Генеалогией я начала заниматься поздно. Поздно не в плане своего возраста, а в том, что спохватилась поздно, когда уже не было в живых ни бабушек, ни дедушек. Да и у папы с мамой я не всё спросила, думала «потом-потом», а это потом так и не настало.
Поэтому отложите на время эту книгу, уж к ней-то вы всегда успеете вернуться, и спросите у родных, как называлась деревня, в которой родилась бабушка. Узнайте у мамы номер школы, в которой она училась. Попросите деда вспомнить, сколько братьев и сестёр было у его отца, вашего прадеда. А тут и папа подтянется и начнет рассказывать, что брат его мамы (вашей бабушки) был аж генерал-майором артиллерии и одно время возглавлял Суворовское училище. И даже найдёт его фотографию.
Я свои расспросы начала с бабушкиной сестры. Она была из тех, кто всё про всех родственников знал: кто и когда родился, кто на ком женился. У неё хранилось очень много фотографий. Казалось бы, вот оно, само всё в руки идёт! Но я упустила свой шанс и очень много накосячила.
Бабушка (а сестру бабушки мы считали тоже родной, и по нашему счету родных бабушек у нас получалось три) рассказывала много разных историй. От неё я узнала, что их в семье было девять детей, а не шестеро, которые были мне известны. Что сестёр было три, а не две. Одна умерла в младенчестве. Что один из её братьев страдал «куриной слепотой». Она много чего рассказывала, но я этого уже не помню. Я забыла, кто из семьи был кормилицей у князей Волконских. А может, и фамилия князей другая, не уверена. А почему? Потому что я совершала вторую ошибку.
Я слушала истории, делая на обрывках бумаги какие-то пометки, которые были не особо информативны. Ленилась, приехав домой, по горячим следам записать истории по памяти. Да и позвонить можно было, переспросить. Смартфонов с установленными на них диктофонами тогда не было. Но сейчас-то есть!
Не ленитесь включить диктофон, разговаривая с родственниками, записывайте беседы на видео. Это в любом случае будет память! И, кстати, в мобильных телефонах есть очень полезная функция – запись разговора. Появились специальные программы, которые можно установить на смартфон. У меня телефонный оператор предоставляет такую услугу бесплатно. В личном кабинете можно прослушать запись разговора, посмотреть текстовую расшифровку (и довольно-таки точную), а главное – переслать себе на почту, сохранить и потом спокойно работать с полученной информацией.
Тогда я не особо понимала, что важно, а что не важно в генеалогическом поиске. Меня интересовали рассказы в основном про тех, кого я знаю. Истории про то, что у тёти Насти и дяди Вани Баскаковых было 15 детей, и один из них лётчик, рождали во мне только междометия типа «ого» и «ага».
Бабушка умерла, но, как я уже говорила, осталось очень много фотографий, переписка с родственниками. Кто был на этих фотках, о чём писали неизвестные мне на тот момент люди? Эти вопросы я задвинула в своей голове в дальний угол и даже не пыталась найти ответы.
В генеалогии нет ненужных документов. Даже если вы сейчас не знаете, кто на этой фотографии, если вам не знакомо имя в каком-либо документе, ни секунды не раздумывайте: хватайте всё, что вам дают, всё, что идёт в руки, храните это! Через какое-то время вы оцените свои драгоценности в полной мере!
Но это опять же не мой случай. Мой – это великий генеалогический провал!
У бабушки остался сын, одинокий сильно пьющий человек. Мой дядя. Я забрала письма, немного фотографий, как раз выбирая те, где мне кто-то знаком. Да и куда всё остальное денется, думала я. Фотографии же пропить невозможно. Но в этом мире нет ничего невозможного!
Дядя умудрился пропить не только фотографии, но и квартиру, и даже себя. Утешением мне послужило только то, что я успела забрать пачку документов, в которых оказались и старые свидетельства о рождении бабушкиных братьев, выданные в тридцатые годы прошлого столетия, и восстановленное свидетельство о браке прабабушки и прадедушки, и бабушкина трудовая книжка, а главное – сохранился Орден материнской славы, который получила моя прабабушка. Генеалогический клад!
Но впоследствии родня иногда задавала вопросы, не сохранилась ли та или иная фотография. И я понимаю, что это именно те фото, которые я в своё время посчитала ненужными, забрав только часть бабушкиного архива.
Часть! Все сохранившиеся фотографии умещаются в пластиковый файлик А4, а был – чемодан. Да, такой старый потёртый чемодан, можно сказать, чемоданище! И ещё письма…
Письма… Писем было много. Братья бабушки жили в разных городах, адреса на конвертах стояли разные: от известных мне в Липецкой области до каких-то неведомых городов.
Бабушка вела переписку с большим количеством родственников, этакий семейный центр информации. И вот это богатство досталось мне. Живи и радуйся, читай и изучай. Но нет. Меня правильно воспитывали, я была послушной умненькой девочкой, даже школу с серебряной медалью окончила. Поэтому принцип «читать чужие письма неприлично» распространился у меня и на письма умершего человека. А тот факт, что некоторые авторы этих писем, возможно, были в то время живы, ещё больше останавливал меня.
Так я и металась несколько месяцев с этими письмами, пока однажды, как говорится, выпив пива и рассудив «по-трезвому», я не сожгла их в костре на даче! Рукописи, может быть, и не горят, а вот письма полыхают очень даже неплохо! Нет, чтобы просто порвать, чтобы, одумавшись, что-то склеить, соединить…
Моя решимость иногда пугает меня саму! И эта история ещё раз доказывает, что алкоголь вреден, а отличники не всегда бывают умными. Читаем же мы все сейчас опубликованные письма давно умерших поэтов, писателей, да любых известных людей, и никакие моральные устои не мешают нам этого делать. Храните письма – это величайший источник генеалогической информации.
Вот так, не забрав чемодан фотографий, оставшуюся пачку документов и уничтожив письма своими руками, я лишила себя огромной части семейного архива!