«Всё тайное когда-нибудь становится явным!»
«Говорят, дельфины говорят…
Вот сейчас они заговорят»
– Идём?
Ана протянула руку, её глаза сверкнули задором и тайным предвкушением, которое явно отражалось в эмо-волосах. Она была взволнована и капельку испугана тем, что ждёт впереди, за квантовым горизонтом. Ведь они с Фоксом висели на маленькой платформе в открытом космосе, окружённые коконом псевдоатмосферы, а напротив высилась невообразимая громада межзвёздных Врат.
Одиссей, в отличие от Аны, испытывал не волнение, а полусон. Срочный вызов выдернул его из гамака, и он не успел как следует проснуться.
– Внимание нультирующих, – сказал нейтральный и выверенный голос. – Для достижения эталонной синхронности рекомендуется объединение в один объект.
Ана едва заметно порозовела, и Одиссей поскорее взял протянутую ладонь. Их пальцы сами собой сплелись, наверное, для надёжности. Это было излишне, ведь Врата отличались безупречной точностью: если два человека по отдельности шагнут сквозь горизонт, они выйдут в нужном месте точно так же, как вошли, не сместившись ни на микрон. Но чисто математически, если Врата воспримут входящих как единый объект, переход будет ещё точнее. Поэтому у нультирующих по всей галактике было принято сплетать щупальца, чмокаться присосками, вцепляться друг другу в загривки, срастаться пещеристыми телами, сплетаться вибриссами – или браться за руки. Традиция.
– Они такие огромные, – прошептала Ана, запрокинув голову и оглядывая верхнюю хемисферу Врат. Только у этой девушки волосы могли быть задумчивыми, и, судя по их задумчивости, Ане хотелось о чём-то спросить.
– Немного пугают, – не дожидаясь вопроса, ответил Одиссей.
– Меня тоже, – тихонько кивнула принцесса и плотнее придвинулась к его плечу. Это был дружеский жест без тени кокетства, искренний, как вся Ана. «Я с тобой», – говорила она.
Врата вводили в оцепенение: их рельеф выглядел чужеродно, как поток противоречивых изгибов, сквозь которые проступала жёсткая симметричная структура, словно хребет титанического существа. Мрачные и угрожающие, полные скрытой мощи, они навевали ощущение чего-то живого, что вот-вот проснётся.
Создатель вселенной тактично разделил все миры непреодолимой бездной пространств, чтобы они могли развиваться самостоятельно, не опасаясь соседей. Но Врата отвергали законы бытия и рушили замысел Творца. Равнодушно минуя бесконечность, они открывали дорогу и позволяли почти мгновенно переносить информацию, ресурсы, войска – и культуры. В этом крылась невообразимая власть. И главный вопрос, который тревожил пытливые умы по всей галактике, был не о том, как Врата работают, а почему их владельцы и хранители не используют эту власть?
Этих существ звали мордиал, и они просто существовали, не пытаясь ничего добиться и изменить. Может, они достигли потолка и остановились в развитии, потому что дальше было некуда расти? У мордиал были крайне продвинутые технологии контроля пространства, сравниться с которыми могла только корпорация «Ноль», да и то, лишь в узкой сфере компактных нуль-порталов и перебросов. Как и другие обладатели сверхразвитых технологий, мордиал держали их при себе и избегали прямых контактов. Почти никто не знал, как они выглядят и на каких планетах живут. Большинство обитателей галактики вообще не подозревало, что какая-то древняя раса является единоличным владельцем Великой сети.
А ведь эти существа были разумны и высокоразвиты уже несколько сотен тысяч лет! Или оборотов по терминологии ВС, но разница между старыми земными годами и универсальными оборотами была невелика, поэтому Одиссей по привычке считал в годах. Триста тысяч лет назад косматые люди достигли позднего каменного века, угрюмо совершенствуя тёсаные рубила. А мордиал уже владели величайшими технологиями, которые остальные расы не освоили до сих пор. И что они с ними делали? Ничего.
Даже эпоха обозримой истории раскинулась на двадцать тысяч лет – тоже срок немалый. И данных было достаточно, чтобы заметить: Врата и их странные хозяева ни к чему не стремятся и никуда не спешат. Ряд цивилизаций успели подняться из дикости и варварства к звёздам, присоединиться к Сети и покинуть её; создавались и рассыпались империи, появлялись одни разумные существа и исчезали другие, – а мордиал медленно открывали новые Врата, обслуживали и чинили старые.
В конце предыдущей метаэпохи, те самые двадцать тысяч лет назад, они остановили Великую сеть. Миллионы Врат, служивших разным расам, покинули свои звёздные системы и скрылись в безбрежной пустоте космоса; немалая часть была по какой-то причине уничтожена. И прежняя связанная и глобальная галактика стремительно распалась на куски. Многие цивилизации не вынесли разрыва связей и процессов – и угасли, на время или навсегда. Остальные топтались перед барьером экспансии, не в силах его преодолеть, и оставались в рамках родной звёздной системы.
Похоже, мордиал не волновали такие мелочи, как гибель и прозябание отдельных цивилизаций и миров.
Почти двадцать тысячелетий цивилизации развивались врозь, преодолевая бездны расстояний кустарными способами. Неточные гиперпрыжки, длительные и энергозатратные струнные полёты и прочие народные промыслы – включая исконные черепашьи полёты на досветовых скоростях. Все эти способы путешествий кардинально уступали моментальным и масштабным Вратам. Но до поры до времени Великая сеть была забыта, а древние устройства дрейфовали в дальнем космосе. Никакая глобальная сила в галактике невозможна, пока расстояния сильнее, чем связи.
А затем что-то произошло. Чуть меньше тысячи лет назад мордиал пробудились от спячки и активировали Великую сеть. Врата вернулись в сотни тысяч миров и засияли вновь. Искры жизни слились в пламя, пожар развития охватил галактику. Заключались исторические договоры, слагались союзы, началась экспансия огромного количества межзвёздных государств. Благодаря прямой связи и контролю центра над периферией стало возможным появление крупных космических систем и формирование звёздных империй.
Но государства и союзы первой волны выстраивали мир торопливо и неловко, превращая галактику в вавилонский диск, полный противоречий. Между ведущими игроками быстро нарастало напряжение, назревающий взрыв был неотвратим. Пять столетий назад по всей галактике грянула серия разрушительных и кратких «корректирующих войн»: одни силы смели другие и перераспределили контроль. Именно тогда пала планета Ольхайм, и маленький принц отправился в изгнание.
Как ни больно Одиссею было вспоминать крушение счастливого детства и низвержение Ривендалей, мир после них оказался более жизнеспособен и устойчив. С тех пор не случилось ничего настолько же глобального – хотя войны, перестройки и переходы в самых разных формах продолжались везде и всегда. Галактика не может спать спокойно; вернее, искрящие повсюду конфликты и есть её спокойный, размеренный сон.
И мордиал молчали вместе со звёздами: за двадцать тысяч лет они ни разу не вмешались в жизнь и политику миллиона миров. Лишь занимались Вратами; отбирали контроль у тех, кто нашёл затерянные в космосе громады и посчитал их своей собственностью; мешали неопытным расам, которые пытались присвоить огромные силы Врат. Ведь неумелые манипуляции с этими мрачными штуками могли закончиться гибелью целых цивилизаций – такое изредка случалось.
Великая сеть каждый день пропускала мириады единиц техники и живых существ; молча принимала оплату и оказывала услуги, позволяя жителям галактики самостоятельно строить причудливые торговые и политические связи, искать самые выгодные комбинации и маршруты. И мордиал, получая невообразимые ресурсы, не тратили их… никуда.
Что будет, если однажды они изменят решение? Если посчитают, что пришла пора взять галактику под контроль? Фокс точно знал, что все крупные корпорации и сильнейшие государства в своих стратегических доктринах допускают и просчитывают такой вариант. Другой вопрос, готовы ли они к нему.
Детектив зевнул и прикрыл лицо рукой. Мысли текли сами собой, без его сознательного участия. Ведь он обдумал их давным-давно, ещё в позапрошлой жизни.
– Внимание нультирующих, – безмятежно предупредила система. – Напоминаем, что бесконтурные двигатели, системы гиперсмещения, нуль-пространственные устройства и прочие варианты нестандартной логистики могут вам повредить. Использование любых пространственных технологий во время нуль-перехода приведёт к необратимым изменениям вашей целостности. Система принудительно отключит возможные устройства.
Фокса легонько сжало со всех сторон словно невидимой рукой и тут же отпустило.
– Наша очередь! – тихо сказала Ана. Их маленькую платформу придвинуло к Вратам будто мягкой волной, мир остановился и замер в равновесии.
Позади виднелись корабли, висящие в очереди на проход: большие и маленькие, такие разные. Первым шёл «Мусорог», отдельно от капитана с ассистенткой. Грузовоз перейдёт на стоянку Врат в той системе, куда их вызвали, а Ана с Одиссеем шагнут сразу в коннект-зал, навстречу заказчику.
Следующим виднелся промышленный чоппер с длинным носом, в который был встроен ведущий двигатель. Любопытная конструкция: огонь из дюз бьёт назад и проходит сквозь цеховую часть, участвуя в производстве – так корабль одновременно и перевозит товары, и создаёт. Экономия. Дальше красовался большой пассажирский лайнер, похожий на дельфина, а за ним медленно сплеталась и расплеталась маленькая яхта с гигантскими парусами из цветных нитей: они то вздымались, то сжимались, повинуясь веянию легчайших космических ветров. Все эти суда пройдут Врата в течение десяти минут. А сейчас была очередь пары космических пешеходов.
Их пальцы сплелись, и они синхронно шагнули вперёд.
В коннект-зале Врат было тепло, влажно и темно. Значит тот, кто их вызвал и встречал, принадлежал к расе, для которой эти условия естественны и привычны. Но какой именно? Из темноты раздалось глухое щёлканье.
– Одиссей Фокс? – сухо и надтреснуто спросил немолодой человеческий голос.
– Он самый, – хрипло и невыспанно ответил детектив.
По стене зала прошёл едва слышный шелест и скрип. Воображение рисовало жутковатые картины, Фокс потёр лицо, пытаясь разглядеть собеседника посреди густой, скрадывающей подробности полутьмы, но в глазах человека без апгрейдов не было нужных фильтров. Зато Ана у него за спиной ощутимо поёжилась.
– Кхлац-кхлац, – стоящий напротив то ли прокашлялся, то ли прохрустел старыми костями. – Благодарю, что прибыли на мой зов. Это дело первоочередной важности и экстренной серьёзности. Я пульсирую от желания изо всех сил сжать вашу слаботельную конечность и размозжить её от переполняющих меня чувств.
Из темноты возникли две чудовищных клешни, затем две здоровенных, и наконец две просто больших. Все шесть отростков воплощённого ужаса потянулись к сыщику, хуже того, они потянули из темноты своего обладателя: явно не человека. Это был примерно двухметровый в высоту и трёхметровый в ширину… хм… гибрид краба с зергом. Такой расы Фокс ещё не встречал. Ана, судя по тихому восхищённому оху-вздоху, тоже.
Бронированный от природы и заскорузлый от прожитых лет, крабитянин был похож на UFO из кошмара уфолога с какой-нибудь примитивной планеты. Эта нелетающая тарелка стояла на двенадцати членистых ногах и тянулась к человеку тремя парами угрожающе приоткрытых клацалок.
Фоксу искренне захотелось увернуться от чудовищных клешней, развернуться прочь от незнакомца, со скоростью света вернуться в родной гамак, свернуться там калачиком, перевернуться на правильный бок, отвернуться от забот – и возвратиться в сон, который был бесцеремонно прерван срочным вызовом. Но он не поддался уютному соблазну. Уж если детектив ответил на экстренный зов, принял аванс и совершил экспресс-переход через Врата (оплаченный принимающей стороной), то обязан проснуться и помочь клиенту.
Фокс встретил ближайшие клешни и постучал по ним с подобающим уважением и силой. Ай, больно! Броня краба была усеяна мелкими наростами, которые не так уж и затупились от возраста.
– Как вас зовут?
Крабитяне, по-видимому, не умели говорить: они сухо пощёлкивали клешнями и переступали членистыми ногами. Их язык был языком тел. Чудище издало серию лёгких сухих звуков, покачнувшись туда-сюда, а переводчик озвучил человечьим голосом:
– Мистер Щёклдер, эскраб.
– Хорошо, мистер Щёклдер, в чём дело? Что у вас стряслось?
– У меня украли монокль, – трагично констатировал краб.
– Э-э?? – только и спросил Фокс.
– Золотой, фамильный, прекрасный. Дорогой моему сердцу. Монокль, ясно вам?
Ана едва слышно хихикнула. Межпланетный сыщик секунду пялился на чудище, пытаясь понять, насколько происходящее было шуткой и розыгрышем, а насколько всерьёз. Оплата Врат туда и обратно плюс гонорар – дороговато для розыгрыша!
Мистер Щёклдер знал, что у сыщика отсутствует нейр, информация об этом входила в базовый пакет условий найма Фокса. Но всё же упрямо попробовал передать ему информацию. Когда это предсказуемо не удалось, крабитянин суетливо щёлкнул клешнями (переводчик саркастически буркнул: «Умилительно, чудесно») и раскрыл визиограмму. Перед Одиссеем возникла полусфера из хрусталя в оправе из красноватого материала, напоминавшего золото. Штуковина крепилась на изящной витой цепочке с острым штырём, который вбивают прямо в панцирь. Красиво. И ясно, почему переводчик назвал её «монокль»: полусферу надевают на один из стебельчатых глаз краба. Похоже на признак статуса и ясно, почему вещица настолько ценна.
– Я почти не вижу в темноте, – сообщил Фокс. – А у вас наверняка фильтры. Можете сделать посветлее?
Ах, лучше бы он не просил. В зале просветлело и стало видно, что позади старого чудища к стенке жмётся полтора десятка молодых, ростом Фоксу по пояс. Целое поле колышущихся отростков и внимательно выпученных глаз. Брр. Их клешни ещё не окончательно отвердели, поэтому щёлкание сливалось в мягкий шелест и скрип.
– Это мои внучки! – гордо представил мистер Щёклдер. – Я законно выкрал их из гнезда министра Щипсона ещё икринками, подсунул в кладку своим детям, и теперь они все мои. Полюбуйтесь на министерских красавиц. Я выращу их в достойных наследниц.
– Хорошо, – спокойно ответил Фокс, внимательно оглядев своего клиента. – Скажите, а что у вас на, м-м-м, руке?
К телу крабитянина было прижато ещё две маленьких клешни, самые мягкие и гибкие из всех. Сейчас они были компактно сложены, но при необходимости распрямлялись и вытягивались, способные дотянуться до вкусного слизня в глубине коралловой расщелины или до места на панцире самого краба, куда налипла кислотная губка, – чтобы вовремя содрать её и отшвырнуть подальше. В общем, это были удобные и эволюционно полезные клешни. Но на одной из них Одиссей заметил аккуратную вакуумную заплатку. Судя по всему, свежую.
– А, это, – краб всплеснул всеми конечностями. – С этого всё и началось!
Его клешни сжались с угрожающим скрежетом, будто сейчас начнут трескаться и лопаться, а массивное тело задрожало от гнева.
– Эту рану я получил сегодня утром в проклятой забегаловке… даже имени которой не хочу называть, чтобы не корябать себе ганглии!
– Если не называть, то расследовать будет сложновато, – возразил Фокс. – Давайте начнём с начала.
– Ладно, – проворчал краб. – Накануне в нашу систему явился Странствующий Космический Зоопарк имени святого Тафа. Теперь я подозреваю, что этот Таф вовсе не святой, а вообще какой-нибудь мошенник. Да! Но вчера мы этого не знали. А уж они постарались втереться к нам в доверие! Вот, полюбуйтесь, чего устроили эти пролетайцы.
Мистер Щёклдер эффектно взмахнул клешнёй и выбросил новую запись воспоминаний. Они оказались на поверхности непримечательной планеты, посередине невысокого города, круглые домики которого громоздились друг на друга, как виноградины в лозе. Они поросли короткой красной травой на устланных мхом болотах, влажный пейзаж внизу был совершенно невзрачный, зато над ним… Ух ты.
Всю небосферу крабитян заполонила реклама прибывшего зоопарка. Гигантские атмосферные визиограммы превратили небо в диковинный мир, населённый стаями невиданных созданий. В центре гордо парило изображение самой станции: зелёно-жёлтая, по форме похожая на голову птицы с вытянутыми полосами «клюва». Видения сулили местным тонну незабываемых впечатлений, и даже Одиссею срочно захотелось в зоопарк – неудивительно, что население планеты с готовностью туда повалило.
– К нам такой прилетал, – улыбнулась Ана. – Отличное место! Там я впервые увидела, как ириалины поедают материю, а коларисы меняют цвет любым вещам.
– Значит, вы с внучками отправились в зоопарк? – подытожил Фокс.
– Посеменили со всех ног! Мы не хотели упускать редчайший шанс и купили билеты с доплатой за срочность. Ведь странствующий зоопарк прилетел всего на две недели, и по планете пошёл слух, что билеты почти закончились! – краб вздохнул. – Теперь-то я знаю, что это был бессовестный обман, а именно, маркетинг. Но утром я был ещё чист и невинен, как неразлупившаяся икринка, ах, такая маленькая икриночка, ещё не познавшая зла.
Стебельковые глаза мистера Щёклдера затуманила ностальгия о том, какой невинный он был сегодня с утра.
– Вся наша цивилизация была наивной и непорочной до столкновения с этими коварными отродьями космоса и их бизнес-изощрённостью, – печально и обличающе топнул он. – Я подсадил внучек на панцирь и поспешил навстречу новому опыту. Кстати, в одном реклама не обманула. Мы получили с десяток ярких впечатлений и одно незабываемое: когда мне чуть не откусили клешню!
– Кто откусил? – вырвалось у Аны.
– Бешеный вукки!
Панцирь мистера Щёклдера слегка побелел при мысли о косматом чудовище. Хм, подумал Фокс, вспоминая могучих, но вполне миролюбивых травоядных вукки. Что-то здесь не так.
– Каким образом откусил, а как же система безопасности?
– Ни малейшей! – возмущённо ответил краб, потрясая клешнями. – Клетка с вукки неудобно стояла в углу. Мои деточки хотели посмотреть на монстра все сразу, а для всех не было места. Возмутительно! Заплачено за каждую внучку, почему одна половина должна уступать очередь другой и страдать?! Я аккуратненько выдрал клетку из стены и подвинул к середине зала, чтобы мои милые девочки могли обступить мохнатое чудище и как следует рассмотреть. Но этот вукки взбеленился и стал кидаться на стенки!
Картина прояснялась.
– Едва он успокоился и присмирел, обнаружились новые неудобства! Мы не могли его пошебуршить или покормить, слишком узкие прутья клетки! Пришлось их слегка пораздвинуть. Заодно я оторвал шумные украшения, которые звенели и мигали красным, они крайне раздражали. Знаете, к тому моменту я был уже слегка на взводе. И что вы думаете?
Одиссей смотрел на сокрушителя зоопарков с нескрываемым восхищением.
– Как только вы сунули свою гибкую руку с угощением в клетку, неблагодарный вукки словно сорвался с цепи и вцепился прямо в вашу щедрую мякоть? – радостно спросил он.
– Именно так, мистер сыщик, браво, именно так! – воскликнул мистер Щёклдер, потрясая клешнями. Внучки устроили ему скрипячный хор поддержки.
– Иногда дела расследуют себя сами, – пробормотал детектив специально для ассистентки, которая молча давилась смехом.
– Итак, вы сунули руку в биосферу с бешеным вукки.
– Взгляните.
Мистер Щёклдер страдальчески шевельнул раненой клешнёй, и Одиссей с Аной оценили визиограмму, как бугрящийся мышцами и явно доведённый до состояния аффекта мохнатый зверь вцепляется в беспечно подставленную конечность. Жвательные пластины у вукки были что надо, он бы зажевал мягкую клешню в ошмётки, если бы система безопасности зоопарка наконец не перешла к активным действиям.
Недотёпу мистера Щёклдера окружило силовым полем и вывернуло из вуккиной хватки; это спасло деда от увечья, а шестнадцать внучек от психологической травмы. Тем не менее, клешне была нанесена проникающая рана, откуда щедрыми толчками лился белёсый сок.
– Мошеннический зоопарк отказался брать на себя ответственность, – пожаловался краб. – Они предложили залатать мою травму своими средствами, но без гарантий! К счастью, в эти же самые дни в нашей системе разразилась эпидемия космической заразы. Ну, не к счастью для тех, кто заболел, но удачно для вашего покорного краба – ведь из-за эпидемии на соседней орбите кружился странствующий космический госпиталь имени грешного Зойдберга…
– Вот так удача, – хмыкнув, приподнял брови Фокс.
– Глубинная слизь всё видит! – благоговейно произнёс мистер Щёклдер. – Она узрела, как невинны мы и насколько виновен проклятый зоопарк, и послала старине Щёклдеру спасение! Чего бы там ни было в «правилах безопасности», которые я якобы нарушал… В общем, меня срочно доставили на борт медицинской станции, где моментально приняли, профессионально обработали и отпустили с аккуратной вакуумной заплаткой – на загляденье всем, кто переживал.
– Хм, – кивнул Одиссей.
– Обратите внимание, – сказала наблюдательная Ана, отмотав визио назад. – В момент, когда клиент протянул руку с кормом внутрь клетки, монокль ещё надет на его стебельчатый глаз. Затем всё дёргается и мельтешит. А когда система разделяет их с вукки, монокля уже нет.
– Именно так, – истово закивал мистер Щёклдер всем телом. – И записи неразборчивы из-за дурацких мер безопасности, которые подавили нодотронику! Так что не установишь, в какой именно момент исчезла моя драгоценная реликвия, и куда она подевалась.
– Вы наверняка её поискали, прежде чем вызывать нас.
– Первым делом в проклятом зоопарке. Но тщательное сканирование этого опасного и подозрительного заведения, включая насильное исследование трёх желудков вукки, принесло нулевой результат! Следующей логичной мыслью нашей семьи было обвинить чёртов госпиталь, который меня спас. Ведь больше никого и не было. На наш вызов прибыл патруль, но они обыскали эту шарашку на молекулярном уровне и не обнаружили ни одного монокля!
– Простите, а вы смотрели на самом себе? – осторожно предложила Ана.
Это была более чем разумная мысль: здоровенная раковина краба напоминала неровный коралловый риф. Сплошные наросты, трещины, впадины, канавки и борозды, торчащие сталагмиты складывались в заскорузлый, иззубренный жизнью покров. Драгоценная вещица легко могла закатиться в любую из щелей и надёжно там застрять.
– Конечно, – вздохнул мистер Щёклдер. – Когда стеллары ничего не нашли на обеих станциях, внучки осмотрели мой панцирь, но увы… чудесный монокль… бесследно исчез.
– Тогда вы решили вызвать частного сыщика.
– Я не могу жить спокойно, пока не разрешу тайну пропавшей реликвии! – с воодушевлением жестикулировал краб. – Я пошёл ВА-банк, то есть, «Вселенский Астро-банк», и оплатил гипертранспортировку дорогостоящего специалиста с наивысшим рейтингом и безупречной репутацией в детективных кругах нашего сектора. И вот теперь мы все в волнительном предвкушении ждём, когда он начнёт своё кропотливое расследование, которое рано или поздно, после череды трудностей и ошибок, приведёт к успеху!
Воцарилась тишина. Выдающийся специалист, который не успел как следует проснуться и даже позавтракать, зевнул и с сомнением осмотрел почтенного крабитянина. После чего задал один вопрос:
– А когда у вас повторная перевязка?
– Через пять оборотов. Госпиталь грешного Зойдберга любезно согласился…
– Монокль внутри вакуумной заплатки, – сонно сказал детектив. – Давайте снимем и проверим.
Мистер Щёклдер недоумённо уставился на человека, затем аккуратно поддел заплатку второй гибкой клешнёй… и коннект-зал межзвёздных Врат заполнил восторженный скриповизг сразу семнадцати особей. Уровень шума был таким интенсивным, что оба человека заткнули уши: Ана встроенными фильтрами, а Одиссей по старинке, руками.
Поразительно, но драгоценный фамильный монокль действительно лежал под заплаткой, вкреплённый в один из гелевых уплотнителей.
– Вау, – искренне восхитилась Ана.
– Но что это значит?! Как он там оказался?! – отскрипев восторги, потребовал объяснений краб.
– Когда вукки вцепился вам в клешню, вы дёрнулись, и монокль свалился, – пожал плечами Одиссей, считая это очевидным. – Он закатился в какую-то из панцирных борозд и глубоко там застрял. Всем было не до того, вас доставили к врачу, и тот, проводя осмотр, заметил ценную вещь. По вашему поведению доктор понял, что вы не в курсе, и не смог устоять перед соблазном урвать лакомый кусочек обеспеченной старости. Ведь вскоре госпиталь покинет эту систему, а там ищи-свищи. Врач украдкой выудил монокль из вашего панциря и аккуратно вплёл в перевязку, потому что находчиво рассудил, что именно там его не будут искать.
Мистер Щёклдер всплеснул конечностями, поражаясь вероломству космических врачей.
– Вскоре медика, как и весь госпиталь, тщательно проверили и ничего не нашли; так он получил алиби и оказался вне подозрений. Теперь ему осталось ждать, когда больной вернётся для бесплатной смены перевязки. Доктор Коварство планировал снять вакуумный патч и выкинуть вместе с драгоценностью в мусор, а после вашего ухода достать его оттуда, торжествуя.
– Но вы смешали подлые докторские планы и оборвали гнусные медицинские мечты! – восхитился мистер Щёклдер.
– Угу, – зевнул сыщик. – Ладно, мы пойдём завтракать.
– Постойте! Как вы могли раскрыть дело, просто взглянув на меня?! – поражённо воскликнул крабитянин.
– Элементарно, Щёклдер. В расследовании сыщик выдвигает несколько версий и, если он хорош, одна из них оказывается верной.
– Да-да, понимаю, – зачарованно всплеснул клешнями старикан. – А дальше?
– И чисто по статистике, иногда верной версией становится самая первая. Впрочем, если хотите знать моё мнение, это расследование вышло таким простым и обыкновенным, потому что у преступников обычно нет фантазии, и они мыслят под копирку. Это несчастные люди, которые не способны даже…
– Постойте, – поражённо сказал почтенный мистер Щёклдер, в голове и клешнях которого что-то синхронно щёлкнуло. – Значит, вам просто повезло?! Вы ничего не расследовали, а нагло явились в нашу систему, увешанный регалиями, заставив меня заплатить дикие деньги за гиперпереход; взяли огромный аванс, потратили наше время, лживо убедив нас в том, какой вы выдающийся детектив, а потом случайно раскрыли кражу?! И теперь, после всего этого, вы, негодяй, вопиюще претендуете на остальную часть вашего непомерного гонорара?!
Одиссей застыл с открытым в изумлении зевком. Затем неотвратимые силы природы заставили его дозевнуть, сыщик недоумённо мотнул головой и спросил:
– Что?
– Я жажду возвращения аванса, вот что! И отказываюсь оплачивать вам обратный гипер, проклятый шарлатан! – захлёбываясь яростным гневом, возопил мистер Щёклдер, судорожно крукоча седыми клешнями туда-сюда.
– Но я вернул ваш драгоценный монокль.
– Но вы не отработали!
Шестнадцать внучек привстали на выпрямленные лапки, обступили детектива угрожающим полукругом и закрукотали.
Одиссей, подумав полсекунды, собирался сказать: «Ну ладно, ладно» и наплевать на неполученный гонорар по привычной финансовой формуле «easy come, easy go» – но в этот момент безумная крабовая щелфония оборвалась. Из-за спины сыщика полыхнула огненно-рыжая волна и оттуда решительно шагнула стройная планетянка.
– Ах ты наглый старикашка с уродливо ссохшимся панцирем и такими же скрюченными мозгами! – звонко воскликнула она. – Тебе жить-то осталось всего ничего, а всё за деньги цепляешься? Хочешь унести их с собой в могилу досрочно? Это легко устроить!
Её тонкие, но уверенные руки взлетели вверх и переплелись, а пальцы резко щёлкнули: клац-клац. Совсем как симпатичные клешни.
– Даю тебе один шанс исправить своё неподобающее поведение, старый болван! – заявила Ана. – Хочешь прощёлкать его, как прощёлкал свою глупую жизнь?!
– Ой, – опешил старый крабитянин, присев от неожиданности, а вместе с ним разом присели и шестнадцать внучек. – Какая очаровательная леди. Примите мои искренние извинения. Счастье от нахождения утерянного монокля выбило меня из-под панциря мякотью вверх. Но тем острее осознание моей неправоты.
– Вы исполните контрактные обязательства, многоуважаемый мистер Щёклдер, протухший крабий сын? – вежливо осведомилась Ана, приподняв одну бровь, будто секунду назад она не показала крабо-деду, где раки зимуют.
– Конечно, конечно, дорогая смазливая стерва, – сварливо пообещал тот и мило улыбнулся.
Ассистентка как ни в чём не бывало отступила назад, а инфокристалл Фокса пискнул, приняв гонорар.
– Вау, – восхищённо взглянув на Ану, сказал детектив.
– Ну а чего такого, – смутилась она. – Крабитяне полиэмоты, ты не знал?
Фокс когда-то слышал этот термин. Но он слышал и видел слишком многое за свою полную событий жизнь, так что сразу и не вспомнил, пришлось Ане пояснить:
– У нас, моноэмотов, эмоции идут одна за другой, сменяют и вытесняют друг друга. Мы ведём себя переменно: то грубо, то вежливо, и наши чувства используются в коммуникации как содержательное высказывание. А полиэмоты испытывают все чувства сразу, так что ведут себя одновременно грубовежливо, радостнопечально и прочая.
– А значит, хамство для них не хамство, а обыденная норма вперемешку с вежливостью? – то ли вспомнил, то ли догадался Одиссей. – И когда мистер Щёклдер на меня кричал, он не всерьёз отказывался платить, а лишь искренне выражал возникшие у него желания.
– Чтоб тебя астероид размозжил, поразительный мягкотелый герой! – честно подтвердил краб.
– Именно, – кивнула Ана. – Когда кто-то на самом деле напряжёт полиэмота, он перестанет чувствовать любые эмоции и будет действовать исключительно рассудком. Лучше до такого не доводить. Зато можно хамить этим уродцам без зазрения совести!
Девушка рассмеялась, а Фокс подумал, что Бекки бы очень заценила крабитян.
– Что ж, будьте здоровы, мистер Щёклдер, – улыбнулся детектив.
– Пошёл ты к вонючим смуглям, вымогатель! – злобно клацнул крабитянин, и тут же вежливо поклонился, приподняв сверкающий монокль. – От всей души спасибо, что вернул мою дорогую реликвию, и надеюсь больше никогда с тобой не встречаться, дефектив!
– Пять веков живи, пять веков учись, – пробормотал Одиссей.
– Что будем есть?! – с энтузиазмом спросила Ана, довольная моментально раскрытым делом и тем, что смогла помочь.
Она отвела огненно-рыжие пряди за уши и плюхнулась между маленьким Фазилем и громадным Трайбером в удобное морфо-кресло, прилепившееся к полу. И этот простой вопрос поставил лучшего детектива сектора в тупик и привёл к каскаду неожиданных последствий.
– Упс! – Фокс схватился за лоб, вспомнив, что забыл купить еды.
Он собирался пополнить запасы на гостеприимной планете крабитян, но глупый инцидент выбил сонного сыщика из колеи. А теперь они возвратились на «Мусорог» и даже успели встать в очередь к Вратам, чтобы лететь в следующую систему к следующему делу.
– Мы можем вернуться в коспоморт и закупиться в оптовом хабе, – зевнул Одиссей, помотав головой.
– Но потеряем место в очереди и первичный взнос, – с крошечной, точно отмерянной долей неодобрения прокомментировал Фазиль, не отрываясь от биржевых сводок.
– Тогда можно воспользоваться услугами корпорации «Ноль» и открыть прямой портал в магазин, – невинно предложил детектив.
– Миллион энзов, – оценил бухгалтер. – Капуста выйдет дороговатой.
– Или заказать гипердоставку из любого ресторана в системе, – улыбнулся Фокс, закончив свою мастерски выстроенную трёхходовку.
– Всё ещё в двадцать раз дороже самой еды, – пожевав губами, неумолимо оценил Фазиль.
– Ладно, можем вызвать какую-нибудь местную залеталовку, – развёл руками детектив. – Она прилетит к «Мусорогу» сама, и цены будут смешные.
– Если не боимся сомнительной гигиены, процветающей в большинстве подобных залетений.
– Хм, – Фокс приподнял бровь. – Наймём корабельного кока?
– Только придётся подождать пару дней, пока идут его поиски. Пока можно поголодать, и у меня как раз будет время, чтобы пересчитать все корабельные расходные листы с учётом нового члена экипажа, – абсолютно спокойно и даже с оттенком елейности поддержал бухгалтер.
– Ну ладно, ладно, у нас осталось две ячейки прессованных рыбных волокон и полтора контейнера муки, – вспомнил Фокс. – Сядем на рыбно-пирожковую диету?
– Простите, у меня аллергия на морепродукты.
Лууры и правда не ели водоплавающих, на их планете не было открытых водоёмов и не водилось рыб.
– Прирежем одного из шикарисов? – запас вариантов даже у находчивого Фокса начинал иссякать. – И поджарим его на импровизированном дикарском огне прямо в ангаре?
– А можно не надо?! – воскликнула Ана, которой нравились меланхоличные шерстистые жевуны, захватившие один из залов Мусорога.
Одиссей рассчитывал на такую реакцию. Он вздохнул, ибо при всём богатстве выбора…
– Кажется, я догадался, к чему ты клонишь, Фазиль.
– Ещё бы, с вашим талантом к нарративному мифотворчеству, – уважительно кивнул луур. Слишком уважительно.
– Но еда из синтезатора такая… одинаковая! – с кислой физиономией скривился детектив.
– Зато максимально ресурсо-, эконо- и энергоэффективная, – поднял палец бухгалтер.
– Простите, дорогой Фазиль, – пролепетала Ана, глядя в пол. – Но в этом вопросе я согласна с Оди: пищевые синтезаторы… не лучший вариант.
Её волосы стали стеснительно-розового цвета с белыми сомневающимися прядями. Было видно, насколько Ане не хочется выглядеть избалованной звёздной принцессой, привыкшей к роскоши и требующей на завтрак крем де-соле под нейтриновой пеной. Но перспектива отныне и навеки питаться синтезированной едой заставила Ану испуганно сжаться.
– Оди?! – переспросил Фокс, как опытный детектив мгновенно вычленив самое главное.
– К тому же, нашему воину нужно сбалансированное питание с большим количеством вкусного мяса, то есть белка! – нашлась Ана, указав на безмолвного Трайбера.
Все с интересом глянули вверх.
– Мне еда не нужна, – мощно ответили сверху. – Инфузирующая прошивка.
Это значило, что шкура ящерна абсорбирует жидкость и нужные вещества прямо из воздуха и дополняет их питательными микро-гранулами, скрытыми под бронёй. Трайбер мог обходиться без пищи и воды месяцами, а потом просто засы́пать новую порцию гранул. Ана удручённо вздохнула, а Фазиль просиял: ах, какая выгодная покупка!
Но бывшая принцесса не привыкла сдаваться.
– А зачем мы гадаем, где взять еды, если у нас все полки набиты товарами?! – воскликнула она.
– Вы буквально читаете мои мысли, – просиял бухгалтер. – Лучшая экономия: есть то, что уже куплено. Хотя выбирать еду в «Королевстве Фокса» надо осторожно, всё-таки здесь много товаров неизвестного назначения и с прошедшим сроком годности…
Сон слетел с Одиссея, как смытый волной кипятка.
– Битва, – провозгласил он, торжественно поднимаясь. – Битва косможрецов.
– Кого? – переспросила Ана.
– Героев, которые отважно вскрывают упаковки и банки с надписями на неизвестных инопланетных языках. И отчаянно пробуют еду, рискуя собой… ради всего человечества.
– А, жрецов, – поняла девушка. – Идея забавная. Но ведь опасность…
Она хотела быть осмотрительной, но первоначальная голубая оторопь в волосах принцессы быстро сменилась оранжевым восхищением. Всем стало ясно, что Ана до чёртиков хочет поучаствовать в состязании.
– Кто победит, тот и решает, как мы будем питаться, – воскликнул Фокс и протянул руку вперёд. – Лично я закажу гипердоставку.
– А я синтезатор, – тут же откликнулся Фазиль, решительно вытянул две мохнатых руки и накрыл ими ладонь Одиссея.
– Ну а я предпочту поголодать пару часов, – рассмеялась Ана, – а когда пройдём через Врата и припланетимся в следующем мире, сходим в хороший надёжный ресторан.
– У меня фибро-желудок, – рякнул Трайбер.
Значит, он мог переварить и пригоршню битого стекла.
– Так что участвую.
– На счёт «три» каждый бежит сквозь продуктовые ряды «Королевства Фокса», и не глядя хватает один пакет, банку или что угодно ещё неизвестного содержания на неизвестном языке. А потом каждый ест, что сграбастал – или отказывается и выбывает. Готовы?
– МИНУТОЧКУ! – возмутилась Бекки, выезжая из-за спины Трайбера, в тени которого она молча нежилась всё это время. – Решили навести беспорядок, а меня даже не зовёте?! Раз мне убираться, значит, мне и судить. Ясно вам?
– Идёт, – усмехнулся Одиссей.
Бекки выехала немного вперёд и встала между замершими бегунами, как настоящая стартер-гёрл перед уличной гонкой. Подбоченившись, она вскинула сразу три гибких хвата, и, усилив звук из внешних динамиков, начала громкий обратный отсчёт:
– ТРИ! – первый хват сверкающей спиралью сложился вниз. Фазиль встопорщил шёрстку и растопырил четыре руки и хвост.
– ДВА! – Трайбер едва заметно пригнулся.
– ОДИН! – Ана замерла, как пружина перед прыжком.
– СТАРТ!
По контуру тележки вспыхнули праздничные распродажные огоньки, её дисплей взорвался фейерверками. Но не успел Одиссей как следует всё это разглядеть, как бронированный хвостатый астероид уже сиганул сквозь ряды – одним могучим и размытым прыжком, в полёте сорвав с полки неприметный полимерный сосуд. Там, где промчался ящерн, лёгкие пакеты сорвало и разбросало по полу, а красиво выстроенные продуктовые конструкции разметало на полках, будто ураганом, – но Бекки даже не вякнула. Она уже предвкушала, как будет всё это заново расставлять, восхищаясь, какой же Трайбер брутальный.
Гибкая фигура Аны взлетела в воздух в грациозном прыжке, упала прямо на верхнюю полку, не задев ни одной баночки. Метко ухватила затейливо завитую конфету, перекувыркнулась, приземлилась на той стороне и по привычке исполнила гимнастический поклон. Сразу видно девушку, воспитанную в культуре олимпийского спорта.
Фазиль, не обращая внимания на почтенный возраст, проворно покорял стеллаж – хватаясь короткими ручками за перекладины и ловко перепрыгивая всё выше, словно маленький Кинг-Конг. Оказавшись наверху, он цапнул чёрный хрустящий пакетик, эффектно крутанулся на хвосте и слетел прямо Трайберу в руки. Ящерн поймал бухгалтера и буднично опустил прямо на стол, как будто они проделывали такие трюки каждый день.