Ужинали мы все вместе. А именно – большой семьей-кланом, а это двенадцать человек. В этом мире не было семей как таковых, мужчины объединялись в кланы по 10-20 человек, что было по смыслу похоже на наши большие семьи, где жили вместе несколько поколений.
Когда в клане принимали решение обзавестись потомством, подавали заявку в специальное управление по рождаемости и там, используя генофонд самого сильного и здорового члена клана, создавали ребенка. Когда ребенок достигал той степени развития, что его можно было извлекать из инкубатора, то есть у нас это примерно возраст новорожденного, его отдавали в семью, где его потом растили и воспитывали. Он не был ребенком какого-то конкретного члена клана, это был этакий “сын полка”, то есть общий сын всей семьи.
– Нам уже начали растить нового сына! – похвастался Док. – Через девять месяцев мы сможем его забрать.
И улыбнулся как-то светло и радостно. Похоже, малыша в этом доме ждали с нетерпением.
– Мы можем и Женщину усыновить, – сказал один из мужчин.
Как его там? Эст, кажется. Я пока не все имена запомнила. И продолжил:
– Он выглядит совсем как пацан. Тебе сколько лет-то? – это уже ко мне.
– Двадцать восемь, – ответила я. – И не он, а – она. Я женщина, это слово женского рода. Меня можно не усыновить, а удочерить. И не пацан, а девчонка.
– Она? – удивленно воззрился на меня все тот же Эст. – Но так называют только самок у животных. У людей самок нет.
– Теперь есть. Только не самка, а человек женского рода – женщина. Да, а зовут меня Тася. Анастасия, если полностью.
– Хорошо, Тася, – примирительно сказал Док. – Мы постараемся привыкнуть. Кстати, зайди ко мне в медотсек после ужина. Я хочу с тобой поговорить.
В медотсеке доктор усадил меня в кресло и начал разговор.
– Я изучил результаты твоего сканирования. И хотел бы их обсудить с тобой. Кое-что меня беспокоит.
– Да, у меня не может быть детей. Я знаю, мне давно определили бесплодие.
– Но почему тебя не лечили? Я, конечно, не знаток женского организма. Да что там говорить, я вообще такое впервые вижу воочию, а не в образовательных фильмах. Но, насколько я могу судить, это довольно легко лечится.
Тут уже пришла моя очередь удивляться:
– Лечится? Но мне сказали, это неизлечимо. Даже ЭКО не сделать. Только суррогатное материнство.
– Ну не знаю, я не вижу там ничего критичного. Могу, конечно, ошибаться. Но я бы попробовал вылечить. Как ты к этому относишься?
Как я отношусь? К тому, чтобы выносить собственного малыша? Да я мечтать об этом боялась!
– Конечно, хочу! Я буду благодарна вам по гроб жизни!
Я так обрадовалась, что кинулась мужчине на шею и чмокнула его в щёку. Потом подумала: а если целовать не в губы, а в щёку, то ведь ничего страшного, прививка не аннулируется? Хотя… А если даже и аннулируется, ничего страшного. Док был, хоть и не молодой уже, но весьма приятный внешне мужчина. Он не обладал такой мощью и силой, как Арк с Дэном, был довольно худощав, но статный и гибкий. В-общем, ничего так, целовать можно.
– По гроб не надо, – засмеялся Док. – Для меня это уникальная возможность поработать с женским организмом. Это безумно интересно. Я весь день сегодня изучал исторические фильмы и пособия по женской анатомии. Я, конечно, раньше знал, что женщины умели делать детей без использования техники, как самки животных, но тут я погрузился в эту тему, поизучал, как устроена женская репродуктивная система. Да я раньше вообще не задумывался о том, что существует такая – репродуктивная система. Мы считали это атавизмом, как аппендикс. Но предлагаю пока не спешить объявлять всем о твоем появлении, иначе мои коллеги тебе жизни не дадут, замучают исследованиями.