Уильям Фредерик Коди по прозвищу Баффало Билл (1846–1917) – знаменитый американский шоумен, создатель «Шоу Дикого Запада», в котором реконструировались картины из истории Америки. – Примеч. пер.
Текст публикуется с разрешения издательства «Новое литературное обозрение» по изданию: Эмерсон К. Литературные теории 1920-х годов: Четыре направления и один практикум / Пер. Е. Купсан // История русской литературной критики: Советская и постсоветская эпохи / Под ред. Е. Добренко и Г. Тиханова. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 207–247.
В качестве обзора истоков и основных достижений русского формализма исследование Эрлиха, впервые увидевшее свет более полувека назад, и по сей день остается непревзойденным.
Доминанта – это то, что «гарантирует целостность структуры» и подчиняет себе другие составляющие художественного произведения, утверждал Якобсон в статье, написанной в 1935 году [Якобсон 1996: 119].
Эти сдвиги осмыслены как три последовательные метафоры в [Steiner 1984:44-137].
Анализ этого фундаментального сдвига см. в [Hirschkop 2001].
Сам Бахтин позже говорил о своем научном кружке – вероятно, апеллируя к благородному немецкому философскому Kreis — как о «круге» (а не «кружке») [Shepherd 2004].
Анализ этого «журнального» аспекта литературно-критической культуры в первое революционное десятилетие см. в [Магуайр 2004], особенно главы II и III об отношениях между литературой и журналами, сериализовавшими и критиковавшими ее.
О параллелях между йенскими и берлинскими романтиками, Гегелем и формалистической методологией см. [Парамонов 1995].
См. книгу П. Н. Медведева «Формальный метод в литературоведении», особенно главу «Поэтический язык как предмет поэтики», где Медведев обвинял формалистов – его очевидной мишенью был Шкловский – в фетишизации художественного слова и приписывании «жизненно-практическому языку» вспомогательной, нетворческой, неисторической и произвольной роли в жизни человека [Медведев 1993: 103–105].
Крупнейший лингвист и философ языка Александр Афанасьевич Потебня (1835–1891), профессор Харьковского университета, известен выдвижением визуального воображаемого в качестве определяющего фактора поэтического языка. «Искусство как прием» Шкловского (1916–1917) неожиданно начинается с полемической цитаты, тут же сатирически отвергаемой: «“Искусство – это мышление образами”. Эту фразу можно услышать и от гимназиста, она же является исходной точкой для ученого филолога, начинающего создавать в области теории литературы какое-нибудь построение» [Шкловский 1983: 9].
См. особенно гл. 1 «Приемы самонаблюдения и самоиспытания» – о ранних дневниках.
См. стенограмму этой переломной для судеб литературной критики 1920-х дискуссии 6 марта 1927 года: [Марксизм 2001].
Статья представляет собой расширенный доклад Томашевского, с которым он выступил на ленинградском диспуте 6 марта 1927 года.
И далее: «Для того чтобы форма могла реализовать свой новый оперативный принцип, она должна нанять на службу человека. А человек, реализуя свое “художественное призвание”, превращается в служащего формы».
Бахтин был арестован и сослан в связи с участием в деятельности подпольной Церкви. Глубокий анализ деятельности кружка, а также детальная хронология его работы содержится в [Bakhtin Circle 2004].
О яркой карьере Пумпянского см. [Nikolaev 2004].
О возможных связях бахтинской теории полифонии с Шеллингом (и позже с Шелером) см. [Emerson 2005: 128–129].
Книга вышла в серии «Бахтин под маской» с указанием двойного авторства – это коммерческое решение поставлено под сомнение (а точнее, опровергнуто) современной наукой. Мысль Бахтина легко просматривается (кружок был тесно связанной группой единомышленников и не отличался особым пиететом в отношении прав собственности на те или иные идеи), однако Бахтин не стал бы выражать ее в рамках марксизма, который не был ему близок.
См. анализ книги Медведева 1928 года в [Brandist 2002: 66–74].
Этой защитой правоверного формализма от медведевской критики я обязана Адриану Барру из Ратгерсовского университета, выступившему в моем аспирантском семинаре в Принстоне с докладом «Бахтин, русские формалисты и лотмановская школа» 10 октября 2005 года.
В издании 1929 года эта таблица была включена в первую главу второй части («Типы прозаического слова. Слово у Достоевского») [Бахтин 1929: 127].
О рецепции книги Бахтина о Достоевском в 1929 году, на пороге сталинской эпохи, см. [Emerson 1997: 75–82].
См. подробнее: [Ленерт 2000].
Эта мысль Переверзева, как представляется, может быть понята в контексте видения искусства Шкловским как подвижного, незастывшего, лирического, а не «вмерзшего в образы».
О «ленинской теории отражения» и ее роли в дискредитации русской религиозной философии во имя объективизма см. [Chamberlain 2004: esp. 185–199]. Ленин не принимал участия в этой кампании, но, по оценке Лесли Чемберлен, ученицы Исайи Берлина, однозначно связывавшего секуляризацию русской мысли со зрелостью и прогрессом, Ленин остается крайне важной фигурой в широком ее контексте.
Переверзев неоднократно защищал свой социологический метод от обвинений в недостаточном материализме. Он даже утверждал, что социологических методов существует столько же, сколько и социологий, а потому ярлык, наклеенный на его школу, несправедлив: его школа прочно связана с материализмом, безоговорочно необходимым каждому марксисту [Переверзев 1928: 9—10].
Что касается более широкого вопроса об идеологической ориентации Бахтина, см. ценное, но неподтвержденное свидетельство С. Г. Бочарова о его беседе с Бахтиным 21 ноября 1974 года: «М. М., может быть, Вы увлекались какое-то время марксизмом? – Нет, никогда. Интересовался, как и многим другим, – фрейдизмом, даже спиритизмом. Но марксистом никогда не был ни в какой мере» [Бочаров 1993:70–71].