Кот Мяун был очень собой недоволен! Очень! Он столько старался, терпел неудобства из-за пребывания рядом пса, сотрудничал с грызунами. А они, между прочим, пахнут неприятно! Нет, приятно, конечно, когда голоден, но для приличного домашнего кота, фу-фу, какая гадость! И что в результате?
– Ах! Никто нам Дик, не нужен! Никто нам не потребен! – Мяун мастерски передразнил соседа. – Тоже мне! Тут девушка крокодила твоего овчарочного спасала, кормила-поила, от котика родного пищу отрывала! А он? А может, и ну его, раз счастья своего не понял? Я ему что? Как его… Этот, пухлый с крылышками… Купидон что ли? – Мяун скорчил рожу в сторону соседской квартиры, и вдруг насторожил уши.
Кто-то топтался у двери его квартиры! Нет, квартира Анина, но, как только Мяун остался тут жить, всё в квартире, включая хозяйку, стало его личной и неприкосновенной собственностью!
– Может, это Олег? А что? Пришел поблагодарить. С этими… Как их… С цветами. По мне так лучше креветки пусть бы принёс! – Мяун креветки уважал! – Ну, или хоть колбаски… Докторской, – воображения кота мгновенно нарисовало стоящего за дверью и улыбающегося Олега, крепко зажавшего в руках батон колбасы и два, нет, лучше три пакета креветок!
Мяун покосился на Аню, которая заваривала чай, и потихоньку прокрался в прихожую.
– Ну-ну, и что мы там принесли? – Мяун уже почти поверил в креветки, и как же велико было его разочарование, когда чуткий кошачий нос уловил запах одного омерзительного типа!
Аня удивленно увидела, как Мяун двумя прыжками прилетел на стол, деловито отодвинул лапой заварной чайничек и тихо прошипел:
– Там этот… Миша, который.
– Какой Миша? И ты опять на столе ходишь? – нет, Аня прекрасно помнила, кто такой Миша, но была настолько уверена, что больше его не увидит, что не осознала, о ком именно говорит Мяун.
– Ну, этот… Псевдокот. Который место занимает, а толку нет! – презрительно поднял подусники Мяун, привычно проигнорировавший замечание про стол.
И тут щелкнул замок, дверь открылась, и Аня, вышедшая в прихожую, с изумлением увидела Михаила.
– Ну, привет! – Миша жизнерадостно ей улыбался, старательно поворачивая голову в самой выгодной позиции. Он был уверен, что если повернуть голову правильно, и чуть наклонить, то он становится совершенно неотразим. Регулярно проверял разные наклоны и повороты перед зеркалом в ванной, и, как правило, бывал собою очень доволен. Красавец-мужчина! Мечта!
– Привет! – Аня с удивлением смотрела на человека, из-за которого раньше так переживала. – Надо же, какой… Забавный. Как это я раньше-то не замечала. О! Сейчас шаг в сторону сделает, чтобы освещение его физиономии было бы повыгоднее, – думала она.
Миша ожидаемо шагнул в сторону. И развёл руки.
– Я подумал, и решил, что я тебя извиню за ту сцену. В конце концов, мы же не поговорили, ты просто не поняла мою позицию по коту!
Нет, Миша сначала оскорбился до крайности! Доехал до дому с кучей вещей, вывалил их маме для разбора и раскладки по шкафам, пожаловался всласть, и получил её всестороннюю поддержку!
– Конечно! Я всегда говорила, что она тебя не стоит! Так и останется старой девой с котом! Да как она смела!!! – мама всегда негодовала, что весь белый свет не падает в обморок от восторга по её сыну. Она каждый день повторяла, что Миша найдет себе в тысячу раз лучшую девицу, но дни шли, а девица почему-то не находилась. Не было ни очереди из жаждущих Мишиного внимания, ни даже единичных восторженных девушек! Представьте себе, даже хоть сколько-нибудь благосклонных красавиц из приличных семей с недвижимостью не наблюдалось.
Миша затосковал. Мама готовила хуже Аньки, постоянно что-то просила сделать, поручала сходить за покупками за Мишины деньги, включала ток-шоу и сериалы, а Миша себя считал эстетом и смотрел только психологически замороченные фильмы и аналитические передачи. Да и тесновато Мише стало с маминым присмотром. Например, напоминание одеть тёплые носки и шарф, высказанные за утро раз двадцать, нежного и чуткого Мишу несколько напрягали. Короче говоря, хорошенько обдумав, Михаил решил Аньку простить! Да! Он придёт, откроет дверь своим ключом, как удачно, что он его не выбросил в сердцах! И объявит, что прощает её. Нет, некоторые сомнения у Миши были. Очень уж непривычно решительно Аня тогда себя повела. Но, он списал это на бабскую дурь. Бывает у них… Мозгов-то нету, а вместо мозгов что? Правильно! Дурь плещется! И вот он стоит раскрыв объятия для финального жеста благородного и понимающего мужчины, а девица напротив как-то странно смотрит.
– Что ты тут делаешь? – очень заинтересовано уточнила Аня.
– Как что? Я вернулся к тебе! – осчастливил непонятливую дурочку Миша.
– Зачем? – удивилась она.
– Как зачем? Я тебя люблю и решил тебя простить. Ты же меня любишь. Ты пристроила кота? Да? Так что уже всё отлично! – Миша удивлялся её нерешительности.
– Какого кота я пристроила? Этого? – Аня кивнула на Мяуна, важно выступившего из-за дверного косяка и обвившего хвостом её ноги в виде поддержки. – Так он тут живёт, и жить будет. Это его дом. А вот тебя я сюда не звала! – она решительно шагнула мимо протянутых Мишиных рук и вынула его ключи из замка. – Спасибо, что принёс. Но, больше не приходи, пожалуйста. Незачем.
– Ты что? Ты сдурела? Я к тебе со всей душой, а тыыыы? – Миша осознал, что его Анька не то что с распростёртыми объятиями не ждала, а и вовсе даже наоборот, и вообще повторяет ту омерзительную сцену!
– Миша, ты иди, пожалуйста! – Ане и смешно и мерзко было. Мерзко от этого перекошенного обидой великовозрастного мальчугана, а смешно от себя самой, надо же, а она ещё и плакала из-за этого! Миша ещё что-то собирался сказать, но Мяун просочился поближе, изобразил боевую котовую стойку, поднял всю имеющуюся в наличии шерсть, раздувшись раза в три, повернулся боком, изогнув хвост и взвыл глухим, густым и угрожающим басом. Миша вылетел из квартиры пулей. Ему показалось, что кто-то вслед громко крикнул тем же басом:
– Катись колбаской по Малой Спасской!!! – но голос был не Аньки, и Миша решил, что ему померещилось.
– Как ты забыла про ключи! Удивительная беспечность! – укоризненно покачал головой Мяун, выглядывая в окно на удаляющегося по скользкой дорожке Мишу. – О! Полетел! И хорошо так пошёл, низковато только! А что? Гусь – птица гордая, без пинка не летает!
Аня сидела в обнимку с заварочным чайником и хохотала. – Мяуш, он же слышал, что ты сказал. Теперь решит, что у меня уже кто-то есть!
– У тебя есть я! – вздохнул Мяун. И покосился в направлении соседской квартиры. – Но, этого мало! Природа не терпит пустоты!
– Это ты о чём? – Аня как раз считала, что пустота в её квартире полностью уничтожена Мяуном. Просто под корень выведена. Куда не повернись – везде он!
– Да так… О своём, кошачьем… – Мяун долго сидел на кухонном столе, на котором Аня его просила не сидеть уже раз двести, и думал, думал, прикидывал и размышлял.
Ночью Олег маялся бессонницей. Дик счастливо сопел на своей лежанке, вот уж кто доволен! Псу стоит только глаза закрыть и он уже спит, а ему что делать? Размышления выходили невесёлые. Лет уже тридцатник, и сам не заметил, как так быстро время прошло, и жизнь устроена, и всё вроде есть, а такая тоска берёт! Родители переживают, что он себе никак никого не найдет. И ведь недостатка в девушках вокруг нет никакого! А всё как-то не получается у него, как у отца и мамы! Родители живут душа в душу. Мама никогда не пилит отца за мелкие проступки, и если он, к примеру, уходит за хлебом, а приносит новый аккумулятор, попросту печет пироги. А если ему случается немного выпить, не ругается, а даёт отдохнуть и выспаться. Отец никогда не позволяет никому маму обижать, даже самому Олегу! Старается, чтобы она не нуждалась в деньгах, и так гордится, что у него получается обеспечивать семью! Отец никогда не помнит ни одну памятную дату, поэтому мама всегда напоминает ему дня за три, чтобы не ссориться. Зато он сразу видит, если жена неважно себя чувствует, или устала, и старается поберечь, помочь…
– А я? То одна, то другая. И всё даже близко не так! А Ксюша вообще убила наповал! – Олега передёрнуло. Он всё представлял, как красивая, видная, фигуристая Ксюша намертво затягивает поводок на дереве, оставляя там его доверчивого и доброго Дика на медленную смерть. И уходит, не оборачиваясь. Уходит врать ему, что его Дик умер. Он недавно собрал всё её шмотьё и отвёз ей на работу. Пресёк все крики, визг и топанье ногами, и торопливо убрался, подозревая, что ещё дёшево отделался. – А! Небось мне так и не найти себе нормальную! Ну, чтобы просто домой хотелось вернуться!
Олег сидел в кресле, бессмысленно глядя в телевизор, и не заметил, как кто-то смотрит на него с балкона.
– Что? Тяжко? – вдруг раздался чей-то голос.
Олег подскочил в кресле и медленно повернул голову на голос. На форточке сидел крупный, очень красивый, рыжий и пушистый кот.
– Да не мечись ты! – кот насмешливо наблюдал за попытками Олега выбраться из глубокого кресла.
– Во! Во до чего я дошел! – сам себе сообщил Олег. – Мерещится уже! И ведь не пил! Это что значит? – спросил он у кота, в форточке.
– Значит, надо выпить и поговорить за жизнь с котиком! – обстоятельно объяснил остолбеневшему Олегу Мяун. – Вот так всегда! Пугаются, шарахаются, иногда даже кидаю чем ни попадя. Подумаешь какая невидаль… Говорящий кот… Выпить-то есть?
– Чего? – Олег пощупал себе лоб.
– На носу лучше температуру мерить, – вздохнул Мяун. – Да нет у тебя жара, бреда, и с ума ты не сошел. Будем считать, что тебе очень нужен был собеседник, и вот он я! Выпить-то есть, спрашиваю?
– А! Ну, да… Это есть! Тебе чего? Ну, налить чего? – Олег давно не чувствовал себя так странно.
– Валерьянки мне. Я водку не пью, а от коньяка чихаю. Клопами пахнет! – разъяснил Мяун. – А! Дик! Здорово!
Олег оглянулся, и увидел радостно виляющего хвостом Дика. Радовался он этому видению в форточке.
– Ты что? Тоже его видишь? – шепотом спросил Олег.
– Нда… Я так похудел что ли, что меня можно не видеть? Упитанного, красивого, мощного кота принимать за привидение просто невежливо, – Мяун сделал вид, что обижен. – Мы с твоим псом хорошо знакомы. Я ему жизнь спас, знаешь ли! – скромно кивнул Олегу Мяун, спрыгнул с форточки, и важно отправился на кухню. – Ты идёшь? Или мне самому валерьянку себе наливать? – обернулся он на Олега, стоящего в полном ошеломлении посреди комнаты, – Что за люди пошли… Пришёл в гости, и никакого тебе уважения!