Спустившись с трапа самолета, я вздохнул полной грудью… и тут же поморщился. Основные повреждения, которые я получил в битве с Азуной, уже зажили, но сказать, что я полностью здоров, было нельзя. Впрочем, поморщился я не совсем от боли, а из-за того, что до сих пор ее чувствую. Эта гребаная старуха заставила меня сломать многие барьеры, и я, несомненно, стал сильнее, чем был до этого, но вот регенерация почему-то не улучшилась, в то время как повреждений я получил больше обычного.
– Дом, милый дом, – произнес я, глядя на стоявшие неподалеку машины рода. – За вычетом пары неприятных моментов у нас все получилось, и мы вернулись. Теперь можно и расслабиться.
– Ну, во-первых, – начал с усмешкой Щукин, – «неприятных» – мягко сказано. А во-вторых, не знал, что ты способен нервничать.
Вздохнув, я глянул на старика.
– Вам расслабиться, – пояснил я ему, словно маленькому ребенку. – Мне это, естественно, не нужно.
– Уел, – хмыкнул Щукин. – Ладно, потопали.
– Вообще-то, – заметил идущий рядом Святов, – как раз мы расслабиться, пока ты рядом, не можем.
– Че так? – глянул я на него.
– Мы ведь в том числе и твои охранники, – пожал он плечами, поправив люльку с младенцами. – Так вот расслабишься, а ты возьми и споткнись. Разбитые колени, сломанные шеи, плач, слюни… Оно нам надо?
– Резонно, – усмехнулся я. – Ну тогда бдите.
В Японию вернулись все, кроме Райта. Точнее, вся боевая группа, кроме Райта. Чернокожий Виртуоз остался верен своим принципам, так что уговорить его вернуться вместе с нами не получилось. Патриот своей страны не собирался служить иностранному аристократу, а значит, и ехать в Японию смысла не было. Задачи выполнены, месть свершилась, теперь можно начать жить заново, что в его возрасте непросто. Не знаю, как сложится его дальнейшая судьба, но контакты остались, и, если что, связаться с ним будет просто. Как и ему со мной.
В общем, вернулась вся боевая группа, а вот команда юристов, которую мы дождались в особняке Тарвордов, осталась. Вот уж кому предстоит много работы – забрать что-то у американцев посложнее, чем их уничтожить. Благо на нашей стороне целый международный альянс аристократов, так что в успехе я не сомневаюсь. Не знаю, сколько времени это все займет, но свое мы получим.
Возвращение домой отметилось жуткой пробкой, в которой мы простояли два часа.
У ворот особняка меня встречала вся семья. Атарашики, Норико, Казуки, Эрна, Рейка, Акеми, Раха. Последняя, конечно, не совсем семья, но и чужой ее не назовешь. Со мной же были Щукин, Святов, Добрыкин и Сасаки Айджи. Сугихара поехал к семье, а Такано Кизаши со своими людьми – на базу «Темной молнии», откуда они также разъедутся по домам. Лук, которым пользовался Сугихара, и перчатка-сюко, которую использовал Такано, уложены в два кейса, которые держал в руках Сасаки Айджи. А вот перчатка, маска и браслет, которые использовали Щукин, Сасаки и Добрыкин, я пока оставил. Так, на всякий случай. Пока младенцы, которых нес Святов, не добрались до дома, расслабляться я не собирался. И если маску я отправлю в Хранилище, то вот перчатка и браслет, скорее всего, так и будут у Щукина и Добрыкина. Плевать, что артефакты родовые, – слишком уж мало у нас членов рода, и пара лишних Виртуозов не помешает. Особенно после уничтожения клана Хейг. Думается мне, что в ближайшие годы оставшиеся слуги, а то и роды разгромленного клана вполне могут попытаться отомстить. Сделать это иностранцам будет сложно, но пара нападений вполне вероятны. Я бы и маску оставил, но настолько мощный артефакт все-таки лучше спрятать до поры до времени. А то ведь на ее обладателя могут персональную охоту начать. Да и спрятать ее гораздо сложнее, чем браслет или перчатку.
– Я дома, – произнес я с улыбкой.
Атарашики стояла впереди всех, и, естественно, именно она заговорила первой.
– С возвращением, – кивнула она.
– Девчата, – махнул я им. – Казуки. Как всегда брутален.
– Стараюсь, Синдзи-сан, – кивнул он с серьезной миной.
– Норико-тян, – улыбнулся я жене.
– С возвращением, – улыбнулась та.
При этом, в отличие от остальных девчонок и Атарашики, Норико буквально светилась от радости и гордости. Будь здесь кто-нибудь посторонний, и он наверняка бы словил на себе ее высокомерный взгляд. Впрочем, она может позволить себе гордиться мужем, в конце концов, я реально крут.
После того как мы все поприветствовали друг друга, четкий, по всем традициям, строй моей родни сломался, превратившись в толпу. Рейка тут же подбежала и обхватила меня руками, после чего унеслась к Святову, к которому направились и Эрна с Рахой. Казуки просто подошел поближе. Складывалось впечатление, что и он не прочь меня обнять, но положение… или лучше сказать, мужицкая гордость не позволяла. Он ведь уже не ребенок! Стоило Рейке отпустить меня, как правую руку тут же оккупировала Норико, в то время как Атарашики, обведя всех взглядом, качнула головой и повернулась в сторону дома.
– Пойдем уже, – произнесла она.
Правда, с места Атарашики сдвинулась, только когда я с ней поравнялся. Норико тут же отпустила мою руку и чуть притормозила, оказавшись сразу за моим правым плечом. За спиной шел Казуки, а чуть поодаль все остальные. Впереди Святов с люлькой, вокруг которой вертелись девчонки, а позади них Щукин, Добрыкин и Сасаки.
– Дома все в порядке? – спросил я на ходу.
– Тебя не было-то всего ничего, – усмехнулась Атарашики. – Что тут могло случиться за это время?
– Мало ли? – чуть пожал я плечами.
– Что за младенцы? – спросила она после небольшой паузы.
– А то сама не догадалась, – улыбнулся я. – Будущие Аматэру, естественно.
– Синдзи… – нахмурилась она, да и Норико с шага сбилась. – Ты… правда думаешь, что брать в род детей, чью семью мы уничтожили, – здравое решение?
– Все зависит от их воспитания, – ответил я уже без улыбки. – Если ты будешь относиться к ним как к детям врага, то они и вырастут врагами.
– Не факт, что и хорошее отношение поможет, – не сдавалась она. – Сам подумай – в них уже почти нет японской крови, они будут слишком выделяться, когда подрастут. Это не может не сказаться на их характере.
– С каких это пор аристократам не плевать на внешность? – удивился я. – Главное – камонтоку.
– Так-то оно так… – произнесла она неуверенно.
– Хочешь их убить – убивай, – произнес я жестко. – Но лично. Никаких слуг. А я свой лимит по убийству детей выработал на несколько лет вперед. Уж позволь мне сохранить остатки человечности.
– Синдзи… – произнесла она неуверенно, но замолчала, так и не закончив.
– Они младенцы, – произнес я, не дождавшись продолжения. – Чистый лист. Как мы их воспитаем, такими они и будут.
– Ты прав, извини, – вздохнула Атарашики. – Не знаю, что на меня нашло. Просто… Азуну вспомнила. И что эти твари с ней сделали.
В этот момент моя решимость умолчать о ее сестре дала трещину. Очень хотелось поведать, с кем мне недавно пришлось сражаться. Тем не менее я промолчал. Даже если и рассказывать, то уж точно не сейчас, посреди дороги.
– Все нормально, я понимаю, – принял я ее извинения.
Когда мы вошли в дом, Атарашики спросила:
– Ты сейчас чем займешься?
– Мм… – задумался я. – Душ, перекус, и в общем-то свободен. Это если ты хотела что-то обсудить. А так… Надо бы к Кояма съездить, Мизуки навестить да дела накопившиеся разгрести.
Вообще-то я и без поездки к Кояма обошелся бы, но Мизуки моя невеста, так что придется съездить. Типа правила хорошего тона.
– Понятно, – произнесла Атарашики. – Тогда через пару часов у тебя в кабинете. Хочу послушать, что в Штатах происходило.
Разумное желание. Разве что можно было бы и до вечера подождать, но любопытство свойственно всем, в том числе и старой Атарашики.
– Да я и за час управлюсь, – пожал я плечами.
– Кхм, кхм, – дала о себе знать Норико.
– Хотя ты права, встретимся через пару часов, – поправился я.
Жена хочет вернувшегося с войны мужа в безраздельное владение… Я не против. Она сейчас на четвертом месяце, так что никаких препятствий.
– Что ж, – улыбнулась Атарашики. – Тогда я пойду к себе.
– Угу, – чуть кивнул я, глядя в спину уходящей женщине, после чего повернулся к стоящим рядом слугам: – Так. Хочу выразить вам свою благодарность. Мы с вами отлично поработали. Чисто и без потерь. Молодцы. Жду вас сегодня на ужин, – после чего наклонился к Норико и прошептал: – Через двадцать минут пойду в душ, ты со мной?
– Конечно, – прошептала она в ответ. – Душ – это всегда прекрасно.
Улыбнувшись, вновь повернулся к остальным.
– Все, народ, до ужина свободны. Сасаки-сан, Казуки – за мной.
И, чмокнув Норико в уголок губ, направился в свой кабинет.
Зайдя в помещение, не останавливаясь направился к креслам, в одно из которых и упал.
– Куда их, господин? – спросил Сасаки, чуть приподняв кейсы.
– Да поставь куда-нибудь, – махнул я рукой. – Вон, у моего стола оставь. Казуки, иди сюда. – Дождавшись, когда он подойдет, кивнул на свободное кресло. – Твоя задача – до вечера отвезти все в Хранилище. Сасаки-сан тебя сопроводит.
– Сделаю, Синдзи-сан, – кивнул Казуки.
– Сасаки-сан, – посмотрел я на него, – маску отдадите уже в самом храме, до этого на вас защита парня и кейсов.
– Понял, господин, – чуть поклонился Сасаки.
– И вот еще что, – вынув из кармана прерыватель, кинул его Казуки. – Это артефакт-прерыватель, который я снял с трупа сестры Атарашики.
– Понятно, – покрутил он его в руках, после чего резко вскинулся. – Что?!
– Атарашики ни слова, – продолжил я. – Ни про артефакт, ни уж тем более про то, откуда он у меня. Знать про данный факт ты обязан, но держи его при себе. Те, кто был со мной в Штатах, все знают, но тоже будут молчать.
– Как скажешь, Синдзи-сан, – произнес он неуверенно. – Но, может… Нет, прошу прощения. Я все понял и буду молчать.
– С этим разобрались, – кивнул я. – Прерыватель положишь куда-нибудь… Даже не знаю… Рядом с луком его положи, – кивнул я в сторону своего рабочего стола, возле которого стояли принесенные Сасаки кейсы. – В реестр его не записывай. Точнее, не записывай как новый артефакт. Просто напротив прерывателя допиши: две штуки.
– Сделаю, – подтвердил Казуки полученные указания. – А что делать с родовыми хрониками? Записывать-то случившееся все равно придется.
– Атарашики спихнула хроники на меня, – усмехнулся я. – Она их вообще сторонится.
Что понятно – старушка много лет записывала туда хронику упадка рода и ничего, кроме негатива, тот талмуд для нее не несет. Кстати, надо бы новый организовать, старая книга уже заканчивается. А ведь есть еще электронная версия, плюс надо написать что-то типа доклада, распечатать и поставить отдельно к таким же папкам… Гемор. Может, и не в памяти дело, а в том, что Атарашики банально задолбалась заниматься этими бумажками. Черт, забыл предупредить всех, кто со мной был, чтобы они тоже рапорт написали. Вся эта фигня так же в архивах осядет.
– Не надо на меня так смотреть, Синдзи-сан, – произнес Казуки нервно. – Это ты глава, и хроники на тебе. Мне и Токусимы хватает.
– Да, да… – отвел я взгляд.
Блин, он слишком хорошо меня понимает. Тем не менее он прав: спихнуть на него еще и родовые хроники не получится… Или получится? Пусть не все, но большую часть…
– Синдзи-сан… – проныл Казуки.
– Ой, да ладно, – глянул я на него. – Что ты сразу хныкать начинаешь? Успокойся уже, не буду я на тебя еще и это вешать.
В ближайшие лет пять, во всяком случае. А там видно будет.
О своем приезде я, естественно, предупредил – в конце концов, было бы неудобно приехать к Кояма и никого там не застать. Звонил Кагами, и она уже, в свою очередь, связывалась с Мизуки, чтобы та не задерживалась в школьном клубе и возвращалась домой. Время выбрал специально между обедом и ужином, дабы не пришлось потом отбиваться от предложений погостить еще немного, поужинать вместе с семейством Кояма. Ну и Кента днем, скорее всего, дома отсутствовал бы. Но это так, на всякий случай – по факту старейшина клана вообще последний год редко дома бывает. Уж не знаю, специально ли он так делает или реально дел прибавилось, но мне в любом случае это на руку. Не хочу я с ним общаться.
На пороге дома меня встречала Кагами. Улыбнулась, обняла, погладила по голове.
– Полагаю, я могу поздравить тебя с победой? – спросила она, улыбаясь.
– Естественно, – ответил я, улыбнувшись в ответ. – Когда я вообще проигрывал?
Тут она немного подвисла, пытаясь вспомнить подобный случай.
– Забавно… – произнесла она задумчиво. – Ладно, пойдем в дом. На обед ты опоздал, но, может, на ужин останешься?
Ну… Чтобы Кагами и не попыталась меня накормить?
– Не могу, Кагами-сан, – вздохнул я, изображая печаль. – Мне к ужину дома надо быть. Все-таки я только сегодня приехал, и дел невпроворот.
Немного помолчав и задумчиво на меня глядя, Кагами чуть качнула головой и со вздохом произнесла:
– И ведь не подкопаешься. Ладно, пойдем.
Пока шли по дома, нам не встретилось ни одной живой души. Что и неудивительно – слуг у семьи Акено было мало, а до рождения Шо и вовсе не было, при этом дом меньше не стал. Ну и по времени сейчас все либо на работе, либо в школе, либо в университете. Привела меня Кагами в малую гостиную, где на столе возле дивана валялись бумаги. Какие-то документы, бланки, цветастые брошюры…
– Готовитесь к свадьбе? – кивнул я на стол.
– Да, – ответила она, присаживаясь на диван. – Я рада за вас с Мизуки, но работы эта свадьба прибавила. На мне ведь еще и квартал висит, а Акено, паршивец, все время увиливает. Нет чтобы помочь, я ведь не так уж и много прошу! – добавила она эмоционально.
– Ну так у него тоже полно работы, – заметил я осторожно, усаживаясь в кресло.
– Атарашики-сан ты то же самое говоришь? – приподняла она бровь. – Вы, мужчины… Пф-ф, помощи от вас никакой.
– Это касается только свадеб, – заметил я.
– Это касается всего, что вам не нравится, – нахмурилась Кагами. – И что можно скинуть на бедных слабых женщин.
– Навет и клевета… – пробормотал я тихо.
– Что? – переспросила Кагами.
– Не такие уж вы и слабые, говорю, – сказал я громче.
– Сила и слабость женщин – это дело самих женщин, – произнесла она, перебирая бумаги на столе. – И если я говорю «слабая», значит – слабая.
– Ага… Понял, – не нашелся я что на это ответить.
– Ну-ка, – показала она мне лист бумаги, на котором было нарисовано три разных по стилю вензеля. – Что тебе больше нравится?
– Э-э… – не ожидал я, что меня и здесь с этой свадьбой достанут. – Тот, что по центру.
– Хм, – повернула она лист в свою сторону. – Понятно. Вкуса у тебя по-прежнему нет.
– Я брутальный Патриарх, – пробурчал я. – К демонам вкус, к демонам чай…
– С такими взглядами на жизнь, – произнесла она, не поднимая взгляда от бумаг, – ты сам в демона превратишься. Маленького брутального демона.
– Завязывайте с этим фетишем на карликов, Кага… – начал я.
– Я дома! – ворвалась в гостиную Мизуки, но, встретившись со мной взглядом, резко засмущалась. – Ой. Прошу прощения, Аматэру-сан.
После чего быстро поклонилась и убежала.
– Что это с ней? – не понял я.
– Мм? – посмотрела на меня Кагами. – Ты о чем?
– О Мизуки, – кивнул я в сторону двери.
После моих слов Кагами заметно удивилась. Ну или сделала вид, что удивилась.
– Это Мизуки, Синдзи, – произнесла она таким тоном, словно до дурачка пыталась достучаться. – Она сделала ровно то, что могло тебя удивить.
Оу. Точно. Это же Рыжая. На что другое я и правда мог не обратить внимания, а тут да, на мгновение она меня с толку сбила.
Вернулась моя невеста через полчаса. С мокрыми после душа волосами и в домашней одежде. Белый топ и шорты смотрелись на ней отлично. Впрочем, на женщинах этой семьи вообще почти все будет смотреться отлично. Хотя… То, что им не идет, они мне и не покажут.
– Синдзи! – влетела она в гостиную, после чего с разбега прыгнула мне на колени.
– Ох, – выдохнул я. – Ты, конечно, легкая, но лучше так не делай, когда я сижу.
– Ой да ладно, – завозилась она, устраиваясь поудобнее. – А то я не знаю, насколько ты сильный. И крепкий, – добавила она, немного погодя.
– Если не будешь прислушиваться к своему жениху, Мизуки, мы с тобой поссоримся, – произнесла Кагами, перебирая бумаги.
– Хм… – задумалась Рыжая. – Чисто теоретически, чего я конечно же не желаю, но что ты сделаешь, если мы поссоримся?
На подобный выпад Кагами не могла не отреагировать. Оторвав взгляд от документов, она посмотрела на дочь.
– Вы, подростки, такие забавные, – произнесла Кагами. – Чисто теоретически, чего, я уверена, не будет, если мы поссоримся, я пойду к тебе в комнату и переверну там все вверх дном.
– Как-то… не впечатляет, – произнесла Мизуки немного удивленно.
Видимо, от матери она ожидала чего-то посерьезнее. И Кагами ее не разочаровала.
– А потом буду делать это каждые полчаса, – произнесла она веско.
Стоит заметить, что Мизуки чистюля. Есть у нее такой бзик, не может она, увидев бардак, не начать убираться. При этом сама уборка ее привлекает не более, чем обычных людей. И постоянно бегать в свою комнату, наводя там порядок, ей явно не хочется. При этом Кагами, озвучив свои действия, не дает ей шанса забыть о своей комнате. То есть Мизуки будет знать, что через полчаса у нее в комнате разверзнется ад, и она не сможет устоять и не пойти туда, начав уборку. Ну и не стоит забывать, что Кагами женщина тоже довольно вредная и умная, своим ответом она не только показала Мизуки, что с ней не стоит связываться, но и дала мне в руки рычаг воздействия на рыжую шебутную девицу в будущем. О чем Мизуки, несомненно, догадалась.
– Не зря тебя, мам, Девятихвостой обозвали, – произнесла она раздраженно.
На это Кагами подняла руку и молча указала на нее пальцем, после чего так же молча указала на место рядом с собой. Пререкаться Мизуки не стала, лишь поморщилась и слезла с моих колен, плюхнувшись на край дивана, подальше от матери.
Я не раз об этом говорил, но повторюсь: именно Кагами – королева этого семейства. Да и всего клана в целом. Она умеет приказывать, знает, как добиться подчинения, и не стесняется, если надо, давить.
– Мизуки, – произнес я.
– Че? – глянула она на меня раздраженно.
– Выдохни, – ухмыльнулся я. – И расслабься. Жизнь вообще сложная штука.
Она явно хотела резко ответить, даже воздуха в грудь набрала, но все же удержалась и, выдохнув, отвернулась.
– Злодеи. Вокруг одни злодеи, – бурчала Мизуки. – Одна я бедная-несчастная.
Надолго я у Кояма не задержался, в конце концов, у меня и правда дела были, а час пик на дорогах одинаков для всех, в том числе и для великого меня. Впрочем, в пробку я все равно попал, но была она небольшая и всего одна. Ехал я к Цуцуи – еще одному человеку, которого стоило посетить после возвращения. Учитель все-таки. Теоретически я мог его и не навещать, благо сейчас не средние века и отношения Учитель – Ученик попроще, но на практике общественность посмотрит на это благосклонно. Типа молодой Аматэру чтит традиции, какой он молодчинка. Если бы я вернулся не с войны, а просто из деловой поездки, можно было бы и забыть про Цуцуи, но, увы, в Штаты я ездил именно воевать, и об этом все знают. Радовало в данной ситуации лишь одно: дом Цуцуи находился недалеко от моего особняка, на окраине Токио, так что в пробку я больше не попаду. Да и в целом домой быстро вернусь. И да, ему я тоже звонил и предупреждал о приезде. А то мало ли? С Казуки он сегодня не работал, так что мог быть где угодно.
Старик Цуцуи, одетый в традиционное кимоно, ждал меня у входа в дом. О том, что подъезжаю, я не предупреждал, так что, похоже, какая-то охрана в квартале все-таки есть. Кто-то же его оповестил?
– Добро пожаловать, Синдзи-кун, – произнес он, когда я подошел.
– Учитель, – поклонился я в ответ.
– Пойдем в дом, – махнул он рукой. – Нечего на пороге стоять.
Стоило нам с ним усесться в кресла, тут же появился Тоса Харуюки – личный слуга Цуцуи Гена, который поставил на столик между нами поднос с чашками и чайником, после чего удалился. Сам чай разливал Цуцуи.
– Ну, рассказывай, как прошла поездка, – произнес он, налив чай в мою кружку.
– Почти по плану. Процентов на девяносто девять, – произнес я. – Приехали, осмотрелись, победили.
– Даже удивительно, – произнес Цуцуи, наливая чай уже себе. – Редко, когда все по плану идет.
– От плана зависит, – улыбнулся я.
– Это да, – хмыкнул он, ставя чайник обратно на поднос. – Если ваш план и состоял в том, чтобы приехать, осмотреться и победить, то даже странно, что куда-то делся один процент.
– Просто он был чуть детальнее, – сделал я глоток чая. – Все-таки без сахара и чай – не чай.
Цуцуи возмутился. Даже набрал в грудь воздуха, чтобы отчитать меня, но, успокоившись, медленно выдохнул, после чего произнес:
– Все-таки ты действительно «осквернитель». Какой смысл портить оригинальный вкус чая сахаром? – покачал он головой.
И с такой печалью он это сказал, что я даже засмущался.
– Как-то так… – пробормотал я, делая очередной глоток.
– Ладно, забудем о твоем отсутствии вкуса, – вздохнул Цуцуи. – Лучше расскажи о своей поездке. Меня, в частности, интересует, использовал ли ты меч?
– Да как-то не особо, – пожал я плечами. – Разве что голову противнику срубил. Уже после победы.
– Такой шанс, – поджал он губы. – Когда ты теперь сможешь использовать меч в реальном бою?
– Между нами, учитель, – глянул я на него и, дождавшись кивка, продолжил: – Моим противником был Виртуоз. – На этих словах Цуцуи подавился чаем. – Так что не до экспериментов было.
– Ты победил Виртуоза?! – воскликнул он. – Так, стоп. И кто с тобой был? В смысле – какие ранги?
– Один я был, – ответил я. – Со мной был Учитель, но это, как вы понимаете, не помощь. И отступить нельзя было.
– Ну да, – произнес он задумчиво. – Он бы все равно к вам приехал, но действовал бы уже на своих условиях.
– Вот именно, – кивнул я. – Пришлось тянуть время до подхода подкрепления.
– То есть? – посмотрел он на меня.
– Не, – покачал я головой. – Они не успели. Я раньше справился.
– Ну ты… – не знал он что сказать. – В удивительное время живем, – качнул он головой. – Патриархи убивают Виртуозов.
– Справедливости ради, мой противник не был бойцом, – произнес я. – Ни тактики, ни нужных реакций, одна злоба и заученные техники.
– Даже так, – ответил он. – Виртуоз – это Виртуоз. Я уже который год не могу преодолеть ранг Мастера и прекрасно представляю, на что способен даже неопытный боец высшего ранга.
– Тут не поспоришь, – усмехнулся я. – Я в том бою чуть не помер.
– Так… – произнес он, о чем-то задумавшись. – Так-так-так. Бой на грани. Из последних сил. И в конце – победа… Пойдем, Синдзи, хочу кое-что проверить.
– Что? – не понял я. – Куда?
– В додзё, – ответил он.
– Зачем? – спросил я, но, увидев ироничное выражение лица Цуцуи, вздохнул: – Ну да, тупанул. Только вот…
– Просто пофехтуем, ученик, – прервал он меня. – Недолго. Можно даже не переодеваться в тренировочное кимоно.
– Как скажете, учитель, – кивнул я и, показательно кряхтя, поднялся из кресла.
Зайдя в додзё, не останавливаясь направился в сторону с боккенами. Взял сразу два, передав один Цуцуи, который стоял посреди зала.
– Просто фехтуем, Синдзи, – сказал он, пару раз махнув своей палкой. – Ты можешь использовать любые свои силы, кроме «ускорения».
– Да толку-то без «ускорения»? – произнес я.
– Вот и посмотрим, – хмыкнул он, нанося первый удар.
Мои силы не предназначены для боя с холодным оружием, точнее, я не знаю, как их использовать, так что в моем арсенале остается лишь «усиление». Да, есть и другие навыки, но «молния», «щиты» и тому подобное – это уже не фехтование. Пусть меня в этом и не ограничивают. Есть еще «рывки»… А, не, это часть «ускорения». А «скольжение» я и сам не буду использовать. Слишком затратно для банальной тренировки.
Поначалу это даже было приятно. Заученные связки, плавные, красивые движения, позволяющие почти не задумываться о том, что делаешь. У меня даже мелькала мысль, что таким способом можно даже медитировать. Чувствовал себя крутым фехтовальщиком. А потом Цуцуи начал давить. Медленно, почти незаметно наращивал давление. Сначала это вызывало лишь дискомфорт, причем я даже не понимал, что именно мне не нравится, лишь спустя пару минут понял – мне приходится задумываться о следующем ходе. Блин, Цуцуи воистину Мастер. В общем, его удары начали мне угрожать. Я стал отвечать. Цуцуи ускорился. Потом добавил чутка тактики, то есть в некоторых моментах я понимал, что меня подвели именно к этому удару. И только тогда я распрощался с «волшебством момента» и начал работать.
Ускоряться было запрещено, но про скорость реакции старик не говорил, так что я врубил первый уровень «фокуса». Попробовал использовать силу, которой у меня больше даже с учетом бахира и его ранга. Не прокатило. Фехтовальщик его уровня, да еще и знающий сильные стороны оппонента, отведет любой мой удар. Он просто не принимает их на жесткие блоки, а попытка заставить его это сделать чуть не обернулась фиаско – еле ушел от позорного удара боккеном по заднице.
Блин, и вот зачем ему этот спарринг? И так ведь понятно, что я проигрываю ему в технике.
Цуцуи продолжал наращивать скорость. Без своего «ускорения» я и Ветерану в этом проиграю. Не сильно, но проиграю. А тут Мастер. Остается надеяться, что он устроил этот спарринг не для банального избиения моей тушки, то есть в какой-то момент старик должен перестать наращивать скорость. Впрочем, мне и сейчас приходится очень несладко. Удар, блок, удар, удар, блок… И я делаю шаг назад, с трудом уходя от укола в плечо. «Фокус» уже был третьего уровня, так что я все видел, все понимал, просчитывал свои ходы, но все равно проигрывал. Тело тупо не поспевало за мозгом. Я видел, куда нацелен его следующий удар, знал, что последует за ним, но еле поспевал, защищаясь с огромным трудом. На каждый его выпад у меня было несколько возможных способов защититься и ответить, тем не менее «несколько» – это сильно ограниченное число. Мне нечем было его удивить, он и сам знал, как именно я отвечу. А еще он знал меня и почти всегда использовал самые нелюбимые и неудобные для меня атаки. Хотя с «фокусом» мне на эти удары в основном плевать, но чисто психологически они напрягали. Я реально начал нервничать и злиться. Я хотел победить. Я всегда хочу победить. Но обычно я не использую «фокус» и все заканчивается достаточно быстро. А тут я все вижу, все понимаю и ничего не могу с этим поделать.
Может, и правда начать использовать «щиты» и «молнию»? Да и все остальное? Нет, к черту. Принципиально не буду этого делать. Если старик ждет именно этого, пусть обломится. Он пригласил меня пофехтовать, вот этим я и буду заниматься. И что тогда мне остается? Сила? Пробовал, не канает. Тактика? Не смешно, Цуцуи меня на голову в этом превосходит. Хм, а давай-ка пойдем на сближение. Сверхближний бой. Для фехтовальщиков подобное непривычно. Со следующим ударом сделал шаг вперед. Чуть довернул корпус и, ставя блок, сделал еще один небольшой шажок. Подходить ближе было нельзя, я бы тупо получил рукояткой боккена в лоб. Еще один шаг, одновременно с ударом… Эх, было слишком наивно полагать, что Цуцуи позволит мне работать на моих условиях. В общем, он тоже сдвинулся, но не вперед, а назад и вправо, заодно отводя мой удар и нанося свой снизу вверх. Пора рискнуть. Вместо того чтобы отбивать клинок противника, я вновь пошел на сближение, доворачивая корпус, дабы банально увернуться от удара старика. И у меня даже получилось, только вот сам я начал бить слишком поздно, и Цуцуи не только почти чиркнул меня по руке, но еще и обратным движением начал опускать меч для защиты. Причем бил я из очень неудобного для меня положения, так что в какой-то момент до меня дошло, что если он сейчас отведет мой удар, то я не успею защититься. Физически не успею. Без «ускорения»-то. И достать я его не смогу. Десятки раз до этого не мог и сейчас не смогу. То есть я проиграл. Что ж, не в первый раз. Было бы странно, победи я. Как-нибудь в другой раз. Подучусь, потренируюсь… Дерьмище! Не хочу я проигрывать! Какого черта я должен проигрывать?! Надо просто довернуть клинок. И бить посильнее. Не как мечом, а как рукой. Меч просто не успеет. Не сможет. А руки меня никогда не подводили. Я ими Виртуоза, блин, запинал!
– Оу, – замерли мы друг напротив друга.
– Это было довольно болезненно, – заметил Цуцуи, проведя пальцами свободной руки по плечу.
В другой руке у него был боккен. Перерубленная надвое палка. Причем перерубленная точно такой же палкой.
– Э-э… – растерялся я. – Прошу прощения?
– Ты понял, что сейчас сделал? – спросил он, не обратив внимания на мои слова.
– Да вроде бы… – ответил я неуверенно.
– Тогда переруби остатки, – произнес он, подкидывая вверх огрызок своего боккена.
И я перерубил. Легко и просто. Не задумываясь о том, что и как делаю. Но последнее для меня вообще норма – если что в бою выучивал, всегда мог повторить, пусть и разбирался в технических деталях позже. То есть как именно я это делаю, пойму позже, на тренировках дома, но использовать могу уже сейчас.
– Вы реально это все спланировали? – спросил я.
– Я мог лишь предполагать, что у нас хоть что-то получится, – ответил он. – Надо было лишь довести тебя до ручки, но это не проблема. И не таких из себя выводил.
– Это был не смертельный бой, – нахмурился я.
– Естественно, – кивнул он. – Смертельный бой у тебя был в другом месте. Там ты и усилился, мне лишь надо было вытащить то, что в тебе появилось, наружу.
– Вы… офигительный учитель, – выдал я.
– А то, – задрал он нос. – Величайший. В этой стране, во всяком случае.