Очнулась я от того, что к моей попе нежно прикасаются. Да так умело и быстро раздвигают ягодички, что глазом не успела моргнуть, как внутрь уже проникает что-то прохладное и мягкое. Ошарашенно вскакиваю и озираюсь по сторонам.
– Ида, аккуратнее, позволь заложить мазь.
За моей спиной сидит молодой человек. И если бы не шок от стеснения и стыда, я бы сказала, что это сам ангел спустился, чтобы позаботиться обо мне. Белоснежные волосы чуть спутаны, а припухшие губы он чувственно закусывает, стараясь превратить всю эту процедуру в более приятную для меня, но вместо благодарности…
– Эй! Что ты делаешь? Это розыгрыш?
Откидываю его руку и подбираю под себя ноги. Отползаю на большой кровати, вжимаюсь телом в металлическую решетку.
Парень смотрит на меня непонимающе, как будто все происходящее он считает нормальным.
– Что ты так смотришь? Ты представляешь, что похищение и удержание человека против его воли карается законом?
Ноль реакции.
– Эй, ты вообще русский понимаешь?
– Ты что так орешь-то? – говорит он. – Тебя тут никто не удерживает, просто я посчитал, что тебе будет лучше подлечиться, прежде чем отправляться к Императору.
– Что? – уставилась я на него. – О чем ты вообще говоришь?
Я оглядываюсь по сторонам. Оказывается, в комнате, где мы находимся, поблескивает множество склянок и пузырьков, которые расставлены по многочисленным полочкам, а большая кровать посередине отделена лишь балдахином от внешней обстановки.
– Слушай, парень, – я делаю резкий выпад и подползаю к молодому человеку вплотную, – где я нахожусь, а? Что это за место? Я хочу домой, хочу выбраться отсюда. И вообще, объясни, как такое возможно в двадцать первом веке?
Я прервала свой монолог, потому что глаза парня с каждым моим словом становились все шире. А у меня тем временем фантазия разыгралась не на шутку. Окинув парня быстрым взглядом и сглотнув пересохшим горлом слюну, стыдливо отвожу глаза.
Безукоризненное поджарое тело с оливковым загаром было прикрыто лишь одной набедренной повязкой, а татуировка, что украшала низ его живота, соблазнительно ускользала под эту самую повязку. Я проглотила очередную порцию слюней. Чуть отодвинулась от этого ангела, потому что сексуальность, кою он источал, даже мне трудно было не заметить. Хотя после того, что делал со мной тот Аполлон, мне казалось, что теперь вообще о сексе думать никогда не буду в положительном ключе. Матерь Божья, что я вообще несу? Провожу рукой по лицу.
– Слушай, парень, забудь.
Трогаю его за руку, скорее потому, что очень хочется прикоснуться к этой бархатистой коже, нежели из надобности. Чистейший шелк на ощупь. Отрывисто вдыхаю в себя воздух.
– Просто помоги мне выбраться отсюда, – прошу, а сама подсаживаюсь к нему чуть ближе. – Я сделаю все, что захочешь, – приближаюсь еще на несколько сантиметров, – пожалуйста.
Он вдруг неожиданно сильно хватает меня за плечи и удерживает на расстоянии.
– Ида, тебе нужно идти к Императору, а иначе он может наказать тебя, – он разжимает руки и встает с кровати, отходит от меня. – Я не понимаю, откуда ты такие речи взяла, но не забывайся.
– Да о чем ты? – я подскакиваю с кровати и тут же от скрутившей низ живота боли падаю обратно, заваливаюсь на бок.
– Ну, вот, о чем я говорил, – он подходит и нежно трогает мое плечо. – Позволь, помогу?
Смотрит своими голубыми глазищами в мои, а я от стыда краской заливаюсь, стоит только представить, что он подразумевает под словом «помогу».
– Дай мне мазь, ангел, я лучше сама, – выдыхаю я и опускаю глаза.
Парень пожимает плечами, а я сквозь пелену влаги, затянувшей глаза от боли, смотрю на него и любуюсь. Матерь Божья, да помоги мне сохранить себя и выбраться из этого места.
– Ангел, ты мне так и не сказал, что это за место? Где я нахожусь и как сюда попала?
Хотя, глядя на его одеяние, да и на весь облик, понимаю, что это что-то греческое, потому что память подвести не может. В Греции я, правда, была всего лишь однажды, но вот секс с греком запомнила надолго.
– Вот, ида, держи, это нужно втереть как можно глубже, – в его зрачках вспыхнул интерес, и это ни с чем нельзя было спутать, его сложно было не угадать, и мои щеки снова загорелись пламенем стыда.
– Отвернись, пожалуйста.
Парень снова пожал плечами, но просьбу исполнил. Отошел к круглому столику на низкой ножке, а я выковырнула кусочек мази из склянки и задействовала ее по назначению.
Гадство… Зажмурила глаза от боли, когда коснулась израненной плоти. Изверг. А выглядел как благородный мужчина. Я закусила губу, чтобы не издать стон отчаяния, засовывая палец дальше.
– В следующий раз будет проще, – услышала я голос и вздрогнула, глянула на ангела, но он так и остался стоять спиной ко мне. – Зачем ты обманула Принца, что занималась филЁ?
Я смотрю на его лопатки, а сама взглядом рисую на них крылья ангела. Он меня что сейчас, отругать хочет? Да если бы я знала, что это слово обозначает, никогда подобного не признала бы.
– Я не знала, – ответила ему, а сама на ложбинке между крыльев взгляд сосредоточила, отвлекаясь от боли.
– Принц никогда бы не взял тебя, если бы ты не солгала. Для чего ты это сделала, ида? – он поворачивается ко мне лицом, и я задыхаюсь от взгляда, которым он смотрит на меня.
– Дай мне салфетку, ангел, – аккуратно переваливаюсь на одну ягодичку, не садясь полностью на попу.
– Ответь, Лейалана.
Два шага понадобилось парню, чтобы оказаться рядом, он присел передо мной на одно колено и, взяв руку, которой я накладывала мазь, начал обтирать каждый палец влажной тряпицей, пахнущей сладким мандарином.
У меня внутри все сжалось от его близости, и между ног нестерпимо заныло. Захотелось срочно раздвинуть колени и прижаться к его торсу всем естеством. Божечки-кошечки.
Я шумно выдохнула и закатила глаза от переизбытка чувств.
– Лейалана, что с тобой? – он обхватывает мое лицо ладонями, а я в обморок готова свалиться.
Он так прекрасен, что его действительно можно принять за божество. Ну, давай же, ангел, еще немного… Прошу его взглядом о поцелуе.
Нет, я точно сумасшедшая, но сейчас мне плевать, сейчас хочу на своих губах почувствовать вкус его губ. Слишком они сладки на вид, и отказаться от них просто нет сил. Я чуть подаюсь вперед, сама делаю первый шаг и с наслаждением закрываю глаза, когда чувствую, как мимолетный поцелуй превращается во что-то большее. Жадные губы парня сминаю мои, а влажный дерзкий язык врывается в рот, захватывая в плен не только все пространство внутри, но и дыхание, которое теперь становится одно на двоих, переплетается, и стоны вырываются из груди одновременно.
Тело живет словно отдельно от меня, потому что пальцы уже исследуют этот мускулистый торс, задерживаясь на каждом участке лишь на секунду, ведь жадные руки хотят потрогать его всего. Упругие ягодицы, напрягшиеся от прикосновения моих бесстыдных ладоней, и дальше, чуть выше, вдоль позвоночника по шелковистой коже вверх. Впиваюсь в волосы на затылке и уже яростно прижимаюсь к ангелу ближе, теснее, а между ног пожар, и даже боль, что ощущалась до этого, ушла на второй план. Хочу его здесь и сейчас.
Пальцы лихорадочно впиваются в его кожу, и я исступленно пытаюсь встать к нему ближе. А внутри все разрывается на куски. Кожа будто разлетается в клочья в попытке высвободить тот вихрь эмоций, что захлестнул меня. Матерь Божья, что я творю? Взрослая женщина, а кидаюсь на этого мальчика, как оголодавшая по мужским ласкам нимфоманка. Но его запах пленит. Он словно наркотик, который стоит только вдохнуть, и тут же в нем тонешь, забывая все благочестие, что до этого хоть немного, но присутствовало внутри.
– Ида, что ты творишь?
Но слова совершенно противоречат действиям рук. Его ладони ласкают мое тело, сжимая все выпуклые места с такой жадностью, что кончики ушей от жара его пальцев горят.
– Я не знаю, что здесь происходит, ангел, – выдыхаю я вместе со стоном, потому как моя разгоряченная мокрая киса касается его эрегированной плоти, а разделяющая нас тонкая материя лишь придает остринки в столь пикантный момент, – и пусть мне даже придется сгореть со стыда после того, как представление закончится, но я хочу тебя.
И снова мои губы впиваются в его, а тело звенит от переполняющего желания, и кажется, еще немного, и я просто кончу вот так, без всяких проникновений, ограничиваясь одними только касаниями друг о друга.
– Это надо остановить, – снова подает голос парень и в тоже время поворачивает меня к себе спиной, собирает в кулаки подол туники, что на мне надета. Стискивает ягодицы крепкими пальцами и вжимает в них свой член.
Господи, это волшебно. Мычу от удовольствия, а сама уже в предвкушении, что же будет со мной, когда он проникнет в меня.
– Давай же, миленький, не томи, – сквозь зубы прошу парня.
И он не заставляет просить дважды, одним рывком раздирает тунику на спине на две части. У меня от возбуждения и от его прикосновений мурашки по спине пробежали и опустились в пятки, щекоча поджилки. В мозжечке, где-то очень далеко, колыхнулся страх, что будет больно, но это очень быстро прошло. Стоило только ангелу коснуться губами шеи, и я не смогла сдержать стон, забывая обо всем на свете. Выгнулась к нему навстречу дугой, аж почувствовала, как каждый позвонок щелкнул.
«О, как я могу, оказывается», – усмехнулась я про себя, а сама заерзала чересчур увлажнившейся кисой по его паху, прижимаясь в призывном томлении.
– Ида, что мы творим?
– Все нормально, это же на моей совести останется, не переживай, ангел.
Если так и дальше продолжится, то каши с ним не сваришь. Я пропускаю руку между ног и касаюсь пальцами члена.
– Божечки, – выдыхаю, как только осознаю масштабность того, что сейчас сжимаю в руках.
– Не бойся, Лейалана, я буду аккуратен.
И я отчего-то я ему верю.
Парень нажимает мне на поясницу сильнее, и я запрокидываю голову ему на плечо, расставляю ноги шире. А он наконец-то начинает действовать.
Затаиваю дыхание, почувствовав внутри упругую головку, и чуть опускаюсь вниз.
– Господи, мне кажется, ты слишком большой для меня, – а сама руки закидываю назад и обнимаю парня за шею, прижимаясь к нему плотнее.
Он держит меня за бедра, контролирует процесс. Еще сантиметр, и меня разрывает оргазм, из груди вырывается животный стон. Это невероятно. Так ярко и крышесносно, дыхание сбилось окончательно, и в глазах звезды летают, а в уши будто попала вода. На миг я оглохла совсем.
– Ида, – видимо, не в первый раз зовет меня парень, потому что голос взволнованный.
– Ух-х-х-х, милый, дай отдышаться, и сейчас продолжим, – успокаивающе, с придыханием отвечаю ему.
– Нет, – резко говорит он и ссаживает меня с колен на матрас.
Я в недоумении смотрю на него.
– Что случилось?
– Я хочу задать тебе тот же вопрос, Лейалана, – он смотрит мне в лицо с тревогой, и это так смешно, если честно.
Ребенок, стоящий передо мной с поднятой кверху набедренной повязкой, смотрит на меня так… по-отцовски укоризненно, что ли? Я не удержалась и захихикала.
– Ребенок, прекращай устраивать цирк, – расправляю плечи и встаю с кровати.
Моя туника держится лишь на тонком ошейнике, который не удалось порвать ангелу. Покачивая бедрами, подхожу к нему вплотную и кладу руку на член.
– Что тебя смущает? Разница в возрасте? Так, насколько я понимаю, в вашей профессии не существует возрастных ограничений.
Теперь я все поняла и, скорее всего, внутренне нашла объяснение всему тому, что здесь творится. Это все Катя подстроила. Ну, потому что некому больше. Только она знает, что у меня нет никакой личной жизни, как и мужчин вот уже два года, как обхожусь фиолетовым другом, что лежит на верхней полочке в шкафу. Ну, а что? Женское здоровье превыше всего. И вот, видимо, подружка решила вбухать бабки в это мини-представление для меня. И после этого осознания с каждой минутой я жду окончания шоу, но пока оно продолжается, хочу получить от этого чуда божьего все, что мне причитается. И плевать, что он лет на десять младше. Самое главное, что он осознанно шел на эту работу и должен был прекрасно понимать, что окажется в услужении великовозрастных женщин.
Парень перехватывает мою руку и отстраняется на шаг.
– Лейалана, почему ты сказала Принцу, что занималась любовью?
О-о-о, вот что значит это странное слово «филЁ».
– Игра продолжается, – вскидываю брови, – ну, о?кей, – улыбаюсь парню, – мой дорогой ангел, может, потому что это правда?
– Ты лжешь, – повышает он голос и резко отходит от меня.
«Что за нахер?» – возмущаюсь про себя. Эта игра ужа начинает раздражать.
– Мне надоело, ребенок, – говорю ему, – уже в который раз прошу закончить этот театр. Или тебе заплатили за то, чтобы ты ломался тут передо мной, как целка?
Прикусываю язык. Что я мелю? Но, с другой стороны, меня это в действительности начало напрягать.
– Ида, ты, видимо, повредилась головой, и тебе нужно показаться к другому лекарю, – он приподнимает брови. – Я, к сожалению, могу залечить только телесные раны, а тебе нужно пообщаться с духовником.
– Мгу, может, еще по твоей рекомендации к психотерапевту сходить? – бурчу под нос. – Где моя нормальная одежда, ангел? И объясни наконец-то, что происходит?
– Ты девственница, Лейалана.
Столько скорби в голосе я еще ни разу ни у кого не слышала.
– Что-о-о-о? – выпучиваю на него глаза, когда до меня доходит смысл сказанных им слов. – С чего ты это взял, ребенок? – смотрю на него в упор. И он еще мне советует к психиатру сходить. – Да ты знаешь, со скольких лет я уже сплю с мальчиками? С семнадцати. Понимаешь? А сейчас мне как бы тридцать два, и уже как… – я прикидываю в уме, сколько лет я не девственница ни разу. – Пятнадцать, ангел, пятнадцать лет я уже как взрослая девушка.
А парень только повернулся ко мне спиной и что-то усердно выводит на бумаге. Я стою в недоумении. Что-то странное происходит вокруг. Дотронулась до щеки пальцами. Ну, да, кожа мягкая и ровная, будто и не прошло пятнадцати лет после моего первого раза. Но тогда это было так поганенько, что даже вспоминать мерзко. Вдруг во мне возникла необходимость срочно взглянуть на себя в зеркало. Хотела, скорее всего, убедиться в том, что с моим фейсом все в порядке, и я не выгляжу как отекший японец во время долгого запоя.
– Ангел, а здесь вообще имеется зеркало?
Парень машет мне рукой в направлении стены, на котором весит большой медный круг. Нет, ну, они реально издеваются, что ли?
«Но… – тяжко вздыхаю, – раз этого требует постановка, надо подчиняться правилам».
Неспешным шагом пересекаю большую комнату, подхожу к начищенному до блеска кругу и смотрюсь в него. Ага, глаза, рот, нос на месте. Щеки немного впалые, но ничего, надо просто поспать, и все пройдет. Старость, Леночка, не в радость, человек с каждым годом, к сожалению, не молодеет.
Ага, интересно, когда я так успела накраситься? Длинные стрелки под глазами и на верхнем веке, черные ресницы. Русые волосы выпрямлены и спрятаны под ободок желтого цвета, я его даже и не почувствовала на голове. Стоп. Лена, очнись.
Теперь я уже по-другому смотрю на ту девушку, что в отражении расширила от ужаса свои глаза.
– Кто это? – провожу дрожащими пальцами по кругу и не верю в увиденное. – Что вы со мной сделали? Я не хотела пластических операций!
Поворачиваюсь на пятках к парню и добегаю до него в считанные секунды, хватаю за руку и разворачиваю к себе.
– Что вы со мной сделали? – заглядываю в лицо, пытаясь найти хоть какой-то ответ, но он смотрит на меня с таким искренним удивлением, что не сдерживаюсь и кричу вслух: – Ка-а-а-тя!!!