Керкегор округлил и без того по-птичьи круглые глаза.
– Что значит, не твои? – спросил он. – А чьи же еще? Тут других Хранителей от воргов нет. Значит, какие– бы ворги ни были, все твои.
Полузверь потер между пальцами шерсть и снова втянул носом. Потом проговорил:
– Да нет, не мои.
– И как это понимать?
– А так, – сказал Лотер. – Я знаю запахи всех воргов, которые пришли в стаю. А этот чужой. Не подходил он ко мне, и не клялся в верности. Вот как это понимать.
Птеринг вскинул голову, клюв устремился в небо, словно намеревается его проткнуть, осанка стала ровной и величественной.
– Говорил же, вы дикие и неотесанные, – сообщил он. – Без вожака не можете себя вести нормально. Нет бы каждого научить порядку.
Лотер сурово взглянул на него, засовывая клочок шерсти в карман, и проговорил:
– Слушай, я тебя не учу, как своих жен воспитывать. А ты не лезь в мои стаю. Идет? А то мне настроение с утра испортили, аж есть захотелось. Знаешь, какой я, когда голодный.
– Знаю-знаю, – усмехнулся Керкегор. – Еще более дикий и неотесанный. А мои жены хорошо воспитаны. Они послушные.
– Не хвастайся, – буркнул ворг.
Мужик, который все это время сидел на пороге и сокрушенно качал головой, сетуя на мир, который жесток и не дает хорошим людям спокойной жизни, поднял взгляд на полузверя.
В глазах мелькнула тревога вперемешку с ненавистью, которую даже не пытается скрыть. Он выпрямил спину и положил локти на колени, затем произнес с нажимом:
– Ворговский Хранитель, так что же мне теперь делать? Твои звери принесли беду в мой дом, нам нечего будет есть, а у меня пятеро детей. Мы приехали в Цитадель потому, что прослышали, как тут хорошо и безопасно. А на деле?
Керкегор усмехнулся клокочущим, похожим на петушиный, голосом.
– А на деле получили стаю воргов под боком, – сообщил он довольно. – Если бы я, птеринг, был Главой…
– Если бы птеринг был главой, – перебил его Лотер, окинув мрачным взглядом, – людей бы сюда вообще не пустили. А то и перебили для устрашения.
Птеринг поморщился и сказал, окидывая взглядом двор, по которому словно стая медведей пробежала:
– Вот только не надо всех по себе судить. Мы не такие кровожадные, как вы. Может и прибили бы нескольких, в назидание. Но что бы всех… За кого ты принимаешь великий народ птерингов?
Лотер проигнорировал его и, развернувшись, пошел по двору, заглядывая во все углы, внимательно присматриваясь и принюхиваясь к каждому следу. Потом зашел в коровник, долго осматривал место вокруг погибшей скотины. На деревянной перекладине, что служит загородкой в загоне, обнаружил следы от когтей, длинные и глубокие.
Проведя по ним пальцами, Лотер помрачнел еще больше. Затем вышел обратно во двор, где солнце уже скрылось за макушками деревьев, а облака окрасились в золотистые цвета, и покачал головой.
– Он нарочно наследил, как свинья, – сказал он. – Этот полузверь точно не из моей стаи. И это не хорошо.
– Не сможешь контролировать? – снисходительно поинтересовался птеринг.
Лотер сделал вид, что не заметил издевки. Вернувшись к порогу, где мужик все так же сидит и переводит взгляды с одного Хранителя на другого, сложил руки на груди и уставился в одну точку.
Керкегор и фермер некоторое время наблюдали, как полузверь шевелит бровями и напряженно что-то бормочет под нос. Потом птеринг аккуратно произнес:
– Не хочется отвлекать тебя от несомненно важных ворговских дум, но разве не нужно сообщить об этом Теонарду?
Лотер оглянулся. Пару секунд смотрел на Керкегора, пытаясь понять, кто это вообще такой, и почему тут стоит, потом взгляд снова стал осмысленным.
Он покачал головой и ответил:
– Нет. Теонарда мне с утра хватило. Жаловался на воргов. Сам разберусь.
– Но все-таки, – заметил птеринг, щурясь, – он Глава Совета.
– Глава, – согласился Лотер. – А я ворг. Я ни перед кем не отчитываюсь. Особенно, если дело касается полузверей. Он просил разобраться. Вот я и разбираюсь.
– Опрометчиво, на мой взгляд.
Лотер отмахнулся.
– Ничего не опрометчиво, – бросил он. – Все равно ты ему доложишь.
Гребешок на голове Керкегора поднялся, глаза гневно блеснули, а ладонь легла на меч, что висит на боку. Он выкатил грудь колесом, как бойцовский петух, готовый броситься в атаку и заклевать нахала, который посмел сунуться в его курятник.
– Наш великий народ не какие-нибудь доносчики! – выпали птеринг. – Если честно, мне вообще плевать. Главное, чтобы моих не трогали. Я не собираюсь терпеть оскорбления от всяких лохматых.
Лотер поморщился, утомленный компанией Керкегора. Покачав головой, мол, да, знаю, какие вы великие, древние и самые мудрые, хотел повернуться к мужику, который все еще ждет решения, но Керкегор не унимался.
– И вообще, – произнес птеринг с вызовом, – я хотел тебе предложить что-то вроде союза. Пока этого не сделал эта зеленая морда, Гнур. Я же знаю, ворги делают что-то лишь ради выгоды.
– Да? – огрызнулся Лотер. – И что выгодного в дружбе с пернатыми?
– Если бы нашли общий язык, – проговорил птеринг чуть спокойнее, – у птерингов появилась бы дополнительная территория на севере Изумрудных лесов.
Лотер хохотнул и даже перестал сверлить взглядом землю, в которой давно должна была появиться дыра до самых гномьих шахт. Он хлопнул себя по бедру и сказал:
– Так это птерингам выгода. А воргам где? Слушай, Керкегор, отстань. Мне, видишь, некогда. Я хоть и полузверь, а знаю, союз можно заключать только если выгодно обоим.
Керкегор ничуть не смутился, наоборот, еще сильнее выпрямился и упер левый кулак в бок.
– Сам факт того, что ты состоишь в союзе с птерингами, уже великая выгода.
Лотер покачал головой.
– Прости, Керкегор, – сказал он. – Может я действительно, дремучий потому, что такая выгода слишком смутная.
Мужик на пороге внимательно слушал разговор Хранителей, но по лицу ясно, понимает не больше половины, а то и меньше. Когда повисла очередная пауза, он поднялся.
Даже стоя на пороге, он оказался на полторы головы ниже Лотера, и на все две стройного, закованного в пернатую броню птеринга.
Мужик пару секунду кусал губы, словно собирался с духом, потом произнес:
– Не гневитесь, Хранители. Вы умные речи говорите, не понятные простому фермеру. Но что мне делать теперь? Без коровы? К Хранителю Теонарду идти? Так к нему не достучишься, поди.
Керкегор ухмыльнулся и победно посмотрел на полузверя, мол, ну, что будешь делать с человечьим подопечным.
Лотер покривился, но сказал:
– С Хранителем Теонардом сам разберусь. Корову тебе добудем. А то Хранитель Теонард мне потом всю плешь проест.
Птеринг встрепенулся и стал коситься на затылок ворга.
– Плешь? – поинтересовался он. – У тебя уже есть плешь? Стареешь? Лотер, говорю тебе, надо найти преемников, сыновей, дочерей. Иначе помрешь, придется ждать, пока сгниют твои останки, чтоб забрать осколок.
Лотер проговорил недовольно:
– Мы не закапываем своих умерших, а предаем священному огню. И нет у меня никакой плеши. Не заговаривай зубы.
– Да? Но ты все равно следи.
– Не надейся. Я живучий, – сказал Лотер и обратился к мужику: – Значит так. Корову мы тебе добудем. Но только не раскатывай губу. Это я не по доброте, а по необходимости. Чтоб потом моих воргов почем зря не обвиняли. Где, говоришь, самые хорошие коровы?
Лицо мужика просияло, взгляд мигом изменился, ненависть испарилась, и он стал благодарно заглядывать снизу-вверх.
– Ой, спасибо, Хранитель! – проговорил он дрогнувшим голосом и схватился за грудь, словно боится, что выпрыгнет сердце. – Чтоб я делал без вас. До Теонарда-то, поди, не добраться. Он в башне, высоко, далеко. А ворги, они вот, прямо тут на земле. Ходят, творят, что хотят. Ой, я что-то не то говорю, наверное.
– Коровы, спрашиваю, где продаются? – повторил Лотер сурово.
Мужик вытер трясущимися пальцами лоб и сказал:
– Так у гоблинов коровы. У гоблинов самые хорошие. У них и огороды, как на подбор, ладные все. А коровы в неделю удой дают, какой моя и в месяц не давала.
– Значит, у гоблинов, – повторил Лотер кивая и с ухмылкой посмотрел на птеринга.
Тот сделал такое лицо, словно его оскорбили, но его древняя и мудрая раса слишком велика, чтобы обращать внимания на такие мелочи. Затем провел ладонью по гребешку и развернулся в сторону юга, где находится его резиденция.
Лотер усмехнулся.
– Уже уходишь? – спросил он.
– У меня срочные дела, – отозвался Керкегор двинувшись по дорожке мимо дома.
– А что, разве не пойдешь со мной к гоблинам? – спросил Лотер, невольно расплываясь в улыбке, больше напоминающей оскал.
Керкегор бросил через плечо:
– Вот еще. Делать мне больше нечего, как ходить ко всяким зеленомордым. И подумай о союзе с птерингами. Второй раз предлагать не буду.
Он вскинул голову. Выйдя в калитку, гордо зашагал мимо построек, покачивая красным он негодования гребнем.
Когда птеринг скрылся из виду, Лотер двинулся в сторону моря, где расположилась резиденция гоблинов. По пути пытался отделаться от увязавшегося следом фермера, который чуть ли не за ноги цепляется и говорит, что только он сможет выбрать правильную корову, что ворги, хоть и могучи, но в скотине ничего не смыслят.
Даже звериный оскал мужика не напугал, только речь стала быстрее. Лишь, когда Лотер напомнил, как некоторое время назад, один гоблин убил человека, за то, что тот сжег его дом, пыл фермера угас. И через несколько метров он сообщил, что в огороде его ждут неотложные дела, но будет с нетерпением ожидать возвращения Хранителя воргов и новой коровы.
Когда мужик ушел, Лотер, наконец, спокойно вздохнул, впервые оказавшись в блаженном одиночестве за день. Он решил обойти Зал Советов справа, чтобы лишний раз не попадаться на глаза птерингу, от которого с таким трудом отделался.
Потом быстро пробежал около замка Страга, чтобы тот случайно не выглянул из какой-нибудь щели и тоже не пожаловался на воргов. Когда бежал мимо каменной горы Грагрха и болота Булука, темп чуть сбавил потому, что эти почти все время спят и точно не станут звать. Башню мелкинда тоже преодолел спокойно. Виллейн так увлечен магическими делами, что даже если на крышу приземлится дракон – не заметит. Тем более птеринга, который зачем-то нацелился ему в окно.
Хотел окликнуть, мол, чего пернатый тут делает, если клялся, что пошел в резиденцию, а сам воздухом к мелкинду прибыл. Но потом отмахнулся – только избавился от него. Пускай творят с магом, что угодно. Лишь бы от него подальше.
Зато, когда оказался у блестящего купола ихтионки, из прохода показалась аккуратная мордашка, обрамленная белоснежным пухом волос и красными, как, у эльфийского единорога, глазами.
– Привет, Лотер! – крикнула она и помахала. – Давно ты в нашу сторону не ходил. А у меня платье новое.
Она вышла на низенький порожек, чистая и свежая, как облупленное яичко, и пару раз крутанулась на месте, схватившись за края платья. Зеленая юбка поднялась куполом, переливаясь золотистыми нитями, которые вшиты в ткань.
Селина засмеялась и произнесла:
– Это мне Каонэль отдала, а Эвриала перешила. Потому, что было слишком велико, особенно в некоторых местах. Но теперь в пору.
Лотер оглядел ее с головы до ног и пробормотал:
– Мда… и впрямь впору.
Платье, доставшееся Селине от эльфийки действительно перешили по размеру, оставив лишь глубокий вырез, которыми изобилуют все наряды серой. Но если декольте Каонэль едва не прорывает ткань, то на фигурке ихтионки наряд висит, как на мальчишке.
– А ты куда идешь? – спросила ихтионка, видя, что Лотер мрачнее обычного. – Что-то случилось?
Полузверь покривился.
– Ничего такого, что стоило бы твоего внимания, – отозвался он. – Не забивая свою чудную головку всякой ерундой.
Надбровные дуги Селины сдвинулись, личико нахмурилось, она надула губы и проговорила обиженно:
– Я, если не забыл, спасла вас от огненного тролля. Можно и сказать, если случилась беда.
– Конечно спасла, – успокаивающе проговорил ворг. – И если беда случится снова, тебя первую позовем. Честное воргское.
Селина подозрительно прищурилась, глаза превратились в красные щели.
– Правда?
– Обещаю, – клятвенно заверил полузверь, гладя на изумрудное платье Селины.
В груди заворочалось, он попытался сосредоточиться на мысли, которая постоянно ускользает, но красная завеса в голове сгустилась так плотно, что теперь напоминает стену. Он не знал, почему это платье вызвало копошение в памяти, но ощущение не самое приятное.
Лотер вздохнул, а Селина, заметив набежавшую на лицо полузверя тень, спросила торопливо:
– Лотер, ты какой-то очень мрачный. Уверен, что не могу помочь? Я, хоть и не сухопутная, но могу сварить похлебку из водорослей. Они тонус поднимают. Сразу настроение улучшится. А? Будешь похлебку? Правда, я давно не варила. Но постараюсь ничего не напутать.
Ворг покачал головой, представляя, как будет давиться варевом из морской травы, и сказал:
– Спасибо за заботу, Селина. В другой раз, обязательно. Сейчас дел много. Ты пока лучше накорми Керкегора своей похлебкой. А то он такой угрюмый, такой угрюмый.
Лицо Селины стало встревоженным, глаза с рубиновой радужкой округлились, она спросила:
– Серьезно?
– Да вот только расстались с ним, – ответил Лотер честно. – Обиделся, что не хочу отдавать ему северные Изумрудные леса. Знаешь, как расстроился?
Ихтионка вздохнула.
– Керкегор мне, конечно, не очень нравится, – произнесла она. – Но если он в печали, то суп из водорослей ему нужен, как рыбе вода. Пойду варить.
Селина скрылась в куполе, который похож на тот, что венчает верхушку Зала Советов, а ворг мрачно ухмыльнулся и двинулся к резиденции Гнура, которая раскинулась, как настоящая гоблинская деревня.
По мере приближения Лотер стал различать звуки музыки, смех, топот ног. Когда подошел к первому дому, перед которым раскинулся огород с тыквами, из двери вышла северная гоблинша с кувшином.
Она окинула ворга недовольным взглядом и спросила:
– Чего пожаловал? На праздник? Мы всяких полузверей не пускаем.
– Я не всякий, – отозвался Лотер и сунул пальцы в карман.
Когда из него показался блестящий край осколка, лицо гоблинши переменилось, взгляд стал тревожным.
– Беда что ли какая? – спросила она, подтягивая кувшин к груди.
– Мне нужен Гнур, – отозвался Лотер, игнорируя вопрос зеленомордой. – Отведешь?
Гоблинша помялась немного, словно решает, стоит пускать ворга на веселье гоблинов и что скажет гоблинский Хранитель. Потом потрогала короткие, но острые бивни над нижней губой и сказала:
– Идем. Только если с дурными новостями…
– Я по делу, – сказал ворг.
Гоблинша облегченно вздохнула, и они двинулись в центр резиденции гоблинов. Пока шли, Лотер глазел на добротные домики, ухоженные огороды и загоны для скота, построенные с такой дотошностью, что птеринг обзавидовался бы.
Впереди перед трехъярусным домом Гнура полыхает костер. Языки пламени взлетают в небо на три ворговских роста, вокруг пляшут северные и южные гоблинши в нарядах из шкур. Все босые, с короткими цветными гребнями на головах. Гоблины в стороне тоже что-то пританцовывают, но неохотно, будто для вида. Зато к столам, которые выставлены по обеим сторонам от костра, бегают часто. Те выставлены до самых огородов, не обойти, только напрямик пробираться.
Чуть дальше за костром и толпой пляшущих деревянное возвышение с широким стулом, на котором гордо восседает Гнур. Рядом на таких же стульях какие-то другие гоблины и гоблинши, которых Лотер прежде не видел. Все довольные, смеются, выпячивают бивни и время от времени выкрикивают что-то одобрительное танцующим.
Полузверь покосился вверх. Солнце, сползло к морю, небо приобрело лиловые краски, а отблески огня на лицах гоблинов придают зловещий вид.
Гоблинша, что привела ворга, указала вперед.
– Вот, иди, – сказала она. – Только не говори, что я привела. А то вдруг чего дурного расскажешь, а меня обвинят.
Лотер кивнул.
– Оставлю в тайне, – сказал он и двинулся к Гнуру сквозь извивающиеся в танце тела.
Гоблинские женщины танцевали так увлеченно, что несколько раз чуть не вспороли бивнями грудь Лотера. Приходилось уворачиваться, как во время битвы, отпрыгивать и втягивать живот.
Кое-как полузверь выбрался из толпы веселящихся гоблинов, а выйдя на свободный пяточек, отряхнулся и проверил карманы. Убедившись, что осколок на месте, в глубокой потайной складке, куда даже ловкие пальцы воришек не пролезут, полузверь облегченно выдохнул.
– Лотер! – донесся скрипучий голос со стороны возвышения.
Ворг оглянулся.
Гнур замахал ему, не вставая со стула. Полузверь направился к нему, спеша убраться подальше от размахивающих бивнями зеленомордых красавиц.
– Чего у тебя тут за пир? – спросил ворг подойдя и усевшись на стул, который быстро освободила миниатюрная гоблинша по приказу Гнура.
– Праздник урожая, – ответил гоблин. – Каждый год надо справлять, чтоб все хорошо росло, плодилось и размножалось.
– Гоблинши вокруг костра для этого танцуют? – спросил Лотер.
– Конечно! – выдохнул Гнур. – Чем лучше пляшут, тем лучше задобрятся боги. А, значит, урожай будет хорошим. Тыквы, знаешь ли, на новой земле должны прижиться. А они, как известно, любят тепло. Стало быть, нужно задабривать духа огня.
Музыка стала ритмичнее. Лотер скользнул взглядом по крепким фигурам гоблинш в коротких юбках, с обнаженными животами, что стали извиваться перед костром еще иступленней, и хмыкнул.
– Ну конечно, – сказал он, ухмыляясь. – Духа огня. Как же. Скажи лучше, что поглазеть на клыкастых девиц восхотел.
Глаза Гнура округлились, бивни выпятились вперед, он проговорил возмущенно:
– Да что ты вообще знаешь о празднике урожая? Сидите у себя в лесу, кости грызете. А ферма и скотина особого подхода требует. Она как, крашар, любит заботу.
Он любовно погладил кривой ятаган на поясе, с которым не расстается даже во сне, и добавил:
– Ты чего пришел? Тоже поглазеть… В смысле, духов огня задобрить?
Полузверь снова покосился на танцовщиц и проговорил, прочистив горло:
– Не совсем. Тут вот какое дело…
– Ох, не нравится мне такое начало, – перебил его гоблин.
– Да погоди ты, – отозвался ворг, хмурясь. – Помощь нужна.
Гнур прищурился и внимательно посмотрел на полузверя, словно пытается разглядеть подвох. Потом отхлебнул из кружки, которую поднесла все та же миниатюрная гоблинша, которая освободила место Лотеру, и сказал:
– Ладно. По старой памяти готов выслушать. Мы с тобой дрались бок обок. Хотя резиденцию строили мне ого-го, как долго. Но зато теперь погляди.
Он демонстративно провел дланью, показывая, какой размах у его резиденции, сколько гоблинов, огородов и домов с легендарными печками.
Лотер скользнул взглядом по постройкам, которых стало немного больше, чем, когда только возвели Гнуру дом. Потом сказал:
– Нужна корова.
Надбровные дуги гоблина поднялись, глаза округлились, а рот раскрылся, еще больше оголяя и без того опасные бивни.
– Корова? – не понял он.
– Да, – нехотя повторил ворг. – Корова. Обычная, которая молоко дает.
Гнур пару секунд непонимающе смотрел на полузверя, потом отдал кружку гоблинше и спросил:
– А тебе зачем корова? Сожрать? На сожрать не дам. У нас каждая голова ценится. Потому, как выращивается из теленка с особой тщательностью. Нечего всяким воргам их есть.
Лотер замотал головой.
– Да не собираюсь ее есть, – сказал он. – Мне своей дичи хватает.
– Ну раз, не собираешься есть, – ответил Гнур с облегчением, – тогда куда ни шло. Разводить будешь? Не ужели полузвери решили заняться полезным? Хвалю. Ели будете продолжать в таком духе, когда-нибудь станете такими же мудрыми и умелыми, как гоблины.
Ворг поскреб подбородок и сказал:
– Это не для меня.
Гнур встрепенулся.
– А для кого? – спросил он. – В подарок женщине? Ты лучше крашар тогда подари. Крашар лучший подарок. Это я тебе со знанием дела говорю. Ни одна женщина не устоит, если ей преподнести новенький ятаган с зеркальным лезвием, да удобной ручкой.
– Да причем тут женщины? – огрызнулся ворг. – Это фермеру одному. Пообещал.
Гоблин даже отпрянул.
– Погоди, – сказал он. – Это для человека что ли?
– Ну да.
Руки Гнура сложились на груди, он сдвинул надбровные дуги и покачал головой.
– Э, нет, – сказал гоблин. – Тебе еще бы выдал корову. Хоть плохенькую, но выдал бы. А за людей даже не проси. Меня мои собратья не поймут, если начну раздавать коров после того, как они сожгли дом нашему сородичу.
– Если не забыл, вы убили поджигателя, – напомнил Лотер.
– А кто видел? – спросил Гнур. – Кто докажет? Никого мы не убивали. Мы безвинно пострадавшая сторона в этом деле. В общем, без обид, Лотер, но человеку корову не дам. Сходи к Брестиде. Может она что дельного скажет.
Лотер недовольно вздохнул. Поднявшись хрустнул шеей так, что сидящая радом гоблинша подпрыгнула и выронила кружку из рук. Та с грохотом упала, а на деревянном помосте растеклась небольшая лужа.
Гнур раздраженно покосился на нее, мол, что ты за гоблинша, если от каждого шороха вздрагиваешь, а зеленомордая девица быстро подобрала кружку и спрыгнув с помоста, затерялась среди танцующих.
– У Брестиды, вроде, кони только, – сказал ворг.
Гнур развел руками.
– Ничем не могу помочь, – сообщил он. – Может, твоему человеку конячье молоко подойдет? В жарких странах, говорят, пьют молоко двугорбых лошадей. И вообще, ты чего за людей просишь? Человеком стать решил?
Лотер посмотрел на гоблина, словно тот вылил ему на ноги ведро помоев.
– Я тебя разве обижал? – спросил он. – Пришел, нормально спросил. Нет, так нет. Зачем обзываться сразу?
– Какой обидчивый, – буркнул Гнур.
– Задумчивый, – поправил его ворг. – И не ел давно.
С этими словами полузверь развернулся и двинулся сквозь толпу танцующих гоблинш в сторону востока, уворачиваясь от острых, как крашары, бивней.