Тип в костюмчике сначала удивился, потом разозлился. Но этого я и хотел.

– Полагаю, вы не понимаете, в каком положении находитесь, мистер Краев. У меня есть право задержать вас по подозрению в антигосударственной деятельности и держать вас там, где я захочу и столько, сколько я захочу, не предъявляя никаких обвинений. У вас – нет никаких прав. Это понятно?

– Понятно, – кивнул я, – только вот я не знаю, чем провинились американские налогоплательщики, чтобы они содержали невиновного человека за свой счет слишком долго. И да… я предпочитаю пиццу с мясом. Никаких морепродуктов и прочего дерьма.

– Что?

– Пицца. Вы же должны меня чем-то кормить, если будете содержать здесь сколь угодно долго. Я предпочитаю итальянскую кухню. Русская тоже сойдет. Но никакого Китая, никакой Азии – я это терпеть не могу.

Этого тип в костюмчике стерпеть уже не смог – вскочил и вышел из допросной.


Дальнейших вариантов было два – сейчас им надо было принять какое-то решение. Либо меня отпускают, либо начинают прессовать. И то и другое Америка умеет – если тут прессуют, то прессуют. Другое дело, что против меня у них есть.

Черт… Боб, ты прав был. Действительно – следили. Вопрос в том, почему.

Деньги? Стуканул кто-то? Просто плановая проверка?

И где ты сам, друг мой? Может, в другой комнате сидишь? Но ты тоже не расколешься, знаю я тебя…

От нечего делать я начал насвистывать русский мотивчик, который вчера услышал на Брайтон-Бич.

Скажи мне до свиданья

Скажи мне прощай

Скажи мне до свиданья

Я буду по тебе скучать…

– Он тебя расколол…

– Сама бы попробовала! – огрызнулся Рифкин. Он нервно пил кофе… Алану он знал с тех пор, когда она еще начинала судебным бухгалтером по делам мафии.

– И попробую. Хочешь, скажу новость?

– Знаешь, кому принадлежит «мерс», на котором ездит этот тип. Ну, который там, у офиса стоял?

???

– Михаилу Гришману!

Рифкин удивленно поднял брови

– Ты уверена?

– Точно. Пробила номер.

– Ни хрена себе… это получается человек старика Гришмана?

– Возможно. И скорее всего кто-то уже несет в суд habeas corpus[32].

– Че-ерт.

– Нам нужен не он. Нам нужна информация по Брю.

– Давай, я попробую.

– Ты? Ты же работаешь в разведке.

– Ну… это не мешает мне попробовать, так?

– Так, но…

Алана уже допила свой кофе и решительно поднялась со стула.


Я ошибся. Одно из двух. Либо выпустить, либо прессовать. Но того, что сделали они, я на самом деле не ожидал. Совсем.

Открылась дверь, но вошел не адвокат, не прокурор, не этот тип, а… Алана! Да, да, та самая Алана, которую я подцепил в ДжФК. Я даже это платье видел – оно у нее на стойке висело.

Твою же мать…

Это что – подстава? А что – запросто? Вопрос в чем – смысл? Компромата тут никакого быть не может – был секс и был, что с того-то. Жены у меня нет, шантажировать скандалом и разводом бессмысленно. Тогда что?

И пока я это думал, дамочка, которую я сутки тому назад пользовал, уселась на место, на котором только что сидел нью-йоркский еврей (спорим, бывший атторней), и выложила на стол фото. Мне одного взгляда было достаточно, чтобы все понять…

– Как это произошло?

Я сразу узнал машину Боба – он гордился ей. Старый пикап «Форд Ф-250»… пять литров, восемь цилиндров, честный полный привод и усиленная подвеска, никакого алюминия, одна сталь. У него была нахлобучка, закрывающая кузов, – такие любят ставить охотники и рыболовы, потому что тогда можно будет расстелить в кузове спальный мешок и ночевать, и не платить за мотель. Боб бы так и сделал. Он ни за что бы не заплатил за мотель…

– На дороге. Машина внезапно потеряла управление. Загорелась и взорвалась. Мы предполагаем, что это не случайность.

– Он… возил канистры с топливом в кузове, – сказал я, – две или три. Говорил, что… на всякий случай.

– Есть признаки того, что они и взорвались. Кто-то обстрелял машину. Бронебойно-зажигательными…

– И мы хотим понять, кто это сделал.


Я так ничего и не сказал. Ищите лоха. Просто сказал, что говорить ничего не буду, и все, с концами. Через четыре часа зашел этот… прокурорский и сообщил, что я свободен…

Мне выдали то, что у меня забрали, и открыли передо мной дверь. Я вышел… за спиной было что-то вроде бетонного торгового молла, только высотой в десять этажей, а передо мной – бескрайние поля припаркованных машин. Здание было больше, чем основное здание ЦРУ, и оно было не единственным… я же говорю, нет больше демократии. Предположив, что общественного транспорта здесь нет, – я зашагал туда, где, как я полагал, была федеральная дорога.

Боб, Боб. Кто же тебя так…


Федеральная дорога оказалась дальше, чем я думал, – она провела меня через рощу, явно посаженную специально, чтобы скрыть спецобъект – все деревья примерно одного возраста и высоты, – а потом пошли засаженные пшеницей поля. Но я шел, напевая про себя песенку легиона про мужчин, которые отправляются в Африку, и которая поется ровно за восемьдесят восемь маршевых шагов. Пел – и старался ни о чем не думать…

За спиной пропиликал сигнал притормозившего «БМВ»-кабриолета. Я обернулся… Алана махала мне рукой. Понятно, вторая часть Мерлезонского балета…

– Решила вас подвезти…

Я обогнул машину, молча уселся на сиденье, подрегулировав его под себя. Алана тронулась с места, нажала на газ намного сильнее, чем требовалось, – до визга шин…


Хватило ее ненадолго – мы выскочили на федеральную трассу, покатили в сторону Нью-Йорка. То, что в сторону Нью-Йорка, я понял по идущим автобусам…

– Вчера вы были любезнее, – наконец не выдержала Алана.

– Леди, мой друг и компаньон тогда был еще жив. И меня не роняли на землю под дулом автоматов. Если вы считаете, что простых извинений за доставленные неудобства будет достаточно, – вы сильно ошибаетесь.

– Мы на одной стороне.

– Я заметил.

– Послушайте!

– У нас есть работа, и мы обязаны ее делать! И делаем! Я понимаю, что вы не американец и не обязаны нам помогать, но поверьте, будет лучше, если вы все же расскажете нам все, что может помочь при расследовании гибели вашего компаньона.

Я покачал головой.

– Леди, вы в очередной раз ошибаетесь. Я американец…


Давно не ездил на метро в NY.

Метро по сравнению с московским и даже с парижским – грязная помойка. Низкие потолки, лестницы вместо эскалаторов (в британской подземке вообще лифты), полно всякого жулья. Так как метро строили несколько компаний – оно построено бестолково и часто неудобно. Но оно – работает…

Так что под вечер этого дня подземка изрыгнула меня, уставшего и пережеванного около своего дома. И вроде все, как всегда, но…

Почему все не так? Вроде все как всегда:

То же небо – опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас

В наших спорах без сна и покоя.

Мне не стало хватать его только сейчас,

Когда он не вернулся из боя[33].

Паскудно. Паскудно терять друзей, но еще паскуднее – вот так вот. Там хоть была война, был контракт, и мы все понимали, на что мы идем и чем мы рискуем. А тут…

С…а.

С одной линии на другую. Спертый воздух, низкие потолки, какие-то то ли музыканты, то ли попрошайки.

Арт-стоп тут у них.

С трудом подавив желание дать в морду, поднимаюсь наверх. Ближайшая ко мне станция. Такси звать не буду, пройдусь пешком.

Боб, твою мать. Боб.

Если так задуматься – я почти и не знал про него ничего. Я, например, не знал, как зовут его родителей – он говорил, по-моему, но я забыл. Или не забыл. Он вообще мало говорил, зато никогда не подводил. Он устраивал меня, а я устраивал его. Два человека с прошлым, которые не хотели влезать в дела друг друга и уважали друг друга и то, чем они занимаются.

Теперь придется иметь дело с наследниками. И их адвокатами. И как назло дяди Миши нет. Интересно, сколько они запросят за долю? Сейчас рынок на подъеме, так что запросить могут много…

Черт!

Я так задумался, что напоролся на какого-то ни… простите, афроамериканца, никак не могу отказаться от своих легионовских привычек.

– Сорри.

Тот, сказав что-то недоброе, продолжил путь.

Блин…

Легионеры имели три возможности снять стресс. Напиться. Подраться. И сходить в полковой бордель, который существует и поныне. Что сейчас из этого делать мне?

Позвонить этой… да, она мне номер оставила. После того как подвезла до дороги, а перед этим – допрашивала меня в этом долбаном Хоумленд. Кто она? И что ей надо? Что-то мне подсказывает, что, если я позвоню, она ответит с радостью. Но мне это надо? На хрена мне играть в эти игры.

Боб, как же так-то. Как же так – ты выжил в Ираке, в долбаной песочнице, ради того, чтобы тебя замочили тут вот так вот…

– О… сорри.

Какой-то негр, бежавший на посадку, наткнулся на меня, чуть с ног не сшиб. Извинившись, побежал дальше.

Фак…

Вышел на улицу… Нью-Йорк, Нью-Йорк, он был передо мной во всем своем суетном величии. Все куда-то спешили, и никому не было до меня дела… как и до того, что погиб отличный мужик, который защищал всех этих людей и их спокойный сон в таких местах, о которых они даже не слышали.

Стоп.

Мне вдруг пришло в голову, что то, что со мной произошло на выходе из метро, это типичный трюк карманников и сейчас очень кстати было бы проверить, на месте ли мой бумажник. Чем я и занялся, надеясь, что негр еще не уехал и его потом можно будет опознать, хотя… какого черта?

Бумажник был на месте, он не пропал. И ничего другое не пропало. Проблема в том, что у меня в кармане было то, что я туда не клал.

Телефон.

Я достал его и посмотрел… это был бернер, ничего особенного. Повертел в руках… опа! На обратной стороне приклеена записка с номером.

Звонить?

Вспомнился этот афроамериканец… это что – провокация? А если бы и так…

Набрал номер. Ответили сразу.

– Слушай внимательно.

Опа!


Одна из проблем современного мира – в нем ни в чем нельзя быть уверенным. Нельзя быть уверенным в том, что завтра у тебя будет работа, что банк не отберет у тебя жилье и не выставит тебя на улицу, что, наконец, за тобой не следят. Технологии слежки с появлением Сети и дронов претерпели огромные изменения – теперь можно подложить RFID-маяк и следить за любым объектом на земле, не выходя из офиса. Но есть методы и способы, как выжить и не посадить себе на хвост федералов даже в такой ситуации.

Первым на пути попался магазин COS, я зашел в него и переоделся с головы до ног. Оделся в омерзительном стиле «нью-йоркского хипстера» – то есть полумужчины, полупацана, – ничего, потерплю сколько-то. Свою старую одежду я попросил упаковать – почтой отошлю на свой адрес. Во-первых, она мне дорога, во-вторых, если там что-то есть, то это надо отдельно проверить.

Решив вопрос с одеждой, и старой, и новой, – я кликнул такси. Назвал адрес в Бруклине, протянул водителю две бумажки по десять долларов.

– Мужик, я твоим телефоном воспользуюсь, если ты не против?

Таксист – это, похоже, был пакистанец, много тут таких – настороженно кивнул, отдал мне свой телефон, старый, но лучший в такой ситуации – чем старше телефон, тем сложнее к нему подключиться. Я набрал номер, который был записан на обратной стороне бернера, конечно же, я его помнил наизусть.

– Алло.

Голос Боба. Это точно.

– Что на хрен происходит, что случилось?

– Заткнись и слушай. Мне нужна помощь.

Б…

– А мне нужны ответы.

– Я сказал, заткнись!

– Все серьезнее, чем кажется.

– Это я уже понял. Ты в курсе, что меня арестовала безопасность и мне пришлось отвечать на вопросы?

– Я знаю. Они не уверены, что им удалось меня убрать.

– Кому им?

– Ты хочешь мне помочь или нет?!

– Да, но я должен понимать, во что я влипаю.

Боб помолчал:

– Хорошо. Но я тебя предупредил…

– Дальше.

– Помнишь, я рассказывал тебе про одно место недалеко от города? То, где не любят чужих?

– Да.

– Будь там завтра. Я тебя найду.

– Как найдешь?

– Это мои проблемы. Просто будь там. И привези что-нибудь для меня.

Связь разъединилась.

Радоваться, что Боб на деле оказался жив… я просто не успел. Все произошло слишком быстро. Мир летел на меня подобно груженому самосвалу, потерявшему тормоза, и мне надо было как-то от него уворачиваться…

Я достал еще денег.

Загрузка...