Юля умыла дочь и, взяв ее за теплую ладошку повела в спальню.
Оленька спать не хотела и все скакала и скакала на одной ножке вокруг матери:
– Мам, я спать не буду! Не буду, не буду! Слышишь, мам, я не хочу еще спать!
Юля терпеливо ее выслушала, погладила по головке и, улыбнувшись, ласково сказала:
– Слышу! Но спать нужно, солнышко мое! Пора! Время позднее, посмотри в окошко – уже темно.
Но Оленьке очень не хотелось ложиться в кровать и закрывать глазки, поэтому она опять стала придумывать всяческие причины, лишь бы ее не укладывали в постель.
– Мам, а к нам сегодня почему Ася и Сенька не приходили? А? Они что, заболели? Мам, а вдруг солнышко завтра не проснется? Что тогда? А вдруг завтра зима наступит? Представляешь? Мы проснемся, а там снег?! А, мам?
Юля устало улыбнулась бесконечным фантазиям своей дочери, а потом все так же терпеливо и спокойно ответила:
– Нет, малышка, все будет в порядке, не волнуйся. Зима не начнется раньше осени, а солнышко обязательно встанет раньше нас, и никто-никто не заболеет, не беспокойся!
– Да? А Ася с Сенькой где? – неугомонная дочь не сдавалась.
Юля серьезно посмотрела на свою малышку:
– Просто Асенька и Сеня сегодня будут ночевать дома.
– Да? А почему? Ну почему мам?
– Потому что их мама по ним сильно соскучилась.
– Да? А вчера почему они у нас спали?
Юля медленно начинала выходить из себя, но все же, прекрасно понимая, что нельзя показать дочке свои эмоции, присела на кровать, обняла девочку за спинку и тихо объяснила:
– Вчера у тети Вари был тяжелый день…
– Тяжелый?! – Оленька захихикала: – Она что, его в сумку кладет или взвешивает? Как она узнала, что он тяжелый?!
Юля, закипая, все же не сдавалась:
– Это так говорят, когда день складывается трудно.
Раздумывая над только что услышанным, дочь, наконец, затихла.
Скорее всего, детское любопытство оказалось на какое-то время удовлетворено, и Юля поспешила этим поскорее воспользоваться:
– Все-все, давай прекратим на сегодня все эти «как» и «почему» и быстренько укладываемся в кровать.
Девочка послушно переоделась в пижаму, чмокнула маму и положила было кудрявую головку на подушку. Увидев это смирение, обрадованная Юля только-только хотела вздохнуть с облегчением, но не тут-то было, дочка, будто вспомнив что-то, опять села, откинув одеяльце:
– Ой, мамочка…
Юля, не выдержав, сердито обернулась:
– Ну что еще? – терпение приближалось к точке кипения, – разрешаю задать только один вопрос, так что подумай хорошенько сначала, что ты хочешь спросить. Ну?
Однако Оленьку строгий тон матери ничуть не смутил, как и всякая умная женщина, она просто сделала вид, что ничего не заметила и, обаятельно улыбнувшись, выдала:
– Мам, а где же папа? Почему он не приходит? Ведь обещал каждую неделю забирать меня к себе, а вчера не пришел и сегодня тоже…
Юлька поняла, что дочка просто скучает по отцу и, вернувшись, присела опять на краешек кровати, погладила дочку по головке и поцеловала теплую ручку:
– Малышка, поверь мне, папа тебя очень-очень любит, но вчера и сегодня у всех нас был сложный день…
– Тяжелый? – хитро улыбнувшись, перебила Оля.
– Да. Тяжелый. Очень тяжелый. Мы все: и я, и папа, и тетя Лиля, и еще много-много людей ходили к тете Варе домой. Именно поэтому Ася с Сенькой гостили у нас. Понимаешь?
– Ага. Понимаю.
Девочка серьезно поглядела на мать и вдруг кинулась к ней на шею:
– Ой, я так тебя люблю, мамочка!
Юля, внезапно расчувствовавшись, еле сдержалась, чтобы не заплакать. Поцеловав свою девочку, она, наконец, уложила ее и вышла из комнаты.
Юля с дочкой жили у Юлиных родителей.
И совсем не потому, что Коля их выгнал или не захотел отдать свою квартиру. Вовсе нет. Просто, когда они вдруг, не сговариваясь, заговорили о раздельном житье-бытье, Юля сразу и довольно твердо объявила Николаю, что переедет жить к своим родителям. Во-первых, это самые родные люди и им ничего объяснять не нужно; во-вторых, Олечкин садик находился от родительского дома в двух шагах; в-третьих, родительская квартира (профессорская) по своим размерам превосходила во много раз их общую жилплощадь. На том и порешили, поэтому Коля сейчас жил в их «двушке» на Вернадского, а Юля с Оленькой в родительских апартаментах на Ленинском проспекте.
Юля всегда казалась всем окружающим очень самостоятельной, сильной, иногда даже жесткой. Но именно казалась, так как на самом деле она в глубине души до сих пор оставалась тонкой, чувствительной и очень романтичной. Папа-профессор с детства воспитывал в ней умение отстаивать свое мнение, быть решительной и упорной, вот, вероятно, поэтому она такой и казалась окружающим, но знающие ее близко всегда поражались этому странному несовпадению. Ее внутренний мир отличался особой эмоциональностью, искренностью и лиричностью. Влюбившись когда-то в студента третьего курса, умного и энергичного, Юля сразу решила, что именно такой муж ей и нужен, она увидела в нем как раз такого человека, о котором всегда мечтала. Странно, что их с Колей расставание нисколько не сказалось на ее любви, она не стала любить его меньше, просто в какую-то минуту поняла, что если они не разъедутся, то вот тогда и могут возненавидеть друг друга. Расставаясь, как это ни парадоксально, они спасали и себя, и свою любовь, и свое, возможно, будущее.
С Николаем они виделись очень часто, поначалу – так вообще каждый день. Юля не запрещала ему встречаться с Оленькой, помогать материально, привозить подарки и продукты. Она чувствовала, что для него это было необходимо, а раз так – значит так и будет, решила она, издали наблюдая за развивающимися отношениями дочки и мужа.
Юлька давно очень подружилась с Колиной старшей сестрой Варварой и, потрясенная тем, что с ней случилось, тоже долго не могла прийти в себя. Она по очереди с Лилей дежурила у Варькиной постели в больнице, варила ей какие-то специальные бульоны, делала массажи и помогала разрабатывать переломанные руки и ногу. Ей порой казалось, что Варька не Колина сестра, а ее – так близки они стали теперь.
Юля усмехнулась, присев на диван перед телевизором. Она вдруг вспомнила сегодняшний звонок Лили, Вариной близкой подруги. Та, так и не угомонившаяся с возрастом, не обуздавшая свою дикую энергию и сумасшедший темперамент, громогласная и азартная, вдруг решила, что хватит Варваре себя хоронить, и взялась устраивать ее новую «нормальную» жизнь. Подумать только… Ведь так и сказала – нормальную! Юля поначалу лишь усмехнулась в ответ, а когда сообразила, что Лилька не шутит, удивленно спросила:
– Боже мой… Лилечка, ты что, спятила?
– Почему это? – громко оскорбилась подруга.
– Как это – почему? Ты сама подумай! Ну? Напряги мозги, врач все-таки… Как ты себе это представляешь? И почему нормальную? Варька что, сейчас ненормально живет?
– Ты еще спрашиваешь! – возмутилась неугомонная Лилька.
– Да ты сама подумай-то, – хотела вразумить ее Юля, – она сейчас лишь немножко успокоилась, работает, восстанавливается после перенесенных травм. Сама знаешь, только теперь хоть иногда стала улыбаться… Ведь есть прогресс?
– Прогресс-то есть, – согласилась Лиля, – но я голову даю на отсечение, если мы ей не поможем – она так и состарится одна, без радости и счастья!
– Ну что ты несешь? – тут уж и спокойная Юля стала выходить из себя. – А дети? Разве это не самое большое счастье для женщины?!
– Да счастье, конечно, спору нет, но ведь дети взрослеют, растут, становятся самостоятельными, поэтому женщине обязательно нужен рядом человек, с которым не страшно состариться. И человек этот, прошу заметить – мужчина!
Очень довольная своими умозаключениями Лилька громко захохотала, а Юля, помолчав, тихонько проговорила:
– Знаешь, Лилечка, я тебе так скажу… Конечно, в общем-то, ты права. Другое дело, что я сомневаюсь в результате твоих хлопот и стараний. Но если у тебя получится что-нибудь, если ты сможешь изменить жизнь Вари – я буду счастлива за нашу подругу.
Лиля радостно хмыкнула и спросила прямо в лоб:
– Да? Значит, и помогать будешь?
Юля пожала плечами, забыв, что Лиля ее не видит:
– Ну а что ж мне еще остается делать? Ты мне выбора не оставляешь. Как говорится, чем смогу – помогу!
– Отлично! – Лиля, добившись своего, быстренько закруглилась: – Ну, все, прощай, подруга. Побегу, жизнь бьет ключом…
Положив трубку, Юля в тот вечер еще долго сидела, размышляя о превратностях судьбы. Ну что ж… Дай бог, чтобы Лиля помогла Варьке выкарабкаться из этой страшной пучины горя, слез и отчаяния.
Дай бог… Хотя верится с трудом.