В советской процессуальной науке еще до принятия Конституции СССР 1977 года высказывалась идея о том, что право на обращение в суд за защитой есть конкретизация еще более широкого права лица на судебную защиту, близкого по природе к конституционным (общим) правам личности. Предлагалось закрепить это право в Конституции СССР46.
С закреплением в ч. 2 ст. 57 Конституции СССР права граждан на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество началось научное исследование этого явления как конституционного права, его соотношения с отраслевыми способами и формами защиты субъективных прав. В качестве первой реакции ученых-процессуалистов я бы отметил статью М.К. Воробьева47 и особенно программную статью П.Ф. Елисейкина48.
Е.А. Крашенинников обосновал свое понимание конституционного права на судебную защиту49. Его идеи не утратили своей актуальности и сегодня при анализе права на судебную защиту, закрепленного ст. 46 Конституции РФ.
Анализируя конституционное право на судебную защиту, Е.А. Крашенинников опирался на разработанную к тому времени советской общей теорией права концепцию основных конституционных прав граждан. Он считал, что право на судебную защиту возникает у граждан с момента их рождения. «Государство наделяет своих граждан этим правом не в момент посягательства на их честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество, а до посягательства и на случай возможного посягательства»50. Как и любое конституционное право, оно носит статутный характер, является элементом правового статуса граждан, существует в рамках конституционных правоотношений гражданина с государством. «Содержание конституционной обязанности государства, вытекающей из нормы ч. 2 ст. 57 Конституции СССР, слагается из следующих конкретных обязанностей: во-первых, из обязанности государства создать систему судебных органов, в соответствующих звеньях которой заинтересованные лица будут осуществлять свое процессуальное субъективное право на судебную защиту; во-вторых, из обязанности государства принять гражданско-процессуальное законодательство; в-третьих, из обязанности государства наделить гражданина гражданской процессуальной правоспособностью… При этом существенно важно иметь в виду, что рассмотренная нами обязанность государства, как и любая конституционная обязанность, носит динамический характер. Это означает, что государство обязано не просто создать систему судебных органов… но вместе с тем должно постоянно поддерживать порядок в ее функционировании; государство, далее, обязано не просто принять текущее гражданско-процессуальное законодательство, но равным образом должно постоянно его развивать и совершенствовать»51.
Относительно характера конституционных правоотношений Е.А. Крашенинников правильно отмечал: «Исследуя природу конституционных прав и обязанностей, государствоведы и представители науки общей теории права пришли к выводу… что эти права и обязанности находятся в сфере общих или общерегулятивных отношений, именуемых иногда правовыми состояниями. С нашей точки зрения, конституционное субъективное право на судебную защиту не составляет исключения из общего правила и также осуществляется в рамках общего правоотношения. Но правильное в своей основе указание на общий характер этого отношения явно недостаточно. Дело в том, что объективный и закономерный процесс дифференциации функций права и юридических норм на регулятивные и охранительные происходит не только в сфере текущего, но и конституционного законодательства. Это означает, что и среди конституционных норм происходит разделение труда, в результате которого одни из них выступают предметным носителем регулятивной функции права, а другие – охранительной. Те конституционные нормы, в которых фиксируется охранительная функция права, являются по своей природе общеохранительными (к ним относятся, например, нормы ч. 1 ст. 37, ч. 2 ст. 57, ст. 58, ст. 158 Конституции СССР) и реализуются в рамках общеохранительных правоотношений. Соответствующим образом конституционные нормы, фиксирующие в себе регулятивную функцию права, функционируют в качестве о бщерегулятивных (к ним, в частности, относятся нормы ст. 40, 41–45, 46, 47 Конституции) и осуществляются в рамках общерегулятивных правоотношений. Общеохранительные нормы и правоотношения направлены в конечном счете на обеспечивание предписаний общерегулятивных норм и, стало быть, выступают в качестве важнейшей конституционной гарантии их существования.
С учетом сказанного становится ясно, что предусмотренное нормой ч. 2 ст. 57 Конституции СССР общеохранительное субъективное право граждан на судебную защиту реализуется в рамках не просто общего, а общеохранительного правоотношения. Это правоотношение является той общей базой, на которой затем (в результате посягательства) возникнут гражданско-процессуальные субъективные права и соответствующие им правоотношения»52.
С такой трактовкой права на судебную защиту, которая остается правильной и при характеристике права на судебную защиту, закрепленного ст. 46 Конституции РФ, я в целом согласен53. Однако требуется внести некоторые уточнения.
Содержание конституционного права на судебную защиту состоит в возможности гражданина требовать от государства создания такого правового режима, при котором гражданину гарантируется судебная защита его прав и свобод в случае их нарушения. На государстве в рамках конституционных правоотношений лежит обязанность создать такой режим. При конкретизации этой общей обязанности Е.А. Крашенинников ничего не говорит о материальном законодательстве. Между тем, для эффективной защиты необходимо иметь не только систему судов и качественную процессуальную форму их деятельности, но и материально-правовой инструментарий защиты – способы защиты прав и интересов. Обязанность государства создать систему судов следует дополнить его обязанностью создать систему органов, оказывающих квалифицированную юридическую помощь гражданам. Излишним представляется выделение в качестве отдельной обязанности государства его обязанности наделить граждан гражданской процессуальной правоспособностью, поскольку она реализуется автоматически при создании процессуального законодательства.
Таким образом, общая обязанность государства, корреспондирующая праву на судебную защиту, может быть конкретизирована следующим образом. Во-первых, государство должно создать материальное законодательство, закрепив в нем способы защиты субъективных прав и законных (охраняемых законом) интересов. Во-вторых, государство должно создать процессуальное законодательство, обеспечивающее эффективный порядок судебной защиты нарушенных прав. В-третьих, государство должно создать систему судов с квалифицированным составом судей, а также систему органов, оказывающих квалифицированную юридическую помощь. В-четвертых, государство должно постоянно поддерживать функционирование механизма судебной защиты субъективных прав (совершенствовать законодательство и судебную систему, заботиться об укреплении гарантий независимости судей, повышать квалификацию юридических кадров и т. п.).
Е.А. Крашенинников в качестве предпосылок (оснований) конституционного права на судебную защиту, как и других конституционных прав, выделял нормы конституционного права, государственную правоспособность и советское гражданство. «Под основанием конституционных субъективных прав, – писал он, – понимается то, что порождает их бытие. Основание любого явления, а следовательно, и конституционного субъективного права, выступает как единство многообразного, как совокупность условий, взаимодействие которых приводит к его возникновению. Существеннейшим моментом основания возникновения субъективных конституционных прав являются нормы конституционного права. Правила поведения, содержащиеся в этих нормах, выражены в коррелятиве статутных прав и обязанностей, из которых слагается ядро правового статуса советских граждан. Но статутные конституционные права сами по себе не могут породить соответствующие субъективные конституционные права. Для этого требуется наличие определенной жизненной ситуации и обладание лицом государственно-правовой правоспособностью. Определенной жизненной ситуацией, выступающей в качестве одного из моментов, обуславливающих возникновение у лица конституционных субъективных прав и обязанностей, является гражданство»54.
Следует возразить против деления конституционных прав на статутные и субъективные. Статутные, или точнее статусные, права – не элементы правовых норм, а элементы правового статуса гражданина, которыми он наделяется, так же как государственной правоспособностью, с момента рождения. Нельзя говорить, что статутные права сами по себе не могут породить конституционные субъективные права, поскольку статутные (статусные) права и есть конституционные субъективные (т. е. принадлежащие субъекту конституционного права) права, закрепленные нормами Конституции и возникающие у гражданина в момент рождения.
Утверждение о том, что право на судебную защиту, как и другие конституционные права, принадлежат только гражданам СССР, было неправильным уже в то время, когда была написана цитируемая статья Е.А. Крашенинникова. Статья 37 Конституции СССР провозглашала: «Иностранным гражданам и лицам без гражданства в СССР гарантируются предусмотренные законом права и свободы, в том числе право на обращение в суд и иные государственные органы для защиты принадлежащих им личных, имущественных, семейных и иных прав».
В соответствии с ч. 3 ст. 62 Конституции РФ «иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации».
Ни Конституция РФ, ни федеральное законодательство не лишают иностранцев и лиц без гражданства права на судебную защиту.
Таким образом, следует признать, что предпосылками конституционного права на судебную защиту выступают конституционные нормы, факт рождения гражданина Российской Федерации, легального проживания иностранца или лица без гражданства на территории Российской Федерации.
Большинство ученых, исследовавших конституционное право на судебную защиту, понимает под ним право на правосудие, право на получение судебной защиты, считает гражданское судопроизводство областью, в которой реализуется конституционное право на судебную защиту55. «Конституционное право на судебную защиту, – считает Г.А. Жилин, – есть гарантированное государством право каждого в установленном законом порядке требовать от суда как органа правосудия обеспечения субъективных прав посредством рассмотрения и разрешения своего дела в зависимости от его судебной подведомственности в конституционном, гражданском, административном или уголовном судопроизводстве. Одной из сфер, где реализуется право на судебную защиту, является гражданское и административное судопроизводство, осуществляемое по правилам гражданского и арбитражного процессуального законодательства»56.
В такой трактовке праву гражданина на судебную защиту противостоит суд, из конституционного правоотношения выпадает государство, из содержания этого правоотношения – перечисленные выше обязанности государства по созданию правовых и организационных предпосылок судебной защиты прав и интересов. Эта позиция подверглась критике со стороны Е.А. Крашенинникова: «Не подлежит никакому сомнению, что действительное содержание интереса, удовлетворяемого при посредстве конституционного права на судебную защиту, состоит не в получении судебной защиты, а в создании правосубъектных, нормативных и организационно-материальных предпосылок такой защиты на случай появления у гражданина интереса в судебной защите своего регулятивного субъективного права или охраняемого законом интереса. Указанные предпосылки может создать только государство. Отсюда следует, что конституционное право на судебную защиту заключается ни в чем ином, как в возможности гражданина требовать от государства: во-первых, наделения его гражданско- и уголовно-процессуальной правосубъектностью; во-вторых, принятия и постоянного совершенствования законодательства о судоустройстве; в-третьих, создания системы судебных органов и поддержания порядка ее функционирования»57.
По его мнению, реализация конституционного права на судебную защиту исчерпывается рамками конституционного правоотношения гражданина с государством. В гражданских процессуальных правоотношениях реализуется отраслевое гражданское процессуальное право на обращение в суд, которое он трактовал как право заинтересованного лица на возбуждение гражданского процесса58, и отраслевое гражданское процессуальное право на судебную защиту, включающее в себя все процессуальные правомочия заинтересованного лица (заявлять отводы, знакомиться с материалами дела, изменять предмет или основание иска и т. п.)59. Более верной представляется господствующее в науке гражданского процессуального права мнение о том, что право на обращение в суд не сводится только к праву возбудить процесс, дать толчок гражданскому судопроизводству. Оно носит комплексный характер и включает в себя все процессуальные права заинтересованного лица, закрепленные процессуальным законодательством. Этому праву корреспондирует такая же сложная, комплексная обязанность суда по отправлению правосудия. Выделение гражданского процессуального субъективного права на судебную защиту, отличного от права на обращение в суд, не вызывается необходимостью.
Следует, безусловно, согласиться с Е.А. Крашенинниковым в том, что конституционное право на судебную защиту нельзя сводить к праву на правосудие по конкретному делу, полностью игнорировать конституционные обязанности государства в целом, а не конкретного суда, корреспондирующие праву на судебную защиту.
Конституционное право на судебную защиту конкретизируется в отраслевых материальных и процессуальных субъективных правах, которые имеют собственные предпосылки, содержание и сферу реализации – материальные и процессуальные правоотношения. Нарушение субъективного права влечет возникновение материального охранительного субъективного права на защиту (на восстановление нарушенного правового положения потерпевшего), существующего в рамках охранительного материального правоотношения потерпевшего от правонарушения с правонарушителем, на котором лежит обязанность перед потерпевшим восстановить нарушенное правовое положение последнего. Обобщающее понятие «право на защиту» в различных отраслях права проявляется в праве на виндикацию вещи, праве на возмещение вреда, праве на восстановление на работе незаконно уволенного работника, праве ребенка на лишение родительских прав его родителей и т. д. При наличии предусмотренных законом предпосылок (процессуальной правоспособности заинтересованного лица, подведомственности дела суду, отрицательных предпосылок, указанных в ч. 1 ст. 134 ГПК РФ) можно констатировать наличие у заинтересованного лица гражданского процессуального права на обращение в суд. Нельзя согласиться с Е.А. Крашенинниковым в том, что такое право возникает в момент нарушения регулятивного субъективного права60.
Однако между конституционными и отраслевыми правоотношениями нет непреодолимой стены. Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими (ст. 18 Конституции РФ). Нарушение отраслевых субъективных прав одновременно означает и нарушение конституционных прав граждан, конкретизацией которых являются отраслевые права. Государство реализует свои конституционные обязанности посредством деятельности государственных органов, относящихся к ветвям законодательной, исполнительной или судебной власти. Эта деятельность регламентирована отраслевым законодательством и протекает в рамках отраслевых правоотношений. Нарушение государственным органом или должностным лицом своей отраслевой обязанности, а следовательно, и корреспондирующего этой обязанности субъективного публичного права или законного интереса гражданина, означает одновременно нарушение соответствующей конституционной обязанности государства и соответствующего конституционного права гражданина.
Сказанное в полной мере относится к конституционному праву на судебную защиту. Незаконное судебное решение означает не только нарушение судом своей процессуальной обязанности по осуществлению правосудия и гражданского процессуального права заинтересованных лиц на обращение в суд за защитой, но и конституционного права на судебную защиту. Неправосудное решение суда свидетельствует или о необъективности судьи (следовательно, не срабатывает установленный государством механизм отбора кандидатов в судьи, неэффективны провозглашенные законом гарантии независимости судей), или о недостаточной квалификации судьи или адвоката, проигравшего дело (значит, недорабатывает система юридического образования, подготовки и переподготовки юридических кадров, т. е. не реализуется предусмотренное ч. 1 с. 48 Конституции РФ право граждан на получение квалифицированной юридической помощи).
Такая же позиция относительно понятия, содержания конституционного права на судебную защиту и его соотношения с отраслевым законодательством последовательно проводится Конституционным Судом РФ. В частности, в своем постановлении от 9 июля 2013 г. № 18-П он указал: «Обращение в суд за защитой нарушенного права как реализация неотчуждаемого права человека – права на судебную защиту, выступающего одновременно процессуальной гарантией всех других прав и свобод и наиболее действенным способом охраны достоинства личности, предполагает, как это следует из закрепляющей данное право статьи 46 (часть 1) Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьями 19 (часть 1), 47 (часть 1) и 123 (часть 3), возможность на основе принципов равенства всех перед законом и судом, состязательности и равноправия сторон судопроизводства получить реальную судебную защиту в форме восстановления нарушенных прав и свобод в соответствии с законодательно установленными критериями, которые в виде общего правила предопределяют, в каком суде и в какой процедуре подлежит рассмотрению конкретное дело, позволяя суду (судье), сторонам, другим участникам процесса, иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в этом вопросе»61.
В постановлении Конституционного Суда РФ от 3 апреля 1998 г. отмечалось: «Судебное решение не может быть признано справедливым и правосудным, а судебная защита – полной и эффективной, если допущена судебная ошибка… Из статьи 46 (часть 1) Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьями 2, 15 (часть 4), 17 (части 1 и 2), 18, 21 (часть 1), 45 (часть 1), 46 (части 2 и 3), 55 и 56 (часть 1) следует, что ошибочное судебное решение не может считаться правосудным и государство обязано гарантировать защиту прав и свобод человека и гражданина от судебной ошибки. Отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт умаляет и ограничивает право каждого на судебную защиту, что недопустимо»62.
В постановлении Конституционного Суда РФ от 28 мая 1999 г. № 9-П указывалось, что право на судебную защиту предполагает охрану прав и законных интересов гражданина не только от произвола законодательной и исполнительной власти, но и от ошибочных решений суда63.
Такая практика основана на международных актах, которые прямо не закрепляют права на судебную защиту, но предусматривают право на справедливое судебное разбирательство и устанавливают обязанность государства обеспечить эффективное средство правовой защиты64.
Тенденцией развития законодательства России последних лет является неуклонное наполнение конституционного права на судебную защиту реальным содержанием за счет совершенствования отраслевого законодательства. В изменениях, вносимых в Гражданский кодекс РФ, четко прослеживается линия на совершенствование способов защиты гражданских прав. В качестве последствий злоупотребления правом недобросовестным лицом п. 4 ст. 10 ГК РФ указывает возможность требовать возмещения убытков, причиненных таким злоупотреблением. Перечень способов защиты гражданских прав дополнен таким способом защиты как признание недействительным решения собрания (абз. 5 ст. 12 ГК РФ). Статья 161 ГК РФ закрепляет право граждан и организаций на компенсацию ущерба, причиненного правомерными действиями государственных органов и органов местного самоуправления. В качестве способа защиты чести, достоинства и деловой репутации гражданин вправе теперь требовать удаления соответствующей информации, а также пресечения или запрещения дальнейшего распространения порочащих сведений путем изъятия и уничтожения без какой бы то ни было компенсации экземпляров материальных носителей, содержащих указанные сведения (п. 4 ст. 152 ГК РФ). Дополнительные гарантии охраны частной жизни гражданина введены ст. 1522 ГК РФ. Федеральным законом от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ, повлекшим соответствующие изменения процессуального законодательства, гражданам предоставлено право требовать компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок. Перечень примеров можно расширять бесконечно, поскольку они отражают устойчивую тенденцию законодателя на расширение способов защиты гражданских прав и совершенствование уже существующих способов защиты.
Вместе с тем при проведении правовой реформы выявляются новые противоречия.
Судебная власть призвана играть большую роль в контроле за законодательной и исполнительной властью. Пределы такого контроля последовательно расширяются. Суды вправе проверить законность действия (бездействия) практически любого государственного органа, органа местного самоуправления или должностного лица. Контроль за законодательством осуществляется не только в производствах об оспаривании нормативных актов, но и при рассмотрении судами конкретных дел. Применяя нормативный акт более высокой юридической силы, суды обессиливают противоречащий ему нормативный акт низшей юридической силы. Эффективность судебного контроля зависит от целостности, непротиворечивости судебной практики. Однако единство судебной практики в трактовке законодательства часто не наблюдается. Вопреки провозглашенному ст. 3 ФЗ «О судебной системе в РФ» принципу единства судебной системы сложился практически дуализм судебной системы при рассмотрении гражданских дел. Общие и арбитражные суды нередко по-разному трактуют одни и те же нормы гражданского права (например, предусмотренного ст. 250 ГК РФ срока в качестве пресекательного или срока исковой давности, соотношения ст. 168 ГК РФ и ст. 302 ГК РФ при признании сделок недействительными и защите прав добросовестного приобретателя). Встречаются случаи, когда арбитражные суды не считаются с преюдициальным значением фактов, установленных общими судами, и наоборот.
По одному из дел Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ дал собственное толкование положения о юридической силе решений Конституционного Суда РФ, содержащегося в ст. 79 ФКЗ «О конституционном Суде РФ» и, по существу, разъяснил арбитражным судам апелляционной и кассационной инстанций, могут ли они и в каких случаях применять постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2010 г. № 1-П при решении вопроса о возможности пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Потребовалось специальное постановление Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2012 г. № 25-П65, чтобы подтвердить бесспорный для всех, кроме Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, факт, что официальное толкование постановлений Конституционного Суда РФ может даваться только самим Конституционным Судом РФ.
Имеются существенные, часто необъяснимые характером защищаемого права, различия в процессуальном порядке рассмотрения дел в общих и арбитражных судах.
Далеки от стабилизации правила подведомственности гражданских дел. В законодательстве последних лет подведомственность дел арбитражным судам неуклонно расширяется, что вряд ли соответствует статусу арбитражных судов как специализированных. В настоящее время активно проводится идея создания системы административных судов в качестве «специализированных судов в рамках системы общих судов» для рассмотрения публично-правовых споров. Реализация этой идеи на практике приведет к еще большему усложнению правил подведомственности, а, следовательно, к увеличению числа судебных ошибок и, в конечном итоге, к ухудшению порядка защиты нарушенных прав и интересов.
Стремление законодателя привести процессуальное законодательство в соответствие со ст. 46 Конституции РФ привело к чрезмерному расширению доступа к суду. АПК РФ вообще не предусматривает возможности отказа в принятии искового заявления. Статья 22 ГПК РФ не устанавливает четких критериев подведомственности дел общим судам. Из формулировки п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ следует вывод о том, что гражданские дела вообще не могут быть отнесены к компетенции каких-либо иных, кроме судебных, органов, что противоречит отраслевому материальному законодательству. С другой стороны, материальное законодательство предусматривает многочисленные случаи отнесения к ведению суда бесспорных дел, когда на суд возлагаются функции, которые вполне могут осуществляться административными органами (расторжение брака при взаимном согласии супругов, узаконение перепланировки жилых помещений, некоторые случаи регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество).
По всем этим причинам считаю правильным решение Президента РФ и законодателя о ликвидации Высшего Арбитражного Суда РФ и передаче функций по руководству арбитражными судами Верховному Суду РФ66. Это позволит «из единого центра» давать толкование материального и процессуального законодательства, а также устранять многочисленные проблемы разграничения компетенции общих и арбитражных судов. В обозримом будущем можно ожидать создания единого гражданского процессуального кодекса, регламентирующего порядок рассмотрения дел в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. Особенности арбитражного процесса можно учесть путем введения отдельного вида гражданского судопроизводства. В литературе высказываются и более радикальные предложения по совершенствованию гражданского судопроизводства вплоть до упразднения арбитражных судов и создания единого суда67.
Огромная роль в приведении законодательства в соответствие с Конституцией РФ принадлежит Конституционному Суду РФ, которым с момента его создания проделана большая работа по стимулированию развития отраслевого законодательства. Вместе с тем в настоящее время возникает проблема неподконтрольности никому деятельности самого Конституционного Суда. Нередки случаи противоречивого, а иногда ошибочного толкования отраслевого законодательства Конституционным Судом, который присвоил себе роль «старшего брата» в отношении общих и арбитражных судов. Обычным, нормальным явлением для пленумов Верховного Суда РФ и Высшего арбитражного Суда РФ выступает изменение подхода к отдельным проблемам судебной практики, к толкованию тех или иных норм отраслевого законодательства. Мнение пленумов может уточняться или коренным образом изменяться. Таким образом осуществляется устранение ошибок в трактовке пленумами законов, учет требований жизни, развивающейся судебной практики. Постановлениям Конституционного Суда РФ такая гибкость несвойственная. Нет никаких правовых механизмов для устранения ошибок Конституционного Суда РФ.
Не все благополучно с системой подготовки юридических кадров, способных на практике осуществлять и содействовать осуществлению судебной защиты прав и интересов. Популярность профессии юриста и коммерциализация всех сторон жизни нашего общества привели к бесконтрольному размножению коммерческих юридических вузов, выпускающих «квазиюристов», способных нанести своим доверителям больше вреда, чем пользы. Создается впечатление, что упорно пробиваемая высшими должностными лицами государства реформа высшего образования касается лишь государственных вузов в плане сокращения их финансирования. Вводимая система бакалавриата и магистрата пока не повышает, а снижает качество подготовки юридических кадров.
Все сказанное позволяет прийти к выводу, что проблемы реализации конституционного права на судебную защиту неотделимы от проблем развития правовой системы России и должны решаться в комплексе с основными проблемами нашего общества.