– ДА. абсолютного со всех сторон была боль; и более того скажу, что помимо этого унижение со стороны всех, кого я любил и привязывался. Помню в детстве (5-8 л) как просто мог плакать часами напролет, когда уходила подружка; просто плакать, потому как мне было неопределенно больно; также было уже и в юношестве (17–19); а после с 20, и вот мне завтра 25; это уже точка отсчета нового. Для нового. Во имя нового. За период 20-25 всё изменилось; покуда есть с чем сравнить; но пришлось делать всё, особенно первые 4 года сквозь туманы неведения так, чтобы это стало именно тем чем стало; вероятно, у каждого есть судьба, предназначение, которое обязательно сбудется, или должно сбыться; а есть то, к чему человек может прийти самостоятельно, опираясь лишь на чувство той самой любви к Богу. Не распознаваемой. Покуда в детстве, с самого детства, уже с 6 лет я желал ему спокойной ночи, – не осознавая причину того действия; в 10 со мной после грозы говорил на протяжении 3-х минут монотонный голос, напоминающий глас шамана; голос которой нарастал, а после становился тише, и так до тех пор, пока он вовсе не исчез. Эиоаоио-Эиоаоио-Эиоаоио, – это то, что он говорил, когда во время грозы я закрыл окно, и лег обратно; это продолжалось не больше 3-х минут, а после исчезло; но в тот момент страх. он был, наверное, самым сильным в моей жизни, покуда после, он хоть меня и настигал, но тот был столбным. Также в 9 где-то лет. Я видел, как вокруг луны вращались все планеты солнечной системы. Это было незабываемо. Я шел с родителями, и показал им на луну, сказав смотрите. А они, как были и должны, разумеется, ничего не увидели. А после мне приснился сон, как я в своей комнате, в застекленном комоде видел, как вращаются эти планеты, но уже в стандартной модели; и я помню, как я брал одну планету в ладошки, и она вибрацией отдавала сквозь тело свой импульс, я взял несколько, точнее коснулся, но сорвать их с точки не смог. Это было фантастическим на тот момент, покуда детская психика она самый лучший и безопасный проводник чего-то потустороннего; покуда тебе все равно никто не поверит. Но я точно знаю, что эти 2 случая были; им объяснение даже сейчас, владея вопросом о чём-то важном для других я не имею. Но вероятно это и есть то самое главное таинство для моего мироздания. В последнюю неделю всё усилилось еще сильнее, а точнее все стало абсолютным ничем; и я видел отголоски того, что будет в грядущем; и вижу, но там нет воин, там есть единое коллективное устремленное к отцу, и та любовь, и свет вокруг, и звезда, чья у меня стоит на аватаре – единственный там символ счастья; а еще я видел, вижу как в каждом храме света, который будет стоять в каждом на то нуждающемся городе будет фотография, последний кадр из моей жизни: отражающая то, как меня кто-то, идущего вперед, позвал сзади – и в этот момент, когда был совершен разворот, был сделан снимок; и он будет являться последним живым подтверждением того, что в этом мире возможно больше чем всё, покуда каждый является тем самым всем. И если это действительно так, покуда, то, что вы сказали, могло указывать на то, что это могло случиться – вы знаете, это уже не вызывает никаких эмоциональных скачков; покуда я уже стал сущностью солнца, которое светит для всех одинаково, которое выше всего этого низкого (даже того, о чём я вам написал; ибо на фоне чего-то реально могущественного все то, что происходит на земле вероятно ничто. Сейчас еще на остальные зациклю внимание, потому как есть что сказать
“и именно быть в центре любых катастроф и природных, и социальных”, – также вижу, как будет все гореть, но жар не будет оказывать влияния, как и остальное, уничтожающее в ключе других. Это к тому, когда всё начнется.
“ловко подменяющего Со-знание, когда силы на исходе” – в последнюю неделю сила фактическая заместилась абсолютной и стала истинной во-едином взгляде, – более не склонной к энергетической просадке, а соотв. и влиянию; этому поспособствовал в том числе и данный диалог.
“могу описать как это социально проявлялось если есть интерес” —, да безусловно, это интересно; покуда в своей жизни я кроме страха и отчаяния до 20, и с 20–25 голых стен и постоянного созидания ничего не видел, не слышал, и не в какие течения и помощи извне не прибегал. никто не приходил, ничего не говорил, никто не направлял, – а напротив лишь всеми силами и чарами пытался остановить; лишить начинания, творчества, сбить с ритма, забрать в свои низшие вибрации, оказать всеми силами влияние – лишь во имя того, чтобы я обрел то самое нерушимое во взгляде и отныне чувстве, – чувство всего непомерного единения. Но об это я не знал; мне никто не говорил. Я просто шел, и верил; послал к черту всех, в том числе близких, кровных, отдав свою веру и любовь, без сомнения лишь Богу, как образу, которого я не рисовал кем-то конкретным, а как чувство, которому я безвозмездно доверяю. Вы говорите о болезнях, как физических недугах. я пару лет назад, когда был недостаточно силен на фоне того состояния, которое в сей час, мог ощущать легкую форму простуды, как якобы то, что что-то происходит, но не происходит вовсе. Я знаю, что должно першить горло и быть усталость, но ее нет; но я чувствую, что если бы не было того крыла, меня хранившего изнутри – я бы всё осязал доподлинно как и те, кто лишен этого всего; а также это касается и чувства голода, и даже тогда, когда должно темнеть в глазах от сильной физической нагрузки и резкого движения. У меня не темнеет, покуда темнеть уже нечему, покуда я есть свет, обличенный в им же созданное совершенство, – но я знаю, что не будь этого состояния, я бы вполне вероятно и не встал бы после такого тяжелого подхода (я всю жизнь также занимаюсь спортзале; и с большей вероятностью именно это повлияло на то, что ритм, стал абсолютно неколебимым; покуда я могу бежать и не дышать; остановится, не дышать, потому как не испытываю потребности в кислороде; а потом об этом вспомнить – и начать дышать, но не воздухом, а просто легкими; покуда воздух мне как и еда фактически не нужны для того, точнее воздух и еда не влияют на моё внутреннее состояние; что он есть, что его нет, что есть еда, что ее нет – ничего не меняется; покуда свет это непреложная форма для воздействия.