Андрей.
Самое паршивое было то, что стоит мне его отпустить, и моя власть закончится. Охотники не внушаемы, я могу увлечь сексом, удовольствием, но в его голове ничего не поменяется. Я не стану важным, как он для меня. Оставалось надеяться, что моё желание быть рядом с ним перевесит его уверенность, что это невозможно, во всяком случае, пока он не захочет меня сам. И он это также понимает, чувствует моё влияние, и пока я прикасаюсь, не может устоять, но стоит мне отойти, все мои старания будут напрасными. Вот когда жалеешь, что парень не может понести, как омега, и моя сперма, которой я его накачивал до краёв, бесполезна. И бравада о просто сексе – фигня. Нет у них такой зависимости, как у нас, зверей, когда ощущение близкого существа становится приоритетным, жизненно необходимым. Для него секс между нами не якорь, а вот я полностью стал зависим, и этого он ещё не понимает. Я уже давно перестроился под него, Костя стал важной частью, и его жизнь для меня бесценна, я сдохну без него, он – нет. И даже это радовало, потому что иначе я бы увёз его и спрятал, посадил на цепь, как он и предполагал, но не позволил бы рисковать собой.
– Блять, Андрей, я же сказал о запахе? – меня отодвинули, настучав по рукам, ну ладно не в морду, похоже, ещё не перешёл грань допустимого где-то в бедовой голове.
– Да есть у меня спецсредства, отмоешься. Хочешь, сам тебя вымою? – и я снова притёрся к любимому как можно ближе, кожа к коже.
Руки сами поспешно вернулись туда, откуда их только что безжалостно изгнали. Мой взгляд упёрся в его, и малыш первый не выдержал и отвёл свой взор с одновременной попыткой освободиться из моих загребущих рук.
– Нет уж. Я сам, хватило твоего вылизывания, – мой Котик покраснел от собственных воспоминаний, и да, они были жаркими, это питало надежду.
Я жадно отслеживал его мысли и чувства, которые он, в общем-то, и не скрывал. Мой любимый не прятался за блоками и защитой, как любой другой охотник, и как было совсем недавно, когда он сидел в нашем логове. Для любого другого на его месте это было бы самоубийством, но мой малыш простых решений не ищет и не станет прятаться, чтобы выяснить, насколько я для него опасен. Он прямо заявлял: вот он я, и если ты, звериная рожа, посмеешь меня предать, пощады не будет. Как-то так я понял весь его демарш со снятием защиты. Ему скрывать нечего, мне, вобщем-то, тоже. И да, ожидал от меня той же открытости, и да, я и этим воспользуюсь. Ну глупо в моём положении упустить такой шанс быть с ним.
Он считает, что для меня секс – это цель, как привычно было у него с этими его девушками. Увидел, захотел, трахнул, потерял интерес. Только вот для меня цель иная. Моя цель – быть с ним, а это разные вещи. И он ведь будет упираться, как осёл, находить тысячи причин не быть моим, не учитывая одну, что он уже мой. И я это понимаю, и мне, с одной стороны, проще, это уже произошло, вопрос в другом: когда это до него дойдёт. Ну хорошо, секс он между нами признал, но не сексом единым мы связаны. Пришлось отпустить и позволить вернуться в ванную. Я стоял под дверью, как на боевом посту, прислушиваясь к шуму воды. Он без подсказок нашёл всё, что ему было нужно, чтобы избавить свою кожу от моего запаха. Не, ну я-то понимал, что полностью не избавится: метка-то стоит. Наконец вода перестала шуметь и парень снова появился, столкнувшись со мной на пороге ванной комнаты.
– Даже не начинай, – предупредили меня и утопали в направлении гардеробной комнаты, где я оставил одежду для него.
Я промолчал, проводив взглядом полуобнажённое искушение, сдержаться и не двинуться следом было сложно. Костя вернулся полностью одетый, крутя в руках свой ремень с серебряной пряжкой.
– Ты, вообще, нормальный? – возмутился парень, демонстрируя моих когтей дело. Ремень был беспощадно разорван в клочья.
– Там же есть ремень, – заметил я как ни в чём не бывало.
– Этот отцовский, – Костик принялся отрывать узорную тяжёлую пряжку, отлитую в виде морды зверя.
Красивая работа, не спорю. Этот ремень он таскал всегда, вроде амулета и памяти об отце. Я это знал, и даже где-то внутри шевельнулась совесть. Приблизившись, забрал ремень и рывком легко оторвал пряжку окончательно. Серебро опалило ладонь до ожога. Подобные раны заживали медленнее и были неприятно болезненны для меня и смертельны для других.
– Всё? – я сунул пряжку ему в руку под взглядом округлившихся в немом офиге глаз парня.
– Покажи, —меня заставили продемонстрировать ладонь. Она выглядела не очень: след от пряжки впечатался в кожу, вздулся и кровил, по краям словно выжгли кислотой.
– Блять, Андрей… – слов у оппонента не оказалось, он очумело смотрел на рану. – Надо перевязать…
– Кость, поехали, так и быть сядешь за руль, – я достал ключи от байка из кармана брюк, накрыв ими пряжку, которую парень сжимал в ладони. – Заживёт как на собаке.
Охотник вскинул лицо, посмотрев на меня хмуро.
– Я никогда так о тебе не думал, – произнёс он тихо и твёрдо.
И я сдался: пусть бинтует, пусть, что хочет делает, я на всё согласен и всё приму от моего охотника. Он всё сделал быстро и аккуратно, я знал, что к вечеру даже следа не будет. И я его не стал останавливать, пусть заботится, раз так решил.
Мы вышли на стоянку, и я привычно скользнул за моим охотником, устраиваясь на байке. Только я имею право здесь сидеть и прикрывать моего любимого со спины, для этого, в общем-то, и нужен напарник. Мы всегда действовали, как слаженный механизм: я его чувствовал, а он мне доверял.
– Чего это ты руль мне отдал? – усмехнулся он и крутанул ручку газа.
Синие глаза смотрели с весёлой иронией без злости и напряжения, и я привычно расслабился, моё настроение скакнуло вверх, как всегда бывало рядом с ним. Похоже, готовится заваруха, и мы будем в этом участвовать вместе.
– Мне нравится, когда ты ведёшь, – отозвался как ни в чём не бывало я.
В конце концов, мне, правда, это нравилось всегда. Я, если честно, не находил, что ответить, когда парни крутили у виска в очередной раз. Кот был лихач, но его не подводили выверенные до автоматизма движения, и байк он чувствовал, словно своё продолжение. Поэтому все, кто надеялся, что я скоро пойму, как этот парень опасен, просто отстали.
– Ну ты и враль, – не поверил он мне, и байк сорвался с места.
Мне была дана возможность крепко прижаться к широкой спине и обнять моего байкера. Всю дорогу я балдел, уткнувшись носом над воротом куртки в метку: от неё он отмыться не сможет. Всё же байк – это стоящее приобретение. Где ещё я мог бы так близко находиться со своим охотником, ну, кроме постели? А так его шея была в полном моём распоряжении. Я даже не поинтересовался, куда мы отправились, главное, вместе, меня не гонят, и то хорошо. Пусть делает что хочет, я просто уничтожу любого, кто отважится приблизиться к нему, и объяснять ничего не буду. Как там Ден говорил? Ангел-хранитель? Да запросто.