Мура Будберг была загадкой для каждого, кто ее знал. Даже ближайшие друзья и дети так и не разгадали ее до конца.
Лондон в 1950-х годах не испытывал недостатка в замечательных личностях, но немногие мужчины или женщины обладали тем притягательным очарованием или ореолом опасности и тайны, который окружал баронессу Будберг. Проводя званые вечера в мрачноватой, немного обшарпанной квартире в Кенсингтоне, она умудрялась привлекать цвет литературного и политического общества. Грэм Грин, Лоуренс Оливье, Том Дриберг, Гай Берджесс, Бертран Рассел, Гамиш Гамильтон, Дэвид Лин, Э. М. Форстер, леди Диана Купер, Энид Бэгнольд, Питер Устинов – все они в разное время приходили в салон Муры, чтобы выпить джину с водкой и испытать восхищение.
Официально Мура жила на то, что зарабатывала переводами книг и пьес, в качестве консультанта-сценариста и редактора у Александра Корды, а время от времени – на деньги, собранные богатыми друзьями, поддавшимися ее чарам. Известно, что Мура была возлюбленной Максима Горького и Герберта Уэллса, которые теряли от нее рассудок, и любовницей многих других мужчин. Физически в то время она была малоприятной женщиной – стареющая, с избыточным весом, глубокими морщинами, большим носом, сломанным в детстве, и здоровьем, подорванным чревоугодием, неумеренным употреблением водки и курением сигар. Баронесса Будберг была ходячая развалина – искалеченная оболочка человеческого существа, когда-то обладавшего красотой, гибкостью и редкостной притягательностью.
Однако ее харизма все еще привлекала внимание и пробуждала любовь к этой женщине, пребывающей даже в столь дряхлом состоянии. Герберт Уэллс, брачные предложения которого она неоднократно отвергала, сказал о ней: «Я редко видел ее в какой-нибудь комнате с другими женщинами, среди которых она была бы не только для меня, но и для многих других не самой привлекательной и интересной»[1].
О ней всегда ходили слухи. Она была шпионкой, предательницей, двойным или даже тройным агентом на службе МИ-6, МИ-5, КГБ… Никто не мог сказать наверняка, но у каждого было свое мнение на этот счет. Она была знакома со всеми, кто что-либо собой представлял, и любила давать понять, что все про них знает. Людей, попадавших в раскинутую человеческую сеть, которую баронесса сплела вокруг себя, более давние ее знакомые предупреждали быть осмотрительными и придерживать язык – Мура знала все, видела все и имела влиятельных друзей и опасные связи. Но едва ли кто-либо, угодивший в ее медвежьи объятия и оказавшийся под властью ее обаяния, мог ей сопротивляться.
Баронесса Будберг – или та личность, которую она являла миру, – была отчасти создана из легенд и небылиц. Некоторые из них (и необязательно самые лестные) были ее собственными выдумками, сочиненными или украденными из жизни других людей и добавленными к существующим мифам о Муре Будберг. Она шпионила на немцев в годы Первой мировой войны, работала в пользу и против англичан и русских, была агентом страшной тайной полиции большевиков во время красного революционного террора, любовницей британского шпиона, который строил заговор, чтобы убрать Ленина, была разведчицей, которой доверял Сталин; и, возможно, даже совершала убийства.
Если в закоулках мифов о ней и были разбросаны какие-то зерна или обрывки правды, никто не старался отгадать, что это может быть, или отделить их ото лжи. Каждому мужчине или женщине, которые знали баронессу, – члены семьи, друзья, знакомые или враги – нравилось думать, что он или она знает движущую силу ее поступков или скрываемую правду о ней. На самом деле немногие из них знали о ней чуть больше, чем почти ничего.
Что им хотелось знать больше всего, так это правду о ее самых первых авантюрах – романе с британским дипломатом и тайным агентом Робертом Брюсом Локартом в революционной России и участии в его заговоре с целью свержения большевистского правительства.
Почти все ее друзья хотели, чтобы она написала мемуары. Писатель и борец за мир Питер Ричи Колдер испытывал «к ней глубокую симпатию и всегда думал, какую чудесную книгу о ней можно было бы написать»[2]. И он был не единственный. Издатели Альфред А. Кнопф и Гамиш Гамильтон пытались договориться с Мурой Будберг о написании ее биографии, и, хотя она получила и потратила аванс, не написала ни слова. Она начала писать воспоминания десятилетиями раньше, но никто никогда не видел их, и они были сожжены вместе с большинством других бумаг незадолго до ее смерти в 1974 г.
После смерти Будберг были предприняты несколько попыток написать ее биографию, но большинство из них не удались ввиду нехватки источников материала.
В 1979 г., через пять лет после того, как баронесса сошла в могилу, биограф Эндрю Бойл попытался описать ее жизнь. Его книга «Климат предательства», в которой Энтони Блант разоблачался как советский шпион, возглавила списки бестселлеров, и он обратил внимание на женщину, которая по стечению обстоятельств пыталась предупредить МИ-5 относительно Бланта за десятки лет до этого скандала. Он увидел в ней гораздо большую тайну, чем в любом из кембриджских шпионов, причем почти так же хорошо защищаемую тесным кругом ее близких друзей. Обмен письмами между Бойлом и людьми из окружения Муры показывает, как быстро вокруг нее опустился занавес, едва только ее семья поняла, каковы его намерения.
Бойл продвинулся настолько, что набросал общий план, в котором отметил, что «следует делать добродетель из объяснения материала, не вполне определенного характера»[3], относящегося к ранним годам ее жизни. Но эта биография так и не была написана – писатель, который проник в тайну последнего кембриджского шпиона, не смог достаточно крепко «ухватить» Муру Будберг, чтобы «оживить» ее.
Одному биографу удалось добиться успеха там, где потерпел поражение Бойл. Нина Берберова, русская романистка, обладала бесценным преимуществом: она знала Муру в ее первые годы пребывания в ссылке, приблизительно с 1921 по 1933 г. В остальном же жизнь Муры была почти такой же загадочной для Берберовой, как и для любого другого человека. Будучи весьма предприимчивым беллетристом, Берберова не отступила, и там, где ей не хватало первоисточников, она, не колеблясь, придумывала – и не только детали, но и важные факты.
С тех пор в свет вышли многие другие материалы. Помимо большого архива писем Горькому, Уэллсу и Локарту, не так давно было опубликовано досье, заведенное на Будберг в МИ-5 и охватывавшее период с 1920 по 1951 г. Прибавив его к фактам, обнаруженным Эндрю Бойлом, и связав его с новыми изысканиями в области истории «заговора Локарта», мы получили возможность собрать по кусочкам всю историю ее жизни и открыть некоторые удивительные и совершенно потрясающие факты.
Трудно отличить то, что Мура действительно делала в своей жизни, что она, как считалось, сделала и что она сделала, если верить ее собственным утверждениям. Иногда это совершенно невозможно различить. Есть искушение цинично смотреть на ложные утверждения Муры – считать, что она возвеличивала себя или просто не могла отделить факт от выдумки. Но одно неопровержимо: она создавала для себя художественную правду. Ей это было свойственно всю жизнь, но лишь в близких отношениях с Максимом Горьким, глубоко проникнув в мышление литературного творца, она сама начала понимать то, что делает. Пытаясь суммировать творческие действия Горького по превращению своего жизненного опыта в художественное произведение, она отмечала, что «художественная правда более убедительна, чем эмпирический бренд, правда сухого факта»[4].
Мура инкапсулировала свою жизнь и побудительные мотивы. Она не была сорокой, ворующей чужой жизненный опыт из-за его привлекательного блеска, и не приукрашивала свой собственный жизненный опыт, чтобы казаться более интересной. Там, где Горький создавал литературное произведение из человеческих жизней, Мура пыталась создавать из них художественно «правдивую» жизнь для себя, даже когда жила ею.
И ее кражи и выдумки не были постоянными – лишь небольшие штрихи там и тут. Ее жизнь – по чистой случайности – оказалась очень яркой и драматичной, что обычно бывает только в романах. Она знала об этом и позаботилась о том, чтобы в ее письмах и высказываниях того времени, а впоследствии в ее воспоминаниях появлялись правильные слова и при соответствующих драматических стечениях обстоятельств была занята правильная позиция. Будь то мужественное прощание в ночном сумраке железнодорожного вокзала, клятва любить до самой смерти или возвышенная прощальная речь на горном утесе, она в полной мере играла свою роль. То, что действие было приукрашено и специально заряжено драматически, не делало происходящее менее реальным ни для нее, ни для людей, которые играли роли в пьесе ее жизни.
Вклады, которые были сделаны в написание этой истории жизни, слишком многочисленны, чтобы было можно полностью перечислить всех, кто их внес. Если бы не работа покойного Эндрю Бойла, собравшего рассказы ее друзей, пока они были еще живы, эта книга не смогла бы появиться на свет. Это было бы невозможно и без воспоминаний «Эстонское детство», написанных дочерью Муры Таней.
Среди других людей, которые способствовали созданию этой книги и заслужили нашу благодарность, хотелось бы назвать работников архивов, которые предоставили копии документов и писем, имевших отношение к жизни Муры Будберг: Аркадию Фальконе из Центра Гарри Ренсома, Техасский университет; Дэвида К. Фразье из Библиотеки Лилли, Индианский университет; Кэрол Леденхэм, Шона Макинтайра и Николаса Сикирски из архива Гуверовского института, Стэнфордский университет; Денниса Дж. Сирса из Библиотеки редких книг и рукописей, Иллинойсский университет; сотрудников архива палаты лордов, Вестминстер.
Энно Маст – директор Музея Янеда, и Георгий Сареканно – его смотритель любезно уделили Деборе час своего времени, чтобы показать ей особняк поместья, в котором Мура жила в Эстонии и где в настоящее время находится музейная экспозиция, посвященная ей и семье Бенкендорф.
Хотелось бы поблагодарить биографов и историков, которые поделились своими оценками и информацией: Андрею Линн за ее помощь и информацию о жизни Муры и ее отношениях с Гербертом Уэллсом; Джона Пакетта за бесценный перевод доклада Якова Петерса по делу Локарта; профессора Барри П. Шерра из Дартмутского колледжа, Чикагский университет, за предоставление записей о переписке Горького и Будберг, хранящейся в российских архивах, и информации об их взаимоотношениях; Каролину Шмитц за перевод с немецкого переписки Пола Шеффера и Муры; Миранду Картер и Найджела Уэста за информацию и советы.
Сердечная благодарность тем друзьям и знакомым Муры Будберг, которые поделились своими воспоминаниями и мыслями о ней в беседе с Деборой: лорду Вейденфельду; Майклу Корде; Натали Брук (урожденной Бенкендорф) и Джейми Брюсу Локарту, который дал разрешение использовать письма из архивных документов Роберта Брюса Локарта. Также благодарим Саймона Колдера и его семью за разрешение использовать эпиграф, написанный его умершим дедушкой Питером Ричи Колдером.
Наконец, глубочайшая благодарность нашему агенту Эндрю Лоуни, который первым увидел перспективность этой истории и объединил нас для ее написания; Фионе Слейтер, Розалинде Портер и всем в «Уануорлд» за то, что поверили в эту книгу и дали ей возможность увидеть свет.
Дебора Макдональд
Джереми Дронфилд
Январь 2015 г.