Смирнов сидел в гараже и доделывал электронный факел – ключевое устройство предстоящего ограбления. За полдня обрезанная лыжная палка, конденсатор, выключатель, провода и детское ведерко превратились в смертоносное оружие. Хотя внешне все выглядело совершенно безопасно и больше подошло бы в качестве зажигалки для жирафа. Если бы жирафы курили.
Входная дверь распахнулась и зашла Рая. У Валеры неприятно засосало в животе. Одного взгляда на возбужденное лицо жены было достаточно, что бы понять: дела из рук вон плохи.
– Лерка! Ты не знаешь, что твориться в магазинах!
– Тише, Рая. Что случилось?
– Половина магазинов закрыта. Из других «выметают» все. ГУМ открыт. Во всех отделах очереди. Грабить нужно сегодня!
– Да ты что? Я еще факел не проверил. Канистр нет. Ведер нет. Бензина в баке, на донышке.
– Если ты сегодня не пойдешь, – я все сделаю сама. Ты понял?
Одно дело теория, другое реальная экспроприация. Нет, Валера не был готов превратить невинную интеллектуальную забаву в настоящее преступление. Он попытался быстро придумать какое-нибудь веское оправдание очередному переносу сроков нападения. Но Раиса почувствовала его настроение и пресекла всякие отговорки на корню.
– Без десяти девять мы выезжаем. И не пытайся улизнуть. Если начнешь хитрить, я пойду на нашу чертову кухню, и буду прыгать и орать до тех пор, пока дом сквозь землю ни провалится.
«Она это сделает» – Валера понял, что он обречен сегодня стать преступником. «Как ей это все это удалось? Всего несколько дней и я, как последний идиот, оказываюсь втянутым в авантюру, которая в лучшем случае закончится тюрьмой. А ведь и пристрелить могут. Запросто.»
– Райка, ты ведьма! – Сказал Валера скорее растерянно, чем зло.
– А ты – трепло. Только о политике на кухне трепаться и можешь. Страну спасать! А сам в дерьме по уши. Ты так печешься о государстве, а ему на тебя плевать. Короче: бензин и канистры – на тебе, а ведра я у бабы Тани возьму.
Рая хлопнула металлической дверью гаража. На душе у Валеры было приомерзительно.
– Да, пофиг, все! Ничего из этой затеи, слава Богу, не выйдет. Повяжут нас вечерком. Оно и к лучшему: наконец-то и государство позаботиться о нас как о гражданах. И накормит и жильем обеспечит. – Чуть не первый раз в жизни Валера перешел на крик. Сдерживаться не было смысла. Никто кроме его старой машины не мог подслушать вопль отчаявшейся души. Он сердито щелкнул кнопкой своего изобретения. Между контактами проскочила синяя искра. Пакля задымилась, источая отвратительную вонь паленой щетины.
– Почему? Ну, почему человек с нормальной башкой и с руками оказывается нужен только жене и то в роли преступника? Ничего не понимаю….
В половину девятого они захлопнули дверки своей потрепанной «копейки» и отправились «на дело». Сияющая Райка поминутно поправляла олимпийку старого черного трико. Мысленно она уже расходовала добычу.
Валера успокоился. Он поглядывал на часы, прикидывая: сколько минут им еще осталось быть свободными гражданами этого сумасшедшего государства. Оказывалось совсем немного.
– Ты все помнишь? – Валера решил еще раз провести инструктаж. В принципе, ничего от точности исполнения плана не зависело. То есть, они просто не могли его исполнить точно. А провалится он минутой раньше или позже – не важно. Но другого способа отвлечься неприятных мыслей и предчувствий, Валера придумать не мог.
– Да – Рая не очень слушала мужа. Она примеряла на голову чулок.
– Нет, конечно, чулок ничуть не портит твой внешности. Но, дорогая, если нас остановит ГАИ, я не возьмусь объяснить: зачем ты натянула на голову капрон.
– Это не капрон, а лайкра.
– Не важно. Пусть лайкра. Кроме того чулок сильно отражается на качестве твоей дикции. Я перестаю тебя понимать.
– Ты меня никогда не понимал. Ни в чулках, ни без чулок.
– Не согласен. Без чулок я тебя очень даже понимаю. – Валера попытался игриво подмигнуть, но жене было не до него. Пришлось перейти на тон учителя младших классов. – Все-таки, сними свою маскировку. Здесь кроме меня пугать некого.
Валера поймал себя на том, что он стал слишком многословен. Словесный понос – это не к добру.
– Ладно. – Легко согласилась Рая и сняла чулок.
– И так. Я разбираюсь с водителем. Ты?
– Я подбегаю к тебе с ведрами и закручиваю миппель колпачком.
– Не миппель, а «ниппель». – Поправил Валера. – Ладно, неважно. Я бегу к фонтану за канистрами и факелом.
– Я ставлю ведра в машину и ищу насос.
– Хорошо. Дальше…
– Мы затаскиваем водителя в салон, накачиваем колесо, переливаем бензин из канистр в ведра. В 9.43 я забираюсь на штыри в нише над входом, а ты закрываешься в пассажирском салоне.
– Отлично.
– В 9.44 инкассаторы с милиционером выходят из ГУМА, открывают боковую дверку. Ты обливаешь их бензином, приказываешь бросить оружие и лечь на землю, а я зажигаю факел.
– Только прошу тебя, не урони факел на мужиков. Иначе они сгорят.
– Будут вести себя хорошо – не уроню.
– Дальше?
– Ты забираешь оружие, связываешь их. Я спрыгиваю, выбрасываю факел. Ты уезжаешь на инкассаторской машине. Я на нашей. Встречаемся в парке Сосновый бор в 10.10 на нашей поляне.
Они объехали вокруг ГУМа. Площадь около магазина была пуста. Только какой-то пьяный обнимал столбик с козырьком телефона-автомата.
– Все идет по плану. – Резюмировал Валера и, взглянув на часы, тихо добавил:
– Через двадцать минут мы уже будем сидеть.
– Что? – Не расслышала жена.
– Я говорю: скоро наши проблемы с жильем закончатся.
– Наконец до тебя дошло. Скоро новоселье отпразднуем.
«Как всегда: мы думаем об одном и том же, но совершенно по-разному…». – Мысленно усмехнулся Валера.