– Прапор, не спать!
– Даже и не думаю… – И начальство разочарованно удалилось, слегка поскрипывая обувкой.
Сетевой супермаркет на юго-восточной окраине, один из очень и очень многих в Москве (название, дабы избежать подозрения в скрытой рекламе, не приводится). Совсем даже не пафосный и уж точно без малейшего намека на гламур. Сюда с гарантией не придет затовариться чем-нибудь вкусненьким первая красавица России Ксюша Стульчак или сладкоголосый Бима Дилан и, кстати, очень правильно поступят. Товары здесь, честно говоря, полное говно.
Торговый зал, естественно, не блещет особой красотой и роскошью, а уж о скрытом от глаз людских говорить и вовсе не приятно. Вонючие, грязные подсобки, полные крыс подвалы, страшная, как судьба натурала в отечественном шоу-бизнесе, беззубая матерщинница-директриса, ах, извините, управляющая баба Лена. Таджики-грузчики и работницы торгового зала из солнечной Киргизии. Словом, все как везде.
Не поверите, но все это вместе и по отдельности вполне меня устраивает, потому что я – контролер. Скромный и не очень заметный борец с расхитителями капиталистической собственности, оплот безопасности, гроза хулиганов и разных прочих бяк. С ног до головы упакованный в темно-зеленую суровую форму, того же цвета кепку и тяжелые башмаки с высокими берцами. Для полного сходства с бойцом неизвестной науке армии не хватает только разгрузки, чего-нибудь стреляющего и бронежилета. Слава богу, до этого дело пока не дошло. Я вооружен, как указано в моей должностной инструкции, исключительно собственной вежливостью, предусмотрительностью и наблюдательностью.
– Главное – постоянно отслеживай оперативную обстановку, – заявил мне при ознакомительном инструктаже координатор (о как!) службы безопасности компании Ооюл Цыденович и дохнул перегаром как минимум недельной насыщенности.
– Что?! – опешил я.
– Все равно не поймешь, – снизошел этот Штирлиц. – Хлебальником, говорю, не щелкай и не пей на работе. У нас с этим строго, – подытожил он и с чувством рыгнул.
С тех пор скоро уже четыре года, как я на службе. Стою себе между кассами и ячейками камер хранения, изредка совершая набеги на торговый зал. Моя основная задача – бдительно пресекать попытки местной алкашни спереть «элитарку» (это все, что дороже водки) со стойки напротив центральной кассы и, собственно, саму водку и сопутствующее ей пиво из закромов прямо и чуть правее. Едва не забыл: при этом я должен сохранять полную серьезность во взоре и грозный вид. Это, кстати, проверяется, единственный на весь магазин видеоглазок почему-то передает на экран в кабинете администрации именно изображение того места, где мне положено находиться, а не торгового зала. Баба Лена, особенно с похмелья, обожает пялиться туда, а потом распекать провинившегося за утрату служебного вида или попытку хоть на минуту-другую пристроить уставшую задницу к стулу. Без шуток, сидеть контролеру в течение всей суточной смены КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ! Какой дурак придумал это, не знаю, но это так. Впрочем, не так все страшно, как кажется на первый взгляд. От видеоглаза можно спрятаться за кассой номер три, а спать с открытыми глазами я научился очень давно, еще в прошлой, вернее, в позапрошлой жизни.
Я посмотрел на часы: 8.15, сорок пять минут до конца смены. Вздохнул, решил было подремать еще чуток, но не стал. Ко мне на цыпочках, чуть слышно поскрипывая новой форменной обувью, приближалось начальство, старший контролер, строгая, но не всегда персонально ко мне справедливая дамочка средних лет с незадавшейся судьбой по имени Светлана. Где-то с минуту она посидела в засаде за кассой номер один, а потом резко выпрыгнула оттуда с леденящим душу: «Прапор, не спать!»
Захлебнулся женский крик и растаял, словно эхо… Я предстал пред светло-карими глазами шефини во всей красе, свежий и бодрый, как изготовившаяся к броску гончая.
– И не думаю, – громко и бодро отрапортовал я, изо всех сил стараясь не зевнуть.
– Смотри у меня! – И ушла в печали.
Двери в магазин распахнулись. Трое джентльменов ханыжного вида, освежая воздух чудным запахом перегара, вошли и решительно двинулись к стойке с водочкой и сопутствующими ей жидкостями.
– Проследить! – четко, по-военному распорядилось руководство из-за кассы номер один.
– Есть! – не менее четко ответил я и вразвалку направился следом. Подошел поближе и стал с завистью наблюдать, как круто затоваривается компания. Пять, нет, уже шесть литровок беленькой, четыре двухлитровых баллона пива, буханка хлеба, ого, целая палка вареной колбасы.
– Все путем, Игорек! – гордо сообщил мне Витюша, широко улыбаясь беззубым ртом. – Имеем право! – И продемонстрировал зажатую в кулаке красную пятитысячную купюру. Весь магазин знает, что он живет на ренту, ежемесячно выплачиваемую семейством молдавских цыган, которым сдает квартиру. Сам же ночует у многочисленных друзей или где ночь застанет.
– Приятно погудеть, мужики, – от чистого сердца пожелал им я и вернулся на пост.
8.25, сорок пять, даже сорок минут до первой выпитой мною сегодня бутылки пива. Сорт значения не имеет, главное, чтобы оно было крепким и как следует приложило по вялым с недосыпа мозгам. Вторую я, как обычно, осилю в вагоне метро, а потому доберусь до дома уже достаточно мягоньким. Едва войдя в квартиру, рухну на диван и отрублюсь. Проснусь, как всегда, ближе к вечеру, пообедаю, а заодно и поужинаю. Без пива, зато с литром водки, после чего опять провалюсь в сон до следующего полудня. Очухавшись, схожу в магазин, потом что-нибудь приготовлю, постираю, может быть, слегка приберусь. Ближе к вечеру устроюсь перед телевизором, поужинаю, а заодно и пообедаю, без всякой там водки, а исключительно под пиво. Так и буду валяться на диване под телевизором, отхлебывая из горлышка очередной бутылки и лениво переключая каналы, пока не усну. А утром встану пораньше и опять пойду на смену. Я живу так уже четыре года, отгородившись невидимой глазу, но прочной стеной от всего и всех, а главное – от самого себя. Это вполне меня устраивает, и менять что-либо я не собираюсь.
Смена закончилась, и я вышел наружу, даже не переодеваясь, потому что лень. На площадке перед магазином, картинно опираясь на собственное авто, убитую в хлам «трешку», меня поджидало начальство, томная дамочка Светлана.
– Тебе в какую сторону, Игорек?
– В противоположную, – буркнул я и стартовал в сторону ларька через дорогу.
Что называется, достала. Еще давно, после третьего или четвертого дежурства она решительно, приказным тоном предложила отметить рюмкой-другой начало совместной трудовой деятельности, а потом слиться в любовном экстазе. Естественно, у меня. У нее нельзя, могут помешать дети, мама ну и, конечно, муж, если вдруг надумает заглянуть домой. На первое такого рода предложение я, помнится, ответил незамысловатой шуткой и отказался. В следующий раз она потребовала пьянки с обязательным последующим интимом сурово и в лоб, пришлось точно так же и ответить. С тех пор и по сей день начальница по мере сил донимает меня мелкими придирками, обзывает прапором, но все равно время от времени пытается соблазнить. И каждый раз с одним и тем же результатом: во-первых, мне есть чем заняться дома, во-вторых, терпеть не могу гостей, потому что с ними надо разговаривать.
Я подошел к ларьку и просунул физиономию в окошко.
– Две крепкого, как всегда? – спросила успевшая изучить мои изысканные кулинарные вкусы тетка за прилавком.
– Да.
Сковырнув пальцем пробку, я приник к горлышку. Пиво полилось в меня. Прикончив содержимое бутылки, забросил опустевшую тару в урну, перевел дух и побрел к лавочке возле остановки. Вдруг совершенно расхотелось топать пешком целых полкилометра до метро. Откупорил вторую и принялся лениво дегустировать содержимое под сигаретку. Не то чтобы я очень люблю пиво, просто меня вполне устраивает то, что оно расслабляет и успокаивает.
Мимо, стреляя неисправным глушителем, прокатило авто, а в нем – цепко сжимающая руль и глядящая прямо перед собой, разочарованная жизнью, как промахнувшийся мимо цели Акела, Светлана. Я поприветствовал ее очередным глотком. Хрен вам, милая, вместо моего молодого, самую малость обрюзгшего тела и роскоши человеческого общения. Злобствуйте себе дальше и впредь, все равно ничего такого вы мне не сделаете. Начальство меня, в общем-то, ценит, потому что я не пью на работе и, что самое главное, в мою смену совсем не пропадает спиртное. Во все другие пропадает, а в мою – ни-ни.
Все потому, что последовал совету мудрейшего Ооюла Цыденовича и правильно оценил оперативную обстановку. На «пробивку» со стороны местных «синяков» ответил строго, хотя и несколько асимметрично. Я догнал скравшего бутылку «очищенного молоком» не самого дешевого пойла Витюшу уже на улице, провел краткую, но энергичную беседу с ним и еще двумя персонажами из местной группы поддержки, после чего вернулся в магазин и торжественно водрузил пропажу на ее законное место. После смены меня, естественно, встретили. Команда противника по такому поводу усилилась двумя легионерами – высоким толстым детиной с личиком потомственного дауна и прыщавым нервным юнцом с безобразно набитыми костяшками пальцев. Он, кстати, первым перешел от слов к делу, подпрыгнул козликом, закричал как потерпевший и выбросил вперед ногу в пыльном ботинке со скошенным каблуком. И мы сразу же приступили к обмену мнениями с помощью жестов. А потом уже нормально поговорили и даже немного выпили.
В результате той встречи без галстуков лидер местных любителей «хорошей русской водки» и всего остального спиртосодержащего Витюша, выплюнув так мешавший ему последний передний зуб, клятвенно пообещал «не борзеть, в натуре» в мою смену. С тех пор никто особо и не борзеет. А если забредет какой-нибудь одинокий ковбой без местной регистрации, то ему сами же аборигены и объяснят, что к чему. Вот что значит найти правильный подход к людям.
Щелчком отбросив в сторону окурок, я прикурил следующую сигарету и сделал крохотный глоток. Мой автобус, как водится, запаздывал, а потому пиво следовало экономить.
К остановке подъехала и остановилась новехонькая, с иголочки, сверкающая лаком «Ауди» восьмой модели. Водитель вылез наружу и походкой хозяина жизни направился к ларьку. Через некоторое время вернулся с пачкой синего «Ротманса». При виде этого красавца я поглубже надвинул на лоб форменную кепку и опустил голову. В моей нынешней жизни совершенно нет места для кое-кого из прошлого, тем более таких паскудных личностей, как полковник Островский. Поэтому в ожидании его отъезда я и решил немного замаскироваться под местность.
А он что-то не спешил уезжать. Вскрыл пачку, прикурил от фирменной зажигалки сигаретку и, подняв воротник пижонской кожаной куртки, остался стоять у машины. То ли он так любит свою тачку и боится, что салон провоняет дымом, то ли… Видимо, все-таки второе, «Ауди» продолжала стоять у остановки, а Островский принялся за другую сигарету. Пару раз глянул на часы… Вдруг бросил ее, недокуренную, и с риском угодить под проходящий транспорт, рванул через дорогу, подбежал к подходящему к проезжей части человеку, поздоровался с ним и как-то подобострастно принял у него большую дорожную сумку. Оставшийся без багажа, дождавшись зеленого света, ступил было на проезжую часть и тут же резво скакнул назад, едва не угодив под несущийся на всех парах джип. Провел пальцами правой руки по коротко остриженным светлым волосам, жестом как будто поправлял прическу. Дождался просвета среди транспорта и направился к машине Островского. Переквалифицировавшийся в носильщика хозяин машины следовал за ним в паре шагов.
Тут что-то щелкнуло в моем омытом пивом мозгу и, прикрывшись так кстати оказавшейся в руке бутылкой, я осторожно выглянул из-за козырька.
Второй… Возраст около сорока пяти лет, среднего роста, худощавый, даже слишком. Чуть оттопыренные крупноватые уши, правильной формы нос, немного скуластое сухое лицо. Волосы светлые, но это ничего не значит. Походка ровная, чуть мелковатая, в глаза особо не бросается. А что бросается? Как он поправляет отсутствующую шевелюру? Подумаешь, решил человек сменить имидж и постригся, а привычка осталась. Что еще? Да ничего еще! Хотя… очень характерно, очень характерно, как на азиате, сидит на нем одежда, а ведь этот человек совсем не похож на азиата.
Они подошли поближе. Опустив голову почти до земли, я принялся активно «греть уши». Я очень хорошо умею слушать, поверьте. Когда-то меня здорово этому обучили.
– …В аэропорт успеваем, не беспокойтесь… – это Островский. И что это он так перед ним лебезит, не пойму? Совсем на него не похоже.
Собеседник не счел нужным ответить.
– Когда вас ждать снова, я к тому, что…
– Не суетитесь, друг мой, спокойно готовьтесь, вас известят, – наконец-то открыл рот тот, неизвестный.
При звуке его голоса меня пробило жаркой волной. Есть, теперь наконец узнал! Если бы я последние годы не так целеустремленно изнурял себя алкоголем, то должен был сделать это гораздо раньше, даже если бы этот человек надел паранджу или нацепил на плечи вместо головы собственную задницу. Когда-то ведь я достаточно подробно изучил его внешний вид, даже со многими возможными вариантами коррекции…
«Ауди» уехала, а я остался сидеть на лавке, обливаясь по́том в прохладное осеннее утро. Загрузив в пересохшую глотку остатки пива, вдруг вскочил и бросился прыжками за остановку. Все выпитое вырвалось из меня настолько бурным потоком, что едва не оказалась снесенной в ближайший океан тихо бредущая по своим делам божья старушонка с продуктовой коляской. Резко, как юная лань, отпрыгнув в сторону, бабка обложила меня шестиэтажным…
Я снял кепку и промокнул физиономию. Эти двое… Надо же, Островский и Чжао вместе и заодно. Ой, как интересно! Выходит?.. Именно, выходит! Я развернулся и галопом поскакал к метро.
С этого, собственно, и началась довольно интересная история с прологом и эпилогом, которую я собираюсь рассказать. И, извините за некоторое многословие. Уж слишком долго я молчал.