«Иногда, на время, лучше оставить всё как есть,
шагая, куда глаза глядят… Стать подобным
свободному ветру, одиноким звёздам,
мудрому солнцу и немой луне»
Пауло Коэльо
Ранбир
– Я уеду из Бхогавати, – заявил я брату.
– Попрошу тебя остаться до окончания… – начал Давлет, но я не позволил продолжить. Взбесился:
– Хочешь, чтобы у твоей жены почернела вторая метка? Неужели ты не понимаешь, как мне трудно?
– Когда хочешь уехать?
– Прямо сейчас.
– Куда?
– Пока не знаю.
– Дождись утра, прошу. Обдумай, куда поедешь. Я готов помочь тебе во всём. Ты же знаешь, тебе полагается… – Давлет со своей продуманностью и практичностью начинал раздражать. Да не нужны дворцы и территории. Я скрыться хочу. Как мне смотреть Лизе в глаза завтра?!
– Оставь это… Мне есть где жить.
– Я жду тебя рано утром здесь. Выпустим пар, потренируемся и всё обсудим. Давно я не разминался…
В назначенный час встретиться с Давлетом не получилось. Наше следующее свидание состоялось глубокой ночью.
За свой поступок я ждал наказания. Понимал, что вряд ли брат убьёт меня, хотя вполне мог. Моё поведение нельзя оправдать. Однако Давлет простил меня. Вот так легко. Лучше бы убил. Я перестал бы испытывать муки совести. Запретная любовь к Лизе не терзала бы меня больше. Как же я буду жить дальше со всем этим в душе?!
Я метался по дворцу. Ах, если бы можно было бы убежать от себя?! Я бы давно это сделал. Стены Родового Гнезда давили на меня, как никогда прежде. Та часть дворца, что принадлежала мне, показалась бесцветной, узкой и душной. Мне не хватало воздуха.
Зачем я только согласился на уговоры Давлета остаться до утра. Здесь везде отдаёт молодой махарани, даже в моих покоях! Принюхался. Ну конечно, это я весь пропитался запахом Лизы. Скинул с себя грязную одежду, принял душ. Легче не стало. По-прежнему ощущал её аромат. Схватил измазанную в моей крови одежду и бросил в умывальник. Там же спалил собственным огнём. Всё равно легче не стало. Удушливый запах дыма погнал меня в сад.
Мне сейчас не хватало мартовской ночной прохлады Верхнего мира. Остудила бы разбушевавшуюся кровь. Лечь бы в снег, чтобы прояснились мысли. В Патале слишком тепло и терпко. Аромат пряностей смешивается с цветочными нотками. Воздух давит и опьяняет. В голову лезут паршивые мысли.
В новом саду невозможно находиться. Каждый кустик напоминает о той, о которой стараюсь не думать. Это место создавалось специально для неё!
Мощённая гладким плитняком тропинка… Давлет лично отбирал каждый камушек для неё. Сайф предложил соорудить озеро в верхней части сада. Сделать это было непросто, ведь воду нужно поднять и обеспечить циркуляцию, чтобы озеро не превратилось в болото. Скамейки и плетёные беседки подбирала сестра. В Нижнем саду, чтобы хоть как-то подготовить девушку к нашей истинной ипостаси (предполагали, что змеиный вид будет устрашать Лизу), заказали с Сайфом у известного дизайнера проект «Фонтана любви».
Как ни пытались мы просветить Лизу в мелочах, ничего не вышло. Она напрочь отказывалась приближаться к фонтану и при этом густо краснела. Её реакция забавляла, поэтому мы ещё больше шутили на эту тему и подначивали девушку.
Лиза! Нет, ни в Верхнем, ни в Нижнем саду не найти мне глотка свежести. Здесь каждая мелочь связана с Лизой.
Я почти бегом покинул новый сад и устремился туда, куда старался как можно реже заходить. Судьба зло пошутила надо мной. Две любимые женщины и два сада, связанные с ними. Ни один не давал мне тишины и должного утешения. Воспоминания нагоняли повсюду. В ту ночь из двух зол я выбрал старое. Пошёл в сад мамы. Лучше начну горевать и жалеть себя, чем метаться и прятаться от стыда и угрызений совести.
***
Ранбир
Сад царицы Зафиры встретил меня непроглядным мраком и удушливым запахом роз. Лунный свет с иллюзорного неба не мог проникнуть сквозь густую крону дубов. Вдоль аллей обелисками высились кипарисы, отбрасывая мрачную тень. Они, словно великаны охраняли вход туда, где мы испытывали особые чувства. Мой отец создал этот сад специально для своей джани в знак любви. Джихангир хотел, чтобы супруга была счастлива здесь, но увы… Мама ненавидела Бхогавати и Родовое гнездо.
Я смутно помню её улыбку, но тогда наша семья жила не здесь, а в Летней резиденции. Мы с Давлетом родились там. Брат рассказывал мне, что только в Летнем дворце мама громко смеялась и была настоящей.
В этом саду со всем его царским размахом махарани чувствовала себя одинокой и несчастной. Хотя место и названо в её честь, сама царица не жаловала его. Помню, незадолго до рождения близнецов она часто рыдала вот у этого дерева…
Остановился у раскидистого дуба. Под густой кроной стояла золочёная беседка. Я заглянул внутрь. Ничего не изменилось. Та же резная скамья, сложенная из витиеватых орнаментов и песочница, где двадцать пять лет назад я строил туннели… Присел. Взгляд упал на тёмный предмет около скамьи. Нагнулся и поднял. Формочка-чёртик… Помню, как из неё делал песочные фигурки. Двадцать пять лет она валялась у этой скамейке, и никто не заметил!
В тот день я находился здесь, и среди игрушек оказалась эта самая формочка. Тогда я ещё удивился, откуда появилась она. Чёртик выглядел злорадно, немного пугал. Я хотел спросить у мамы, откуда среди моих вещей взялась эта уродливая формочка. Царице резко сделалось плохо. Побледнела и согнулась пополам. В глазах боль:
– Рани, сынок, позови кого-нибудь… – еле выговорила она.
Я не ушёл. Мысленно позвал Давлета и отца. Началась суета, маму унесли…
Больше живой её не видел…
Время не лечит…
Мне было всего пять лет, но тот день я запомнил до мелочей.
«Помогите мне!» – молила мама. «Помогите мне…»
***
Ранбир
«Помогите мне!» – я услышал совсем иной голос, не мамин.
«Помогите мне!» – о помощи молила какая-то девочка.
Воспоминания отошли на второй план. Я прислушался… Вокруг царила тишина. Вышел из беседки и огляделся. В глубине сада что-то шуршало и слабо стонало. Я чётко услышал в голове отчаянный женский вопль: «Помогите!»
Метнулся на шорох. Он доносился из зарослей можжевельника. Там происходила борьба и спешная возня. Тихо подкрался и раздвинул кусты. То, что я увидел, не поддавалось разумению: Азиз Асланов завалил на землю свою младшую сестру и…
Я действовал машинально и молниеносно. Оторвал этого слащавого возбуждённого подонка за шкирку и со всего размаху врезал по челюсти. Под моими костяшками хрустнул красивый нос. Огненный испуганно посмотрел на меня. Удивление Азиза продержалось лишь мгновение на его смазливой роже. Из сломанного носа хлынула кровь, а эта рыжая мразь расплылась в окровавленной улыбке:
– Долг платежом красен…
Я понял, на что он намекал. Сам не лучше поступил буквально несколько часов назад, но я сразу же мысленно оправдал себя: «Лиза – моя жена по крови, это всё совершённый обряд! Я бы никогда…»
То, что собирался сделать Азиз… Дальше поток мыслей превращался в рой нецензурщины.
Я не удостоил Огненного ответа. Ещё раз мазнул по его челюсти, придерживая за шкирку. Хрустнули кости. Азиз взвыл. Ничего, ничего! К утру заживёт. Регенерация поможет: ни синяков, ни шрамов не останется.
Толкнул Асланова в противоположный куст колючего шиповника. Для верности добавил пинка под зад, чтобы не сбился с маршрута.
Повернулся к девочке. Сердце передёрнулось от жалости. Господи! Совсем крошка ещё! Напуганные большие глаза, полные слёз, пышные растрёпанные рыжие волосы, съёжилась на земле в позе эмбриона, подтянула к груди колени, пытаясь прикрыться. Всё, что я увидел, это острые суставы и решётка сильно выпирающих рёбер. Платье разорвано в клочья, повисло на ветвях можжевельника беспощадной тряпкой.
Я стащил с себя рубашку и укутал в неё напуганную несчастную девочку. Малышка вся дрожала. Ещё бы пережить такое!
Сафи избегала моего взгляда. Я понял, что ей стыдно.
– Расслабься, я ничего не видел, – прошептал ей в волосы.
– С-с-с-с-спасибо, – одними губами произнесла она и задрожала ещё больше.
Я подумал, что она замёрзла, привлёк к себе. На удивление, Сафи не сопротивлялась. Уткнулась носом мне в шею и залилась в тихой истерике. Её горячие слёзы скатывались мне на грудь. У меня в руках сидела беспомощная малышка. Что же за жизнь у неё? Что происходит в семье Аслановых? Мы знали, что Азиз – псих, но чтобы до такой степени…
Куда смотрит Радул? Мне захотелось немедленно получить ответы.
– Держись за меня, Сафи. Я унесу тебя отсюда в безопасное место.
Приподнял её на руки, девочка машинально крепко ухватилась за мою шею. От неё приятно пахло: клубничным компотом и лавандой. И хотя её притягательный аромат перебивала рыбная вонь Азиза, я порадовался, что тело девочки не пострадало, только душа.
– Закрой глаза.
Сафи послушно исполнила просьбу, и я переместился в свои покои. Там девочку не достанут родственники.
***
Ранбир
– Сафи, открой глаза. Ты в безопасности, – старался говорить тихо, чтобы не напугать.
У девочки шок, поэтому она так легко доверилась мне. Любая бы другая на её месте шарахалась бы от мужчин.
Малышка распахнула глаза, но не двигалась. Молчала. Не спрашивала, где находилась. Сидела неподвижно на моих руках. Переместил её на кровать, но не отпустил. Сафи всё ещё дрожала. Подхватил покрывало и обернул им девочку.
– Я прикажу сделать нам чай, – извинился я и осторожно оторвал от себя девичьи руки.
Сафи, наконец, осознала, что всё это время её обнимал мужчина. Она резко отшатнулась и чуть не свалилась на пол с высокой кровати. Успел поймать.
– Сиди тихо, малыш. Тебя здесь никто не обидит. Я сейчас принесу чай. Можешь воспользоваться моей ванной, чтобы согреться. Никуда не уходи отсюда, хорошо?
Девочка явно пребывала в шоке.
– Сафи, ты меня понимаешь? – вглядывался в её водянисто-зелёные, непропорциональные лицу глаза.
Кивнула.
– Тогда я за чаем?
– Не уходи! – в меня вцепилась тощая детская ручонка, кость, обтянутая кожей. – Не уходи! Я боюсь!
– Хорошо, я останусь. Не уйду. Только попрошу слуг принести нам чаю, ладно? Я здесь. Выйду в соседнюю комнату. Ты в моих покоях, Сафи. Сюда никто не посмеет войти. За дверями охрана.
Малышка кивнула и разжала костлявые пальчики. Я достал себе рубашку и вышел в гостиную отдать распоряжение слугам. Одну девушку отправил на кухню за чаем и едой. На Сафи больно смотреть. Она явно страдала анорексией. Её дома голодом морили?
Вторую служанку послал в опочивальню Сафи за одеждой. Мысленно вызвал Сайфа, попросил захватить Талгата. Брат явился через пару мгновений, телепортировался в мою гостиную. Хорошо, что не в спальню, иначе напугал бы и без того потрясённого ребёнка! Талгат вывалился из портала следом, бубня ругательства под нос:
– Уся, чтобы ещё раз нырнуть в твой телепорт! Да я лучше шкуру с себя живьём сдеру!
– Ловлю на слове, Буся! Хочу посмотреть, как ты свой сапфировый хвост обдираешь, – мелкий ехидно усмехнулся.
– Сначала надеру твой серебристый зад, – расходился Талгат.
Пререкаться и жалить друг друга эти двое могли бесконечно, поэтому прервал словесную перепалку:
– Я позвал вас сюда не для того, чтобы наблюдать, как вы ядом друг в друга брызжете.
Оба забыли об обмене колкостями и уставились на меня.
– А ты живой ещё? Я думал, тебя Давлет уже задушил и на кусочки порубил, – заговорил Талгат. Сеитову всё равно, над кем подтрунивать.
– Душить, Сапфировый, это по твоей части. Кобры жалят или жрут врага, – ответил.
– Ну лады, не обижайся, как девственница, – Талгат похлопал меня по плечу. Я брезгливо скинул его руку и предупреждающе посмотрел на друга.
– Понял. Заткнулся.
Малой уже давно читал в моих мыслях всё, что произошло в саду несколько минут назад. Закончив, он присвистнул:
– Во даёт! Идём, Бусенция. Дело есть, расскажу по дороге.
– Разузнай по-тихому всё, – кинул вослед Сайфу.
– Замётано.
– А что случилось? Мне кто-нибудь объяснит? – возмутился Талгат, когда малой снова потащил его в свой портал.
– Белобрысый, только не это-о-о-о…
Я усмехнулся. Помню, как однажды младший брат уговорил меня пройти сквозь его портал. Меня тогда с непривычки вырвало. Всё дело в том, что у каждого своя сила, особенная магическая аура. Как нет одинаковых людей, так нет одинаковых и нагов. Мы все индивидуальны, и магия каждого уникальна. Наш малыш однажды узнал, что умеет не только сам перемещаться, но и переносить с собой прицеп до трёх человек. Обычно же наг может взять с собой только одного попутчика.
В своё время способность Сайфа мы списали на то, что он один из близнецов. Вероятно, из-за этого у него увеличилась сила к телепортированию. Позже выяснилось, что Самира лишена способности перемещать кого-либо. Она умеет телепортироваться только одна. Видимо, у близнецов произошёл сбой и магия движения в пространстве при помощи мысли в большей степени передалась только Сайфу. Однако есть один нюанс – пассажиры малого испытывают такую турбулентность, что если вестибулярный аппарат не развит, желудок вывернется наизнанку.
Вернулся в спальню. Сафи на кровати не было. Сначала испугался, но услышал шум воды. Прислушался. Плачет и что-то шепчет.
Больше всего на свете ненавижу женские слёзы! С детства!
Я постучался:
– Сафи, у тебя всё хорошо? Выходи, жду тебя в гостиной.
Тихие всхлипывания прекратились. Вода перестала шуметь. Услышал шлёпанье голых ножек по мокрому полу. Поспешил в гостиную.
Слуги как раз накрыли стол и доставили вещи Сафи. Всех выставил за дверь и хотел уже отнести одежду малышке, но девочка вышла из спальной в моём махровом халате, который обернул худенькое тело раза в четыре. Где-то в широких рукавах терялись костлявые ручонки. Мокрые рыжие волосы лишились своей пышности, влажными прядями обречённо повисли на остреньких плечиках. Сафи выглядела ещё ребёнком, девочкой лет двенадцати – тринадцати, хрупкого телосложения. Вид нездоровый, с ней явно происходило что-то неладное. Нагини в подростковом возрасте выглядят более развитыми, чем люди. Мы выше и сильнее, быстрее растём и формируемся. А Сафи…
Я протянул одежду. Она смущённо забрала и скрылась в спальной. Вернулась через 5 минут, одетая в свои вещи. Чёрные лосины-джинсы обтянули тонкие ножки, на которые больно было смотреть. Удлинённая туника свободно висела на неоформленном детском теле. Волосы Сафи убрала в пучок. На узеньком личике выделялись огромные водянисто-зелёные глаза, словно навыкате. Красивой девчушку назвал бы слепой. Всё в ней было непропорциональным и далёким от той совершенной прелести, которой обладали все наги и нагини без исключения.
– Садись за стол, – отодвинул для неё стул. – Попей чаю и поешь, – кивнул на еду. Служанок попросил принести побольше мяса.
Сафи скромно присела на край стула и обхватила ладошками горячую чашку. Низко склонилась над ней, от этого на спине выступили острые лопатки.
Устроился напротив и стал следить за девушкой, гадая одновременно, что же с ней не так. Сафи выпила чашку чая и немного поковыряла мясо.
– Почему ты ничего не ешь? – не выдержал я.
– Не хочу. Да и поздно уже для еды…
Серьёзно? С её-то сложением думать о часах приёма пищи?!
– По-моему, ночная трапеза пойдёт тебе только на пользу, – заметил.
– Мне достаточно. Спасибо. Я мало ем.
– Заметно, – не удержался от замечания.
Девчушка ссутулилась и уставилась в пол.
Я же обругал себя последними словами за несдержанность.
– Сафи, ты должна рассказать мне, что происходит…
– Нет! – замотала рыжей головкой.
– Я всё видел, Сафи. Азиз! Он подонок! Его надо привлечь к ответственности!
– Нет, нет, пожалуйста. Об этом никто не должен знать! – вскинулась девочка. – Это позор! Позор для семьи, позор… для меня… – она громко всхлипнула и уронила голову на руки.
Я понимал, сама ничего не расскажет.
– Сафи, то, что сегодня пытался сделать Азиз – преступление. Если только ты не согласилась на такое добровольно?
Девчушка зло взглянула на меня и возмущённо воскликнула:
– Конечно, нет! Он схватил меня на тёмной аллее и затащил…
– Это первый раз? – воспользовался моментом и не дал Сафи замкнуться.
– Нет.
Опять отвела взгляд и посмотрела в пол.
– У него ничего не получилось… тогда… Я ведь прав?
– Да.
– Кто тебе помогал? Должен же ещё кто-то знать о домогательствах Азиза?
– Никто не знает.
– Но тебе кто-то же помогал?
– Нет, не помогал. Счастливое стечение обстоятельств, и только. Мне удавалось от него убежать и скрыться.
– Ты говорила об этом отцу?
– Да. Он мне не поверил. Считает, что я всё выдумываю. Говорит, что при моей болезни часто случаются галлюцинации…
– Болезни? – изумился.
– Да.
– Сафи, ты уверена, что больна?
– Да.
– И какая же у тебя болезнь?
– Змеиная хворь.
– Что, что? – я нервно рассмеялся.
Девочка на полном серьёзе убеждала меня в том, что нагини могут болеть. Мой смех, видимо, задел девчушку. Она выпрямилась, поджала губы и обиженно взглянула на меня. В её движениях ощущалась несгибаемая гордость, чувство достоинства, порода.
– Я уродина. Неужели не видишь, кумар? Всё это последствия заболевания. Меня иссушает змеиная хворь. От неё умерла моя мама. А я живу всё ещё благодаря каплям…
– Кто тебе сказал такую откровенную чушь собачью, Сафи?
Девочка замолчала и отвернулась.
– Не веришь, значит?
– Нет, – признался я.
– Тогда почему я такая? – Она показала на себя рукой. – Мне через три месяца 18 лет, а я выгляжу на тринадцать.
– Я не знаю, Сафи, но это точно не из-за болезни. Ты не поверишь, но нагини не болеют! Вообще! Наш иммунитет другой, сильнее человеческого. Даже в детстве ОРВИ проходит мимо нас. Скажи, ты страдаешь с рождения?
– Нет.
– Когда тебе сообщили, что ты больна?
Сафи выглядела растерянной. Мне почудилось, что в её бледных глазах промелькнула искра. Она о чём-то напряжённо думала.
– Тебя Радул убедил в болезни? – продолжил задавать вопросы. Девочка охотнее отвечала, чем рассказывала сама.
– Да. Со мной случился приступ… Там был ещё какой-то доктор из Верхнего мира… Некрасивый. Серый. Он точно не наг…
– Сколько тебе было лет?
– Десять.
– Как ты жила до десяти лет? Помнишь?
– Да.
Лицо девчушки просияло. Она улыбнулась и сделалась похожей на лягушонка с огромным ртом.
– Ты жила с отцом?
– О нет! После смерти мамы меня забрала тётя Мадина, жена Ильдара Ильясова.
Я кивнул, давая понять, что понимаю, о ком идёт речь.
– Ты когда-нибудь болела, пока жила у тёти?
Глаза Сафи расширились, будто об этом раньше она никогда не задумывалась.
– Не-е-е-ет, – протянула она. – Но… тогда я была здоровой. Развивалась нормально, как все дети. А потом со мной случился припадок… Так началась моя болезнь. Отец забрал меня домой. Запретил видеться с тётей. – Сафи замолчала. В голове девчушки, казалось, выстраивались события в логическую цепочку.
– Зачем ему это надо? – наконец произнесла она.
– Не знаю. Скажу только, что, находясь у Огненных, ты подвергаешься опасности. Боюсь, что Азиз, как это ни странно, наименьшая из них.
– Что же мне делать?
– Не возвращаться домой.
– Да, но моя учёба в школе скоро закончится. Вряд ли отец позволит мне продолжить учиться в колледже…
– Я могу помочь тебе вернуться к тёте, – предложил, хотя уже давно решил не отпускать девчушку от себя.
Сафи появилась вовремя. Эта малышка помогла переключиться и нарисовала для меня некоторую перспективу. Сейчас мне больше всего на свете требовалось занять себя чем-то важным. Вернуться к Медным я предложил из чувства долга. Сафи же не безродная. Матери нет, но есть отец, хоть и мерзавец, а ещё близкие родственники: тётя и дядя. Если Сафи согласится вернуться к родне, мне придётся выдумать причину, чтобы она всё равно осталась при мне.
Зачем мне это? Не знаю. Отвлечься. Да, отвлечься и занять себя суетой, новыми проблемами, хотя бы на некоторое время прогнать из головы мысли о Лизе.
– Боюсь, что если вернусь к Медным, отец не оставит их в живых… – тихо проговорила она. – Все, кто имеет ко мне какое-либо отношение, погибают… Мама умерла, от тёти меня оторвали. Отец пригрозил однажды, чтобы не смела думать о встрече с Мадиной, иначе погубит их. Он зол на тётю. Считает её виновной в моей болезни. Я испугалась. Несколько лет назад я пожаловалась на Азиза учительнице в школе. Та рассказала о проблеме директору. К концу года их уволили, а потом они обе погибли при странных обстоятельствах, – Сафи замолчала и проглотила слезу.
– Я могу позаботиться о тебе и дать безопасность, – наконец объявил то, что давно хотел сказать.
Девчушка непонимающе посмотрела на меня.
– Если согласна, я оформлю опеку над тобой, позабочусь обо всём, дам тебе образование, устрою твоё будущее. Сегодняшнее происшествие я так не оставлю. Тебе нельзя жить рядом с Азизом. Он псих!
– Кумар, тебе не удастся доказать, что он псих. Скорее сумасшедшей сделают меня. Я не хочу громкого скандала. Не хочу, чтобы все узнали, что произошло… Это позор для меня…
– Сафи, тебе нечего стыдиться. Ничего плохого ты не совершила.
– Я не хочу огласки… Это будет пятно на моей репутации навеки, поползут слухи… В Патале трудно отличить сплетни от правды.
– Сделаю всё тихо, если согласна остаться со мной.
– Я… не знаю… – замялась. Понимал, что Сафи боролась с внутренними сомнениями. Я для неё совсем чужой. Возможно, девчушка и слышала обо мне раньше, но видела так близко и разговаривала наедине точно впервые.
– Я тебя не обижу. Дам безопасность. Обещаю, что после школы ты поступишь в колледж или в университет. Куда захочешь! Я разберусь с тайной твоей так называемой хвори. Думается мне, ты совершенно здорова, а всё это… – я постарался быть этичным и лишь чуть скосил взгляд на фигуру девочки, – даже если ты и вправду больна, я найду самых лучших врачей и вылечу. Сделаю из тебя красавицу, от женихов отбоя не будет.
– Это вряд ли, – тихо заметила она.
– Всё возможно. Ну, так как?
– Зачем тебе чужие проблемы, кумар? Неужели охота возиться со мной? Разве нет у тебя своих дел?
Правильные вопросы задавала Сафи, вот только я своего искреннего порыва до конца объяснить не в силах.
– У тебя никого нет, кто мог бы защитить. Обязанность махараны – защищать подданных, право старшего кумара – вступаться за слабых.
– Одно дело защищать, а другое – взваливать на себя ответственность за несовершеннолетнего подростка…
– Но ненадолго… Когда у тебя день рождения?
– 12 июня.
– В Змеевик, значит.
– Да.
– Сафи, я понимаю твои сомнения. Поверь, я не причиню тебе вреда. Сейчас мне действительно нужен кто-то, о ком я смог бы заботиться, чтобы… чтобы… Как тебе это объяснить?
Я встал со стула и нервно заходил по комнате. Не мог же я сказать, что мне нужно отвлечься от мыслей, возвращающих меня к жене брата. Любить Лизу я не перестану никогда. Сомневаюсь, что это возможно. Она у меня в крови…
– Ты не будешь для меня обузой, поверь. Но я, возможно, получу от тебя то, чего мне не хватает…
– Чего же не хватает кумару?
– Друга.
– Друга?
– Да, друга.
– Я думала, у кумара есть друзья.
– Есть, но нет друга, которому нужна моя забота. Помочь тебе – наивысшая награда для меня. Может быть, это доброе дело искупит грех…
Сам не знаю, зачем сказал такое. Поймёт ли меня Сафи правильно? Как объяснить этой малышке, что за мрак творится на душе?
– У меня нет другого выхода. Ведь это только на несколько месяцев, правда? – заговорила Сафи.
– Пока не станешь совершеннолетней.
– Я согласна.
***
Ранбир
Я оставил Сафи в своей опочивальне. Около дверей усилил охрану. Сам же отправился в кабинет Давлета. Сайф по ментальному каналу сообщил, что Азиз наследил ещё кое-где.
Этого я точно ему не спущу!
Младший брат ждал в кабинете.
– Где она? – сразу спросил.
– Талгат унёс Мию к себе в клинику. Снимет побои, оценит повреждения, зафиксирует, зашьёт и почистит… Сделает всё как надо… Укатал, конечно… Даже страшно представить, что несколькими минутами ранее в его лапищах была Сафи…
– Как это вышло? – перебил красочное описание, от которого, признаться, замутило.
– Ну, с сестрой ничего не получилось, а мальчик возбудился. Ты разозлил его – нос расквасил. Он убежал от вас вглубь старого сада. Мия просто попалась под горячую руку…
– Не так я бы этот орган назвал, – поправил брата.
– Верно. Огненный признал в Мие свою бывшую служанку, ну и…
– Не продолжай. Могу представить. Как её нашли?
– Случайно, – Сайф растерянно потрепал шевелюру. – Ты велел нам с Талгатом проследить за ним. Мы отправились в ту часть дворца, что отведена для Огненных. Слюнтяя там не обнаружили. Папаша со своей змеищей ещё на балу отплясывал. Мы хотели уже вернуться в тронный зал, чтобы поискать Азиза, но увидели в окно, что парниша возвращается в опочивальню чрезмерно довольным. Я приказал страже пропустить Огненного в комнату, но обратно не выпускать. Помнишь, младшую сестрёнку Мии, тринадцатилетнюю девочку Ти?
Я кивнул.
– Так вот, эта девчушка со слезами бежала по коридору и врезалась в меня. От неё я узнал, что Азиз уже второй день пытался пристроить свою похотливую часть тела в любое доступное место без разбора. Вчера он попробовал отловить в саду Ти, но девочке повезло, рядом находился садовник. Азиз побоялся шума. Ти рассказала сестре, и та запретила ей на время праздника одной ходить по парковой зоне. Обязанность же младшей – доставлять продукты с заднего двора на кухню. Работа не пыльная. Самое то для девчушки во время праздника. Мия взяла работу мелкой на себя, чтобы Ти не ходила через сад одна.
– Почему она не сказала нам сразу? – взорвался я. – Мы бы решили всё раньше и предотвратили бы насилие.
– Нам не до слуг, согласись? За сутки до брака мы еле откачали Лизу, а потом началось сумасшествие. Одна только церемония бракосочетания чего стоила! Голова болела, как обезопасить Лизу. Затем Бхогавати заполнили змеи и кишели здесь до ночи. Всё мудрили, как помешать браку. А на следующий день коронация… Да ты и сам знаешь, какую реакцию вызвала в нас Лиза…
– Да уж.
– Слуги всё видят. Решили, нам не до них.
– Значит, сами с усами, – заключил я. – Где сейчас Азиз?
– У себя.
– Понятно.
– Что будем делать? – спросил малой.
– Есть кое-какие мысли…
– А как быть с Сафи? – не унимался Сайф.
– Она не хочет огласки, но поступить следует по закону. За преступление должно наказать.
– Сложновато по закону и без огласки, – подметил малой.
В кабинет вошёл Талгат.
– Ну что? – вопросили с братом одновременно.
– Порвал девочку, скотина, – ответил Сапфировый. – Дай выпить!
Я налил ему земляничной настойки. Талгат, не морщась, опрокинул рюмку.
– Ещё! А то я пойду и удавлю его собственными руками…
Протянул вторую. Сеитов и её выпил залпом. Помолчал, а потом потребовал:
– Зовите махарану! Я этого дела так не оставлю. Никто не смеет так поступать с женщинами, тем более с нагинями.
***
В кабинете находились все братья Умаровы, Талгат Сеитов, Радул и Азиз Аслановы.
Ранбир срочно вызвал Давлета в Бхогавати и тем самым оторвал от брачного ложа в Неприступном дворце. Повелитель нехотя покинул свою спящую царицу. Дело серьёзное: на территории Родового гнезда совершено преступление – насилие над служанкой, а также попытка принудить к близости несовершеннолетнюю нагиню из древнего рода. Всё усугублялось тем, что инициатором выступал родной брат. Инцест омерзителен сам по себе.
До появления Огненных Ранбир объяснил повелителю, что произошло, и обозначил своё желание взять девушку под опеку. Давлет одобрил порыв брата.
Спустя четверть часа в кабинете махараны собрались все. Царь выглядел, как грозовая туча, от Умарова-старшего волнами расходилась ярость, в воздухе возрастало напряжение. Тяжело стоять перед тем, кто мог лишить головы одним словом. Огненные почуяли настроение махараны и присмирели.
– Радул, ты здесь не просто так, – начал Давлет, – тебе известно, что произошло сегодня ночью?
– Да, ишвара28. Пропала моя дочь Сафи. Она не ночевала в своей комнате.
– Тебя только это волнует, Радул? – встрял Ранбир.
– Да, – гордо ответил Огненный. – Ишвара, мой сын сообщил мне, что Сафи удерживает кумар Ранбир, – обратился к махаране Радул.
– Удерживает?! А больше ничего сынок не рассказал? – принц пожирал потемневшими от ярости глазами Асланова-старшего.
Давлет поднял ладонь, сделав среднему брату предупредительный сигнал, чтобы сохранял спокойствие.
– Продолжай, Радул, – предложил Давлет. – Пропажа девушки – это всегда весомый аргумент, чтобы обратиться к правителю за справедливостью. Насильственное принуждение несовершеннолетних к чему бы то ни было, ровно как и сексуальное домогательство любой женщины в нашем мире карается. Я готов выслушать тебя, Радул. Обещаю, все виновные понесут справедливое наказание. По законам Паталы устроим суд перед Советом…
– Ишвара, – Радул перебил махарану, – я не хочу суда. Огласка мне тоже не нужна. Полагаю, кумар не касался моего ребёнка. Требую вернуть мне дочь. Инцидент будет исчерпан.
Ранбир дёрнулся, чтобы возразить Огненному. Немыслимые намёки Асланова-старшего возмущали принца. Давлет предвосхитил попытку брата вмешаться в разговор.
– Сегодня вечером, Радул, в дальней части сада королевы Зафиры Ранбир натолкнулся на скандально-преступную сцену. Твою дочь Сафи пытался изнасиловать тот, кого ты называешь сыном. Азиз! – сказал повелитель.
Асланов-младший дёрнулся и приготовился изложить свою версию, но никто не позволил раскрыть ему рта. Махарана медленно поднялся из-за стола и одарил Азиза убийственным взглядом.
– Доказательством правдивости моих слов служит вот эта тряпка, – Давлет вынул из ящика стола кусок блестящей ткани, несколько часов назад называемой вечерним платьем Сафи. – Думаю, Радул, ты узнаёшь наряд дочери.
– Это не доказательство! – воскликнул-таки Азиз. – А я скажу, что кумар завалил мою сестру, а потом всё списал на меня! У него крыша не на месте, ишвара. Не Ранбир ли несколькими часами ранее склонял к близости твою супругу? Не вышло с махарани, так он набросился на Сафи!
– Я порву тебя голыми руками, слизняк! – проревел Ранбир и дёрнулся в сторону Азиза. Сайф и Талгат успели удержать среднего принца. – Пустите! Я оторву ему яйца и кину псам!
– Вот видишь, ишвара, твой брат – психопат. Он неуправляемый!
Давлет подождал, когда эмоции в кабинете улягутся, и спокойно продолжил:
– Что касается моей супруги, ситуация прояснилась. Вы сами слышали, что сказала махарани. Это была всего лишь тренировка, хоть и нелепая.
– Ага, слышали уже! – ехидно отозвался Азиз. – Глупее отговорок не найти.
– Нет жертвы, нет жалобы, нет вины. Вопрос исчерпан. Махарани недавно в нашем мире и не до конца ещё понимает заведённые порядки. Воспитанием своей супруги займусь сам. Это моя привилегия, мой авторитет.
– Смотри, чтобы у твоего авторитета рога не выросли, ишвара, – не смолчал Азиз и пошло оскалился.
Ранбир снова попытался наброситься на Огненного-младшего. Талгат и Сайф стояли на страже.
Давлет не обратил никакого внимания на обидные замечания Азиза и мерно продолжил:
– В случае с Сафи имеются пострадавшие, свидетели и претензии на справедливость.
– Да ну? Дай угадаю, свидетель – Ранбир. Быстро он из преступника в правозащитника превратился, – Азиз продолжал гнуть свою линию.
– Преступник здесь один! – заревел средний брат. – Харш! Мало я тебе по носу проехал, мало челюсть твоя хрустела, надо было оторвать всё на х…
– Спокойно! – властно сказал Давлет. – Сейчас пригласим жертву и послушаем, что расскажет нам она.
Радул громко усмехнулся.
– Ишвара, неужели ты будешь внимать детскому лепету? Сафи больна, ей много чего кажется. Мы не в претензиях к кумару. Верни мне мою дочь. О большем не прошу!
– Сейчас всё и выясним, – ровным голосом произнёс Давлет. – Талгат – доктор, если Сафи больна, что, замечу, весьма странно, он сразу определит при осмотре.
– Нет! Я не согласен! – возразил Радул. – При всём моём уважении доктор Сеитов не тот специалист, который может диагностировать душевную болезнь.
– Не тот, – согласился Давлет, – с психическим состоянием твоей дочери разберутся специалисты, Радул, – повелитель прозвучал предупреждающе грозно.
Даже терпению и дипломатичности Давлета наступал предел. Ту ложь, что изрекали Огненные, просто невозможно было слушать.
Через несколько минут в кабинет вошла Самира. Принцесса вела за собой взволнованную Сафи.
– Дочка! – картинно воскликнул Радул и подался в направлении девушки. Самира закрыла малышку собой и с вызовом взглянула на Огненного, потом, не скрывая своего омерзения, обдала холодом Азиза.
– Прочь с пути! – принцесса произнесла это так тихо, что шёпот показался громким эхом в горах. Фраза повисла грозовой тучей в воздухе. Властные нотки произвели должный эффект. Радул отшатнулся, освобождая путь к повелителю.
Взгляд Самиры, полный ненависти к Огненным, прожигал и морозил одновременно, лишал возможности сопротивляться. Больше всего на свете принцесса ненавидела Радула и Азиза. Имелись веские основания на это. Она-то знала о подлости, алчности и порочности представителей рода Огненных нагов.
Самира подвела сконфуженную Сафи к Давлету. Махарана бережно принял из рук сестры ладошку девушки, накрыл двумя своими большими тёплыми ладонями и ободряюще заглянул девочке в глаза.
– Сафи, ты сейчас находишься под моей защитой. Никого и ничего не бойся. Расскажи нам правду. Как тебе живётся дома? Какие отношения у тебя с родными? Что произошло сегодня вечером в саду? Говори всё без утайки. Я уже принял решение в отношении тебя. Ты остаёшься под моим личным покровительством.
Девушка с благодарностью посмотрела на махарану. На большие светло-зелёные глаза набежали слёзы. Ей хотелось довериться повелителю. А кому ещё пожаловаться бедняжке, если даже отец против неё?!
Давлет продолжил:
– Здесь все свои. Обещаю решить твой вопрос без лишней огласки. Не стесняйся, говори.
Давлет усадил девушку на своё кожаное кресло за стол из красного дерева.
– Ишвара, мне трудно обо всём вспоминать и говорить вслух. Всё, что узнал от меня кумар, – правда. Я слышала, что вы обладаете способностью считывать воспоминания. Разрешаю тебе, повелитель, сделать это, чтобы самой не произносить вслух весь тот ужас, что творился со мной дома. А сегодня… – голос Сафи осёкся, глаза наполнились слезами, острый подбородок зашёлся в еле сдерживаемом спазме от подступившей обиды.
– Считаю только необходимое. Вторгаться в личное пространство не буду, не беспокойся, – заверил повелитель.
– Личное пространство? – удивилась Сафи.
– Не коснусь непозволительного, – корректно пояснил Давлет.
– Об этом лучше бы моего брата просветить, – устало отозвалась Сафи. – Я доверяю тебе, ишвара.
Девушка вздохнула.
– Посмотри мне в глаза, – мягко попросил Давлет. – Ничего не бойся. Открой свои мысли. Хорошо. Молодец!
Радул пытался возразить, но махарана дал знак двум охранникам из личной свиты принцессы, вошедшие в кабинет следом за Самирой, чтобы уняли разбушевавшегося Огненного.
Повелителю хватило трёх минут, чтобы увидеть всю жизнь Сафи Аслановой через её собственные воспоминания. Поражённый, повелитель некоторое время хранил молчание. Затем одобрительно кивнул и заговорил:
– Как абсолютный владыка Паталы я вправе вершить судьбы своих подданных, вверенных мне наивысшей божественной властью. Моей целью является сохранять баланс жизни в Нагалоки, блюсти закон, защищать слабых и обездоленных, вдов и сирот, следить за соблюдением правых традиций и моральных принципов нагов. Если ко мне обращаются за помощью и справедливостью, я не отказываю. Сафи не единожды подвергалась жестокости в собственном доме, поэтому я оставляю за собой право встать на её защиту. Ты, Радул, как отец не обеспечил дочери должного содержания, не дал ей безопасного крова и не внял её жалобам. Мне непонятна и чужда такая позиция отца по отношению к дочери. В связи с этим я намерен прибегнуть ко Всеобщему суду и лишить тебя родительского права.
– Никогда! – закричал Радул. – Я не знаю, что ты увидел, ишвара, в голове этой дурочки. Нет у тебя такого права отнимать дочь у отца!
– Сафи не дурочка, – прошипел Ранбир. – Как можешь так говорить о своём ребёнке?
– Я… я… имел в виду, что она слишком юная и дитя ещё… – начал оправдываться Огненный.
– Вот именно, что дитя, – подхватил Давлет. – Немыслимо сидеть ребёнку взаперти из страха за неприкосновенность, потому что родной брат денно и нощно караулит её с единственной целью. Советую тебе, Радул, добровольно подписать договор о том, что опеку на Сафи передаёшь мне. В этом случае я пойду навстречу и сохраню все преступления твоего наследника в тайне.
– Какие ещё преступления? – разволновался Радул.
Азиз напрягся и сделался серьёзным.
– Помнишь свою бывшую служанку Мию? – продолжил Давлет.
– Не понимаю о чём речь, – Радул притворился, что имя девушки ни о чём ему не говорило.
– Не понимает он! – не выдержал Ранбир. – Радул, хватит разыгрывать из себя невинность. Через Мию ты пытался отравить Лизу, можешь не отпираться. Ты давно у меня на крючке. О том, что невеста правителя сменила комнату, знал только ты. Мия по моему приказу сообщила тебе эту новость, а следом в той самой опочивальне появились полосатые убийцы. Интересно, как это связано с тобой, Радул? Наверно, никак. Чистая случайность?
– Точно. Так и есть, – не моргнув, соврал Огненный.
– Я провёл этот эксперимент специально, чтобы подловить тебя, Радул. Можешь не отпираться. Мию ты знаешь так же, как и она тебя. Есть ещё младшая сестра, которую мы взяли из твоего дома.
Радул постепенно начал терять краски на лице. До него стали доходить слова принца. У Умаровых много козырей в руках. Братья не все карты ещё раскрыли. Битву против них ему не выиграть, но и отдать Сафи он не мог. Просто обязан держать её возле себя! Дочь слишком ценна, слишком опасна. Его жизнь и благополучие всецело зависели от этой девочки.
– Сафи больна. Она должна быть в родительском доме под моим присмотром, – цеплялся за последнюю надежду Радул.
– Нагини не болеют, – отрезал Ранбир. – Тебе это известно не хуже, чем нам. Прибереги свои сказки для несмышлёных детей. Либо добровольно передаёшь опеку нам над Сафи, либо Азиз лишится своей рыжей башки за изнасилование личной служанки махарани с особой жестокостью, а также за попытку совершить насилие над несовершеннолетней нагиней. Все медицинские документы, подтверждающие его причастность, у нас имеются. Жертвы подтвердят всё, что здесь сказано. Не только потеряешь наследника, Радул, но и навлечёшь позор на весь свой род. Огненные лишатся привилегии называться истинными. Любой инцест отменяет непогрешимость и благородство древних предков. Ты и твои люди спуститесь на низшую ступень змеиной иерархии. Тебя будут ненавидеть свои же. Главой рода больше тебе не быть.
– Ты правда это сделал? – взвился Радул и вцепился руками в шею Азиза.
– Я… я… я… она… сама… она же всего лишь прислуга! Должна ублажать господ. В чём моя вина?
– Слуги – те же наги и нагини, только менее родовитые, их жизнь и неприкосновенность бесценны. Никто не имеет права применять силу по отношению к подчинённому, – как всегда, сдержанно заговорил Давлет. – Вот бумаги, Радул! Подписывай и убирайся со всем своим родом из Бхогавати. Я запрещаю Огненным появляться в столице. С тобой дел иметь не хочу и не буду. На Совете подниму вопрос о переизбрании главы рода, но позже. Сейчас у меня более важные дела. Скоро рассвет, мне пора возвращаться к супруге. Не задерживай меня.
– Что будет с моим сыном? – поинтересовался Радул. Голос звучал сдавленно.
– По закону Нагалоки я должен принародно лишить его… того, что вызвало в нём желание совершить преступление. Однако ввиду того, что все дела мы решили скоро и тихо, Азиз будет помилован, но… – Давлет замолчал.
Радул напрягся. Асланов-младший побагровел.
– Как только Мия придёт в себя, я поговорю с ней. Дальнейшую судьбу Азиза, Радул, будет решать она: либо ты дашь девушке своё имя и примешь в семью невесткой, смыв тем самым позор с рода, либо откупитесь. Дешевле первое, но я бы на месте девушки выбрал второе и пустил бы вас по миру, – заключил правитель.
Радул что-то буркнул под нос, отчего Азиз низко склонил голову и напустил на себя виноватый вид.
Прежде чем подписать бумаги Радул бросил убийственный взгляд на Сафи:
– Надеюсь, ты продолжишь следить за своим здоровьем, доченька.
Девушка отвернулась.
«Любви нельзя добиться силой,
любовь нельзя выпросить и вымолить.
Она приходит с небес, непрошенная
и нежданная»
Бак Перл Сайденстрикер
Мирослава и Умар стали тайно видеться в лесу. Выяснилось, что у них было много общего. Внук Шанкхи владел теми же способностями, что и Мирослава, только к ним добавлялись ещё змеиные: умение пользоваться невидимостью и тишиной, перемещаться силой мысли (такой способностью владели ещё хары и дары, туле и сварги телепортироваться не умели). Многие дары Умара впечатляли Мирославу.
Их взаимная заинтересованность постепенно переросла в любовь. Однажды наг признался:
– Мироша, ты дорога мне. Не хочу расставаться с тобой, – его золотистые глаза проникали в самое сердце.
– Любишь меня, – Мирослава не спрашивала, утверждала.
– Люблю и хочу, чтобы ты принадлежала мне всецело, – страстно ответил наг и обнял свою ненаглядную.
– Ой! Не торопись, Умарушка. Нужно, чтобы обряд признал тебя. Только тогда мои родители дадут нам благословение. По-другому нельзя. Иначе придёт беда.
– Какая беда? Я готов пройти что угодно!
– Приходи к круглому озеру в Купальную ночь. Поучаствуешь с нашими молодцами в ритуале выбора невесты. Если трава куш укажет на меня, так тому и быть!
– А если не укажет? – усомнился Умар.
– Верь, Умарушка! – улыбнулась Мирослава.
***
Не один Умар повстречал Мирославу в лесу. В самой чаще жил тигр-оборотень. То был пришлый демон из Тьмы. Имя ему Раван. Он возглавлял воинство ракшасов – сильных и опасных существ из рода даитьев29, которым для жизни нужна энергия светлых сердец. Демоны извращали всё, что попадалось им на пути. Убивали с особой жестокостью, перед смертью мучили свою жертву. Упивались кровью и пожирали тела. Ракшасы не брезговали даже друг другом, что уж говорить о людях и животных. Когда демоны не испытывали голода, тогда они извращали людей и всё, что окружало их. Часто ракшасы брали себе наложниц из людей. Дети от таких союзов получались даже более беспощадными, чем сами демоны.
Раван проник в Мидгард тайно. Силы асов сосредоточились на борьбе с тёмным воинством. Демоны Пекла обосновались на Леле и выжидали удобного момента, чтобы пробить Лунную защиту Земли. Властелин Тьмы пытался понять, как создавался непробиваемый купол и где могла находиться слабина. Никакого изъяна обнаружить не удалось. Однако асы сами помогли Тьме, не ведая о том.
Приметив вражеские боевые корабли на малой Луне, светлый народ задействовал своё оружие и взорвал Лелю. Врагов уничтожили, как и Луну. Купол повредился. На Землю спустилась первая катастрофа, а вместе с ней проникло и первое зло.
Раван и его сородичи обосновались на Фатте. Луна бывшей планеты Деи вращалась в тандеме с Месяцем и Лелей, добавляла защитному куполу силы. Когда Малая Луна разлетелась на тысячу частей и воды обрушились на Мидгард, естественная защита Земли ослабла. Потребовалось время, чтобы функции Лели в полной мере взяла на себя Фатта. Вот тогда-то Раван и рискнул. Он покинул свой народ и отправился в Мидгард. Воды Лели заливали планету, континенты подрагивали от землетрясений, острова уходили под волны Великого Океана. Никто не заметил появления ракшаса на Земле.
Вскоре после Первой катастрофы выжившие асы, утратив свою прекрасную Дарию, переселились на Великий континент. Построили город на слиянии рек Ирий и Омь. В месяц Тайлетъ30 девятого дня, в праздник Трёх Лун, нарекли столицу Асгардом Ирийским. Страна же та названа Белогорьем. Светлый народ поглотили заботы: обустройство на новых землях требовало много сил и внимания. Никто не заметил тихо спустившейся вайтманы31 под покровом ночи. Защитный купол дал сбой. Путь в Мидгард был открыт.
Какова же цель Равана? Демоны втянулись в войну, их внутренний мир противоречил всему доброму, но даже злым духам надоедали битвы. Всё чаще хотелось покоя и счастья, которого никогда не ведали демоны. Раван желал знать, как людям удавалось, даже в состоянии вечной войны, радоваться мелочам и оставаться счастливыми.
Чтобы не привлекать к себе внимания, он обернулся тигром и поселился в лесу, недалеко от того места, где проживали сварги.
***
– Дочка, куда ты собираешься? – спросила Мирославу мать.
– В лес, матушка, травки собрать.
– В лес, говоришь? Смотрю-ка, птицам и зайцам бусы твои красные по душе пришлись, и для белок повязь32 самую нарядную приладила. А от синей ленты с жемчугами гады замирают, кусать перестают, как я погляжу.
– Не жалят меня змеи, матушка. Они меня любят.
– Угу, – мать с подозрением оглядела дочь. – Отец сказал, в лесу зверь большой и хищный завёлся. Стада диких оленей загрызает. Осторожнее будь! Далеко не ходи, кому надо и поближе приползти сможет.
– Что? – округлила глаза Мирослава.
«Неужели мама обошла мой щит и проникла в голову?! Мы же не делаем так в семье!»
– Я, дочка, говорю про змей, которые любят ленты голубые в твоей косе, – заметила родительница.
«Кажется, от мамы скрыть ничего невозможно», – подумала Мирослава и сразу получила ответ:
– Чтобы понять это, мне не нужно даже в голову лезть. Глаза выдают тебя. Станешь матерью – узнаешь сама.
***
Девушка далеко в чащу не ходила. Условленным местом встречи с Умаром было круглое озеро. В тот вечер наг припозднился. Мирослава ждала своего возлюбленного. Лесные обитатели всегда радовались приходу доброй сварги. Для них у девицы припасено угощение в корзине. Птицы, зайцы и белочки часто скрашивали минуты ожидания.
Вот только в этот раз все зверюшки попрятались. Не услышала Мирослава пения птиц. Давила мёртвая тишина. Обычно сварга чувствовала присутствие животных поблизости, но в тот вечер весь лес погрузился в молчание.
Страх прокрался в душу к Мирославе, лёг тревожным камнем на сердце. Воздух внезапно сделался тяжёлым. Девушка сперва испугалась, что оглохла и утратила свой духовный дар. Резко повернулась и побежала вдоль берега озера. Бусины на ленточке в косе весело позвякивали. Этот тонкий звук успокоил Мирославу. Всё-таки слух не ушёл! Сварга решила всё же обойти озеро.
«Дух леса шутить надумал», – помыслила девушка.
Мирослава обогнула водоём. Тишина не исчезла. Страх усилился. На небосклоне появились чёрные тучи, налетел порывистый ветер и резко стемнело.
«Ведь ничего не предвещало грозы», – рассуждала Мирослава.
Где-то в глубине чащи сверкнули ярко-оранжевые глаза и начали приближаться к девушке. Она попыталась понять, что за зверь тайком крадётся, но ничего не выходило. Сварга видела горящие глаза, но не могла просочиться в сознание. Будто кто-то держал защиту от проникновения.