Погребальный костер Огнерука был огромен. Вековые сосны, в остове кострища, долго озаряли поляну, заставленную длиннющими столами. Множество героев пришли почтить павшего Вождя. Но последняя почесть, которую можно воздать храбрости и мудрости, – не роскошные доспехи и не зачарованное оружие, сложенное у подножия будущего кургана. Это песни и легенды, повествующие о славных подвигах героя. Об Огнеруке легенды ходили ещё при его жизни.
Тризна была скромной, но столы ломились от яств и вина. Где-то между столами песнопевцы уже затянули оды о славных походах великого старейшины. Торжество победы вперемежку с горечью утрат – вот что звучало в этих балладах. Когда песнопения умолкли над станом повисла гробовая тишина. Многие потеряли в этой битве родню и друзей. Слепой бард отложил лютню и принял кубок с вином.
Тишину нарушил один из орков. Молодой воитель в пьяном хмеле прокричал:
– Да оросит кровь предателей прах Великого Вождя!!!
Воины Матерых сидели особняком. Их судьба все еще висела на волоске. Повинуясь приказу вождя, они подняли оружие на себе подобных, и их участь была не завидной. Все зависимо от решения рыжеволосой девушки, волею судьбы ставшей новым вождем северных волков. Даже у пленных рабов в глазах было больше надежды, чем у этих орков. Они ведали суровость законов Орды и не чаяли о пощаде.
– Смерть предателям! – продолжал в приступе бравады подвыпивший орк, захмелевший от обильного возлияния.
Все устремили взоры на рыжеволосую воительницу. Девушка поднялась из-за стола.
– Кто ты такой, что бы решать судьбу моих людей? – ярость кипела в голосе воительницы. Она со стуком опустила кружку с элем на стол и положила руку на топор.
– Ты сразил их Вождя? Или решил, что род Огнерука увял? – из-за стола поднялся ещё один представитель клана северных волков, гигант даже среди орков.
– Стой, брат. Я сама.– остановила его рыжеволосая.
Гигант плюхнулся на место и снова принялся за баранью ногу.
– Я Авишай, наследница Огнерука. Я и только я буду решать судьбу моих людей.
– Они должны заплатить за предательство и умастить дух великого вождя!!– не унимался опьяневший.– Так велит КОДЕКС!!!
– Кодекс велит подчинятся решению вождя безропотно. И они подчинились. Предатель отдавший приказ убит. Его голова покоится в ногах Огнерука. Дух Дяди будет доволен. Матёрых и гиен больше нет. Есть только Северные волки!!! Или ты решишься оспорить мое решение на Агникай?
Упоминание о смертельном поединке протрезвило голову орка и он молча сел за стол. Девушка подала знак менестрелю и певцы продолжили церемониальные песни.
Орки из северных придвинули столы бывших воинов Льзяца к своим. Лица выживших из клана матерых посветлели, а на губах заиграли улыбки. Сегодня смерть обошла их стороной ещё раз.
Но слова опьяневшего воина напомнили рыжеволосой о последней просьбе дяди.
Сделав большой глоток из гигантской кружки, Авишай пальцем позвала к себе Уру. Гигант отложил в сторону баранью ногу, запечённую на углях, и наклонился к сестре.
– Мне надо отлучиться. У дяди остался неоплаченный долг. Надо выяснить, смогу ли я его оплатить. Пойдешь?
– Само собой. Доспехи надеваем?
Орчиха замотала головой.
– Нет, ни к чему это. Берём только топоры. Мы же не простолюдины, чтобы ходить без оружия. Но мы не должны выглядеть воинственно, это мирная миссия.
– Ты о том ужаленном наезднике? Но ведь он…
Авишай стукнула кулаком по дубовому столу.
– Я знаю кто он, и это не важно, такова последняя воля Огнерука.
Татуировки на лице и шее девушки недобро сверкнули фиолетовым пламенем.
Орк допил остатки вина из своего кубка и промолвил:
– Он у лерийской жрицы Света. Пока несли с поля боя, он еще стонал.
* * *
Полированная поверхность старого бронзового зеркала в тесной алхимической лаборатории, заставленной стеллажами и книжными этажерками, дернулась и осветилась багровым пламенем. За плотно закрытыми ставнями темной башни грохотала буря; дождь барабанил, в дребезжащие от раскатов грома, стёкла.
– Я слушаю тебя, раб.
Темный колдун сжался от страха и благоволения перед владыкой, от величия ночного визитера не осталось и следа. Мужчина склонился перед зеркалом и покорно встал на колени.
– Мой повелитель, Огнерук пал, но Альянс все ещё существует, а объединенное войско перешло перевал Годфри и встало лагерем у Крохана, в четырех переходах от Священных залов Мирсталя.
– Портал не усилился… и это значит только одно – ты не смог захватить душу Огнерука. Как ты умудрился потерять уже третью армию? Я начинаю сомневаться в твоей необходимости. Любой местный царек мог бы справиться лучше.– Голос из зеркала гремел не уступая разбушевавшейся за окнами стихии.
– Владыка…– колдун еще сильнее сжался в пол, прикрыв голову руками.– твоих воинов было не достаточно. Проклятые грифоны все испортили. Не помогла даже Мантикора…
– Мироздание держится на четырех столпах: на знаниях мудрых, справедливости великих, молитвах праведных, доблести храбрых.
Достаточно посеять среди мудрых сомнение, отравить великих лживыми слухами и удачно подтасованными фактами, заставить верующих усомниться, а храбрые устрашатся сами. И для всего этого совсем не нужен клинок, или армия. Слово – самое страшное оружие. Помни это. – голос из зеркала звенел сталью.
Темный маг распластался перед порталом.
– Повелитель, дайте мне ещё один шанс, я искуплю свою ошибку….– голос Волшебника перешёл почти на визг.
– Отряды Стального Черепа уже на подходе. Ты встретишь их у входа в Святые залы. Они глупы, но весьма свирепы в бою. Используй их на свое усмотрение, это всего лишь расходный материал, что поможет притормозить войско Гастана, пока я сформирую тебе новое воинство. Твой портал слишком слаб. Нужно слишком много времени для перехода легионов тьмы в вашу реальность, а о моем проходе и речи быть не может…– Буря миновала и голос владыки стал спокойным.
– Жертвенная кровь льется рекой, мой господин.
Колдун осмелился поднять взор на зеркало.
– Отец уже в курсе нашего сговора. Он вмешается. Скорее всего, жди посланника.
– Найти и убить?
Голос в зеркале расхохотался..
– Не льсти себе червь. Вряд ли ты сможешь одолеть его посланника. Но отыскать избранного тебе под силу. Дочь укажет на него, а я попробую сначала предложить сделку.
– Слушаюсь, повелитель.
– Нужно больше душ. Портал надо усилить.
Зеркало потухло, обрывая связь. Колдун зашаркал по лаборатории, собирая из склянок и мензурок на пыльных стеллажах магические компоненты для очередного заклятия. Темный склонился над гигантским гримуаром.
– Он связан с дочерью. Слава хаосу, Льзяц не единственный отмеченный алчностью вождь в Орде, а ревность лучшее средство для выявления связи.
* * *
Стан людей гудел, как пчелиный улей. А где-то рядом уже звенела полупьяная победная песнь. Запах елея вперемешку с винными парами витал над палатками. Кто-то просто пил, а кто-то возносил благодатные молитвы. Но служительницам света и чародеям магии восстановления было не до празднования. Раненых было очень много. Мантры лечебных заклинаний не умолкали. Большой амбар на холме оборудовали под лазарет еще вчера, но места не хватало. Возле него было особенно людно. Две тени мелькнули в отблесках походных костров и устремились в сторону лазарета.
Сержио Авендул, архимаг четырех стихий, верховный магистр Малого круга, легко заживлял глубокие раны солдат, вправлял кости и лечил ушибы. Когда в его операционную ворвался запыханный гонец.
– Апраксис ранен! Мантикора… Светлена просит помощи.
Поручив заботу о пациентах двум подручным магам, Сержио бросился во внутренний двор. Под навесом небольшого амбара служители света устроили магический алтарь. Зерно хранящиеся в его недрах должно было усиливать целительные чары. 4ех распахнул дверь, тяжелый смрад темного колдовства ударил в ноздри. Магистр поморщился. На большом дубовом столе лежал командир наездников на грифонах. От него разило чем-то очень мрачным. Магистр ощутил это почти физически и передернул плечами, словно коснулся чего-то очень мерзкого. Раскуроченные доспехи валялись в углу. Под воздействием концентрированного яда адамант почернел и покрылся ржавчиной. Каким чудом жизнь еще теплилась в теле рыцаря, было загадкой. Архимаг шагнул ближе. Рана была ужасной. Яд мантикоры, пропитанный скверной, разлился по жилам. Светлена чертила обережные руны на теле рыцаря.
– 4ех, это не просто яд, это нечто-то большее. Мои заклинания не действуют. – целительница бессильно развела руками.
– Давай попробуем вместе.
Сержио начал творить заклятие нейтрализации, целительница вторила чародею, подпитывая его своей аурой, но заклинание яркой вспышкой срикошетило от раненого и выбило окно в амбаре.
– Твою ж мать…– маг потер лоб.
– Восстановление тут бессильно. – Жрица устало опустила руки, запас ее манны был на исходе.
– А это? – архимаг указал на пульсирующие голубым огнем знаки на груди Апраксиса.
– Световые руны, древняя эльфийская магия. Такие использовали для освещения туннелей и крипт. У него там сплошное месиво. Я хотела подсветить рану и нанесла их на плечо.
– Магические светильники? Свет остановил распространение яда? Так бывает?
– Звучит не правдоподобно, но становил. Правда, заклятие слабеет, и его силы хватает, только чтобы блокировать яд, не давая ему попасть к сердцу. Я бессильна. Тьма растворяет его. Странно, что он вообще ещё жив…
– Фи́ат люкс! – почти прокричал магистр.
Ярчайшая вспышка озарила помещение. Рыцарь застонал.
– Светлена, поддерживайте руны, Вы правы, это не просто яд, это что-то очень темное и мощное. Мне нужен мой артефактор, репликатор и катализаторы. Я сейчас…
Архимаг исчез в коридоре. Светлена запела песнь исцеления на лерийском языке.
– Ариту миями аминор…
Мантра чародейки наполнила комнату светом. Руны на плече воина засияли ярче в такт мелодии.
* * *
Мягкий женский голос с характерным акцентом вернул Серафима в реальность. В мир дикой боли. Она каленым железом жгла плечо, парализуя весь бок. Серафим попробовал шевельнуть пальцами левой руки. Пальцы повиновались, но мозг снова захлестнула дикая боль. Березкин застонал. Женский голос зазвучал снова, шепча какие-то странные слова на непонятном языке, и, как ни странно, боль отступала. Серафим открыл глаза.
Старая массивная деревянная балка и соломенная крыша, представшие перед взором, совсем не подходили под ожидаемые очертания армейского лазарета, а осязание уловило целую гамму запахов. Запах на военном космолете – это, почти всегда, пот вперемешку с унигелем, приправленный озоном. А тут их витало в воздухе великое множество. От сводящего с ума аромата свежеиспеченного хлеба и фруктов в вазе, на грубо сколоченной тумбе пахнущей стружками и смолой, до банального навоза. Красивая светловолосая женщина лет тридцати пяти проводила какой-то ритуал, сопровождая его заговорами на непонятном наречии.
– Что вы делаете? – сумел прошептать Серафим. Все тело было словно чужое.
– Я – Светлена, магистр магии восстановления, жрица света, верховная служительница Мары. Это лерийская магия исцеления. Не бойтесь, сир Апраксис. Рана неглубокая, и с ядом мы почти справились. Все будет хорошо. Вы нужны Вирании и клану Безымянных. – в голосе женщины тяжелой струной звучала неуверенность или ложь.
Березкин почувствовал это всеми фибрами души.
– Что со мной?… Галлюцинации? Я умер?– Мысль тревога и непонимание рвали душу, Серафим попытался встать, но дикая, острая боль пронзила всю левую сторону. Березкин рухнул на соломенную подушку.
– В смерти боли быть не должно— успокаивал себя космоинженер, – просто галлюцинации… я ранен и Аиида ввела панацелин, наверное…
– Вам нужно поспать. Яд отнимает много сил, – незнакомое наречие убаюкивающе зазвучало вновь, унося с собой боль и усталость. Березкин почти нырнул в дрему, когда звук выбитой двери прервал молитву.
Серафим сквозь прикрытые веки бросил взгляд на источник шума.
Что-то большое и зеленое ввалилось в комнату. Следом за этой горой мышц в проеме мелькнула роскошная женская фигура.
– Что вам нужно? – голос целительницы был испуганным, но она сделала шаг вперед, закрыв Серафима собой.
– В сторону, женщина, темные раны так не лечат, – голос был грубым, почти гортанным, а тон не выказывал ни малейшего сомнения в неповиновении.
Но жрица не шевельнулась,
– Вы не причините ему вреда, – решительность сталью зазвенела в голосе целительницы, а рука нашла скальпель.
Но руки гостей не коснулись оружия.
– Отойди.., иначе он умрет. Я пришла вернуть долг. Этот бледнокожий спас нашего вождя. Моего дядю. Я не причиню ему вреда.
Целительница опустила скальпель и сделала шаг в сторону. Серафим открыл глаза и попытался поднять голову.
– Лежи тихо, человек. Мне нужно сосредоточиться. Ну, что уставился? Словно орков прежде не видел.
Зеленокожая женщина – крепко сбитая, сплошь бугры мышц, ни капли лишнего жира, вся в узоре боевых шрамов и в замысловатых татуировках – склонилась над Серафимом.
– Вроде ведунья, раз явилась лечить, – подумал Березкин – хотя по виду скорее воин или боевой маг.
Рукоять топора, торчащая из-за спины, лишь подтверждала догадку. Но доспехов на ней не было, как и на громиле, стоящем у двери. Большая грудь женщины еще хранила упругость и не нуждалась в поддержке, широкие бедра и сильные длинные ноги в кожаных штанах не давали шанса мужчине оторвать глаз от ее фигуры. Если бы не цвет кожи – изумрудно-зеленый с желтоватым отливом, то ее запросто можно было принять за участницу конкурса Мисс Альянс, или мисс Вселенная. Нет, это точно сон. Надо просто проснуться, но как?