Утро понедельника. Рабочий день в клинике начался как обычно. Один пациент сменял другого. И тут он, молодой мужчина лет сорока на инвалидной коляске. Такие посетители не так часто, но встречаются на приёме у офтальмолога. Не чаще, чем на улице либо же в магазине. И здесь всегда возникает небольшая сложность с осмотром. Наши приборы не очень приспособлены для того, чтобы удобно подкатить кресло и зафиксировать в нужном положении. В каких-то моментах необходимо пересаживать человека для выполнения планируемого обследования. Бывает, что это требует креативности: безбарьерная среда не такая уж и безбарьерная, как оказывается на практике. И такие люди западают в память. Может, не в память всех, но в мою точно.
Осмотр окончен, подходит момент поставить подпись, и тут же тело прошибает током. Физически глаза вместе с телом остаются в этом небольшом помещении, что называется офтальмологическим кабинетом, а мысли…
А мысли уже не здесь, они там, на берегу. А что, если бы спасли?
Да, прошло много времени. Тело находилось без кислорода и могли возникнуть необратимые повреждения. А что, если. Как бы сейчас все было. Первая возникшая мысль: а смогла бы я. Хватило ли бы у меня, молодой двадцатилетней женщины, душевных и физических сил провести всю свою жизнь с человеком в инвалидном кресле. Который раньше спокойно поднимал все чемоданы одним махом, а теперь ему сложно даже донести ложку до рта.
Разум утверждал, что это не сильно и важно, главное, что живой. Возвращаясь к самому человеку, желание спасти которого было непомерно: хотел ли он себе такой участи. В тридцать лет оказаться прикованным к креслу, и, возможно, что это на всю жизнь. Сложно сказать однозначно. Мы никогда не знаем и не узнаем наверняка, что думал и хотел другой человек.
Вот только работа – это то, чем он жил и горел. А она заключалась в возможности читать и слушать книги, смотреть видеолекции известных специалистов в своей области, что-то переводить и записывать, конспектировать и строить из этого посты в социальных сетях, полезные для коллег и для самого себя. Эта была очень важная часть жизни: взять в руку специальную асферическую линзу для осмотра внутреннего мира нашего глазного яблока, направить яркий луч света и внимательно изучить макулярную зону. Это то место, где собираются и концентрируются все лучи в глазу, чтобы передать дальше в мозг, в его затылочную область, изображение окружающего мира по длинному и толстому канату, который зовется зрительным нервом, и при повреждении которого, несмотря на здоровье самого глаза как органа чувств, мозг так и не получит долгожданное изображение. А в случаях слепоты он, так долго ожидающий картинку, и не получивший ее, начнет додумывать и фантазировать сам.
Со временем мозг и его хозяин могут прийти к смирению, и тогда этот симптом исчезнет, а может и нет. Все зависит от многих факторов и работы конкретного головного мозга и его нейромедиаторов. Но это уже совсем другая история и иные специалисты. В любом случае, психологическая помощь человеку, который всю жизнь видел хорошо и внезапно ослеп, бывает крайне важной и жизненно необходимой. И есть вероятность, что уже этого минимума будет достаточно. Ведь живой человек – это не совокупность симптомов, а нечто более сложное и уникальное.
Итак, возвращаясь к осмотру глаза. Для того чтобы произвести этот самый осмотр, необходимо довольно долго и неподвижно удерживать руку с линзой прямо напротив глаза пациента. А точнее, его зрачка, того места, куда попадает солнечный свет и лучи от ламп, освещая внутреннее пространство. Даже небольшие колебания и дрожь могут привести к потере картинки и необходимости повторения всех действий вновь, до того самого момента, когда изображение не станет ясным и четким.
С этой целью врачи часто используют специальные подставки под локоть для удобства и фиксации. И тут перед взором встает та самая картина. Как линза с громким звуком падает и ударяется о бетонный пол, катится в угол после очередной неудачной попытки ее зафиксировать между пальцами, которые не слушаются, вместо того, чтобы сжаться, разжимаются, выгибаются в разные стороны. И ты уже сам чувствуешь внутреннюю боль от невозможности делать то, что так любишь и умеешь.
Абсолютно неясно, достаточно ли долго мозг находился без кислорода, чтобы в нём начали происходить необратимые процессы. Как долго и с какой силой море и волны били тело о камни, чтобы вызвать серьёзные повреждения ребер и позвоночника со спинным мозгом. Непонятно ничего. Ясно только одно. Произошло как произошло. И даже если бы я смогла дальше жить с этим счастливо, то все время думала бы о том, счастлив ли он сам. Либо же это будет не жизнь, а сплошное мучение. Для меня, для него или для нас обоих. Как просто и легко будет человеку принять свое бессилие и полную беспомощность. Тому, кто привык решать и делать все сам, быть поддержкой и опорой для всех, а теперь это будет необходимо уже ему самому.