§ 1. Основа для выделения обстоятельств, исключающих преступность деяния, в самостоятельный институт Общей части уголовного законодательства
Оживленные дискуссии в отечественной науке уголовного права связаны с вопросом о том, что является основой для обособления норм об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, в самостоятельный институт Общей части. Для ответа на этот вопрос ученые пытались сформулировать их главное отличие от сходных по внешней характеристике преступных деяний, а также выявить, какой признак преступления ими устраняется (общественная опасность, противоправность, виновность). При этом одни авторы считали, что поведение при данных обстоятельствах является в различной степени общественно полезным20, другие – общественно опасным, но в силу прямого указания закона не признается преступным21, третьи же отмечали, что указанные обстоятельства характеризуют социальная полезность либо целесообразность причинения вреда, а потому и отсутствие как уголовной противоправности, так и общественной опасности деяния22. Высказывалась и точка зрения, согласно которой при разных обстоятельствах исключается либо общественная опасность, либо противоправность, либо вина23.
Представляется, что правы те авторы, которые сделали вывод о том, что рассматриваемые обстоятельства исключают все признаки преступления: общественную опасность, уголовную противоправность, виновность и наказуемость24.
Действительно, не может быть сомнений в том, что указанные обстоятельства исключают уголовную противоправность, поскольку причинение вреда, совпадающее внешне с каким-либо деянием, предусмотренным Особенной частью УК РФ, в силу прямого указания закона не признается преступлением. Следовательно, уже по самому определению законодателя отсутствует уголовная противоправность такого деяния. Признак виновности является производным от уголовной противоправности, он отсутствует, поскольку лицо осознает не общественную опасность, а общественную полезность своего поведения при необходимой обороне, задержании лица, совершившего преступление, обоснованном риске либо вынужденность своего деяния, причиняющего вред, и его направленность на спасение более ценного блага при крайней необходимости, физическом или психическом принуждении. Но деяние, не являющееся уголовно-противоправным и виновным, не может повлечь наказание лица, его совершившего, что обусловливает исключение наказуемости таких деяний.
Сложнее определиться с наличием или отсутствием общественной опасности поведения при обстоятельствах, предусмотренных гл. 8 УК РФ. Следует согласиться с А. В. Наумовым, что причинение вреда при рассматриваемых обстоятельствах «компенсируется социально полезными последствиями совершенного деяния для интересов личности, общества и государства»25. Действительно, осуществляется правомерное поведение, направленное на спасение какого-либо существенного социального блага. Так, при необходимой обороне путем причинения вреда посягающему осуществляется защита жизни, здоровья, законных интересов личности, общества, государства. При крайней необходимости деяние, вынужденно причиняющее вред менее ценному благу, направлено на спасение более ценного блага.
Однако, не являясь общественно опасным, правомерное поведение далеко не всегда может быть признано общественно полезным. Анализируя социальную и правовую характеристику правомерного поведения, В. Н. Кудрявцев признал типичность его социальной полезности, отметив, что такой вывод все же не распространяется на каждый случай такого поведения. В ряде случаев государство, признавая деяние правомерным, «опирается на комплексную, всестороннюю характеристику соответствующего явления; наряду с прямыми и ближайшими социальными последствиями поступка принимаются во внимание и его косвенные, побочные результаты и различные аспекты»26. В силу этого в обществе на протяжении довольно длительного времени могут существовать правомерные поступки, которые не являются общественно выгодными. Подобный вид правомерного поведения получил название социально допустимого или общественно приемлемого27.
Специфическая общая основа, обусловившая выделение рассматриваемых нормативных положений об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, предопределила и особенности их правовой природы. Думается, что не следует относить анализируемые нормы к поощрительными, как это делает целый ряд авторов28. Кстати, сторонники данной точки зрения к поощрительным относят разные по своей правовой природе нормы: о необходимой обороне, крайней необходимости, условно-досрочном освобождении, условном осуждении, добровольном отказе от совершения преступления и т. п. В качестве связующего звена при таком объединении норм выделяется поощрение как метод воздействия на лицо. Оно должно применяться, как отмечал Ю. В. Голик, «когда наказание становится явно неэффективным… либо тогда, когда наказание уже сыграло свою роль»29. Таким образом, при указанном перечислении норм происходит объединение преступного и непреступного поведения, а при раскрытии понятия поощрения речь уже идет о наказании, которое служит реакцией лишь на преступление. Термином «поощрительные нормы» правильнее было бы охватывать лишь воздействие на лицо, совершившее преступление, например, в случае деятельного раскаяния, что имеет место при обязательном смягчении наказания в порядке ст. 62 УК РФ.
Вызывает возражение и отнесение положений об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, к нормам, допускающим компромисс в борьбе с преступностью. Такая позиция, предложенная Х. Д. Аликперовым, позволила этому автору объединить в одну категорию нормы о необходимой обороне, крайней необходимости, добровольном отказе, давности привлечения к уголовной ответственности, освобождении от уголовной ответственности, предусмотренном нормами Особенной части УК РФ30.
Обосновывая свою концепцию, Х. Д. Аликперов отмечал, что (при наличии этих обстоятельств) сталкиваются «по крайней мере два общественных интереса, охраняемых уголовным законом, один из которых законодатель разрешает при наличии определенных условий считать правоприменителю приоритетным в интересах целей уголовно-правовой борьбы с преступностью»31. Столкновение правоохраняемых интересов и причинение вреда, безусловно, характерно для обстоятельств, исключающих преступность деяния, но вряд ли правомерно считать, что признание деяний непреступными осуществляется в рамках компромисса, что затушевывает социально полезный или социально нейтральный характер анализируемых обстоятельств. Помимо этого, следует учитывать, что компромисс заключается с виновным лицом, а человек, действующий, например, в состоянии необходимой обороны, таковым не является.
Неверной является точка зрения о том, что при этих обстоятельствах имеются основания для освобождения от уголовной ответственности. Природа указанных обстоятельств характеризуется причинением вреда правоохраняемым интересам при отсутствии преступности деяния, поэтому основания для уголовной ответственности отсутствуют. Освобождаться же от уголовной ответственности могут только лица, совершившие преступление.
Следует согласиться с позицией авторов, которые относят эти нормативные положения к управомочивающим. Такую точку зрения высказывала, например, С. Г. Келина, отмечая, что «законодатель дает право на необходимую оборону, обоснованный риск, неисполнение незаконного приказа и т. д.»32. В. П. Коняхин, в частности, также признал управомочивающий характер анализируемых предписаний, закрепленных в Общей части УК РФ33.
Необходимо отметить, что нормы гл. 8 УК РФ характеризуются своеобразием, связанным с тем, что в отличие от большинства управомочивающих положений Общей части УК РФ они наделяют правами всех, а не только должностных лиц органов дознания, следствия и суда.
Эти нормы играют важную роль в отграничении преступлений от не являющегося преступным поведения человека, вынужденно причиняющего разрешенный уголовным законом вред, и стимулируют общественно полезное и социально допустимое поведение, поскольку деяние, несмотря на причиненный вред, не признается преступлением.
§ 2. Понятие и система обстоятельств, исключающих преступность деяния
Название гл. 8 УК РФ «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» было заимствовано из теоретической модели уголовного закона, созданной отечественными юристами в 80-х годах прошлого века34. Ранее в науке уголовного права были распространены разные термины: «обстоятельства, исключающие уголовную ответственность»35; «обстоятельства, исключающие общественную опасность деяния»36; «основания, уничтожающие преступность деяния»37; «обстоятельства, исключающие общественную опасность и противоправность деяния»38. Несмотря на такие различия, причинение вреда, не являющееся преступлением и разрешенное уголовным законом, в отечественной доктрине традиционно рассматривается как обстоятельство (или основание), что отражено и в действующем УК.
Однако такой подход не является безупречным, поскольку под обстоятельством следует понимать не само поведение, а обстановку, события, влияющие на поведение человека. Так, в словаре С. И. Ожегова следующим образом поясняется термин «обстоятельство»: «явление, сопутствующее какому-либо другому явлению и с ним связанное. Условия, определяющие положение, существование кого-нибудь, чего-нибудь, обстановка»39. Вместе с тем в нормах гл. 8 УК РФ определяется не только обстановка, но и параметры поведения человека, которое, несмотря на причинение вреда, не рассматривается как преступление. Это позволило некоторым авторам сделать вывод о неточности названия данной главы УК РФ, с которым можно согласиться. Например, А. И. Трахов отмечал, что «наименование гл. 8 УК не соответствует содержанию, так как речь в ней идет не об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, а о деяниях, совершенных при них»40. С. В. Пархоменко в названии своей монографии использовала термин «деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости»41. Соглашаясь с социальной оценкой деяний, отметим в дополнение к этому, что рассматриваемые нормы содержат указание не только на деяния, но и на причиненный вред, и именно на последнем в них делается акцент. Таким образом, логичным представляется в качестве возможного варианта более точного названия группы рассматриваемых норм считать «разрешенное причинение вреда при обстоятельствах, исключающих преступность деяния».
Для того чтобы понять сущность обстоятельств, включенных в гл. 8 УК РФ, полноту и системность ее положений, важно выявить их общие черты или признаки. В доктрине не существует единой позиции в отношении таких признаков и их количества. Так, в одной из своих монографий Ю. В. Баулин выделил восемь общих признаков оснований, исключающих преступность деяния42. Правда, последние два из предлагаемых этим автором общих признаков представляются избыточными, поскольку они характеризуют не столько сами обстоятельства, сколько реакцию на них со стороны уполномоченных на то органов государства.
Н. Г. Кадников выделил три признака обстоятельств:
1) это акты человеческого поведения, осуществляемые в форме действия либо бездействия при определенных условиях;
2) эти действия либо бездействие внешне схожи с признаками общественно опасных деяний, запрещенных уголовным законом;
3) эти деяния законодатель признает правомерными, направленными на защиту охраняемых интересов или на достижение общественно полезных целей, но в некоторых случаях ответственность исключается в связи с отсутствием свободы воли у лица, вынужденного причинить вред43.
На признак отсутствия свободы воли стоит обратить особое внимание. Действительно, в гл. 8 УК РФ есть обстоятельства, при которых отсутствует свобода воли, к ним относятся непреодолимое физическое принуждение и исполнение приказа. Однако в гл. 8 УК РФ логичнее было бы предусмотреть только обстоятельства, при которых человек, вынужденно причиняющий вред, осуществляет осознанный и волевой выбор варианта поведения.
Рассматривая систему обстоятельств, исключающих преступность деяния, следует выделить их основные черты, которые могут быть названы модельными и в идеале должны быть общими для них всех.
В качестве первого признака отметим, что при таких обстоятельствах причиняется вред, который внешне напоминает какое-либо преступление, предусмотренное Особенной частью УК РФ. Это может быть вред здоровью другого человека, его правам, уничтожение или повреждение чужого имущества, неуплата налогов и т. п. Характерно, что о причинении вреда речь идет во всех статьях рассматриваемой главы. На внешнем сходстве с определенным составом преступления в качестве обязательного признака обстоятельств, исключающих преступность деяния, обоснованно акцентировали внимание многие специалисты в области уголовного права44. Это позволило некоторым авторам сделать спорный вывод о том, что в деянии сохраняются все признаки определенного состава преступления, но исключается формальный признак преступности деяния45. Однако это именно внешнее сходство, и при более детальном анализе можно выявить, что всех признаков состава преступления при рассматриваемых обстоятельствах нет: во всяком случае отсутствует вина, поскольку лицо осознает не общественную опасность, а общественную полезность или социальную целесообразность своего поведения по причинению вреда. К тому же вред причиняется при особых обстоятельствах, имеет вынужденный характер, что отражается на своеобразии обстановки и особенностях деяния, а определенные общественные отношения рассматриваемым поведением защищаются.
Во-вторых, вред причиняется поведением человека. Этот признак также должен быть общим, объединяющим все указанные обстоятельства, поскольку речь должна идти только о случаях разрешенного причинения вреда, а разрешать можно только акты поведения, в которых выражена свобода воли человека. Однако очевидным становится, что под такой признак не подпадает вред, причиненный под воздействием непреодолимого физического принуждения, лишающего человека возможности выразить свою волю в деянии (о поведении в такой ситуации можно вести речь только условно). Иными словами, поведение должно быть осознанным и волевым46, т. е. воля может быть выражена в деянии, хотя человек и сталкивается с определенными, нередко серьезными препятствиями и трудностями. Так, человек, причиняющий при задержании вынужденный вред лицу, совершившему преступление, осуществляет осознанный выбор варианта поведения и может руководить им. Более того, его поведение является целенаправленным. Необходимо отметить, что под этот признак не подпадает непреодолимое физическое принуждение, а также исполнение приказа.
В-третьих, согласно положениям уголовного закона, поведение человека не является преступным, на что в ст. 37–42 УК РФ содержится прямое указание. Но какова его социальная сущность? В доктрине чаще всего такое поведение рассматривается как общественно полезное или социально допустимое47. Вместе с тем распространение получила и позиция, согласно которой поведение следует признать общественно опасным48. С этой позицией трудно согласиться. Хотя такое поведение причиняет вред, носящий, как правило, вынужденный характер, но его социальная сущность выражается в том, что оно приносит существенную пользу, поскольку не только направлено на защиту интересов личности, общества, государства, но и реально способствует спасению этих ценностей.