Говорят, человек всю жизнь помнит первого убитого, помнит его последние слова. Говорят – убитые часто снятся. Я никого не запомнил, посидел, подумал, отдышался. А потом просто выкинул всё из головы. Ну убил и убил, подумаешь, забыли. Но свои ощущения в тот момент, когда нож пробивает кость и входит в мозг врага, я хорошо запомнил. И ещё сладостно-приятное и мерзко-отвратительное чувство, когда лишаешь человека жизни. Отец потом говорил со мной об этом случае. Я рассказал ему всё: и что делал, и что чувствовал. Он меня похвалил за грамотные действия, отметил ошибки и объяснил одну важную вещь. Воин может и должен получать удовольствие от победы в поединке, от того, что одержал верх над своим врагом. Но не должен получать удовольствие от самого убийства. При этом, как бы мы ни старались, в душе у нас проклёвывается червячок наслаждения от убийства человека. Главное, следить, чтобы червячок не превратился в дракона и не сожрал тебя самого.
Его слова я хорошо запомнил.
* * *
Из докладной записки префекта энергоносителей Ларионова Л. А. Главе Совета военнослужащих, военному префекту, главнокомандующему объединённой группировкой войск Зелёного Города Рогачёву В. П.:
…Особенно в связи с проведением операции «Рубеж» расход горюче-смазочных материалов, высокооктанового бензина, значительно увеличился. План использования запасов нефтепродуктов превышен уже на 10 %, что в условиях эмбарго Внешней Земли я считаю недопустимым. Я настоятельно рекомендую Союзу военных принять более жёсткие меры для экономии ГСМ либо дипломатическими усилиями заключить новый договор о поставках с Внешней Земли.
Резолюция военного префекта Рогачёва В. П.:
Да успокойся ты. Всё что нужно собрали, а в политику больше не лезь.
* * *
Бункер на территории гарнизона военной части Зелёного Города
– Я потерял двадцать восемь человек! Двадцать восемь! – опершись о стол руками, глухим голосом сказал полковник Анатолий Голубев, командир Разведки Зелёного Города. Ещё в молодости он получил прозвище – Толя Каскадёр, за горячий нрав и умение мастерски водить машину. Близкие друзья к нему и сейчас так иногда обращались.
Почти облысевший, среднего роста, но очень крепкого телосложения, он сохранял железную выправку, несмотря на потерю ноги. На правой руке у него не хватало двух пальцев. Одет Каскадёр был в обычную армейскую мешковатую форму защитного цвета, далеко не новую. Когда полковник говорил, шрам, окружающий левый глаз, словно оживал и начинал шевелиться уродливым узором.
– Ты понимаешь, двадцать восемь разведчиков! Ещё семь человек ранены. Где я найду им замену? Это были лучшие кадры, других таких не найти. Я больше не имею права нести такие потери.
– Объяви новый набор из Спортзала{ Учебная база Разведки и крайней важный объект для Зелёного Города.},– сказал собеседник Голубева – главнокомандующий Зелёного Города генерал Валерий Павлович Рогачёв.
– У нас и так уже пятнадцатилетние в рейды начали выходить. Такого уже лет семь не было. Вот во что обошлась ваша глубокая разведка местности.
– То есть ты хочешь сказать, что тактика, одобренная командованием, себя не оправдала? – осведомился генерал.
– Возможно, – ответил Анатолий, отведя взгляд, и опустился на стул.
Рогачёв побарабанил пальцами по столу, помолчал, потом произнёс:
– Это мы ещё обсудим. Скоро они должны прийти?
Полковник посмотрел на часы.
– Да опаздывают уже минут на десять.
Генерал опять забарабанил пальцами по столу. Ему было далеко за пятьдесят, и из-за глубокой лысины его и без того высокий лоб, который перерезали три продольные морщины, казался ещё выше. Дополняли портрет большие уши и маленькие хитрые глаза. Главнокомандующий был облачен в зелёный мундир, сшитый по заказу, а на плечах красовались погоны с роскошной золотой вышивкой. Валерий Рогачёв был не только главнокомандующим армией Колонии и главой Союза военных, одной из пяти структур, которые являлись законодательными и судебными органами Колонии. Месяц назад, вопреки ранее принятым декларациям, он стал военным префектом. А в Зелёном Городе военная префектура считалась главенствующей над остальными. Железная дверь открылась, в комнату заглянул адъютант:
– Товарищ генерал…
– Зови, – не дослушав дневального, скомандовал Рогачёв.
В кабинет вошли трое. Начштаба главнокомандующего Илья Говоров, высокого роста, худощавый, длиннорукий, с костистым лицом, и еще два человека – без преувеличения главные маги Города.
Того, что постарше, звали Сергей Иванович Борисов. Он был лидером Профсоюза магов, то есть фактически – ровня главе Союза военных по влиянию. Да и возраста был примерно такого же, разве что выглядел гораздо более ухоженным, чтобы не сказать холёным. Сергей Иванович носил бороду, как и все маги, и любил изысканную одежду. На совещание он пришёл в дорогом чёрном костюме, смотревшемся неуместно в бункере с тяжелым низким потолком, среди бетонных стен и железных шкафов. Второй, помладше, – его советник и помощник Алексей Бахрушев. Внешне он чем-то походил на своего начальника: тоже черноволосый, с бородкой, в щегольской кожаной куртке. Но был заметно выше, поджарый, стройный, с мягкими чертами лица и добрым располагающим взглядом. Такому человеку хотелось довериться. К тому же Бахрушев был на двадцать пять лет моложе своего начальника, он родился в Колонии уже после Прорыва.
Гости поздоровались, расположились. Началось совещание. Первым взял слово начальник штаба Говоров:
– Вечер добрый, точнее, доброй ночи, товарищи. Мы собрались здесь в связи с резкой активизацией южан на фронте. Ситуация такова…
– Простите, Илья, – перебил его Борисов, – но я не понимаю, зачем нас всех собрали на это совещание. За военные действия отвечает, – тут Сергей Иванович чуть улыбнулся Рогачёву, – Союз военных. Профсоюз магов тут ни при чём, если военные не справляются, то необходимо довести до сведения Администрации обстановку на фронте, с тем чтобы…
– Да как это маги ни при чём? – не выдержал Голубев, его изуродованная ладонь хлопнула по столу. – Да когда амулеты южан…
– Толя, хватит, – осадил его Рогачёв, а своего коллегу пожурил: – Серёга, борзеешь, если считаешь нужным собрать Советы и Союзы, можем попробовать. И тогда узнаем, кого главный Общий Совет Колонии захочет отстранить от должности.
Главный маг иронично улыбнулся.
– Я просто выразил своё мнение, дал, так сказать, оценку ситуации. Не более. А получить из первых рук новости о войне, и более того оказаться полезным родной Колонии мне только в радость.
– Какая вдохновенная речь, – тихо проворчал подполковник.
Начштаба Говоров откашлялся.
– Продолжай, Илья, – сказал ему Рогачёв.
– Так вот. Около двадцати часов назад Южная Колония провела мощную войсковую операцию по уничтожению наших разведгрупп, собирающих информацию на своей границе. В результате три разведгруппы были уничтожены или частично захвачены в плен, потери понесли и другие подразделения Разведки. Характер данной операции и полученные нами разведданные говорят о готовящемся мощном ударе южан по одной из пяти застав, обустроенных нами и Факториями. Мы предусматривали такой вариант событий и собрали несколько групп быстрого реагирования для отражения угрозы. Подробнее об этом должен был рассказать начальник механизированных войск генерал Азаров, но его сейчас нет. Но то, как готовятся южане к удару, я бы даже сказал наглость, с которой они готовят этот удар, говорит о том, что у Южной Колонии есть в запасе ещё мощный резерв. Причём резерв, который может быть введён в действие моментально, и мы не сможешь его выявить. Учитывая особенности Южной Колонии, можно с уверенностью сказать…
– Проще говоря, ты говоришь о магии, – закончил за него Голубев.
– Именно так.
Дверь бункера опять отрылась, зашёл адъютант.
– Что? – недовольно спросил генерал.
Адъютант замялся и пробормотал:
– Там это, к вам, в общем, он это…
Все присутствующие обернулись, удивленные поведением офицера. Первым отреагировал полковник Голубев.
– Ты чего, капитан, – рыкнул он в своей манере, – тебе погоны жмут или по северным болотам соскучился?
– Там он пришёл… – так же непонятно ответил адъютант.
– Да кто, мать твою?!
– Я.
Бархатный голос входящего взбудоражил всех ничуть не меньше, чем если бы адъютант сообщил о полной капитуляции Южной Колонии.
В кабинет вошёл высокий человек в багровой куртке. Его длинные тёмно-русые с рыжим отливом волосы вились почти до плеч. Лицо вроде бы обычное, неприметное, но стоило присмотреться, как взгляд сам собой на нём останавливался. Вдруг становились заметны и безукоризненные черты небольших губ, ровного носа, едва заметных скул, всезнающе-сочувствующее выражение лица, и добро-ироничный взгляд, вместе с тем пронизывающий как игла.
– Вернулся, – медленно проговорил Голубев, садясь на свое место. Все присутствующие по-прежнему молчали, ошарашенные происходящим. Главнокомандующий Рогачёв, в своём роскошном мундире, встал из-за стола, подошёл к гостю в простой видавшей виды куртке и молча обнял.
– Рад тебя видеть, Ярослав, – шепнул он ему.
– Я тоже, Валера, – ответил тот, – давно не виделись. Я пришёл по важному делу, не прогонишь?
– Шутишь, что ли? Это не в моих силах, – засмеялся в ответ генерал, отстраняясь, но глаза при этом оставались холодными.
– Доброй ночи, господа, – сказал Ярослав, обращаясь ко всем присутствующим. – Думаю, все рады меня видеть.
– Да уж, рады, – буркнул полковник, подходя к старому другу. – Вернулся, чертяка! – и махнул беспалой кистью навстречу руке Ярослава. Две ладони с хлопком соединились.
– А ты не изменился, Каскадёр, – улыбнулся Ярослав.
– Ну да! А ты, Славка, хорош, как всегда! Сэнсэй настоящий.
Голубев назвал друга старым прозвищём – со времён, когда они вместе тренировались в Спортзале, и слегка ткнул его кулаком в грудь. Ярослав обозначил удар под мышку. Оба засмеялись.
Начштаба Говоров сначала замешкался, но тоже встал. Рассеянно протянул обе руки.
– Здравствуйте, – тихо сказал он и потряс немного поданную ладонь.
– Ну что ж, ещё раз доброй ночи, господа, – сказал Сэнсэй и обошёл стол, по пути кивнул и улыбнулся магам. Взял в углу табуретку и сел напротив Рогачёва. – Алексей, Сергей Иванович, очень хорошо, что вы тоже здесь.
– У тебя, наверное, есть какое-то дело? – поинтересовался командующий.
– Конечно. Господа и товарищи, я бы не посмел отвлекать столь занятых людей, если бы у меня для этого не было веских оснований. Я принёс вам вести, значимость которых трудно переоценить. Исходя из них, вам нужно в ближайшее время принять решение.
– Хочешь, чтобы мы заключили мир с южанами? – ехидно осведомился Голубев.
Все присутствующие улыбнулись.
– Мимо Толя, но близко…
– Это немыслимо – то, что ты предлагаешь, это немыслимо! – ошарашенно проговорил Рогачёв. Уже во второй раз за этот вечер он был удивлен сверх всякой меры, такого с ним давно не бывало.
– Я ничего не предлагаю, я просто излагаю факты. На которые вы обязаны отреагировать. Здесь собрались самые влиятельные люди Колонии. А я, с точки зрения закона, обычный бродяга, у меня нет ни власти, ни полномочий, но вы, – пронизывающий взгляд прошёлся по каждому из присутствующих, – вы обязаны принять решение. Я не знаю, каким оно будет, но… вы должны понимать всю степень своей ответственности.
– Это надо обсудить, – тихо сказал лидер Профсоюза магов. – Да, так что же от нас требует Союз военных? Как я понял, именно для этого нас и пригласили сюда. И очень кстати нас посетила такая известная личность – сам Сэнсэй. Думаю, он тоже может помочь советом.
– Давать советы руководству Колонии – мой долг, – заметил Сэнсэй. – Если, конечно, руководство пожелает их выслушать.
Когда совещание уже закончилось, Голубев остановил Ярослава у дверей.
– Ты опять пропадёшь? – спросил он с беспокойством в голосе. Голубев смотрел на своего друга снизу вверх – он был на полголовы ниже, но взгляд его излучал уверенность, чтобы не сказать наглость – как всегда, впрочем.
– Уйду, но ненадолго, через пару дней вернусь. Разрешишь потренироваться в Спортзале?
Полковник засмеялся.
– Ну это как получится, – и обнял старого друга.
Виктор Ахромеев
Утро встретило меня глухим стуком сапог о деревянный пол. В комнате было темно и душно. В воздухе витала смесь запахов: человеческий пот, прелое дерево и хозяйственное мыло. Я приоткрыл один глаз, посмотрел на часы, сверился с внутренним ощущением времени. Мой организм решил, что после полутора недель недосыпа двенадцати часов сна будет вполне достаточно. Я с хрустом потянулся, вылез из-под одеяла, прогнал лёгкий разминочный комплекс, только для того, чтобы мышцы проснулись, оделся и вышел из комнаты.
В коридоре к уже привычным ароматам добавился довольно сильный запашок травы. Видимо, кто-то из офицеров решил расслабиться.
Проходящий мимо совсем молодой лейтенант первым козырнул, не глядя на грудной погон. Да, старею, двадцать третий год идёт, по возрасту я уж точно никак не лейтенант.
А на улице денёк выдался погожий: чистое небо, яркое солнышко, капель с крыш, доносящаяся отовсюду. Задумался, куда всё-таки пойти сначала. К раненым в госпиталь или к остальным разведчикам. Решил сначала проведать мою группу, может, новости какие есть.
В солдатских казармах комнаты были на четверых. В одной из них я обнаружил Загорного, Вову и Гаврика, играющих в карты. Поздоровавшись, спросил:
– У Рикки были?
– Да, – ответил Орлов, – с ним всё в порядке. Кость поставили, загипсовали, даже железки не понадобились.
– А вот Юла хуже, в сознание не приходил, но врачи говорят, что всё должно быть нормально, – сказал Саша. Он уже избавился от карт и наблюдал, как перебрасываются козырями Вова с Гавриком.
«Не везёт тебе с пулемётчиками, – закралась у меня ехидная мысль. – Сначала Звягинцев, потом Егор, теперь вот…»
«Брысь!» – рявкнул я на неё.
– А Коля с Ингой где?
– В баню пошли, – сказал Вова, азартно подбрасывая Гаврику одну карту за другой. – А ты куда сейчас, командир? Как это? – удивился Орлов, когда Гаврик отбил его ход козырной семёркой и накинул подряд два короля, три туза и две шестёрки.
– Тактика и стратегия, – ухмыльнулся маг.
– Ну посмотрим сейчас на твою тактику, – проговорил Вова, тасуя колоду. – Дядь Саш, на вас сдавать?
– Давай, я сейчас, только пройдусь немного.
Судя по взгляду Загорного, у него для меня были не самые хорошие новости.
– Ну? – спросил я, когда мы вышли.
– Коля с Ингой поссорились.
Я вздохнул.
– Ну и что ты от меня хочешь?
Загорный пожал плечами.
– И Рикки какой-то грустный в госпитале был. Сходил бы ты его подбодрил.
– Сделаю.
– Привет, мальчики! Сплетничаете? – раздалось за нашими спинами. Это была Игла. На плече у неё висело полотенце, русая коса растрепалась. С виду такая милая девятнадцатилетняя девушка: тонкие губы, прямой нос, розовые щёчки, – а в глазах все равно мелькает что-то хищное. По-моему, только человек с такими глазами может стрелять не по цели, найденной через прицел, а на чувство.
– А как же без этого, – с улыбкой ответил я.
Инга подошла к нам, кокетливо покачивая бёдрами, провела ладонью по моему подбородку, пахло от неё очень приятно – душистым мылом и чем-то травяным.
– Лучше идите в баню, – посоветовала она, – пар там просто великолепный.
И с этими словами пошла дальше по коридору, распространяя вокруг себя дивный запах. Вова с непривычки (он ещё ни разу не видел Ингу в таком виде) выглянул из комнаты и проводил её взглядом, открыв рот.
– Ну что смотришь? Не слышал, что ли, идите в баню, – сказал я ему со смехом.
– Дельный совет, – согласился Саша.
– Ну вы тогда в баню, а я к Рикки, в столовой встретимся.
– Договорились, – за всех ответил мой зам.
Я вошёл в госпиталь, переступив через высокий порог и спустившись на две ступеньки. Первый этаж двухэтажного госпиталя, как и все сооружения заставы «Крепкая», был слегка «притоплен» в земле. Это делалось для того, чтобы в случае обстрела можно было упасть на пол и не бояться осколков. Длинное и узкое здание, построенное из толстых бревён, было покрыто двускатной черепичной крышей.
Людей внутри было немного, здесь царил едкий запах хлорки и лекарств. Рикки я нашёл в конце длинного коридора, где собралось десятка два раненых бойцов, одни сидели на лавках, другие стояли вдоль стен. Они слушали долговязого парня с перебинтованной ногой, который тихо пел, сидя на подоконнике и подыгрывая себе на гитаре:
А не спеши ты нас хоронить,
а у нас ещё здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.
А не спеши ты нам в спину стрелять,
а это никогда не поздно успеть.
А лучше дай нам дотанцевать,
а лучше дай нам песню допеть.
А лучше дай нам дотанцевать,
а лучше дай нам песню допеть.
А не спеши закрыть нам глаза,
а мы и так любим все темноту.
А по щекам хлещет лоза,
возбуждаясь на наготу.
А по щекам хлещет лоза,
возбуждаясь на наготу…
А не спеши ты нас не любить,
а не считай победы по дням.
Если нам сегодня с тобой не прожить,
то кто же завтра полюбит тебя?
А если нам сегодня с тобой не прожить,
то кто же завтра полюбит тебя?
А не спеши ты нас хоронить,
а у нас ещё здесь дела.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.
У нас дома детей мал-мала,
да и просто хотелось пожить.{ Песня «Не спеши» группы «Чайф».}
Подошедшая медсестра подождала несколько секунд после окончания песни, дала всем отдышаться, подумать, сказала:
– Малушев, на перевязку.
– Ну всё, мужики, – сказал гитарист, откладывая инструмент, – мне пора. Где мои костыли?
– На хрен тебе костыли, так донесём.
Рикки меня заметил, подозвал к опустевшей лавке, на которой он сидел, разговаривая с двумя бойцами. У одного была перебинтована рука, у другого – рука и нога. Меня заинтересовало, что ранения у обоих справа.
– Добрый день, командир, садитесь, – Рикки похлопал рядом по скамье.
– Добрый, – сказал я, присаживаясь, – о чём разговаривали?
– Да вот байки травили о том, как сюда загремели. Это Чирок и Карат, лейтенанты, наёмники, мы с ними в одной палате лежим.
Оба бойца были чем-то похожи друг на друга – крепкие, коренастые, смуглые. Карат повыше, но плечи такие же широкие, как и у его друга.
– Ну так в какую переделку вы попали, ребята? – спросил я.
– В дозоре были, – ответил Чирок, явно главный в паре. – На куст нарвались, такой хищный, он под снегом растет. Это куст такой. Стебли длиннющие, укрытые шипами, вьются, как змеи.
– Я знаю, что это за мерзость, – перебил я. – Один раз довелось увидеть.
Первый раз увидел, когда ехал в посольстве по дороге в Южную Колонию. Такие кусты были высажены длинной беспрерывной линией вдоль границы Колонии. Одна из задач моей группы во время недавнего рейда – поиск разрывов в этой живой изгороди и возможных способов преодоления этой преграды. Дело в том, что кроме способности нападать и поедать животных эти кусты обладают чем-то вроде встроенной сигнализации. То есть незаметно продраться сквозь такие заросли нельзя – об этом тут же узнают маги южан. А в прошлом году, когда делегация Зелёного Города остановилась на границе Южной Колонии, эти растения высосали меньше чем за минуту угодившего в них бизона прямо у меня на глазах, у всех нас. Разумеется, это была не случайность, а демонстрация силы южанами.
– А, ну так вот, – продолжал Чирок, – идём мы в дозоре недалеко от заставы. Четверо нас было, кроме нас был еще Таранкин, молодой полудурок, три месяца как в полку, и старшина Андрей Ярушев. Вот это мужик, я вам скажу! Двадцать лет, считай, воюет, с самого Прорыва. Живая легенда. Ну, короче, идем мы по полю, Таранкин первым куда-то вперёд рванул, а тут – раз, снег будто взорвался, и его эти змеи оплели.
– Лианы, – поправил я.
– Что?
– Лианы. Ну так такие длинные извивающиеся стебли называют.
– А, ну пусть будут лианы. Значит, оплели его эти самые лианы, – Чирку явно понравилось слово, – и Ярушев сразу к Таранкину бросился. А тут и на нас из-под снега взметнулось несколько этих лиан. Мне в ногу и руку вцепились, а Карату вон только в руку.
– Самое интересное, что боли не было, просто руку совсем не чувствуешь, – добавил Карат.
– Да, точно. Ещё одна такая лиана метнулась к старшине. А он носил на руках такие наручи железные. Эта лиана вцепилась в них и ничего сделать не могла, старшина её ножом отсёк и снова кинулся к Таранкину, но тому уже не помочь было, опутали его полностью стебли эти. Бросил старшина гранату в самый клубок этих лиан, а они громыхание издают, как десяток гремучих змей. Ну метнул он гранату и к нам. Мы-то уже сами отсекли эти стебли, но всё равно лежим, конечностей раненых равно не чувствуем. Нам с собой дают антидот специальный, в этих лианах ведь яд какой-то, от него мясо гниёт, мы таблетки выпили, но всё равно двигаться с трудом можем, и состояние хреновое, как будто сивухи перепили. А к нам уже другие лианы ползут. Старшина от них кое-как отделался, оттащил нас подальше, а стебли эти к нам всё равно тянутся. Помогла магичка одна, Светлана, блин, с такими длиннющими рыжими, прямо огненными волосами. Она из другой заставы с отрядом как раз к нам приезжала, ну и помогла нам. Сожгла к егудям все эти лианы. Нас сюда в госпиталь отправили, обработали раны, ещё антидот вкололи. Вот, говорят, скоро обратно в Зелёный Город поедем.
– А та волшебница с рыжими волосами, – мечтательно произнес Карат, – очень красивая была. Я это даже в бреду запомнил. Да вот, говорят, она с братом своим спит.
– Серьёзно?! – поражённо воскликнул я.
– Да не слушайте вы его, товарищ капитан, – вмешался Чирок. – Вечно он сплетни собирает и болтает почём зря. Это ж надо такое извращение придумать! Она с мужем своим живёт. Просто они очень похожи, оба рыжие, ну и оба маги.
– Муж и жена, два рыжих волшебника, что-то я раньше о них не слышал? Они что, из Факторий?
– Нет, они раньше в Антраците жили, работали с нелюдью на шахтах, а потом сюда их прислали. Товарищ капитан, такой вопрос. Рикки говорит, что он разведчик из группы Ахромеева, выходит, вы – тот самый Виктор Ахромеев?
– Да, тот самый.
– А скажите…
– Тарасов, Чиркунов, на перевязку! – крикнула медсестра.
– Не вас зовут?
– Нас, – огорчённо проговорил Чирок. – Ну мы пойдём, наверное.
– Удачи вам, ещё встретимся. Выздоравливайте.
– Ну что, Рикки, рассказывай, как дела, как себя чувствуешь?
– Да нормально, командир, – стараясь, чтобы голос звучал повеселее, ответил Рикки. Но у него это не очень получалось.
– А что голос тогда такой грустный?
– Да не, нормальный голос, тебе показалось, командир.
– Так, Рикки, не крути, выкладывай начистоту. Что случилось?
Разведчик вздохнул.
– Да понимаешь, командир, я пошел в разведчики, чтобы быть лучшим, выделиться, доказать всем, что могу многое. Я очень обрадовался, когда нас с Вовой направили в твою группу. Думал, здесь я буду на своём месте. А оказалось, что от меня у всех только проблем больше, как от пацана какого-то. Да ещё заклинание это долбануло меня, и я уснул. В дозоре! А потом тащили меня, как… как непонятно что, через всю степь.
– Ну, во-первых, откуда ты знаешь, как бы я повёл себя под действием этого заклинания, или Загорный, или Коля Викинг. Да, может, мы бы и пальцем пошевельнуть не смогли или вовсе в своих стрелять начали. А во-вторых, и это самое главное, если бы не тебя, так кого-то всё равно пришлось бы отправить в дозор, и именно его вместо тебя накрыло бы магией. Что бы мы тогда делали? Пойми, Рикки, ты выполнял свой долг и принял на себя удар, который в ином случае достался бы кому-то другому. А в остальном ты здорово показал себя в рейде. У тебя очень хорошие физические данные и отличная огневая подготовка. Ты внимательный, инициативный, усидчивый. Я ничуть не жалею, что взял тебя в группу. Надеюсь, когда выздоровеешь, опять ко мне запишешься.
– А как же, командир! – искренне обрадовался Рикки. – Только в твою группу! Куда же я теперь?
Я проболтал с Рикки ещё полчаса, приободрил его. Потом ушёл по делам, обещал вечером завалиться всей группой. Главное, что у Рикки с рукой всё будет в порядке. Врачи-маги по частям собрали кость, скрепили, и обошлось без всяких штифтов и спиц, а значит, кость быстро срастётся, и рука полностью восстановится. Когда-то так мою сестру вылечили, практически за неделю. Правда, тогда сам Бахрушев из Профсоюза магов помог, но все равно. Не зря на Внешней Земле врачи-маги из Колонии ценятся на вес золота, хоть и теряют там большую часть своих способностей.
Из госпиталя я сначала отправился в баню, попарился хорошенько и получил свежий комплект белья. Оделся и почувствовал себя совсем отдохнувшим. Затем, окончательно приведя себя в порядок, сходил в штаб, узнал, что завтра нас с конвоем планируют отправить домой. И с этой хорошей новостью отправился к ребятам в столовку. А перед отбоем со всей группой ещё раз навестил Рикки.
* * *
Одинокий всадник подъехал почти к самой заставе и свалился в снег около заграждений колючки. Дрожащий конь, роняя пену изо рта, принялся ходить вокруг своего лежавшего хозяина.
– Кто там? – крикнул один из солдат дежурному отряду у ворот.
– Кажись, Ванёк Жалин из второй роты, – ответили снизу, – не понять, то ли живой, то ли мёртвый.
– Как это не понять! – взъярился дежурный маг с огненно-рыжими волосами и такого же цвета бородой. – Дай я спущусь, посмотрю.
– Не по уставу, Константин Евгеньевич, – робко напомнил солдат, первым прокричавший со стены.
– Я тебе не мальчик, могу за себя постоять, а вы смотрите, прикрывайте сверху. Эй, там, внизу, тащите его к проверочной коробке, я сейчас спущусь.
Двое солдат из караула у ворот подняли человека без сознания и понесли к дюралевому шкафу, в который нужно было встать в полный рост. Но поставить всадника не получалось, поэтому солдаты просто потащили его к шкафу, так чтобы внутри оказалась хотя бы голова.
Рыжий маг вышел из калитки в воротах, подбежал к караульным, спросил:
– Ну как?
– Да вроде чисто, никак не реагирует, – ответил солдат, имея в виду человека в проверочной коробке.
Маг склонился над лежавшим без сознания:
– Ванёк, ты как, слышишь меня? Можешь открыть глаза?
Всадник выгнулся дугой, захрипел и разжал веки. Его глаза горели фосфорно-белым огнём. Маг с криком отскочил от того, кого считал своим другом:
– Стреляйте в него!
А сам судорожно зашевелил пальцами, сплетая заклинание. Тварь, когда-то бывшая Иваном Жалиным, волчком взвилась вверх. Караульные, стоявшие рядом и отброшенные сильным ударом, отлетели в стороны, но бойцы, дежурившие у ворот и на стенах крепости, открыли огонь. Вокруг твари вспыхнуло белое сияние, часть пуль обогнула цель, но остальных с лихвой хватило, чтобы убить человека. Дежурный маг ударил заклинанием, хотя ему трудно было, пятясь назад, одновременно концентрировать силу и работать руками. Белое сияние на миг окрасилось красным, поглощая магический удар. Но все старания защитников крепости оказались напрасными. Скрюченный уродец с телом, разорванным пулями, с перекошенным лицом и ядовито-белыми бельмами глаз одним стремительным прыжком преодолел четыре метра, отделявшие его от мага. Кулак мощно ткнулся в рыжую бороду, и маг отлетел назад с неестественно вывернутой шеей.
Несколько автоматных очередей окончательно превратили в фарш тело монстра. Он рухнул замертво бесформенным куском плоти, тот, кто обладал магическим зрением, мог увидеть, как из него вылетел серый полупрозрачный дым.
Из ворот выбежали солдаты, первым делом облили бензином останки монстра и подожгли, стараясь держаться от него на расстоянии. Один из бойцов, в чине офицера, подошел к магу и пощупал пульс.
– Медика сюда, быстро! – крикнул он.
Только первой прибежала женщина с длинными рыжими волосами, но она всё равно опоздала.
Основное войско Южной Колонии подошло к заставе Зелёного Города после гибели мага. Без суеты, но и не мешкая, войска пошли на штурм. Южане не могли долго готовиться к осаде, так как в любой момент к заставе могло подойти подкрепление. Свист летящих мин разорвал тишину, начался яростный артиллерийский обстрел заставы. Мины рвались внутри крепости, срывали крыши с построек, и если не с первого, то со второго попадания взрывались внутри здания.
В ответ заработала миномётная батарея заставы. Первые четыре снаряда унеслись к цели, но взрывов не последовало.
– Кто будет предохранительный колпачок снимать, а? – заорал на подчинённого лейтенант-артиллерист.
– Я снимал, жизнью клянусь, я снимал! Товарищ лейтенант…
Договорить он не успел. Несколько снарядов упали точно в место расположения батареи, осколками убило и офицера, и солдата, которого он обругал. Оставшиеся расчёты успели перенести свои орудия, до того как следующая партия снарядов смешала с землёй их позиции.
Спустя несколько минут южане сконцентрировали обстрел на одной из стен. Толку от этого было немного, но снаряды разорвали заграждения из колючей проволоки и частично засыпали ров перед стеной. Затем в дело вступили тяжёлые пулемёты южан. Тугие струи пуль впивались в дерево, выбивали облака щепок, наконец, полностью сносили зубцы частокола и оставляли бойцов на гребне стены без прикрытия. Оставшиеся на стене и в башнях автоматчики с недоумением засекали быстро меняющиеся огневые точки. Те, кто осматривал позиции противника в бинокль, не верили своим глазам, когда видели, кто перетаскивал тяжёлые пулемёты – «Утёсы».
А между тем южане продолжали сбивать шквальным огнём защитников заставы со стен. Командование решилось на вылазку, ворота открылись, и в поле выехали два бэтээра. В бок первого тут же ударила целая волна трассеров, изрешетила броню, уничтожив всех, кто находился в машине. Бензобак вместе с боекомплектом взорвался, корпус бэтээра вспух, разорвался, как картонный, и исчез в облаке дыма и пламени. Зато вторая бронемашина успела выстрелить дымовую завесу и под её прикрытием скрыться в крепости.
Две «Шилки» вынырнули из маскировочного облака, поводили приплюснутыми башнями с торчащими в передней части, казавшимися очень тонкими счетверёнными стволами и опять вернулись под маскировочный колпак, созданный магическими амулетами.
Стены заставы уступали по прочности, высоте и количеству огневых точек стенам Зелёного Города. Рано или поздно они должны были не выдержать. Удачно пущенный миномётный снаряд взорвался между стеной и валом, несколько бревён частокола рухнули внутрь. Защитники крепости собрались в наспех вырытых окопах напротив пролома. Артобстрел внезапно прекратился. Над заставой воцарилось тревожное молчание.
Первая уродливая морда появилась над частоколом сбоку от пролома, она походила на помесь львиной и волчьей: челюсти были выдвинутыми вперёд, как у волка, и в то же время по-львиному широкими. За первой мордой появилась вторая, а потом будто прорвало – сквозь пролом полезли десятки тварей. В них полетели гранаты, ударили автоматные очереди. Но все равно большая часть чудовищ добралась до окопов и принялась рвать и кромсать людей. Чудища были больше волков Мира, но раза в полтора меньше медведей с Внешней Земли, с лапами как у кошек. Тварей резали и кололи штыками, опустошали в упор магазины. Это помогало, но не всегда. Некоторые солдаты, оказавшись уже в челюстях, выдёргивали гранаты и подрывали себя вместе с чудищами.
Атаку защитники отбили, но у них почти кончились боеприпасы, и тогда в бой вступила пехота южан.
– Светлана! – с громким криком вбежал в госпиталь комендант заставы.
В ответ ему донеслись только стоны. В помещении царил тяжёлый металлический запах крови, сюда приносили только тяжелораненых. Несколько десятков солдат в окровавленных бинтах лежали в палатах, в коридоре, иногда просто на полу. Комендант сглотнул, сжал челюсть так, что вздулись желваки. Он понимал, что никому из них помочь уже не сможет, кроме одного человека. Он бросился в палату, где на кушетке сидела рядом с мёртвым мужем женщина с длинными рыжими волосами и гладила его по голове.