Россия. Урал. Северная окраина г. Краснобельска. 28 февраля 20… года.
Лето, а за ним и очередная осень закончились, и теперь вокруг стояла уже помаленьку начинавшая надоедать зима. Можно в который уже раз вспомнить трофимовскую песню про давно забытые праздники, свежий календарь потолще справочника и робкую надежду на то, что весь этот долбаный снег и лёд когда-то да растает. Нет, безусловно, весна придёт, но и в снежной холодрыге надо как-то жить. Ну и, как обычно, наша длинная зима хороша для кабинетной работы, да и спать под метель очень хорошо, не то что в июле. Вот только не подумайте, что я, как в том анекдоте, такой уж противник тёплой водки и потных женщин…
Ну да ладно, что ещё такого значимого вспомнить? Эпидемия, все мозголомные масштабы которой в конце лета можно было оценить, только побывав на кладбище (поглядеть на количество свежих захоронений и тихо офигеть), с одной стороны, продолжала бить рекорды, а с другой стороны – постепенно и незримо смещалась куда-то на уровень обычной сезонной хвори. Вроде гриппа. Хорошо это или нет – не знаю, не специалист. Но ведь всё плохое тоже когда-нибудь кончается. Что ещё? Война? Ну а что война? С холодной мы довольно давно живём, уже свыклись. Хотя, конечно, после одной памятной февральской ночки, когда шутки наконец кончились и произошёл неожиданный переход от разговоров к делу, всё стало значительно интереснее и серьёзнее. То есть засыпать с ощущением того, что можешь и не проснуться (и за компанию с тобой не проснётся ещё как минимум полмира) волнительно, но ровно до того момента, пока чётко не понимаешь, что эти заокеанские ребята на перфокартах категорически не готовы замутить ядерную войну и красиво сдохнуть за свои идиотские идеалы. А разные там болгарские цари, румынские бояре, псы-атаманы, польские паны, лимитрофные бароны и шайка белогвардейцев из Хельсинки – это всё мелко и было уже не по одному разу. Конечно, кто-то в ужасе ссался на почве «утраченных возможностей», кому-то свежим ветром уносило напрочь и без того протекавшую крышу вместе с мансардой и шифером, но меня все эти глобальные телодвижения как-то особо не трогали, возможно оттого, что я, в самых общих чертах, знал, как и чем всё это закончится спустя длинную череду столетий, а значит, был морального готов и к худшему.
Другое дело, когда в январе с ёлки ночью сорвался и разбился с жалобным дребезгом старинный стеклянный шарик, из тех, что покупали ещё бабушка и дедушка, – тут да, стало жалко и в душе чего-то ворохнулось. Ведь бабушки с дедушкой давно нет, а их «современники» в виде ёлочных игрушек остались, и очень грустно, когда они бьются. А ещё говорят, что вещи недолговечны…
В общем, понимаю, что с моей стороны это чистой воды подражательство, в духе великого и незабвенного Михаила Афанасьевича, только в главном-то он по-любому прав: печка с изразцами да шкаф с «Капитанской дочкой» действительно важны. Поскольку осязаемы. А вот всё прочее – суета, поскольку оно приходящее. Сегодня есть, а завтра нет. И не такое переживали – переживём и это…
Вечерело, и белый пейзаж за окнами медленно синел. Я сидел и тщетно пытался привести в мало-мальски публикабельное состояние очередную порцию «криминальной хроники» для одного, как сейчас говорят, «регионального новостного ресурса». И спрашивается: ну вот как это вообще можно обработать так, чтобы хоть что-то из подобной информации можно было реально опубликовать? Похоже, их главный, Витася Неблюдов (которого некоторые недоброжелатели называют Неблядов или Недоблядов, за общую хитрожопость, – и не скажу, что незаслуженно), которого я, кстати, знаю не первый год (ещё с тех времён, когда он был студентом-старшекурсником и подрабатывал в институтской многотиражке), окончательно офигел – их же засудят на хрен, за «злостную клевету»!
Хотя сама история, материалы по которой я в данный момент перечитывал, была, в общем, простая, проще уже некуда. Душнарёнковский район, дыра дырой, сотня километров от Краснобельска, считай – у чёрта на куличках. И кстати, место весьма «прикольное». Настолько, что в тамошнем РУВД позволяют себе проводить оперативки на татарском языке. Так что, если кому-то вдруг приспичит зачищать нашу округу от националистического бандподполья и лиц, сочувствующих ему, – можно начинать прямо оттуда, не ошибёшься.
В общем, село Нижнебуреево, без малого два года назад. И пропала там девчонка неполных семнадцати лет. Не то чтобы сильно симпатичная, но и, в плане пресловутой социальной ответственности, далеко не пример для потомства. Абдулова Анжела, или, если величать полным именем, Анжелика (и угадайте с трёх раз, в честь кого). Кстати, вполне типичные для наших мест имя и фамилия, тут все давно перемешались настолько, что никого не удивляют сочетания типа Гульнара Машкина или Степан Фахрутдинов. В общем, опуская ряд интересных, но ненужных подробностей, Анжела была слабовата на передок. И в один не очень прекрасный день взяла да и ушла из дома, практически без вещей и фактически с концами. В целом семейка Абдуловых особо высокоморальной не считалась, так что хватились девочку не сразу.
Ну а потом что делать? Прошло две или три недели, и предки накатали заяву о её пропаже. Начальник Душнарёнковского РУВД полковник Хабургуев тут же велел подчинённым «возбуждаться» (в смысле – дело возбуждать), да не просто так, а «распутать в кратчайшие сроки» и так, чтобы «висяков» не было. То есть сразу повелел считать Анжелку не пропавшей, а погибшей.
Ну а подчинённые душнарёнковского шерифа как-то очень кстати вспомнили, что у пропавшей девицы есть младший брат Ренат пятнадцати лет от роду. Юноша, знамо дело, мутный (ну а кто у нас сейчас не мутный; не исключено, что со стороны для кого-то я тоже могу выглядеть как потенциальный маньяк или растлитель всего, что шевелится?!), но, кроме того что пьёт самогон и нюхает всякую дрянь (а этим в деревне нынче балуется каждый второй, не считая каждого первого), предъявить ему вроде бы было и нечего. Но тем не менее взяли его местные орлы-опера и давай колоть на предмет патологических наклонностей. Уж не знаю, как именно они с ним разговаривали и что такого наобещали, только этот вьюнош взял да и сознался, что типа да, сеструху он убил. Поссорились (а такое промеж них раньше действительно бывало неоднократно), слово за слово, хреном по столу, она ему когтями в рожу, он её со всей дури какой-то железкой по башке. Ну а потом типа отволок в некий заброшенный дом, расчленил и по частям сжёг в печке, а что осталось (а точнее – не догорело) потом разбросал где-то в окрестном лесу. Понятное дело, опера рады стараться (им надо раскрываемость повышать), доложили, всё честь по чести. Дальше суд, ну и приговор. А учитывая несовершеннолетие бедного Ренатки, раскаяние и явку с повинной – шесть лет строгача, получи и распишись. Правосудие торжествует.
Ну а далее начинается картина маслом (в смысле – трагикомедия): в конце нынешнего лета в это самое село Нижнебуреево вдруг приезжает та самая убиенная Анжелка, да не просто так, а с городским мужем и годовалым ребёнком. Это она тогда, оказывается, в город к хахалю подалась, а сообщать про это родичам (поскольку отношения у них были не шибко нежные, её за все эти хождения «по морозу босиком к милому» уже неоднократно обещали больно зашибить) не стала, а потом выскочила замуж, и из-за смены фамилии и паспорта её, похоже, никто не искал.
Спрашивается: и что теперь? Всё село, родители и родственники в ахере. Брат второй год сидит ни за что. Сама она числится не просто умершей, а ещё и злодейски разобранной на части. При этом проверка показывает (эксперты просто охренели), что в указанной осуждённым братом Ренатом печке никогда никаких тел не жгли, в заброшенном доме признаки того, что там кого-то расчленяли, отсутствуют, а в указанном им месте в лесу нет ни малейших следов человеческих останков. А сам убивец не может внятно объяснить не только насчёт того, как именно и каким способом он жертву расчленял, но даже насчёт места, способа и орудия убийства откровенно путается.
Оказывается, шустрые опера про убийство, расчленёнку, кремацию и прочий трешачок тупо записали «со слов преступника», а скорее даже сами ему всё это надиктовали, что вернее. Ну и как они будут из всего этого выпутываться и кого теперь назначат виноватым или крайним? Хотя, учитывая, какие сейчас на дворе времена, скорее всего, вообще ни хрена не будет…
Или другой случай, уже из прошлого сентября. Одна баба взяла да и сиганула с балкона двенадцатиэтажки (не особо старая, но, опять-таки, избытком благонравия не страдала, тупо залила шары, в голове сразу глупые мысли типа «все козлы» и «жизнь – дерьмо», ну и всё пошло к итогу – самоубилась), упала в кусты возле подъезда и лежит, остывает. А дело было рано утром, и рядом камера. Работающая (что редко бывает) и такая, про которую знают далеко не все.
И идёт мимо мужик. Казалось бы, должен увидеть и вызвать мусоров да «скорую», ан нет! Подходит мужик к телу и начинает это тело трахать (вот что он при этом думал, да и думал ли вообще?). А оттрахав, уходит. Надо полагать – удовлетворённый. Ладно. Только это ещё не всё. Поскольку чуть позже идут мимо тела два дворника в спецовках. Видят эту самую самоубийцу. Подходят. И снова происходит совсем не то, о чём вы подумали. Они шмонают труп, снимают с тела кроссовки и быстро линяют! В общем, не знаю, что будет за это дворникам, но похотливого мужика, благодаря всё той же камере, нашли и задержали. И теперь экспертам (которые не знают, плакать им или смеяться) предстоит ответить на главный вопрос: он убиенную трахал, когда она уже померла или всё-таки до того? Поскольку надругательство над трупом и над относительно живой бабой – это две совершенно разные статьи. Короче говоря, и смех и грех.
И, по-вашему, такое можно публиковать? Допустим, вторая история, если, конечно, без точного указания места действия и имён-фамилий, ещё сойдёт. Так сказать, смех сквозь слёзы. А вот насчёт первой как-то сомнительно. Даже если её предельно обезличить, всё равно сочтут за гнусный поклёп на родные органы внутренних дел. У нас же теперь вроде как не тот сплошной цирк с конями на паровой тяге, какой был в 1990-е…
В общем, решив, что утро вечера мудренее, я плюнул и выключил комп.
И в этот самый момент в левом углу комнаты деликатно кашлянули.
Я резко обернулся.
Ну вот вам здрасте…
На своём, уже обычном, месте сидела Блондинка в привычно-голографическом исполнении. Выглядела она не столь аппетитно-привлекательно, как в прошлый раз. Короткая стрижка, минимум макияжа, одета в стиле, который у нас нынче именуют офисным, – тёмно-серый брючный костюм в облипку да чёрные модельные туфли. Сама скромность, короче говоря. А раз в свои обычные игры они сегодня не играют и возбуждать меня на наготу не пытаются, значит, настрой у гостьи сугубо деловой. И это сразу же рождало нехорошие догадки.
– Здравствуй! – сказала она, как мне вновь показалось, не открывая рта.
– Здорово, коли не шутите, – поприветствовал я гостью. – Давно не виделись, и не то чтобы я сильно рад встрече. И чем, собственно, могу?
– Маленькое, но серьёзное поручение. Или, если проще, – срочное задание.
– Ну это даже с трёх раз не надо было угадывать! Разумеется, задание, и разумеется, срочное! У вас же других не бывает! Что на этот раз от меня требуется?
– В некотором роде спасательная операция.
– Допустим. И где конкретно будем спасать будущее прогрессивного человечества?
– Место – Порт-Артур. Время – конец лета 1904 года…
– Чего-чего? «Спит гаолян, ветер туман унёс, на сопках маньчжурских воины спят и русских не слышат слёз»? Не, не пойду. Хоть режьте, хоть ешьте…
– Почему?
– Как говорят у нас сейчас – это вам, дамочка, надо на второй этаж «Детского мира», там не только покемоны, но, может, и запиздюнцы есть… А если в двух словах – я это время плохо знаю и, откровенно говоря, не люблю. Прадеды, непонятно зачем, создали на свою жопу весь этот геморрой и, проиграв всё, что могли, ушли в небытие, а вот деды потом, уже в 1945-м, этот гештальт благополучно закрыли. Правда, мои прадеды в Русско-японской не участвовали, а дед, хотя брал Берлин и обнимался на Эльбе с этими, ну, которые сейчас опять враги на всю катушку, на Дальний Восток потом не ездил. Так что лучше обращайтесь по этому поводу к Никите Сергеичу, не к тому, который Хрущёв, а к тому, что раньше был как все, двуличный и с дулей в кармане, а теперь с телеэкрана не слишком убедительно бесов гоняет, – это такие, как он, от царизма люто тащатся. Или ещё вариант: есть у меня среди соцсетевых друзей пара конченых мудил, которые, исключительно по дурости, записались прямиком в «златопогонные первопоходники», а у них заединщиков-косплееров столько, что на целый «ударный офицерский полк» наберётся…
Вот тут я нисколько не наврал. У псевдовоенных переодеванцев (они же «реконструкторы») нынче возникла некая новая тенденция. Поскольку за историю Великой Отечественной войны плотно взялось государство, у очень многих из этой публики откровенно заиграло очко. Они же в недавние времена просто обожали за немцев играть (причём, как правило, даже не просто за вермахт, а какую-нибудь битую тевтонскую элиту – горные егеря или там, ваффен-СС), а теперь-то никто точно не знает, как на все эти их шатания и игры в войнушку по кустам и паркам, во вражеских мундирах, могут отреагировать те, кому положено. А поскольку за осквернение памяти павших и пропаганду нацизма сейчас могут припаять вполне себе весомую статью с реальным сроком, им всем очень ссыкотно. Вот и подались эти шизики в другую палату для буйных, нашли себе новый вариант херни для страдания (или, если хотите, кормовой базы) – «отдушину» в виде Первой мировой и нашей Гражданки. Смотрю на их фотки в соцсетях и ржу как конь (бог ты мой – сколько тупых рож и тухлых глаз, и все сплошь в красно-чёрных, чёрно-белых или красно-белых погонах, столько в корниловском, марковском и дроздовском офицерских полках В СЮР отродясь не набиралось за всю их недлинную историю!) – блин, все как один переобулись на лету из Гансов да Фрицев в «господ офицеров», и при этом в основном в их пустых бестолковках сквозят сплошные стереотипы и заблуждения – посмотрел такой самозваный «златопогонник» советскую «Белую гвардию» в постановке В. Басова и считает, что с него довольно и теперь он решительно всё про Гражданскую знает. Тьма невежества, короче говоря. И, главное, никому из них стыд глаза не ест, тем более что родители у этой публики были если не партейные, то уж как минимум вполне себе советские люди, а их прадеды и бабки с дедками в то самое интересное время, с 1917 по 1922 год, так или иначе были на стороне «проклятых большевиков». А иначе все эти «корнеты» да «поручики» тупо и не родились бы никогда. Но это для них и вовсе несущественно, раз уж в моде «слащаво-сентиментальная поражаевщина», которую один мой знакомый, на дух не переносящий разного рода «ряженых», метко называет «хохлизм», – вечная, необоримая тяга под знамёна тех, кто всегда проигрывает. Хотя вовсе не факт, что кто-то из них хотел бы лично побывать на реальной войне начала прошлого века, где можно запачкать опереточный мундирчик, – там же грязно, говно и палки (в смысле – вошки, тиф и прочее), а в дополнение к холерному поносу запросто можно ещё и иприту нюхнуть, любой каприз за ваши деньги. Но то прошлый век. Куда смешнее другое: кое-кого из тех, кто в начале 2000-х (ну то есть во времена, когда буквально все вокруг были друг другу если не кореша в доску, то уж как минимум «партнёры», жрали вместе водку и думали, что впереди только хорошее) игрался в переодетых каппелевцев или условные «Мазурские болота», сейчас-таки занесло на вполне настоящую войну (какие у этого обстоятельства были причины и зачем они там вообще нужны – отдельный вопрос для психиатров), причём по разные стороны фронта. Вот и пишут теперь в «Телеге» что-нибудь типа: «Витася! Сука такая! К фашикам подался! Встречу – убью!» А означенный Витася тут же отвечает, что сам всех москалей первым поубивает и даже прежних друзей-собутыльников не пожалеет, а автора предыдущего поста предварительно ещё и поимеет…
– Считай, что я оценила твоё чувство юмора, – усмехнулась на эту мою реплику Блондинка. – Но нас не интересуют разные полоумные ничтожества. Увы, как обычно, нужен ты, и только ты…
– Неужто все спились и один я остался? Вы уж поясните, мадам, будьте ласковы.
– Если совсем коротко – вышел из-под контроля наш штатный сотрудник.
– Ни хрена себе… С чего это вдруг?
– Не вдруг. Просто во времена войны, которую у вас здесь называют Русско-японской, была отправлена исследовательская группа обычной численности. То есть из трёх человек. Двое мужчин и женщина.
– Зачем, интересно знать, отправлена? Что и кого исследовать? Или просто групповушка-тройничок? Нестандартное свадебное путешествие?
– А вот это не смешно. Нет. Это были наблюдатели, отправленные для сбора информации. В самом широком смысле этого слова. Ты же уже успел понять, что многое из того, что мы делаем, – это, по сути, импровизация. И соответственно, у нас огромная нехватка не только кадров, но и конкретных данных по отдельным историческим периодам и эпизодам…
– А какая вам вообще польза от японской войны, про которую даже специалисты и те, кто постарше, помнят разве что выражения типа «ховался в гаоляне, и по нему стреляли шимозами» из одной катаевской книжки в рамках советской школьной программы, вроде бы той, что про Петю и Гаврика? А простой пейзанин помоложе, если его за эту войну спросить, вообще не поймёт, о чём речь. У нас и про Афганто, который, кстати, был аж через семьдесят пять лет после Русско-японской, уже, считай, забыли. Какой вообще смысл отправлять туда наблюдателей?
– Чтобы засылать агентов в какой-то конкретный отрезок времени, – начала Блондинка голосом вредно-въедливой школьной училки, разговаривающей с особо тупым первоклассником. – Нужно как минимум знать, как там всё выглядело, как одевались, что ели, что говорили и прочее. По необходимости мы посылаем в прошлое подобные группы, которые в первую очередь снимают на соответствующем оборудовании то, что можно назвать, например, «учебно-ознакомительными видовыми материалами»…
– И на кой ляд вам сдалась именно Русскояпонская война?
– А вот это закрытая информация. Не для твоего уровня допуска.
– Что, опять рылом не вышел? Снова что-то такое, нехорошее, с нашим прошлым мухлюете? Ну ладно, даст бог, я вам это припомню… Так, стоп, прозвучало, что была группа из трёх человек, а из-под контроля вышел только один «штатный сотрудник». Что случилось с двумя другими? Почему они просто не вырубили и не спаковали буйного коллегу? И как следует понимать формулировку «вышел из-под контроля»?
– Так и понимай. Один из двух наших парней просто взял да и слетел с катушек.
– То есть?
– Похоже, в какой-то момент тупо возомнил себя Богом, сволочь. И вместо сбора информации начал пытаться помогать одной из воюющих сторон. А конкретно – японцам.
– Зачем им помогать-то? – искренне удивился я. – Они же и так выиграли?!
– Нельзя исключать, что выиграли они не без его помощи. Поскольку теперь мы затрудняемся ответить на вопрос: а не является ли эта реальность, в которой все мы существуем, одной из тех самых пресловутых «альтернатив»?
– Эва как! И чем конкретно этот ваш дурошлёп помог желтопузым чертенятам и откуда вы вообще узнали, что он именно помогает?
– Его напарник совершенно случайно узнал, что роковой для русских морской бой 10 августа (или, как у вас говорят, «по старому стилю», 28 июля) 1904 года в Жёлтом море, а точнее, фатальное попадание 305-миллиметрового японского снаряда в фок-мачту броненосца «Цесаревич» с последующей гибелью адмирала В. К. Витгефта и большинства его штабных офицеров, – его рук дело. А потом возникли подозрения, что и подрыв броненосца «Петропавловск» на японской мине 31 марта 1904 года с гибелью адмирала С. О. Макарова, возможно, без него не обошёлся…
– И как он всё это, мать его так, смог проделать? Неужели лично корректировал огонь японцев с берега по радио? Или подкинул им парочку каких-нибудь управляемых снарядов?
– Можно предположить, что смог элементарно. Скорее всего, он японцам ключевую информацию поставлял. Ведь через сотню лет все действия сторон в том морском бою известны заранее и расписаны чуть ли не по минутам, с прилагающимися схемами движения эскадр, причём всё это есть во вполне себе популярной литературе. Так что участвовать в чём-то подобном лично ему особо не требовалось, да и не было у него таких возможностей…
Я прикинул, ну, по идее, да, если знать по секундам, когда и какой именно корабль сделает некий манёвр, можно дать ценные указания, когда именно и в какой именно броненосец стрелять, даже с указанием конкретного места, куда целиться, а не сидеть как дурак с рацией и орать в микрофон «недолёт-перелёт!». Вот только тот снаряд в Жёлтом море, похоже, всё-таки был стопроцентно случайным. Так что не вяжется тут у них что-то. Честно говоря, писями виляны все их хитромудрые предположения. Ну да ладно, сейчас не о том речь…
– Ну, и дальше? – спросил я, промолчав о своих догадках.
– Когда напарник доложил нам о своих подозрениях, он его убил.
– Прямо убил?
– Скорее всего, да, потому что его жизненные показатели операторы в нашем Центре управления и слежения перестали фиксировать ещё до того, как с группой окончательно пропала связь.
– А с третьим членом группы что? То есть, если точнее, с третьей?
– А вот её он явно взял в заложники и, прежде чем отключить связь, потребовал для себя гарантий жизни и ещё кое-чего…
– «Кое-чего» – это в каком смысле?
– Как ты, наверное, успел понять, аппаратура для хроноперемещений особой компактностью не отличается. У этой группы, как и всех прочих подобных, развёрнута на месте временная установка с порталом для хронопереброски и автономным источником питания. Ресурс питания ограничен. Его хватит только на двенадцать циклов перемещения, три из которых ими уже использовано, итого осталось девять…
– И что ему это даёт?
– Поскольку ему за подобные художества однозначно грозит ликвидация, он требует, чтобы ему дали спокойно уйти. То есть он собирается переместиться туда, куда захочет, и настаивает на том, чтобы мы затем не пытались его искать и преследовать. В обмен на это обещает оставить в живых напарницу и не портить оборудование…
– А он может?
– Что?
– Ну испортить оборудование.
– Разумеется, там же встроена функция самоликвидации.
– Погодите, так это же для него тупо билет в один конец!
– Да, но зато всё-таки это шанс остаться в живых…
– Так какие тогда проблемы? Пошлите какой-нибудь спецназ – в вашем арсенале, как я понял, хватает всяких человекоподобных убивалок. Я-то, грешный, тут при чём?
– Обычную группу захвата послать не получится. Дело в том, что вся наша темпоральная аппаратура увязана, если можно так выразиться, в единую систему. Это многое упрощает, но одновременно иногда является и серьёзным недостатком. То есть включение любого из наших порталов, как постоянных, так и временных, он немедленно засечёт. А дальнейшие его действия просчитать не трудно. Он убьёт оставшегося члена группы, включит аппаратуру и уйдёт туда, куда захочет. И ему на это потребуются считаные минуты…
– А хроноустановка?
– Перед тем как уйти, он просто включит режим самоликвидации. Поскольку она не мобильна и забрать её с собой он в одиночку не сможет…
– То есть, в какое бы время этот ваш злыдень ни смылся, смоется он всё равно в точку с географическими координатами нынешнего Порт-Артура? Так чего же вы так кипишуете?
– Во-первых, по закону он преступник и его надо судить. Надо же ещё, как минимум, узнать всю подноготную – кто его надоумил на подобное и прочее? Во-вторых, сама хроноустановка – оборудование чертовски сложное и дорогое, что называется, штучное. Потерять её – отдельное преступление. К тому же самоликвидация оборудования может вызвать взрыв мощностью в пять-семь килотонн. Представил, что будет с Порт-Артуром в этом случае?
Я попытался представить, но, честно говоря, затруднился. Самое главное – а как это потом будут объяснять в учебниках истории? Арсенал какой-нибудь взорвался? Н-да, при таком раскладе осада Порт-Артура и вся Русско-японская война могут закончиться значительно раньше…
– Представил, – сказал я вслух. – Что сказать – масштабно мыслит этот ваш товарищ, который уже не товарищ…
– Так о чём и разговор. А кроме того, даже если это для него путь в один конец, неизвестно, куда он отправится и что намерен делать дальше. Тем более что чем глубже в прошлое он сбежит, тем сложнее будет его найти. То есть, в принципе, парнишечка, конечно, считается специалистом по двадцатому столетию и особенно его первой половине. А значит, можно предположить, что уйдёт он, скорее всего, куда-то туда, а отнюдь не в Средние века. Но это знание для нас ничего не облегчает, поскольку, если при уходе он взорвёт оборудование, на определение его «точки выхода» уйдёт очень много времени и сил. Нет, то есть точку-то мы найдём, но перед уходом он наверняка избавится от всех возможных средств слежения. И ищи его тогда потом по всей планете, даже при условии, что мы будем знать конкретный год. Тем более что он хорошо знает расположение всех стационарных порталов и, прежде чем наши спецы сядут ему на хвост, вполне сможет испортить какой-нибудь из них, предварительно воспользовавшись им для дальнейшего запутывания следов. А восстановление стационарного портала – это вообще немыслимый по нашим понятиям ущерб, из категории невосполнимых. Но самое главное – неизвестно, что он, со всеми его послезнаниями о прошлом, начнёт предпринимать, с его-то энергией, помноженной на надломленную психику. Собственно, тебе уже не раз и не два объясняли, что образование новых, альтернативных реальностей допустимо только в критических случаях, а в целом оно всё-таки нежелательно…
– То есть меня, если я перемещусь туда, его аппаратура не засечёт? – уточнил я, уже вполне понимая, что оказываюсь в ситуации тех космических морпехов из «Чужих». Типа ксеноморфов-то, будь добр, перебей на фиг, а вот атмосферные процессоры и прочие железки, «обеспечивающие процесс терраформирования», трогать не смей. Это же классика, мля…
– Ты абсолютно прав. И, как ты уже, наверное, понял, это самое ценное твоё качество.
– Ну да, осознал, не дурак. И что я конкретно должен делать?
– Конкретно – не дать ему убить напарницу и уничтожить хроноустановку.
– А с ним самим что делать? Поймать-арестовать?
– А вот это уже по обстановке. Сохранность оборудования в данном случае важнее. В идеале – обездвижить его до прибытия нашей группы захвата, которая отследит твой персональный сигнал. Помни, что мы за тобой наблюдаем, хотя при этом никакой связи с нами у тебя не будет. Исключительно из соображений безопасности, чтобы невозвращенец не засёк тебя раньше времени. Ну а если возможности дождаться спецов не будет или он попытается сбежать – ликвидировать объект на месте. То есть, проще говоря, убить.
– Ну да, мне же не привыкать… А что он может мне противопоставить? В смысле – чем он конкретно вооружён?
– В первую очередь в его арсенале может быть что угодно из того, что он смог найти на месте. То есть любое доступное оружие начала XX века. Поскольку их группа исследовательская, серьёзного оружия им по существующим правилам не полагалось. Максимум, что у них было, – парализаторы и средства индивидуальной защиты и маскировки, позволяющие на короткое время становиться практически невидимыми или менять внешность с помощью голограмм. В плане обороны то, что у группы было (прежде всего я имею в виду их штатные спецкостюмы), гарантированно защищает от пуль, осколков, электромагнитного импульса и радиации. Действие холодного оружия, крупнокалиберных огневых средств типа артиллерийских снарядов, химии и ядов они сильно смягчают. То есть по меркам времени, где группа находится, её члены практически неуязвимы. Но ты будешь снабжён спецсредствами из арсенала военных, которые все эти свойства их защиты нивелируют…
– Да, кстати, а как быть с экипировкой?
– Придётся перебросить её тебе прямо сюда. Экипируешься здесь и отправишься на место уже полностью оснащённым…
– Н-да, ну, что отказы не принимаются, я уже понял. Опять поймали меня на чистый интерес – сходить туда, где я ещё не был. И сколько у меня времени?
– Чем скорее, тем лучше…
– Тогда три-четыре дня на подготовку, обдумывание легенды и прочее. То есть свяжитесь со мной через трое суток, и я смогу дать вам список необходимого. Да, и точку «входа-выхода» я выбираю сам!
– Договорились…