное решение лежало на поверхности и манило своей простотой и лёгкостью. Неужели я, чужак, на пару с учёным зверем разгадал загадку за полдня? Нет, тут нечто иное. Более изощрённое и ещё более простое, чем выдумали мы.

Так, с чего начнём? И Нюка, и старый маг уверены, что наш первоочередной противник – красхи. У меня нет причин сомневаться в их словах. Но землетрясение, тем более ставшее предвестником появления на поверхности опасных тварей, не может пройти мимо Ордена Путей, случись оно по велению природы. Даже если оборудование откажет, маги почуют. Нынешние приборы, насколько я знаком с историей техники, в ходу не более двухсот лет. И даже старик недоумевает, отчего его молодцы прозевали дрожь земли в горном районе, который трясёт регулярно.

Значит, всё-таки вызов. Но что если вызов не красхов. Сбой в заклинании? Я не знал ответов.

Итак, горный город, одержимые, ритуал вызова, маги при князе и чародей Аганьер, наконец, сам князь… Кого или что в этом списке следует вычеркнуть или добавить?

Дверь в «Счастливую подкову» была распахнула настежь. Мысленно попросив Всевеликого, чтобы все купцы были в сборе, я переступил порог.

Беранель выслушал мои обещания спасти его и нераспроданный товар с кислой ухмылкой и вяло протянул:

– Парень, я был о тебе лучшего мнения.

Я мысленно пересчитал всех его родственников до пятидесятого колена, но не почувствовал облегчения.

Торговец специями – южанин – рассмеялся мне в лицо и поинтересовался:

– Она хоть красивая?

– Кто красивая, – не понял я.

– Девица, ради которой ты так распинаешься. Настоящий мужчина никогда не унизится до попрошайничества. Разве что под влиянием женских чар.

Тьфу, чтоб вас! Я зло хлопнул дверью «Подковы» и собрался к Нюке – «порадовать» её. Но вовремя вспомнил о Втором маге. Иногда следует делиться с людьми не только радостями…

Я взбежал по ступенькам на второй этаж, забарабанил в запертую дверь. Тихо. Он там жив?

– Господин просил его не беспокоить по пустякам.

Я обернулся на девичий голосок. Молоденькая симпатичная служанка спускалась сверху с тазом грязного белья.

– Но у меня срочное дело! – пробормотал я.

Всевеликий, перед кем я оправдываюсь? Как она повлияет на хитрого старикана?

– Господин просил обращаться к нему только при одном условии, если вы исполните его задание, – возразила девица.

– Вот старая сволочь! – плюнул я и рванул обратно к Нюке.

Едва не сбивая с ног прохожих, я мчался по грязным мостовым Нитереса к озеру. Дремавшие весь день на вершинах гор тучи жирели и чернели. Поднимающийся ветер норовил надуть в глаза пыли.

С чего это мэтр самоустранился от расследования? Это свидетельствовало только об одном:

Он. Знает. Причину. Землетрясения. И. Знает. Кто. Призвал. Красхов.

И боится его!

Он знает. Мне отчётливо вспомнилось соединение наших сознаний, когда он делился воспоминаниями о пути через горы.

Я чувствовал его мысли только в первые мгновения слияния. Потом он просто делился увиденным. Что было в мыслях? Присосавшегося к власти стрика ненавидят в Ордене. Но тогда бы его просто тихонько шлёпнули, не стали устраивать представление. Либо сынок постарался, либо дышащие в затылок коллеги.

А, может, он сам всё подстроил? Вряд ли. Какая в том выгода? Побыть героем, спасти город, упрочнить свой статус? В отсутствие свидетелей из Ордена неразумно.

Я успел на набережную, когда там была всего одна группка детей, довольно распихивающих по карманам заработанные монетки. Горгулья вытянулась на ветке, положив голову на передние лапы, и смотрела на озеро. Если не брать в расчёт крылья – её можно было принять за очень крупную кошку с собачьей головой. То ещё зрелище…

Я кивнул детям и, подойдя к Нюке, привстал на цыпочки:

– Ты сама знала кого-нибудь из горожан? – зашептал я в заострённое пушистое ушко.

– Нет, – удивилась она.

– А Ланвис Ардан знает?

– Возможно. Он очень стар.

– Он тебе ничего не рассказывал? – я продолжал допытываться.

– До путешествия я его почти не видела, – призналась она, подцепив когтем старую слезающую кору. – Меня воспитывал орденский книгочтей, то есть архивариус по-вашему. Я была библиотечной работницей. Знала лишь немногих, и Ардан в их число не входил. После смерти книгочтея меня никто не мог удержать среди пыльных томов. Вот тогда-то я успела надоесть всей резиденции и лично познакомиться с Арданом. Долго терпеть моё общество он не стал, решил сдать своему другу, большому любителю экзотических зверюшек, – фыркнула она.

Не очень-то ты, милочка, рвёшься, украсить собой зверинец. Не для того старалась, измывалась над магами, чтобы сменить одну клетку на другую, ещё более тесную.

– Нюка, скажи честно, землетрясение – твоих лап дело? – спросил я прямо, глядя в зелёные глаза.

– Нет, – чётко ответила она. – Ни коем образом я не пошла бы на подобное, представься мне шанс. И вообще я не маг, а только чувствую чужие чары. Я достаточно развёрнуто ответила на твой вопрос?

– Да.

Она не обиделась, наоборот, поняла и предпочла развеять все сомнения, и я был ей благодарен.

– И Ланвис не пойдёт на такое, ни сам, ни через кого-то, – тут же отмела она мои подозрения. – Он слишком правильный в профессиональном плане. Сын его Шерад – трус. Лучший друг и помощник Гердо – трус и подлиза. Жена слишком остра на язык и порывиста. Такие быстро остывают, никогда не доводят до конца начатое. Здесь нужны хорошая подготовка и стратегическое мышление. Не знаю, Ванитар, кто из орденских способен на подобное.

Ещё лучше. Кого тогда подозревать?

– Нам нужно проверить всех местных чародеев и магов. Навести-ка Аганьера, пока я потолкую с детишечками. Я быстро управлюсь. А ты, – она выудила из-под крыла мешочек с монетами, – пока сделай вот что…

Вооружившись свежеприобретённым капиталом, я направился к дому чародея Аганьера.

Облака наглухо запеленали небо, укутали вершины низеньких гор, мечтая по их склонам скатиться к озеру и напиться вдоволь ледяной зеленоватой воды. Горожане, ставшие ещё нелюдимей с переменой погоды, отводили от меня глаза и ускоряли шаг, чувствуя инаковость и в манере одеваться, и в жестах.

Редкие экипажи старых моделей с грацией улиток ползли по улочкам, из последних сил карабкаясь вверх на слабой тяге отработавших своё магических кристаллов. Всякий раз приходилось шарахаться к стене, чтобы полусонные возницы ненароком не переехали меня, горемычного. Как назло захотелось спать и есть, но я запретил себе об этом думать, пока не побеседую с княжеским лекарем. Ага, вот и его дом.

Смело отварив желтую дверь, с бордовым узором вокруг металлической ручки, я оглядел длинную очередь страждущих в просторном, хорошо освещённом коридоре. Здравствуй, старый знакомец, – рыжий могильщик.

– А, почтенный! – почти искренне обрадовался я встрече. – И ты к чародею за помощью? Давно стоишь?

Могильщик растерялся, пытаясь сообразить – с какого перепуга я к нему навязываюсь. Об утренней встрече он уже позабыл. Пришлось напомнить.

– Так ты же сам, вроде, чародей? – уточнил он.

– Но я здесь чужой. А мне посоветоваться нужно с человеком осведомлённым, мудрым. Кто лучше лекаря местных жителей знает? – беззаботно заметил я.

– Зачем тебе? – недоверчиво спросил рыжий, потирая короткую шею.

– Знаешь, друг, я, кажется, разобрался, после землетрясений здесь беды случаются, – самодовольным и одновременно доверительным тоном сообщил я ему. – Я ведь сам вроде городского стражника буду. Слыхал, наверно, про меня? Я Ванитар Гарес, известный в своих краях чародей, Охотник, – я легко нацепил придуманную горгульей маску.

Вот так. Пыль в глаза пустил, а ты, миленький, думай, какой важный господин почтил дом своим присутствием. Гордись, что я с тобой заговорить соблаговолил!

Могильщик действительно задумался. Присутствующие в коридоре люди тоже притихли, с любопытством воззрившись на меня.

– А Аганьер тебе к чему тогда? – не понял рыжий.

– Как зачем? Он поможет! Скорее всего, убивают приезжих не неупокоившаяся душа Одноглазого, а вампиры. Говорят, у убитых раны такие, словно кто-то в их плоть вгрызался.

– Не вгрызался, а разрывал пополам, – поправил могильщик, даже не улыбнувшись сказанной мной глупости.

– Невелика разница, – беспечно отмахнулся я. – Ты, почтенный, сам тела на погост возил, всё видел. Ответь, в том богатом доме, где первый труп обнаружился? Правильно, в середине гостиной. И дверь на месте была, а не выломана. Значит, хозяйка открыла сама. И будить мужа не стала. Доверяла пришедшим. Так?

– Так, – согласился могильщик.

– А ещё шкатулка с украшениями в хозяйской комнате пустовала, – я поделился очередным наблюдением. – Призракам золото даром не нужно.

Уголки губ помощника княжеского лекаря дрогнули. Значит, с этим вопросом я разобрался.

– Вот и подумай, Аганьер, как княжеский лекарь, должен знать всех вампиров, – продолжал я нарочито громко, сам же был начеку, искоса поглядывая то на сидящих вдоль стены людей, то на рыжего. Но те оставались спокойны. – Так ты, почтенный, долго ждешь, или мне стоит занять очередь и пробежаться по другим лекарям? – беззаботно спросил я.

– Я не жду, я за порядком слежу. Весь день, если никого хоронить не надо. Ждать тут долго, – кивнул рыжий на страждущих лицезреть Аганьера. Я насчитал шестнадцать человек.

– А как сделать, чтобы это мелкое препятствие обойти? – шепотом спросил я, для убедительности постучал по карману куртки. Оттуда в подтверждение моих честных намерений многозначительно звякнуло. У могильщика загорелись глаза.

– Пятнадцать серебром, – так же тихо сообщил он мне.

Ого, ну и запросы! Сердце жадно ёкнуло, но раз взялся за дело, мелочиться глупо. Так что я согласно кивнул.

Мы отошли в сторону, где я вручил ему два золотых (у самого душа над каждой монеткой рыдала, а что делать?). Это было даже больше, чем он просил, и я невольно ощутил гордость за собственную щедрость.

– Пойдём к нашему чародею, – тут же смилостивился могильщик. Я только улыбнулся в ответ. Всегда знал: моё обаяние откроет любые двери.

Аганьер оказался не стариком, как я его представлял, а мужчиной лет пятидесяти, выглядевшим даже моложаво. Светлые длинные волосы были собраны на затылке в конский хвост, спускавшийся ниже плеч. Красивое, без тени морщин лицо с высокими скулами оставалось румяным, словно у юноши. Пронзительные голубые глаза смотрели изучающе и снисходительно. А яркий, пожалуй, куда пестрее весеннего цветущего луга наряд говорил: «Смотрите, я не принадлежу ни одному из Орденов, я умею гораздо больше «зубрилок», носящих звание магов, концентрирующих свою силу только на чём-то одном!» Но по мне, лучше бы он носил два цвета какого-либо из магических Орденов…

Кабинетом ему служила полукруглая комната, заполненная необычной мебелью. Овальный стол на изящных ножках, стулья с высокими плетёными спинками, шкафы, забитые пузырьками со снадобьями – всё было выполнено из полупрозрачного разноцветного стекла. Добавляющие крепость хрупкому материалу заклинания почти не чувствовались. «Тщеславный, ты у нас, оказывается. Внешние эффекты любишь!» – не без зависти подумалось мне.

– Кого ты привёл, Вадас? – с любопытством Аганьер рассматривал меня. – Юноша, ты сам чародей, зачем тебе моя помощь? Я давно не беру учеников, – тут же устало бросил он, проследив за закрывающейся за Вадасом дверью.

– Почтенный Аганьер, – я не собирался терять времени и тут же выложил ему только что придуманную для могильщика историю. Чародей с каждым словом становился мрачней.

– Вампиры… – красивые губы исказила пренебрежительная усмешка. – Могли быть и вампиры… Только нет их в Нитересе и отродясь не было. Ни вампиров, ни даже вурдалаков. Ты ошибся юноша. Смирись. Проклятье Одноглазого разбужено.

Я изобразил на своём лице глубокое разочарование. Надо же, Ванитар Гарес, великий чародей просчитался! А сам поглядывал на окна – не мелькнёт ли за матовыми стеклами силуэт горгульи. И в который раз подивился – как это я так внезапно проникся доверием не к человеку, а к редкой твари, пусть даже и разумной! И стал во всём полагаться на её помощь и поддержку.

– Скажи, а тебя, почтенный, занимала эта загадка? Кто нападает на людей двести лет? – продолжал наседать я на Аганьера, уже собиравшегося выставить меня вон. Погоди, милый, с тобой так приятно общаться. – И отчего все убийства валят на Одноглазого, если дипломированные проклинатели утверждает – ни одно проклятье не держится так долго?

– Много они понимают! – тоном, каким разговаривают с маленьким неразумным ребёнком, произнёс чародей.

Пальцы его сжались в кулаки до белизны в костяшках и безвольно расцепились. Волнуется. Я ему мешаю, понятно без раздумий. Так бы и вышвырнул названного гостя за порог, да ещё бы заклинание вслед нехорошее выпустил. Но перед терпеливо стоящими за дверью пациентами выглядеть злюкой не хочется.

– А если это люди, одержимые глубинными тварями? – заглянув в его голубые глаза, ехидно спросил я. – Красхами, например?

Румянец на его холёном лице поблек, в глазах промелькнуло нечто похожее на ужас и… стыд. Так ты знаешь, дружочек. Всё знаешь.

– Что за глупости! – Аганьер попытался унять зарождающуюся в груди ярость. – Юноша, ты мешаешь мне работать. У меня очередь в полгорода! – махнул он рукой, указывая на дверь.

Где же Нюка? Без неё я не справлюсь!

– Последний вопрос, почтенный Аганьер? Зачем тебе это? – как можно более небрежно спросил я, чуть приоткрыв дверь для возможного отступления, а сам приготовился в случае необходимости бросить в него самые губительные заклинания из своего арсенала.

– Что «это»? – нахмурился чародей. Нюки до сих пор не было!

– Ты знаешь, о чём я, красх, – из вредности довёл я до конца начатый разговор, и, выпустив заклинание, юркнул за дверь, которую, впрочем, было уже не спаси. Она тут же разлетелась на кусочки.

И это всё? А где шквал огня, громы, молнии и армия мечтающей подзакусить мною нечисти? Слабовато при таком-то самомнении!

Воспользовавшись начавшейся в коридоре паникой, я выскользнул из дома и быстро затерялся в переплетении кварталов.

Пытаясь перевести дыхание, я присел на лавочку в обшарпанном дворике, где на длинных верёвках покачивалось на ветру бельё. Здания стояли плотно. С улицы меня не разглядеть…

Всевеликий, что я натворил! Этот чародей куда сильнее меня! И Нюка хороша! Почему не поддержала, не влетела в комнату, как было условлено. Теперь нужно срочно бежать из города, ибо ночью пощады не будет!

Залечив пораненное осколком плечо, я вернулся в гостиницу, на цыпочках пробрался в свою комнату, успел собрать вещи, на ходу прикидывая – что безопасней: отправиться на свой страх и риск через горы, или пойти вдоль берега озера, а потом через подтопленный паводком лес. Где-то в сутках пути от Нитереса должна быть дорога или тропа к деревням… Оба пути казались мне почти невозможными. Но делать нечего. Так есть хоть какой-то шанс остаться в живых.

В моё окно забилась Нюка. Я нехотя открыл створки и впустил предательницу.

– Ты чего? – удивлённо спросила она, усаживаясь на стол, не заботясь о сохранности столешницы.

– Как видишь, не собираюсь встречать ночь в этом чудном месте, – фыркнул я, надевая куртку.

– Погоди, ты что, сбежать вздумал? – похоже, искренне удивилась горгулья.

– Наконец-то додумалась! – бросил я ей и умолк, только сейчас рассмотрел обрывки сети на её лапах и кровь на крыле и на шее. – Где тебя так?

– Пока я с детками беседовала, меня рыбаки на спор поймать решили. Они не только рыбу ловить умеют, оказывается!

– Поэтому ты и не помогла мне, – вздохнул я, опускаясь на узкую кровать. В голове было пусто и звонко.

– Ты и сам неплохо справился, – мне показалось, Нюка усмехнулась. – Я летала к особняку Аганьера. И даже поставила ребят следить за ним. Послушала разговоры…

– И когда за мной стража заявится?

– Не заявятся. Во всяком случае, не днём. Свидетельства очевидцев разнятся. Могильщик ранен и задет заклинанием. Аганьер мычит и слюни пускает.

– Как это? – вырвалось у меня.

– Слушай меня, чародей, – назидательно произнесла горгулья. – Ты же, вроде, умный, должен это знать. Если двое друг против друга выпускают одно и то же заклинание, побеждает тот, кто успел первым. А заклинание возвращается к опоздавшему с куда большей силой. Теперь вспомни, что ты на него наслал.

– Я проклял его на забывчивость, – растерялся я.

Выходит, помимо Аганьера заклинание задело всех, находившихся поблизости. Я не маг-проклинатель. Мои чары держатся самое большее с десяток дней и тают. Но такое умение в себе я несказанно ценил. Не раз и не два меня оно выручало. Жаль только, не удавалось заставить забыть ненавистных кредиторов…

– Одного из красхов мы пока обезвредили. То, что он красх, я не сомневаюсь. Высшие твари глубин могут действовать только в здоровых телах, цепляясь за умения и знания своих жертв. Если жертва становится недееспособной, теряет свою силу и красх. Ты несказанно везучий. Осталось выяснить, кто остальные одержимые.

– Нюка, уже темнеет, одернул я её. – Мы не успеваем.

– Хорошо, продолжим утром и будем молиться, что сегодня о «Счастливой подкове» они не вспомнят.

Я не разделял Нюкиного оптимизма. Тем более, очень переживал за Аганьера. Что если я победил не одержимого красхом, а обычного человека? Пусть и не совершенного, но человека? Это я выясню не ранее, чем завтра. Потому следует запихнуть поглубже свои страхи и приложить все возможные усилия, чтобы я и не верящие мне купцы пережили грядущую ночь.

Когда я спустился вниз, в общем зале было немноголюдно. Несколько купеческих помощников, Беранель и Ронвел. При виде меня проклинатель осклабился и громогласно поинтересовался:

– Ты, оказывается, накоротке с Одноглазым? И что он тебе сказал? Просвети меня, не понимающего ничего в проклятьях.

– Это не Одноглазый и не проклятье, – буркнул я, выискивая место подальше от мага. – Это одержимые глубинными тварям люди. А на чужаков они нападают потому как за тех часто некому заступиться.

– Ой ли? – с издёвкой переспросил проклинатель, подаваясь вперёд. Чёрные с проседью патлы упали на глаза, поблескивающие злющими искорками. – А за тебя есть, кому заступиться?

– Представь себе, – вынырнула из полумрака лестницы Нюка, пролетела до стола, плюхнулась на скамью подле меня и бесцеремонно потянула лапы к кувшину с молоком.

– Смотри-ка, домашнее животное тявкает! – продолжал издевательства маг. – Ванитар, ты ещё на ошейник с поводком не заработал?

– Для тебя нет, – огрызнулся я.

Он расплылся в довольной улыбке. Взрослый же дядька, а ведёт себя, точно малыш неразумный. Остальные молчат, наблюдают за зрелищем, не вмешиваясь. Беранель даже голову в нашу строну не повернул от тарелки.

– И также пойдёшь ночью гулять? – в тон ему поинтересовалась Нюка. – Не струсишь?

– А чего мне трусить? Я маг, не то, что некоторые, – проклинатель многозначительно посмотрел на меня и поднялся из-за стола.

– Иди-иди, утром похвастаешься, коли жив вернёшься, – продолжала подзуживать его Нюка.

Я понимал, на что она его толкает, но моя неприязнь к Ронвелу была столь велика, что я не попытался его остановить. Да он бы и не послушал.

Беранель молча доужинал. Остальные люди тоже разбрелись из зала. Остались только я с Нюкой, да Сервено – толстый владелец гостиницы. Оказывается, он всё это время подслушивал нашу «мирную» беседу.

– Что делать будешь, чародей? Мало кто верит в проклятье или как там оно у вас называется, – остановил он наши с Нюкой возражения. – За все годы ни разу на «Подкову» не нападали. В других трактирах были гости. Нас Всевеликий миловал. Но мало ли…

– Сколько заплатишь за ночное дежурство? – немедленно оживилась оборотистая Нюка.

– Четыре серебряных.

– Ванитар, пошли спать. Здесь нас не ценят, – распорядилась горгулья. Я едва сдержал улыбку.

– Хорошо, – поспешил набавить цену Сервено. – Шесть серебром – это максимум.

– Сегодня согласны, – опередила меня крылатая скряга.

Сервено молча вытащил из кармана горсть монет, отсчитал шесть и удалился. Горгулья довольно прицокнула.

– Он тебе завидует.

– Кто? Трактирщик? – не понял я.

– Проклинатель. Завидует отчаянно, оттого и цепляется, – Нюка перебралась на стол и принялась опустошать корзинку с печеньем.

– Чему? – искренне изумился я. – Я кругом всем должен. У меня нет ничего своего. Даже одежду в последний месяц беру у скупщиков старья. Боюсь проверять, сколько тел эти тряпки согревали до меня! – я подёргал за рукав застиранную рубашку.

Некстати перед глазами промелькнула витрина моего… когда-то моего магазинчика, дом Энафара, фигуры шести охранников Сварлига. Вспомнилось, как захлёбывался болью от переломанных рёбер, как унижался, просил не отбирать последнее, как ковылял от кредиторов в пропитавшихся кровью лохмотьях… Всевеликий, если я за ближайшие три месяца не заработаю требуемою сумму, проще утопиться…

– Жавидофать мош-жно мнохому, – с набитой пастью прошамкала Нюка. Она потянулась к кувшину молока, плеснула себе в блюдечко и напившись продолжила поучения. – Порой достаточно пустяка для зарождения зависти, перетекающей в лютую ненависть. Вот ты молод, здоров, недурён собой. У тебя есть шанс чего-то добиться. Чем не повод для зависти старого, не нужного никому неудачника, у которого впереди только дно бутылки?

Я неопределённо пожал плечами. Нюка, вроде, дала повод для гордости, а мне не радостно. Вообще никак.

– Слушай, хорош умничать. Давай деньги отрабатывать, – поторопил я её.

И потянулась долгая жуткая ночь. Я старательно обошел гостиницу, устанавливая сигнальные заклинания на окнах и дверях. Потом зажег несколько светляков, подвесил их над столом и принялся читать какую-то книженцию, обнаруженную на кухне под вешалкой поваров. Текст не оседал у меня в памяти, но сейчас сойдёт любое занятие – лишь бы отвлечься от мрачных мыслей.

Чёрные тени вяло толкались по углам общего зала, словно овцы перед дверями загона. От матери–тьмы их отделяли стены, довольно прочные на вид. Но уж если красхи с лёгкостью рвали на части магов, что им кирпичи?

«Брось, Ванитар, – утешал я себя, – красхи сейчас всего лишь люди из плоти и крови. Наверняка, даже чародейству не обученые как следует. Это не маги-землеройки, способные усилием воли обращать камень в пыль. Интересно, если Аганьер красх, отчего он испугался меня? И стыдился? Разве порождениям бездны доступны подобные чувства?»

Темнота скреблась и мяукала приблудным котёнком под окном, сулила россыпи звёзд, возила по стеклу ветвями плакучей ивы, продрогшей от сырого озёрного ветра. Ночь по-старушечьи ныла и сиротливо жаловалась скрипящей калиткой дома напротив. В нём полукругом света теплилось верхнее окно, точно болотный огонёк над трясиной.

Тихо ругаясь про себя, я пустился в обход гостиницы. А где-то красхи готовили вылазку, выбирали жертву. Только не к нам, ребятушки. Катитесь куда-нибудь подальше. Мы невкусные, ядовитые, как пауки-жабодёры…

После полуночи завыла собака. Лично убил бы её, с-с-собаку! Зловеще тикали часы, отмеряя время. Слишком медленно. Не уснула ли на чердаке Нюка? В случае чего она должна подать сигнал.

И только когда предрассветные сумерки сменились мутным рассветом, а из своей комнаты в обществе растрёпанной молоденькой служаночки выкатился Сервено, я позволил себе подняться наверх и немного поспать.

Через пару часов я был жестоко разбужен, наскоро накормлен и выпровожен на улицу своей крылатой мучительницей. Нетвёрдой походкой я шагал по мощёным улицам Нитереса, присматриваясь, прислушиваясь, стараясь поймать любое дуновение творящихся тут чар.

Как же тут безрадостно! Я вдруг представил стены Нитереса, разукрашенные весёлыми рисунками, узорами, как это сделали власти в Каринанде – пустили художников, и те расписали в разных стилях все дороги и дома.

Свернёшь на улицу – и попадаешь, к примеру, в лес. Шелестят с фасадов листья невиданных деревьев, скалятся из-за кустов волки, неслышно крадутся тигры, грациозно пританцовывает хрупкая косуля. Свернёшь на другую – и вот ты паришь в воздухе среди облаков и птиц. А внизу на мостовой вместо привычной брусчатки виднеются квадратики пашен, вьются пыльные дороги, сплетаясь в узор, словно линии на человеческой руке, текут реки, высятся игрушечные города. И страшно поначалу ступить. Кажется, стоишь на вершине горы, а внизу под тобой целый мир – аж дыхание перехватывает.

Добавьте к искусству художников толику оживляющей иллюзии, и вам не захочется покидать Каринанду, где за пару часов прогулки по городу возможно совершить кругосветное путешествие. А ведь город в сущности никакой. Ни архитектуры, ни производства, ни магических школ. Но народ едет со всего Шеехра поглазеть на невидаль, сувениры по сумасшедшим ценам сметает. Чем не повод подражания для Нитереса? Хотя, я размечтался некстати.

Кривоватая улица спускалась к озеру, где командовала своей мальчишеской армией Нюка. Интересно, что она разузнала?

– Ванитар, плохо дело, – призналась она, поглядывая на выжидающих в сторонке ребят. Интересно им, прислушиваются, смотрят во все глаза. Ну да, я же «знаменитый Охотник». Сам бы себе позавидовал, будь ситуация иной.

– Что плохо?

– Аганьер оклемался. Ещё вчера вечером к нему приезжал князь. После княжеского визита лекаря выводили на улицу подышать. Сегодня с рассветом прибыли мастера ремонтировать разнесённую тобой приёмную. Говорят, после полудня он вновь приём начнёт, – хрипло прошипела Нюка.

– Так он не красх? – расстроился я.

– Напротив. Судя по числу жертв, этой ночью пятеро на охоту выходило, – Нюка спрыгнула с берёзы

– Не знаю, – честно призналась Нюка, – Нам нужно перевести все их удары на себя. Для этого… – она призадумалась. – С твоей-то приметной шевелюрой и физиономией много дел не наделаешь…

Я выругался и, прикрыв лицо руками, резко нажал на свой длинный нос, словно расплющивая его, помассировал брови, отчего они стали казаться менее изогнутыми и тонкими, а щеки, наоборот, увеличил. Волосы тоже временно поменяли цвет на угольно-чёрный.

– Неплохо, – оценила моя помощница. – Но первоначально было куда более симпатично.

Женщина, она и есть женщина, даже если горгулья! Ребята в стороне зашептались. Нюка вразвалочку направилась к ним.

– Тихо, я сегодня не в духе! – прострекотала Нюка, недовольно покосившись на попытавшегося её погладить мальчишку. Тот тут же спрятал руки за спину и отвёл глаза. Остальные смотрели на диковинное для них создание с восторгом, словно на божество. Ну да, что они, бедные, видели в своей жизни, кроме озера, леса и города, большую часть года укутанного туманом?

– А знаешь, кто сообщил князю о случившемся с Аганьером? – не оборачиваясь, спросила Нюка. – Могильщик. Я поначалу его в серьёз не приняла.

– Что делать будем? – беспомощно спросил я.

– Не знаю. Пошли для начала к княжескому дому. Посмотрим, можно ли туда пробраться. Интересно мне, что за человек, этот князь.

– А мой отец у князя экипажи чинит! Он чародей! – вдруг выпалил самый маленький из мальчишек, лет девяти-десяти отроду, светловолосенький, с поцарапанным носом и без переднего верхнего зуба.

– Это дело! – воскликнул я. – Проведёшь?

– Не задаром, – набрался наглости этот малявка.

– Да из тебя купец выйдет! – усмехнулся я. – И сколько хочешь?

– Покататься на ней! – выпалил мальчишка, и тут же спрятался за спины более высоких, потому что Нюка зашипела на наглеца.

– Учти, Ванитар. Ты мой должник! – прострекотала горгулья, и уже малолетнему наглецу заявила. – Завтра утром покатаю. Если ночью нас никто не разорвёт в клочья. Так что остальные могут продолжать следить за домом и городом, а ты, сын чародея, пойдёшь с нами.

– Кто там ещё приходил к лекарю? – спросил я Нюку по дороге.

– Пара посетителей за лечением. Наши помощники записали их адреса. Вернёмся, проверим каждого.

– А твой Ланвис по-прежнему в самозаточении сидит? – спросил я, зная ответ.

– Не понимаю я его, – пробурчала Нюка. – То ему помощь требуется, то прячется. Кстати, свои чары он ни разу после битвы с красхом не применял. Мне это кажется странным.

Как же, не просто кажется. Второй маг умирает боится, что его отыщут по его же магии. Вот и прячется от всех. Что если красхов вызывали только для того, чтобы его убить? Тогда кто? Ответов я не находил.

Князь жил на самом берегу озера в доме из бурого кирпича. Но, в отличие от остальных строений, его жилище до третьего этажа покрывала выцветшая синяя краска. И те же слепые матовые стёкла, что и у Аганьера! Может, мне зачаровать всех, живущих в таких домах? Это, ведь, уже знак. Я поделился своими соображениями с горгульей.

– Глупости! У местных богатеев мода сейчас такая, – разочаровала она меня. – Ты в другую часть города сходи. Там каждый третий дом «слепой».

Тем временем наш малыш важно вышагивал впереди. Из-за плотного шерстяного свитера и таких же штанов он казался пушистым зверьком, по неопытности выбравшимся из леса. Этот зверёк смело миновал деревянный невысокий забор, под которым дремала кудлатая чёрная собака, и привёл к длинному приземистому кирпичному строению с распахнутыми воротами, возле которых стояли два красных пузатых экипажа на пять и семь мест. Прежде чем мы успели предупредить малявку, тот заорал.

– Папа! Папа! Тут князя хотят видеть!

Выругавшись про себя, я схватил крикуна за плечо.

– Тише! – цыкнул я.

Но было поздно. Из разинутой пасти ворот появились трое. Ещё несколько любопытных физиономий выглянуло из-за забора.

– Зачем тебе князь? – спросил один из вышедших людей, оказавшихся отцом мальчика. Наш малолетний проводник уже подбежал к нему.

Ну и глупо же я сейчас выглядел! Надо было выкручиваться.

– Э-э-э, – протянул я, окончательно растерявшись, потому что из-за спины княжеского чародея выглянул могильщик. Запоздало вспомнив, что я изменил внешность, я принялся вдохновенно врать – Я один из купцов, прибывших в Нитерес на днях. Сами знаете, тут у вас нехорошие дела творятся, и дорогу завалило. Мы проклинателя и чародея наняли, что караван охраняли. А они, паршивцы, пьяницы и трусы, покарай их Всевеликий! Вот подумал я и решил другого чародея нанять, из местных…

– А причём тут князь? – громко спросил ещё один.

– Почтенный, я, знаете ли, шел к Аганьеру. Но услышал, тому нездоровится. И вот я задал себе вопрос: а где ещё в вашем чудесном городе может быть чародей? И догадался – непременно на службе у князя.

– А сын мой причём? – спросил отец нашего проводника.

– Я их привёл! А она меня за это покатает! – гордо заявил маленький предатель, указывая на пристроившуюся на фонаре Нюку.

– Марш домой! О твоём поведении поговорим вечером, – спохватился отец. – А ты, чужеземец, забирай свою тварь и уходи отсюда. Нет здесь для тебя чародеев! Нет!

– Папа, она меня не покатает! – захлюпал носом мальчик, пока не получил подзатыльник.

Делать было нечего, мы вынуждены были уйти.

– Если сумею тебя освободить от чар, пойдёшь со мной через горы? – предложил я Нюке, едва мы отошли подальше от княжеского дома. – Дорогу поможешь разведать.

– Я не собираюсь бежать, Ванитар. И тебе не советую! – зашипела горгулья. – Непогода приближается. Дождь. Я чую. Ещё хуже может быть.

– Что уж тут хуже! – я вздохнул. Какая же паршивая история затянула меня в своё болото!

– Вот что, пошли проверим, кто ещё у Аганьера был, а потом определимся что делать, – решила за меня горгулья.

Проверяли мы до полудня, потом сходили на место вызова глубинных тварей. Ничего. Слабая энергия от погашенной магической фигуры, вытоптанная трава. Вот и всё.

Убегавшись за горгульей, я взял перерыв, дополз до «Счастливой подковы» пообедать за купеческий счёт и столкнулся со всеми купцами сразу. Галдя и ругаясь, размахивая руками, они столпились у дверей.

– Почтенные, я сам не знаю, что делать! – причитал Сервено, отступая от темпераментного южанина.

– Ты говорил, у тебя самое спокойное место в городе, заговорённое на удачу лучшими магами. А теперь выясняется, что неведомые твари могут безнаказанно пробираться и резать наших людей!

– Почтенные, я за Одноглазого не в ответе! – Сервено нащупал спиной дверь и с облегчением юркнул в полумрак собственных владений.

Южанин зло пнул ногами дверной косяк, развернулся к товарищам по несчастью. И заметил меня.

– А, рыжий чародейчик! Ты хвалился, что убережешь нас. Посмотри, что в экипажном дворе творится. Посмотри-посмотри, а потом попробуй повторить вчерашнее бахвальство, будто тебе призраков одолеть, как в кусты сходить!

Я вздохнул поглубже и пошел к расположенному чуть в стороне от гостиницы крытому двору, где дожидались хозяев купеческие экипажи. Смерть я ощутил ещё не ступив в тень навеса. Вязко тяжелое чувство на миг заставило все мышцы сжаться.

– Дальше, дальше иди, хвастун! – командовал следовавший попятам южанин. – Точнёхонько час назад обнаружили.

Всевеликий! За что такое с ними сделали? Мне хватило одного взгляда на разорванные пополам тела троих помощников южанина, чтобы понять – тут побывал красх. Причём, при свете дня, ибо я встречал убитых на рассвете, когда поднимался к себе после бессонной ночи.

Ощущение незащищённости и страха дохнуло холодом в спину. До сего дня чудовища орудовали в нижней части города…

– Что скажешь? – обвинительным тоном, точно это я растерзал несчастных, продолжал своё наступление сине-малиновый. – Одноглазого в округе замечаешь?

– Я говорил, что это не он, – нетвёрдым голосом промямлил я. – Тут действовали одержимые духами.

– Да ну? И отчего же тогда нашего проклинателя целого и невредимого притащили поутру пьяненького в хлам? – окрысился южанин.

– Полагаю, вы спросите у него самого, когда он проспится! – разозлился я. – Я предлагал вам посильную помощь. Вы подняли меня на смех с подачи вашего всемогущего пропойцы. Теперь не жалуйтесь!

– Чародей, – оттолкнул южанина Беранель. – не надо пустого бахвальства. Давай так, защитишь нас от убийц, получишь тройное вознаграждение.

Я оперся спиной о купол экипажа и перевёл дух. Так, теперь не продешевить, да простит Всевеликий мою скаредность. Наставления Нюки не пролетели мимо ушей.

– Мало, – дивясь собственной наглости, ответил я.

– Хорошо, – не стал возражать Беранель. – Мы нанимаем тебя. И если живыми отсюда выберемся, обещаем заплатить. Каждый, – он обернулся к восьмерым остальным купцам.

– Помоги, рыжий! – плаксиво взмолился подкравшийся сзади жрец. Я аж вздрогнул.

– Почему вы ему поверили? – зашумел южанин. – Врёт ведь! Сам слышал, как он на бедность жаловался! Обчистит нас…

– Тихо! – Беранель не повысил голоса, но собравшиеся поспорить с предводителем каравана послушно захлопнули клювы. – Каждый заплатит тебе по десять золотых в случае, если защитишь нас от гибели в этом городе и без препятствий выведешь на леттский тракт.

Я сглотнул слюну и кивнул. То, что обещал Беранель для меня стоило любого риска. Я и мечтать не мог, чтобы погасить заметную часть долга! Главное показать кредиторам, что я способен заработать, а там глядишь, и удастся вымолить отсрочку!

– Хорошо, – не узнавая своего голоса, объявил я. – Я, Ванитар Гарес, принимаю условия и обещаю сделать всё возможное для сохранения наших жизней.

Сине-малиновый сочувственно посмотрел на меня и покачал головой. Мол, ничего у тебя, парень, не выйдет, закатай губу.

Обедать расхотелось, но я заставил себя проглотить тарелку супа. Силы мне сегодня понадобятся. Хотя бы для того, чтобы не согнуться под грузом ответственности.

Я не знал, в какую сторону бежать, чтобы нащупать ниточку подозрений и улик. Заклинанием повторял про себя: город, землетрясение, красхи, старый маг… Что дальше в цепочке, я предположить не мог. Как и понять, чего стыдился Аганьер. Казалось – получится выяснить причину стыда, и загадка будет разгадана.

Учитель, как мне не хватает твоей подсказки! Ещё два года назад я всецело доверял тебе, сверял каждый шаг с твоим мнением, пока ты однажды не решил, что я достаточно знаю для взрослой жизни и вытолкнул меня из гнезда в свободный полёт. А я так и не полетел. Теперь лежу на земле с переломанными крыльями.

Учитель… Орлиный профиль, соломенного цвета волосы до плеч, выразительные серые глазищи, зачаровавшие мою мать и заставившие её следовать за ним на далёкие острова… Вы так далеко, что даже весточка в те края идёт больше десятка дней.

Я задумался, проморгал приближение южанина. Он подсел ко мне, хлопнул ладонью по плечу и принялся допытываться:

– С чего ты решил, что это не Одноглазый? Чтобы Ронвелу досадить?

– Нужен мне ваш проклинатель, – буркнул я.

– Тогда почему? Пойми, я за себя пекусь и людей своих. Сегодня троих лишился. И в ваших магических штучках на щепотку соли не понимаю. Разъясни мне, неразумному, можно ли тебе доверять?

Ох, как я понимал его опасения. На месте южанина сам бы из неизвестного чародейчика душу вынул и в лупу рассматривал.

– Я место вызова обнаружил. Вернее, не я, горгулья.

– Горгулья? Что-то слышал про неё. Откуда она в этих местах?

– Вчера ночью с магом прибыла.

– С магом? – задумался южанин. – А он что говорит про призраков?

– Он разделяет мою точку зрения, – я отодвинул тарелку и встал. – Даст Всевеликий, как-нибудь дотянем до разбора завалов.

Мне стало стыдно. Что может пообещать испуганному человеку неудачник вроде меня? Не появись старик со своей спутницей, я бы даже не додумался подозревать в случившемся кого-то, кроме Одноглазого, да не найдёт его душа нового рассвета. И действую я большей частью по Нюкиной указке. Она, хоть и учёная, но горгулья. Учитель бы меня призирал…

Поднявшись к себе в комнату, я оставил куртку, ибо день выдался тёплым. На обратной дроге подёргал дверь комнаты Второго мага Ордена Путей. Не окочурился дедуля? Смерти не чувствую. Не хочешь общаться, старый пень, плесневей и дальше в своём склепе.

– Чародей, – схватил меня за локоть Сервено уже внизу. – Запамятовал сказать. Маг просил никому про него не говорить. Горгулья пусть летает. Она крылата, вольна путешествовать, где заблагорассудиться. А господин маг не желает, чтобы его тревожили по пустякам, пока нога заживает.

– Учту, – я вежливо кивнул и вышел из гостиницы, злой на вредного старикана.

На улице жрец приставал к уже знакомому могильщику, небось, вымаливая защиту у Аганьера. При моём появлении оба повернули головы. Могильщик узнал меня, кивнул, но я не остановился. Пусть косточки перемывают, раз больше делать нечего. К ним направлялся южанин – подольёт маслица в костерок презрения? Пусть. Я ускорил шаг, ощущая собственное бессилие перед обстоятельствами.

Люди, которых я вызвался защищать, не доверяют мне. И верно поступают.

Доверие… Поэты называют его хрупким цветком. Как выясняется, сие растение ещё и опасно. Оно прячет выстреливающие ядом шипы. Не предугадаешь времени следующего выстрела, как не старайся. Тычешься наугад слепым кротом, теряешь ориентацию в пространстве, опьянённый, одурманенный. А шипы вот они, нацелены в твоё сердце. Я напоролся на них, поверив Энафару, увлёкшись Ассёльной. Почти год безмятежной жизни слепого крота не прошли зря. Я получил главный приз – статус безнадёжного должника. Так стоит ли доверять?

Нюка дожидалась меня на площади Старых Часов неподалёку от княжеского дома. В двух кварталах отсюда шумел рынок, звучали струнные переборы дофры,1 доносились голоса зазывал. На площади прямо у здания ратуши две бабки, одетые в почти одинаковые вязаные кофты, торговали горячими пирожками. Дождавшись, пока у бабусь затоварится возвращающаяся с покупками молодёжь, я прямиком направился к местными источниками информации, нащупывая в кармане остатки монет. Выискалось почти на полтора серебряных медью. Хватит на пирожки и мне, и спутнице.

– Ты не наелся? – удивилась Нюка, вышагивая справа от меня.

– Тебя угостить хочу. Тихо, не мешай.

Я церемонно поклонился торговкам, минут пять допытывался про начинку, торговался, выбирал. А потом как бы невзначай поинтересовался:

– Скажите, а здесь проделки Одноглазого – обычное дело?

Одна из бабулек сочувственно посмотрела на меня и с неожиданной ловкостью запихнула в кулёк ещё один пирожок. Что, старая, не хочешь, чтобы я на голодный желудок погибал?

– Обычное. Но скоро всё закончится, – обнадёжила нас сердобольная бабуся. – Ещё ночь или две.

– Даже удивительно, что сейчас никто умом не тронулся, – буднично заметила её товарка. – Лютует в этот раз Одноглазый. Видать, совсем его душе тяжко без прощения Всевеликого.

Меня передёрнуло от этих слов. Они ещё душегубов жалеют. Хотя, что с них взять? Они выросли с этим знанием, для них подобные убийства – обыденность, лишний повод для разговоров. Горгулья как следует поработала, подняла бумаги в архиве. Чаще всего одержимыми и их жертвами действительно оказывались чужаки. А тех не жаль…

– Мой сын завалы разбирает. Говорит, скоро дорогу откроют, – обнадёжила щедрая бабуля.

– Отчего же маги-землеройки не защитили от проделок разбойника? – продолжал выпытывать я.

– Должны, да не прибыли, – покачала седой головой щедрая бабуся, – сами удивляемся. Иногда после землетрясения на вторую ночь уже тихо. А бывает так, что вообще Одноглазый с шайкой из-под земли не выбираются.

– Наверно магам обвал помешал, – предположил я.

– Куда им обвал? А экипажи летучие на что? – удивились бабуси.

Вот оно как! Выходит, в подобных случаях запрет на полёты снимается.

– А бывало так, что землеройки не прибывали вовсе, как сейчас? – задал я последний интересовавший меня вопрос.

– Это впервые, – подтвердили бабки.

Нюка непонимающе воззрилась на меня. Зачем я выспрашиваю и так известные вещи? Погоди, милая, меня по дороге сюда посетила очень интересная мысль. Понять бы, верно ли я поступаю? Не совершаю ли непоправимого?

– А между прочим один землеройка в город приехал. И не какой-нибудь, а Второй Маг из леттской резиденции. Только он малость в горах ногу повредил, потому помочь не может.

– И как он после этого будет людям в глаза смотреть? – заохали старушки. – Приехал, и своих не позвал!

Я поморщился, ибо острые когти горгульи впились мне в щиколотку. Ой, я секрет твоего хозяина разболтал? Ну, извини, не удержался. Я вообще болтун, ты разве не заметила, милая? Ой, больно!

Я нагнулся, сжал пальцы на серебристом загривке спутницы и потянул вверх. Капкан на щиколотке нехотя разжался.

– Не позвал, почтенные! – я трагически вздохнул. – И не собирается. В «Счастливой подкове» отлёживается. Знаете, я сам случайно узнал. И думаю вот что, – я склонился к бабусям, – он эксперимент проводит на людях. Да-да!

Бабуси ахнули. Нюкина шея задёргалась, но я добавил чуток магии, обездвиживая защитницу старого прохвоста.

– Только никому. Я, знаете ли, его побаиваюсь.

– Сам, небось, маг? – щедрая бабуся подозрительно щурилась и была готова лишить меня своего расположения.

– Что вы, почтенные. Так, по мелочам чародейничаю, не больше. Но поступком Ланвиса Ардана возмущён до глубины души! Хотел у Аганьера защиты просить, но узнал, что захворал он. Представляете, как обидно! – я горестно вздохнул. – Пирожки у вас, кстати, обалденные, – я втянул носом аромат выпечки из кулька и поклонился потрясенным бабулькам. – Всего наилучшего.

Нюка молчала не долго. Всего лишь до поворота. Она вырвалась, поднялась на задние лапы, растопырила крылья, зашипела, пугая ни в чём не виноватых прохожих.

– Сдурел, Ванитар? Зачем ты про Ланвиса стал трепаться?

– Угомонись.

Я устало присел на ступени ближайшего дома и равнодушно посмотрел в сторону. Нюка нехотя опустилась на четыре лапы, подошла и села рядом. Холодный ветер пах рыбой. Укутавшееся в тучи небо приобрело ровный серый оттенок. Шелестя колёсами по камням, мимо проехал новенький зелёный экипаж. Я проводил его взглядом и обернулся к ожидающей разъяснений горгулье.

– Он прячется от красхов. Он знает, что за ним придут. И красхи вызваны только ради него. Ты хотела встретить их в «Счастливой подкове». Сегодня ночью они там будут. И не наш поход к людям князя, ни мои геройства в доме Аганьера будут тому виной. Твой Ланвис – вот главная приманка, как бы он не желал убедить нас в обратном. Потому тебе задание, крылатая. Я размножил записку о местонахождении Ардана. Раскидай-ка, будь любезна, по домам чародеев, начиная с Аганьера. Про княжеский двор не забудь.

– Быть может, ты и прав, – задумчиво ответила Нюка, принимая из моих рук скатанные трубочкой листы. – Только мы не нашли виновника.

– Сам отыщется. Думаешь, не придёт поглазеть вместе с красхами на расправу.

– Мне интересно, как он ими управляет? Разве они его не разорвут?

– Если только он не сам красх, – я пожал плечами. – Какая теперь разница. Пойду укреплять гостиницу. Есть у меня подозрения и по поводу главного красха.

Нюка без лишних разговоров расправила крылья и скрылась за домами. Всевеликий, во что я ввязываюсь?

К закату в гостинице собрались все прибывшие в Нитерес купцы и их помощники. Даже Ронвел не подумал высовывать нос за дверь, притих, без вопросов магичил, помогая мне ставить охранные чары.

Уже в сумерках я навернул несколько кругов вокруг гостиницы, оплетя все окрестные перекрёстки и дворы заклинаниями-маячками. Если кто-то решится сюда сунуться – я почувствую.

От усилий подвело живот, ноги сами понесли меня на кухню опустошать хозяйские запасы. Нюка только укоризненно посмотрела на сорванный с двери замок. Спасибо, хоть промолчала. Зато сине-малиновый, проходя мимо двери, не преминул съязвить:

– Хочешь, чтобы шайке Одноглазого твоя кровушка показалась более сытной, чем наша? Ну-ну, старайся. Может, только тобой и удовлетворятся.

Я не стал с ним ругаться. Ему не понять.

– Чародей, тебе записка, – окликнул меня Сервено, протягивая сложенный маленьким квадратиком и перемотанный красной ниткой листок. От кого? Я молча взял из толстых пальцев трактирщика послание и дунув на кончик нитки, потянул, распутывая сложный узел.

– Там что, ответ ожидают? – постаравшись придать своему голосу как можно больше строгости, осведомился я.

– Не… Нет.

Сервено поспешил испариться с моей дороги. А я запрыгнул на подоконник и развернул послание. Ого!

«Почтенный Охотник! Я Орсан, княжеский чародей. Вы должны простить меня за утреннюю непочтительность. Я не знал, кто Вы и чем занимаетесь в нашем городе. Но мой сын всё рассказал, потому я спешу предупредить об опасности. Сегодня ночью Вам нельзя находиться в «Счастливой подкове».

Чтобы быть последовательным, изложу историю с самого начала. Два десятка дней назад Вадас (вы его знаете, в последний месяц он исполняет обязанности могильщика по ходатайству дядюшки), узнал, что дядя, княжеский лекарь Аганьер, ведёт переписку с магом-землеройкой. Началось всё с писем о современных методах омоложения. Аганьер панически боится старости, сам ищет встречи со специалистами в этой области.

Шесть дней назад маг прибыл лично. Назвался он именем Ланвиса, но подозреваю, он ненастоящее. После встречи с ним Аганьер принялся разыскивать помощников, ибо обещанный землеройкой ритуал омоложения требовал не менее семи участников. Мне тоже поступало предложение, но я не считаю себя стариком, потому отказался.

Ритуал провели через два дня неподалёку от кладбища – самого спокойного места в округе. Мой друг Вадас следил за тем, чтобы никто из посторонних не помешал, не нарушил ход заклинаний.

С того момента Вадас стал отмечать перемены, происходящие с дядей и другими чародеями, участвовавшими в ритуале. А вчера Вадас стал свидетелем трансформы Аганьера и творимых им убийств.

При этом, как уверяет Вадас, дядя осознаёт всё случившееся с ним, но ничего сделать не может. Аганьер обречен, я это знаю. Но также знаю, он горит желанием отомстить погубившему его чародею. И считает, тот скрывается в «Счастливой подкове».

Будьте осторожны. И отомстите за Аганьера и остальных. Вы Охотник, Вы знаете, что делать».

Как всё просто! И в то же время запутано. Шесть дней назад наш караван прибыл в Нитерес. Через два – случилось землетрясение. Но тогда кто в купеческой команде подходит на роль главного злодея? Кто знает Ардана достаточно хорошо, чтобы его подставить?

Пока я не видел иной кандидатуры, кроме жреца (жреца ли?). Служитель Всевеликого прибился к каравану последним, первым рассказал историю про Одноглазого. На него обратил внимание Ланвис Ардан. Нюка могла не знать, а вот Второй маг чувствовал врага и затаился. Доживём до рассвета, расспросим с пристрастием.

И вот, собственноручно гася фитильки надежды, в озёрную долину шагнула ночь. На чёрном её плаще ни единой звезды, ни лунного отблеска. Местные чародеи даже фонари зажечь не удосужились.

Вспышка над горами. И глухое ворчанье следом – далёкое и ленивое. Всё верно, Нюка предсказывала непогоду. Ещё одна вспышка. Желтые с алым трещины побежали по небу, точно взламывая его твердь, высвечивая кудлатые шевелюры облаков. На краткий миг показалось – нашей гостинице и окрестным домам, вырванным из плена темноты, суждено перенестись на дно холодного океана. Сейчас окатит дождём: не зря тучи стремились напиться из озера…

В щедро освещённой гостинице никто не спал. Лишь после того, как я частично посвятил всех собравшихся в секрет красхов и свои планы, возбужденно зашумели купеческие слуги, оспаривая места подальше от окон. Стоя на лестнице, я следил за происходящим.

– Эй, чародей, – окликнул меня Беранель. – Делай хоть что-нибудь, наконец!

– Всё, что мог, уже предпринял.

Озарённая всеми, попавшими в наше распоряжение лампами, гостиница сияла, словно храм во время праздничного обряда.

– Пусть начинают играть, – негромко скомандовала Нюка.

Я подал знак, отчего семеро таких же, как и мы, пойманных в этом городишке музыкантов, расположившихся на лестнице между вторым и третьим этажом, взялись за инструменты. Превозмогая страх, они принялись наигрывать самые весёлые и быстрые походные и военные песни.

– Чтобы остальные не струсили, – убеждала меня ещё до заката горгулья. – Вы, люди, падки на весёлые мотивы. Настроение у вас повышается, боль меньше чувствуется, быстрее действуете и соображаете.

– С чего ты взяла? – удивился я.

– Этому во всех Орденах учат магических! Ты не знал, что в начале обучения будущие маги накладывают чары под музыку? Впоследствии, у настоящих магов музыка внутри всегда звучит, отвлекая от грусти и пораженческих мыслей!

– Радость моя, я не маг. И никогда им не стану, не обольщайся, – пробормотала я, не найдя подходящих слов благодарности за её старания.

В который раз горгулья оказалась права. Зависть берёт, насколько скотина умная! Недовольные вначале купцы и их слуги как-то необычно быстро успокоились. Некоторые даже начали притопывать и покачиваться в такт мелодии. Мне и саму захотелось маршировать, правда, на праздничном параде, а не перед реальной битвой.

От волнения я не мог усидеть на месте, начал прохаживаться по общему залу, пока Беранель не рявкнул раздраженно:

– Не мельтеши!

Пришлось взять себя в руки. Расположившись на лестнице между первым и вторым этажами, я, по выражению Нюки, «приготовился обозревать окрестности». И к своему позору заснул. Липкое покрывало сновидений успело плотно укутать мои невнушительные плечи, как что-то загрохотало. Я подскочил. Сердце в груди загудело громче набата.

– Стоять, кролики перепуганные! – заклокотала из-под потолка Нюка отпрянувшим от окон людям.

Оказывается, всего лишь задремавший жрец Всевеликого свалился со стула. Специально или нет, некогда выяснять. Разозлившись больше на себя, чем на него, я отправил служителя в кладовку под лестницей и пригрозил запереть, если тот ещё раз покажется мне на глаза.

Дабы не растерять остатки купеческого уважения, я поспешил отрабатывать обещанный гонорар, выглядывая в окна, заодно проверяя магические маячки: не потухли ли, не разрядились? Пока всё было в порядке.

– Может, в городе ещё есть чужаки, и твои одержимые заявятся к ним? Нас для них слишком много, – предположил сине-малиновый. В глубине души я на это тоже очень надеялся. Но сердце подсказывало – к нам и только к нам!

С небольшими передышками, мы дотянули до четырёх утра. Вот тогда-то оно и началось.

Бушевавшая всю ночь гроза умерила ярость, нехотя, поползла за горы, чтобы оттуда, неудовлетворённо ворча, грозить Нитересу костлявыми пальцами молний. Ветер тоже стих, успокоился. Защитники «Подковы» некстати расслабились…

И тут стекло среднего окна в общем зале разлетелось мелкой крошкой. Выворачиваемая ударом чудовищной силы, на стол рухнула рама. В образовавшийся проход один за другим хлынули красхи. Четыре, пять… Восемь! Как их проглядели? Откуда их столько, пожелавших дармовой молодости?

Выпустив в мир давно заготовленные заклинания, я почувствовал, как в ужасе застыли на своих позициях измотанные ожиданием люди, как затряслись их тела, затёкшие в неудобных позах. Срочно что-то предпринять, дабы вывести бедняг из ступора. Перебьют же, как кроликов перед княжеским приёмом!