Социальное прогнозирование как когнитивная практика, нацеленная на познание будущего, является предметом рефлексии широкого круга зарубежных и отечественных исследователей. Интерес к познанию социального будущего обусловлен внутренней потребностью человека в понимании общественных тенденций и связанных с этим личных перспектив.
Стремление предвидеть социальное будущее сопровождает человечество на всем протяжении его истории. Философскому осмыслению феномена будущего, а также методологии его познания уделяли внимание мыслители античности, начиная с Платона и Аристотеля. Попытка представления целостной концепции философии истории предпринималась христианскими мыслителями, начиная с раннего средневековья. В труде Аврелия Августина «О граде Божием» впервые в европейской философии исторический процесс представлен в форме линейного поступательного движения, направленного на усложнение и совершенствование социальных отношений.
Секуляризация общественной жизни привела к появлению жанра утопии, который можно характеризовать как первые шаги в направлении современного социального проектирования и созданию социальных идеалов. Наибольшую известность представляют собой работы Ф. Бэкона, Т. Кампанеллы, Т. Мора. Жанр антиутопий выполнял своеобразную роль прогнозов-предостережений (Дж. Оруэлл). Вопросы социальной динамики нашли отражение в трудах Ж. Л. Д’Аламбера, Д. Дидро, М. Ж. А. Кондорсе, А. Р. Ж. Тюрго [1], которые впервые концептуализировали идею линейного исторического прогресса. И. Г. Гердер представлял прогресс как культурное развитие общества, а культуру как смыслообразующую основу и движущую силу исторического процесса. М. Ж. А. Кондорсе рассматривал прогресс человечества как неотъемлемую часть эволюции природы. А. Р. Ж. Тюрго одним из первых предложил авторский вариант рационалистической теории общественного прогресса, отмечал интеграционный характер отношений между народами, указывал на неуклонное смягчение нравов и просвещение человеческого разума. Дж. Вико [2], И. Г. Гердер, Ф. Шлегель и др. являлись предшественниками культурно-исторической школы и внесли существенный вклад в создание концепций развития универсалий человеческой культуры. Критическое переосмысление теоретического наследия исследователей позволило в XIX в. значительно продвинуться в понимании сути исторического процесса, утвердить в профессиональном сознании идею наднациональной истории.
Осмысление законов исторического развития затрагивалось в трудах Г. В. Ф. Гегеля [3], И. Канта [4], О. Шпенглера [5], К. Ясперса [6]. Г. В. Ф. Гегель предлагал универсальную методологию постижения природы социального при помощи диалектических законов развития всего сущего. И. Кант выдвигал морально-этические основания для построения социальных отношений. О. Шпенглер указывал на наличие стадиальности в развитии культур. К. Ясперс выдвинул концепцию «осевого времени» и предположил наличие прямой взаимосвязи между мировоззренческими основания субъекта прогнозирования и результатами получаемого на выходе прогноза. К. Поппер [7; 8] считал предсказательную способность научных теорий главным критерием их состоятельности. Выдвижение предположений относительно будущего социальных систем и рассуждения о будущем становится неотъемлемой частью творческой научной деятельности основателей и приверженцев тех или иных социально-философских теорий и научных школ.
В XIX в. значительное влияние на ход мировой истории оказало появление формационной теории К. Маркса и Ф. Энгельса [9], в которой важное место отводилось научному предвиденью и прогнозированию социального грядущего. Возможно, именно ориентация на будущее, предложение четкого, аргументированного и привлекательного образа будущего для человечества стало инновацией своего времени и определяющим фактором, приведшим к распространению и принятию марксизма в качестве социально-философской и идеологической основы в ряде государств в XX в.
Во второй половине XX в. возникают социально-философские теории, концепции и подходы, которые становятся важнейшими философско-методологическими основаниями научного прогнозирования будущего социальных систем. Каждая из теорий представляла философскую методологию познания будущего, а ее авторы и последователи обращаются к прогнозированию как необходимой эвристической и доказательной составляющей своих суждений.
На философско-методологической базе цивилизационного подхода строят свои прогнозы А. Дж. Тойнби [10], С. Хантингтон [11], О. Шпенглер и др. О. Шпенглер идентифицировал стадию развития европейского общества как упадок и прогнозировал закат европейской цивилизации. А. Дж. Тойнби выделял факторы развития и жизнеспособности социальных систем. С. Хантингтон выдвигал идею о выходе грядущих конфликтов с уровня государств на уровень цивилизаций. Центральной прогностической идеей в цивилизационном подходе выступает грядущее усиление противостояния между крупными социальными субъектами. Локально-цивилизационных по философскому содержанию взглядов придерживались российские мыслители: панслависты – Н. Я. Данилевский [12], К. Н. Леонтьев [13], евразийцы – П. Н. Савицкий [14; 15], Л. Н. Гумилев [16], неоевразиец – А. Г. Дугин [17]. Российских авторов связывают общие идеи, среди которых – противостояние Западу, мессианство, духовное превосходство российской цивилизации. Для Беларуси начала XIX-XX в. ключевой темой культурно-цивилизационного бытия являлся вопрос национальной идентичности и исторического самоопределения. Важную роль в осмыслении своего предназначения и места среди иных народов оказали такие мыслители как И. Канчевский (Игнат Абдиралович) [18] и В. Ластовский [19]. И. Канчевский выдвигал идею вечного «колебания» между Востоком и Западом, не делая окончательного выбора в пользу той или другой цивилизационной идентичности. В. Ластовский постулировал идею радикального изоляционизма Беларуси, вплоть до смены самоназвания народа и нации.
Школа мир-системного анализа представлена такими исследователями как С. Амин [20], Дж. Арриги [21], Ф. Бродель [22], И. Валлерстайн [23; 24; 25; 26; 27; 28; 29], Т. Дус Сантос [30], А. Г. Франк [31; 32; 33; 34] и др. Авторы рассматривают сложившуюся человеческую цивилизацию как единую мировую систему в основе которой – экономические связи, отношения созависимостей и неравенство субъектов-подсистем. Авторы критикуют линейно-стадиальные представления о развитии цивилизации, отмечая принципиальную невозможность повторения странами периферии исторического пути, пройденного развитыми капиталистическими странами мирового ядра. В качестве основных факторов грядущих изменений, по мнению авторов, выступят противоречия между ядром и периферией мир-системы и борьба за гегемонию между старыми и новыми финансовыми центрами.
Прогнозные выводы основателей концепции постиндустриального общества, пожалуй, наиболее многочисленны и детальны. Они ориентированы на средне и дальнесрочную перспективу развития человеческой общности и касаются всех сфер социального бытия, начиная от технологий, семейных и межличностных отношений, заканчивая системой политического и социального устройства. По своей масштабности и всеохватности концепция сравнима с формационной теорией К. Маркса и Ф. Энгельса. Сходно с формационной теорией, концепция постиндустриального общества нацелена в будущее человечества. Наиболее содержательными трудами в рамках концепции являются работы Д. Белла [35; 36; 37; 38; 39; 40; 41], Т. Веблена [42], К. Кларка [43; 44; 45], И. Масуды, Ф. Махлупа [46], М. Пората, Т. Стоуньера, Э. Тоффлера [47; 48; 49; 50; 51], Т. Умесао, Ж. Фурастье. Авторы теории постулируют примат настоящего и будущего над прошлым, фиксируют исторический тренд на разрыв и ослабление причинно-следственных связей между временными локусами. В построении прогнозов авторы придерживаются принципов многовариантности и множественности путей исторического развития, а также плюральности политических систем. Суждения о грядущих формах и состояниях социальных систем авторы в первую очередь строят на анализе существующих трендов и тенденций.
Отличительной особенностью современного этапа цивилизационного развития становится осознанная направленность в будущее. В этих условиях образ будущего как философско-мировоззренческая и социально-мобилизующая категория становится важной частью общественного бытия, как на уровне индивида, так и в масштабах глобальных социальных систем. Важность образа будущего для целей социального познания обусловлена высокой степенью его диагностического и прогностического потенциала. Среди исследователей данного феномена следует выделить В. Я. Алдерса [52], Ф. Полака [53; 54]. Ф. Полак считал главным создателем образа будущего творчески одаренных людей, умеющих правильно идентифицировать существующие тенденции и изложить авторское восприятие в формах, доступных для понимания широких народных масс.
Оригинальное видение исторического процесса и его перспектив представлено в трудах Дж. Нейсбита [55; 56] и Ф. Фукуямы [57; 58]. Работы Дж. Нейсбита посвящены исследованию будущего на основании мегатрендов – глобальных тенденций, определяющих направлений социального развития американского общества конца XX в. Ф. Фукуяма выдвигал идею окончания социокультурной эволюции человека в сфере идеологии и политической философии на фоне триумфа либеральной демократии в мировом масштабе.
Следует отметить, что количество исследований, содержащих прогнозные выводы относительно будущих состояний социальных систем и процессов, значительно превышает количество исследований, посвященных изучению феномена времени и методологии научного познания будущего. В начале 40-х гг. прошлого века немецкий социолог О. Флехтгейм [59] впервые употребил термин «футурология» в отношении деятельности, нацеленной на познание будущего. С тех пор понятие футурология зачастую используется исследователями как синоним понятия «прогнозирование». Исследователь предложил авторскую концепцию «объективной философии будущего» и утверждал, что умение познавать грядущее необходимо преподавать как отдельную академическую дисциплину, даже если результатом прогнозирования окажется не более чем раскрытие неизбежного.
Становление прогностики как особой научной дисциплины, предметной областью которой является теория и практика прогнозирования, происходит в 60-х гг. прошлого столетия в тесной взаимосвязи с иными направлениями научной мысли. Появление данной дисциплины было во многом обусловлено нарастанием военно-политической напряженности на фоне холодной войны между капиталистическим и социалистическим центрами силы. Данный период характеризуется появлением специализированных исследовательских центров по прогнозированию военных конфликтов и развитием научных методологий познания будущего. Весомую роль в процессе развития прогностики начинают играть профессиональные ученые-эксперты, участвующие в разработке методологий прогнозирования и осуществлении исследовательских работ. Среди экспертов-аналитиков в области прогнозирования необходимо выделить экономиста, социолога и футуролога Б. де Жувенеля, автора методологии технологического прогнозирования Г. Кана, разработчиков метода экспертных оценок «Делфи» Т. Гордона, Н. Долки, О. Хелмера. Анализом футурологии как особой сферы знания занимались американские исследователи П. Диксон, С. Лем, Р. Мертон [60], Р. Юнгк [61], Э. Янч [62] и др. Общефилософская проблематика познания будущего заложена в трудах Д. Габора, Д. Мак-Хейла, Д. Фейнберга, Дж. Фридмана. Методологические аспекты футурологии затронуты в трудах Р. Аэртса, Р. Ленца, М. Сетрона.
В начале 60-х годов XX в. государственную поддержку получило развитие социального прогнозирования в Германской Демократической Республике, где философией и методологией прогностики занимались такие исследователи как A. Бауэр, К.-Д. Вюстнек, Г. Кребер, В. Сегет, Г. Шульце, B. Эйхгорн [63]. Коллективный труд немецких ученых был переведен на русский язык и оказал значительное влияние на философско-методологическую мысль в СССР. В данной работе прогноз представляется авторами как разновидность научного предвидения, выдвигаются критерии научности прогнозирования, раскрывается сущность прогноза и логическая структура прогностической деятельности.
Неоценимый вклад в изучение перспектив развития цивилизации оказали исследования Римского клуба, который объединил ярких представителей мировой научной (Э. Вайцзеккер, А. Вийкман, А. Кинг, Д. Медоуз [65; 66], М. Месарович, Х. Озбекхан, Э. Пестель, А. Печчеи [64], Я. Тимберген, Д. Форестер, А. Христакис, Э. Янч), политической, финансовой и культурной элиты, а его доклады в значительной степени определили направления международной научно-технологической политики и заложили основы современного экологического мышления.
В советский период весомый вклад в развитие понятийно-категориального аппарата и методологии социального прогнозирования внесли Э. А. Араб-Оглы [67; 68; 69; 70; 71], И. В. Бестужев-Лада [72; 73; 74; 75; 76; 77; 78; 79], А. М. Гендин [80; 81], И. А. Гобозов [82; 83], В. В. Косолапов, В. А. Лисичкин [84; 85; 86], И. К. Пантин [87], В. П. Рачков, М. Н. Руткевич [88] и др. В сфере интересов Э. А. Араб-Оглы находилась научная фантастика и научные пророчества. И. В. Бестужев-Лада являлся основателем советской школы социального прогнозирования. А. М. Гендин изучал вопросы онтологии предвидения и социального целеполагания, основываясь на принципах органического единства социального детерминизма и социальной гносеологии. Автор относил прогностику к особой научной дисциплине, описал структуру процесса социального прогнозирования, отмечал эффект воздействия предсказания на социальное настоящее, уделял внимание проблемам соотношения достоверности и вероятности в прогностической информации. И. А. Гобозов отмечал в качестве важных свойств будущего – непрямолинейность и неоднозначность, а также наличие спектра возможностей и вероятностей реализации тех или иных событий. В. А. Лисичкин в своих работах отдавал предпочтение научно-техническому прогнозированию. М. Н. Руткевич акцентировал внимание на специфических свойствах социальной прогностики и ее отличиях от прогнозирования в естественных науках.
Среди современных российских исследователей, чья деятельность связана с социальным познанием, следует выделить А. В Готногу [89], Б. Б. Дондокову [90; 91], И. В. Желтикову [92], С. А. Караганова [93], В. В. Лапкина [94], В. И. Пантина [95; 96; 97; 98; 99; 100], С. Б. Переслегина [101], И. С. Семененко [102], О. В. Сидоренко [103; 104; 105]. А. В Готнога считал уникальной чертой современности ослабление причинно-следственных взаимосвязей между прошлыми и будущими состояниями. Б. Б. Дондокова исследовала социально-философские основания футурологического знания. Осмысление сущностных характеристик категории «образ будущего» проводила И. В. Желтикова. С. А. Караганов уделял внимание вопросам истории и методологии прогностики. В. И. Пантин видел главную задачу прогнозирования в выявлении и анализе наиболее существенных тенденций общественного развития и установлению причинно-следственных связей между событиями прошлого и настоящего. С. Б. Переслегин проводил сравнительный анализ различных форсайтов и констатировал зависимость результатов прогнозов от ценностных оснований субъектов прогнозирования. О. В. Сидоренко уделяла внимание систематизации методологии научного прогнозирования.
В той или иной форме свое видение социального будущего общества в целом или отдельных социумов предлагали Д. Адамс [106], С. Амин [107], А. С. Ахиезер [108; 109; 110; 111; 112], Э. Балибар [113], М. А. Барг [114], Ж. Бодрийяр [115], А. В. Бузгалин [116; 117], В. А. Вазюлин [118; 119; 120], М. Вебер [121], А. У. Гоулднер [122], В. В. Ильин [123; 124], В. П. Илюшечкин [125], В. Л. Иноземцев [126; 127; 128; 129; 130; 131; 132; 133; 134; 135], А. С. Карпенко [136], И. Д. Ковальченко [137], В.А. Колпаков [138], А. В. Коротаев [139], Ч. К. Ламажаа [140], Н. И. Лапин [141], Н. В. Мотрошилова [142], Т. И. Ойзерман [143], Л. С. Перепелкин [144], Н. С. Розов [145], Т. Рокмор [146], Ю. И. Семенов [147; 148], П. А. Сорокин [149; 150; 151; 152], В. Г. Федотова [138], Н. Н. Федотова [138], А. Фисун [153], Н. Хомский [154], О. Шпенглер [155], И. Г. Яковенко [156; 157] и др. Прогнозную деятельность авторы строили на разных, зачастую диаметрально противоположных философско-мировоззренческих и методологических основаниях.
С опорой на те или иные философские позиции производят осмысление процессов социальной динамики белорусские исследователи Е. М. Бабосов [158; 159; 160; 161], А. М. Байчоров [162; 163; 164], Е. В. Беляева [165; 166], А. М. Бобр [167], П. М. Бурак [168], П. А. Водопьянов [169; 170; 171; 172], А. И. Зеленков [173; 174; 175; 176], П. В. Кикель [177; 178; 179], Ч. С. Кирвель [180; 181; 182], А. В. Колесников [183] И. В. Котляров [184; 185], Л. Е. Криштапович [186; 187; 188; 189], А. А. Лазаревич [190; 191; 192], А. С. Лаптенок [193; 194; 195; 196], А. А. Легчилин [197; 198] П. С. Лемещенко [199; 200], В. К. Лукашевич [201; 202], В. Т. Новиков [203; 204; 205; 206], О. В. Новикова [207; 208; 209], О. А. Романов [210; 211; 212], В. А. Салеев [213; 214; 215], В. С. Степин [216; 217; 218; 219], И. Н. Сидоренко [220; 221], В. П. Старжинский [222; 223; 224], О. Г. Шаврова [225; 226], В. Г. Шендрик [227], Я. С. Яскевич [228; 229; 230].
Марксизм как социально-философская теория остается востребованной и имеет заметное влияние в научных кругах современной Беларуси. На позициях марксизма основаны труды белорусских мыслителей Е. М. Бабосова, А. М. Байчорова, П. В. Кикеля, Ч. С. Кирвеля, И. В. Котлярова, Л. Е. Криштаповича, А. А. Легчилина, О. А. Романова, В. С. Степина, В. П. Старжинского. На философско-методологической базе цивилизационной теории написаны исследования Е. В. Беляевой, П. А. Водопьянова, А. И. Зеленкова, А. В. Колесников, В. Т. Новикова, О. В. Новиковой, А. С. Лаптенка, В. А. Салеева, И. Н. Сидоренко, О. Г. Шавровой, Я. С. Яскевич. В качестве методологической основы положения концепции постиндустриального общества в своих трудах использовали Е. М. Бабосов, П. М. Бурак, А. А. Лазаревич, В. К. Лукашевич, В. Г. Шендрик. Мир-системного подхода в трактовке происходящих событий и оценке глобальных экономических тенденций придерживается П. С. Лемещенко.
Для повышения степени понимания сущностных характеристик категории «образ будущего» и его потенциальных возможностей в области прогнозирования и управления социальными процессами, нами также рассмотрены исследования О. А. Батановой [231], И. А. Ерохова [232], В. С. Мартьянова [233], А. А. Фокина [234].
Результаты исследования философских оснований социального прогнозирования и осмысления категории «образ будущего» нашли отражение в ряде научных публикаций автора [1 – А – 21 – А].
Методология и методы проведенного диссертационного исследования
В работе используются сравнительный (компаративистский) подход, метод типологизации анализируемых концепций. При выявлении структуры, уровней и внутренних взаимосвязей элементов рассматриваемых концепций, нами используется системный подход. Творческий поиск производится на принципах единства исторического и логического, абстрактного и конкретного, всесторонности, объективности, системности, целостности. Для осмысления особенностей тенденций развития социальных систем, в исследовании применяется эволюционный подход. Применение метода герменевтической интерпретации обусловлено спецификой работы над текстами. Теоретической основой исследования послужили: формационная теория К. Марксацивилизационный подходир-системного анализаонцепция постиндустриального общества