В последнее время Оксана Кличко начала полнеть, несмотря на занятия шейпингом. Естественно, это сказывалось на ее настроении и отражалось на отношении к Тарасу, относившемуся к ее занятиям скептически. До ссор дело не доходило, Тарас умел обходить острые углы конфликтных ситуаций, но и ему в конце концов начали надоедать вечные заботы подруги о своей фигуре.
Оксана была женщиной крупной, красивой, с благородной осанкой королевы, привыкла к приставаниям поклонников – она работала в баре элитного фитнес-клуба «Фит энд Фан» – и считала себя достойной восхищения мужчин. К Тарасу она относилась довольно сдержанно, что в принципе было правильно, так как именно такое отношение и поддерживало интерес Тараса к этой своенравной красавице, на фоне которой лучше бы смотрелся какой-нибудь крутой бизнесмен, а не сотрудник Комитета экологической безопасности. Однако бывали в их встречах моменты, когда ему казалось, что она его любит, и сомнения отступали, жизнь начинала казаться лучше, солнце сияло ярче, а непогода обещала скорые радостные перемены.
Познакомились они как раз в баре клуба, когда Тарас до прихода охраны легко усмирил подвыпившего клиента, приставшего к симпатичной барменше. В клуб же Тараса заманил все тот же отечественный плейбой Марат Барамидзе, знавший все знаменитые тусовочные места столицы. С тех пор, а прошло уже почти два года с момента знакомства, Тарас и Оксана были вместе, с удовольствием проводили время на морях и в лесах, встречались у него дома или в клубе и даже иногда заговаривали о свадьбе. Естественно, после развода с законным супругом. Однако до развода-свадьбы их отношения так пока и не дошли.
В очередной раз выслушав сетования Оксаны на полноту, Тарас предложил ей сходить на тайский массаж.
Они пили чай на кухне его собственного дома в Щелкове после бурно проведенной ночи; Оксана была в его рубашке, сам же Тарас довольствовался плавками. Женщина с завистью разглядывала его развитое тело, увитое не слишком рельефными, но сильными мышцами. Однажды она застала его за разминкой и увидела «танец» мускулов и сухожилий, создающий завораживающие глаз ритмические волны ряби на теле. Этот «танец» был так необычен и красив, что она ахнула и попросила его научить ее этим движениям. Однако когда он сказал, что наука требует времени и самоотдачи и что он сам потратил на овладение телом чуть ли не двадцать лет, ее пыл угас. И тем не менее она ему завидовала.
– Тайский массаж? – презрительно оттопырила губку Оксана. – Но ведь это же что-то связанное с…
– Все так думают, – улыбнулся Тарас, выглядевший свежим и бодрым, несмотря на любовную энергопотерю. – На самом деле это система оздоровления, не имеющая ничего общего с сексуальными услугами. Я знаю такой салон, его хозяйка училась массажу в Тайланде несколько лет и вполне сможет тебе помочь.
– Ты с ней знаком? – ревниво изогнула бровь Оксана.
– Конечно, – кивнул Тарас. – Меня с ней познакомил мой племянник Марат.
– А, теннисист, уж он-то своего не упустит.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, однако тайский массаж – вещь стоящая. Будет время, я попробую его выучить.
– Хорошо, давай сходим к этой твоей знакомой тайландке. Но смотри, если ты с ней…
– Успокойся, королева, – перебил он Оксану. – Во-первых, она не тайландка, хотя правильнее говорить – не тайка. Во-вторых, я с ней знаком шапочно. Она хозяйка салона, точнее – директор закрытой школы тайских искусств. Увидишь ее, сама все поймешь.
– Уговорил, завтра же пойдем на твой тайский массаж. – Оксана бросила взгляд на настенные часы. – Ой, я уже опаздываю! Собираюсь и убегаю.
Она чмокнула Тараса в щеку и унеслась в спальню одеваться. Через полчаса Тарас проводил ее до машины – зеленой «Ауди» годичной давности – и поехал на работу на своей «старушке».
Комитет имел свой собственный офис в шестиэтажном здании напротив Киевского вокзала, и обычно Тарас тратил на дорогу около часа, если не застревал в безнадежных пробках на Садовом кольце и в узеньких переулках центра города. На этот раз ему удалось приехать вовремя. Однако он тут же был вызван в приемную, и секретарша Самсонова Женя сообщила ему неприятную новость:
– Позвонили из пятьдесят второй больницы, – сказала она. – Вашего племянника Марата Барамидзе избили какие-то подонки. Он в реанимации.
– Когда это случилось? – сжал зубы Тарас.
– Вчера поздно вечером, когда он загонял машину в гараж. Их было трое, по свидетельству очевидцев, соседей Марата, но он их не разглядел.
– Их нашли? Кстати, кто вам позвонил?
– Из милиции. Но, по-моему, бандитов не нашли.
Тарас несколько мгновений размышлял, бросил взгляд на дверь в кабинет Самсонова.
– Юлиан Львович у себя?
– Будет к обеду.
– Тогда я отлучусь на пару часов, проведаю Марата.
– Конечно, Тарас Витальевич, я уведомлю шефа о причине.
Тарас зашел в свой кабинет, мельком просмотрел почту и не стал разбирать дела. Спустился во двор, вывел машину на набережную. Через сорок минут он был в отделении «Скорой помощи» пятьдесят второй больницы, располагавшейся на Пехотной улице, недалеко от метро «Щукинская».
В палату, где лежал Марат, его пустили беспрекословно, как только он показал свое удостоверение. Теннисист лежал один, с забинтованными руками поверх одеяла и забинтованной головой. Из-под бинтов были видны только глаза, уши и вспухшие губы. Он спал, но сразу открыл глаза, услышав шаги.
– Что смотришь? – шевельнул Марат разбитыми губами. – Красивый?
– Краше в гроб кладут, – проворчал Тарас. – Надеюсь, ничего серьезного?
Губы Марата сложились в кривую усмешку.
– Закончилась моя спортивная карьера, дядя Тарас. Они мне руку поломали, локоть раздробили… дубинкой какой-то… ну, и кое-что по мелочи: нос сломали, ребро, синяков наставили… Однако жить буду.
Тарас проглотил горький ком в горле.
– Узнал кого-нибудь?
– Одного, в белом костюме и в очках… шоферюгу, который на джипе мой «мерс» изувечил.
– Точно это был он?!
– Такого мордоворота забыть трудно.
– Следователю об этом сказал?
– Естественно. Только он странный какой-то, все принюхивался и спрашивал, что, где и с кем я пил перед дракой.
– А ты пил?
– Только пиво, мамой клянусь!
– Верю. Хотя действительно странно. Ведь не ты начал драку?
– Я вообще-то человек вспыльчивый, не одну ракетку на корте поломал, но драться не люблю.
– Зато попонтить любишь.
Марат виновато шмыгнул носом, поморщился.
– Так ведь все любят.
– Не все.
– Ну, таких мало. Я вообще только тебя такого знаю. Как ты думаешь, найдут этих сволочей?
– Поживем – увидим. Я вечерком заскочу, фруктов подвезу. Мама знает, что ты здесь?
– Я просил врача ей не звонить, и ты пока не говори ничего. Синяки с лица сойдут, тогда и сообщу.
– Они ждали тебя специально или все получилось случайно?
– Конечно, специально. Я уже машину в бокс загнал, когда один подошел и закурить попросил. Волосатый такой, здоровый. Я ответил: не курю, повернулся, и тогда он врезал мне по затылку дубинкой. Потом появились еще двое, в том числе водила, стали бить ногами…
– Ты защищался, и они сломали тебе руку?
На глаза Марата навернулись слезы.
– Если бы… Они ломали по одному пальцу специально, приговаривая: это тебе урок, падла, надолго запомнишь…
Тарас потемнел, с трудом сдержал ругательство.
В комнату заглянула дежурная медсестра, бросила взгляд на медистат, по экранчику которого бежала зеленая зубчатая линия пульса, решительно указала на дверь:
– Прошу вас выйти, молодой человек, больному нельзя волноваться.
Тарас встал, пожал плечо больного, передавая ему энергоимпульс успокоения.
– Все будет нормально, поправишься и снова выйдешь на корт. Я забегу вечером, жди.
В коридоре он подождал медсестру, пошел рядом, тихо спросил:
– Вы его почините? Он сможет играть?
– Не знаю, – смутилась миловидная женщина. – Кости срастутся, а дальше все будет зависеть от пациента. Хотя полностью восстановить подвижность сухожилий и локтевого сустава, наверное, не удастся.
– Сделайте все возможное, он классный спортсмен.
– Мы знаем, – улыбнулась медсестра. – Уже звонили из Федерации тенниса. Да и мы иногда смотрим телевизор, видели его на соревнованиях.
Тарас кивнул, направляясь к выходу.
В двенадцать часов дня он снова вошел в свой кабинет, доложил секретарше о прибытии и включил компьютер. Через час он получил от коллег из МВД все данные о «бизнесмене» Шейникисе и его команде и принялся действовать.
Первым делом позвонил в УВД Центрального округа Москвы, представился и спросил, как идет расследование по делу разбойного нападения на известного теннисиста Марата Барамидзе. В ответ его вежливо отослали к следователю, который отыскался не скоро и заявил, что это дело бесперспективное и вряд ли закончится результативно.
– Но ведь пострадавший дал точный портрет одного из нападавших, – сухо сказал Тарас. – Этот парень является водителем владельца бензоколонок Шейникиса.
– Во-первых, это еще надо доказать, – неприветливо сказал следователь. – Во-вторых, откуда вы это взяли, что в нападении участвовал водитель Эдуар… э-э, господина Шейникиса? В-третьих, ваш приятель сам был пьян и начал первым.
– А вы откуда знаете, что он начал первым? – еще суше сказал Тарас. – Это вам сообщил водитель Шейникиса? Или свидетели?
– У вас все? – буркнул следователь.
– Почти. Теперь выслушайте то, что я скажу, перед тем как побежите докладывать боссу о закрытии дела. Во-первых, Марат Барамидзе не пьет ничего, кроме пива и шампанского, и в момент нападения пьян не был. И я это докажу. Во-вторых, лучше откажитесь от расследования вообще, так как вы повязаны с Шейникисом. Если потребуется, я и это докажу. И в-третьих, если не найдете бандитов, сядете вместе с ними. Обещаю.
– Вы мне угрожаете? – фальшиво удивился следователь. Тарас почему-то представлял его толстым и потеющим, с бабьим лицом, толстощеким и небритым.
– Дурак! – сказал Тарас, кладя трубку.
Он уже понял, что дело о нападении далеко не пойдет. Следователь наверняка знал, с кем придется связываться, и рисковать карьерой и жизнью не хотел. Надо было действовать самостоятельно. Да и оставлять без внимания такой наглый вызов не хотелось.
С минуту Тарас размышлял, не посоветоваться ли с учителем, но передумал. Он и сам был в состоянии разобраться со столь пустяковой проблемой, как адекватное воздаяние бандиту, чувствующему себя абсолютно безнаказанным. Хотя, с другой стороны, стоило задуматься, почему лакеи Шейникиса ведут себя так беспардонно.
Следующий звонок был в контору самого Шейникиса.
Секретарша бензинового короля уточнила, кто звонит (Тарас назвал только организацию), и переключила канал. В трубке зазвучал жирный, сытый, брюзгливый голос Шейникиса:
– Да, на проводе. Кто говорит?
– Имеющий право, – веско произнес Тарас. – Эдуард Артурович, вы в курсе, что ваш водитель избил известного спортсмена, чемпиона мира по теннису?
Короткое молчание.
– Кто говорит?! – Голос владельца бензозаправок изменился, стал отрывистым, глухим и угрожающим.
– Это не важно. Вы знаете, а может быть, и специально подослали команду. Когда я это выясню, ответите по полной программе. Ферштеен зи?
– Послушай, ты, насекомое, – проговорил Шейникис. – Ты, наверное, плохо информирован и не знаешь, кому звонишь. Я из тебя душу вытрясу!
– Вот теперь я понял, кому звоню, – перебил Эдуарда Артуровича Тарас. – Обыкновенному тупому гангстеру, считающему себя пупом земли. Так вот, если ты, торгаш, не сдашь органам своего не менее тупого бандита, пеняй на себя!
Тарас щелкнул языком особым образом, приблизив губы к мембране, и положил трубку телефона. Он знал, что в этот момент Шейникис с криком хватается за ухо, получив приличный болевой «звукопакет». Но, с другой стороны, от беседы с бензиновым королем остался неприятный осадок, будто Тарас сделал нечто предосудительное. Возможно, он чего-то действительно не учел, играя в открытую, и надо было действовать тоньше.
Вечером Тарас снова поехал в больницу, навестил Марата, пребывающего в неестественно бодром настроении, и даже подумал, что теннисист просто недооценивает свое состояние. Однако, перехватив взгляд племянника, брошенный на медсестру, он понял, что парень нашел наконец девушку, которая его обаяла. Впрочем, она и вправду была стройна и симпатична, а строгость медсестры вполне объяснялась двумя обстоятельствами: Марат нуждался в серьезном лечении, а главное, понравился.
Побеседовав с теннисистом о том о сем, подбодрив его и развеселив анекдотом о трех суперковбоях, Тарас поехал домой, полный решимости довести дело о возмездии до конца.
Оксана позвонила в восемь вечера, предупредила, что не приедет, так как на неделю уезжает с мужем к родителям в Тамбов. Тарас расстроился, но ненадолго, в отсутствие Оксаны ему ничто не мешало заняться «шестерками» господина Шейникиса вплотную.
А в девять часов вечера раздался еще один звонок.
Тарас снял трубку телефона.
– Слушай сюда, пидор, – раздался в трубке глухой бас. – Хочешь жить, брось это дело! Понял?
– Какое дело? – вежливо осведомился Тарас, прослеживая линию связи психоэнергетически.
– Не придуривайся, ты знаешь, о чем я гутарю. Твой приятель получил по заслугам, понял? Будешь копать это дело, схлопочешь то же самое. Понял?
Слово «понял» собеседник произносил с ударением на последнем слоге.
– Спасибо за объяснение, – кротко ответил Тарас, находя выход линии в одном из узлов волновой энергоинформационной ряби телефонных переговоров города. – Не подскажете, с кем я имею честь беседовать?
– Я сказал – ты слышал, Геракл засушенный. – Владелец прокуренного баса кашлянул. – Все равно ничего не докажешь. Понял? Никто не видел, как метелили твоего дружка.
– Свидетели видели.
– Они уже отказались от показаний. – Бас хрюкнул. – Жить хочут, бля. Так что думай, голова, картуз куплю.
В трубке запульсировали гудочки отбоя.
Тарас улыбнулся, оценив последнюю фразу абонента. Мужик попался с юмором, хотя уровень этого юмора был сродни растопыренным пальцам «крутых» криминальных мальчиков.
– Тебя ожидает большой сюрприз, шутник, – вслух проговорил Тарас. – Спасибо за звонок. Жди гостей.
Он переоделся в черный свободный комбинезон, не стесняющий движений, захватил с собой «чеченку» – черную вязаную шапочку на всю голову, с прорезями для глаз и рта, сложил в сумку набор диверсанта Н-1: сюрикэны, колючие «каштаны», метательные иглы, перчатки с липучками и якорек с мотком бечевки. Не хватало светозвуковых гранат, но он собирался действовать быстро и без шума, поэтому гранаты в предстоящем походе были лишними.
В начале двенадцатого Тарас вывел машину из сарая и поехал в Нагатино. Обладатель баса жил там, на перекрестке Судостроительной и Затонной улиц. Точнее определить координаты позвонившего не удалось, но Тарас был уверен, что сможет найти его через Ведогона, «ангела-хранителя», духа, сопровождавшего род Горшиных.
Час пик в городе давно прошел, и доехал он довольно быстро, несмотря на две остановки у постов ГИБДД. Подавая документы, Тарас мягко нажимал на психику патрульных воркующей речью пополам с приятной улыбкой, и ему простили и высокую скорость, и езду на красный свет.
На перекрестке искомых улиц Тарас остановил машину и некоторое время рассматривал шеренги старых девятиэтажек. Точного адреса биоэнергетичский «локатор» дать не мог, поэтому опираться на него не стоило. Теперь предстояло определить расположение квартиры или кафе, откуда ему мог позвонить неизвестный «доброжелатель», другим способом.
Устроившись поудобней на сиденье, Тарас закрыл глаза и сосредоточился на солнечном сплетении, вызывая ощущение тепла и тока энергии от сплетения к рукам, что, в свою очередь, вызвало приятное ощущение взлета.
Внутренее сосредоточение не заняло много времени, из медитативного упражнения оно постепенно становилось необходимой частью жизни. Пришло удивительное состояние «небытия»: тело исчезло, словно растворилось в воздухе, а сознание обрело свободу и превратилось в невесомое, расширяющееся бесплотное облако, поднявшееся над телом. Стремительно сменяя друг друга, пронеслись через голову «снизу вверх» необычные всплески ощущений-осознаний: грубой материальности тела, иллюзорности бытия как процесса информационного обмена, собственной малости в пространстве и времени, осознание важности духовного по сравнению с материальным и, наконец, осознание жуткой бездны У Цзи – Великой Пустоты, господствующей во Вселенной.
Тарас Витальевич Горшин, ученик видящего суть вещей, получивший Посвящение седьмого уровня плана Человеческого Духа и ставший ведическим воином Внутреннего Круга, наделенный силой и поэтому уже отделившийся от человеческой массы, хотя и не завершивший процесс Вхождения, вышел в информационное поле Земли, имеющее разные названия, хотя чаще всего это поле исследователи называли Хрониками Акаши и менталом.
Еще через мгновение сознание Тараса «высунуло голову» из Пустоты и проникло в тайдзокай, «Чрево-Хранилище» Вселенной, в котором пульсировали бесчисленные сонмища информационных «файлов», имеющих каждый свою «геометрию», «скорость», «цвет» и «вес». Эти «файлы» иногда назывались духами Природы.
Голову Тараса (голое сознание) пронзили миллионы лучей невидимого света, и если бы не практика дзюнан-тайсо – постоянное и жестокое поддержание психической и физической формы, – он не выдержал бы взрыва пси-резонанса, ощущаемого как вопль многих тысяч бестелесных голосов. Вылетев из тела, он поднялся над кварталом города на две сотни метров и включил «автоответчик свой-чужой». Спустя мгновение его услышали.
– Мы здесь, – протек в уши свистящий шепоток.
«Мне необходимо вычислить точные координаты абонента, ментальный образ которого я запомнил».
– Рассредоточь внимание, стань пространством…
Тарас послушался, переставая осознавать себя существом из плоти и крови.
Сквозь протаявшую пелену призрачных всполохов света и пульсаций цветной световой паутины проявились темные кляксы, имеющие вид живых малоподвижных амеб. Две «амебы» казались знакомыми, и, приглядевшись к ним, Тарас ощутил их угрюмое, недоброе наполнение. Это были ореолы биополей тех людей, кого он искал: обладателя прокуренного баса и водителя Шейникиса, принимавшего участие в нападении на Марата.
«На ловца и зверь… – подумал Тарас, сдерживая желание схватить «амебы» руками и задушить. – Очень хорошо, что вы вместе. Спасибо, друзья!»
– Рады помочь… – прошелестел тоненький шепоток, исчезая.
Определить точные координаты «амеб» теперь не составило труда, и с тихим плеском сознание Тараса нырнуло в тело, возвращая его к жизни. Он посидел немного, окончательно приходя в себя, затем раскрыл сумку, рассовал по спецкармашкам костюма набор Н-1 и тенью выскользнул из машины.
Квартира, в которой находились объекты поиска, располагалась на третьем этаже старой пятиэтажки, подъезды которой не имели домофонов. Никем не замеченный, Тарас поднялся и сразу услышал громкие голоса, смех и музыку, доносившиеся из-за одной из четырех дверей, выходивших на лестничную площадку. Можно было не сомневаться, что искомые объекты поиска находятся здесь.
Тарас заклеил дверной глазок жвачкой, натянул «чеченку» и позвонил.
Шум в квартире не стихал. Однако через минуту за дверью что-то упало, раздался мат, к дверному глазку приник чей-то глаз. Затем раздалось ворчание, и дверь приоткрылась. Тарас рванул дверь на себя, внес человека, открывшего дверь, обратно в прихожую и придавил к стене, зажав рот:
– Тихо!
Мужчина в майке, небритый, потный и пьяный, испуганно пискнул. От него прянула волна таких запахов, что Тараса едва не стошнило. Он аккуратно нашел пальцем шоковую точку на шее хозяина и опустил его, потерявшего сознание, на захламленный какими-то коробками, газетами и вещами пол прихожей. Закрыл входную дверь. Прислушался к нестихающему шуму в глубине квартиры.
– Кто там, Чалый? – выглянул из кухни еще один мужчина, голый по пояс, лохматый, изрисованный татуировкой, с бутылкой водки в руке. Едва ли он успел сообразить, что произошло, получив тин-кэн – удар пятью пальцами в область яремной ямки.
Подхватив бутылку, Тарас опустил его на пол, заглянул на кухню и точным щелчком-уколом в кадык усыпил грузного толстяка, сидевшего за столом и уминавшего шашлык. Затем тенью переместился к двери в гостиную и возник на пороге, разглядывая гулявшую компанию.
За столом в гостиной сидели трое парней и две девушки, завернутые в простыни, с влажными волосами; видимо, они только что вышли из ванной. Еще один мужчина, приземистый, крупногабаритный, могучий, грудь колесом, волосатый, стоя в углу у телевизора, что-то втолковывал водителю Шейникиса, и здесь не снявшему черные очки и белый пиджак.