«…Председателю Государственной Комиссии по борьбе с коррупцией
РАПОРТ
Довожу до Вашего сведения, что за истекший квартал т. г. возглавляемый мною Комитет не выполнил ни одной из поставленных в начале отчетного периода задач. Сообщаю также, что перспектива выполнения этих задач в ближайшее время отсутствует, в связи с чем целесообразность функционирования Комитета практически равна нулю.
Учитывая вышеизложенное, прошу Вас перевести меня для дальнейшего исполнения обязанностей по прежнему месту службы – в Главное управление военной контрразведки.
Директор Исполнительного Комитета
Государственной Комиссии по борьбе с коррупцией
Иванов С.П.
Число, подпись…»
– Тэк-с… Это что у нас?
– Гхм… Виктор Николаевич, вы же прекрасно видите – это рапорт.
– Вижу. И что мне с ним… А! Вы, очевидно, резолюцию хотите?
– Хочу. И не только резолюцию…
– Легко!
Витя, не раздумывая, размашисто накатал в левом верхнем углу рапорта:
«Работать! Сидеть по управлениям вы все мастера!»
Затем, призадумавшись ровно на секунду, добавил:
«Работать, работать и работать! А кто не работает – тот не мужик!!!»
И поставил «министерскую» подпись.
– Держите.
– Зачем вы так? – обескураженно пробормотал Иванов. – Это, между прочим, официальный документ. Я ему собирался дать ход…
– А куда, если не секрет? – вяло заинтересовался Витя, глянув на часы.
– В смысле – «куда»?
– Куда ход?
– Ну… в секретариат, наверное…
– В думский или правительственный?
– Эмм…
– Сергей Петрович, вы же прекрасно знаете, что комиссия подчиняется непосредственно Президенту. У нас тут такая коротенькая «вертикаль»: предкомиссии – Президент, дальше – Господь Бог. А ход – это, насколько я понимаю, движение документа «наверх», правильно?
– Ну, в общем – да…
– Хе-хе… Вы что же, думаете, вашу бумажку зарегистрируют в Администрации?
– Я не думаю, но…
– Бросьте дурака валять, Петрович, – Витя недовольно поморщился и опять глянул на часы. – Я вас хоть раз упрекнул в отсутствии результатов?
– Нет, не упрекнули. Однако…
– Ну так и в чем проблема? Совесть мучает?
– Да просто непривычно как-то… Понимаете – чувствую себя полным дармоедом.
– Да бросьте вы! – Витя небрежно плеснул ручкой. – Это что еще за приступ гражданского самосознания?! Любой крупный государственный проект вот так с ходу, с бухты-барахты, не делается. На реализацию всех проектов такого рода уходят годы. А вы хотите, чтобы у вас за три месяца функционирования были какие-то видимые результаты?
– Вы знаете, что мы за это время собрали немало информации. У нас имеется очень даже приличная база данных…
– В курсе. Видите, какие-то результаты все же есть. Я в курсе, что команда трудится не покладая рук, так что насчет дармоедства – это вы зря, батенька, зря!
– Так вот, боюсь показаться конченым пессимистом, однако…
– Да не бойтесь, уже показались. И не сейчас, а бог знает как давно. Пожалуй, при первом же знакомстве… Что – будет трудно? Это для меня не новость. Когда нам с вами было легко?
– Нет, боюсь, что будет совсем никак. Вернее – совсем не будет.
– То есть?
– Рапорт, который вы испортили… Я написал четко и ясно: перспективы выполнения задач отсутствуют, целесообразность равна нулю…
– Может, механизм стимулирования пересмотреть? – Витя озабоченно изогнул бровь. – Так, что мы там еще можем дать…
– Да не в этом дело! – в отчаянии воскликнул Иванов. – Ну что вы, не понимаете, что ли? Это же глухая стена, без малейшей бреши! Это Система! Что может какой-то там кроха-Комитет сделать против Системы?
– Шура! – вопреки ожиданиям, Витя впадать в панику не стал, а напротив, отчего-то разулыбался и лукаво подмигнул Иванову.
– Слушаю, – в дверях кабинета мгновенно возникла секретарь-референт, дамочка от тридцати, сугубо делового, а местами даже военного обличья.
– Две тысячи второй, Иванов, безысходность, – отдал странное распоряжение Витя.
– Сию минуту, – Шура кивнула и скрылась за дверью.
– Не понял… Что вы имеете в виду?
– Сейчас принесут – сами все увидите. Вернее, услышите…
Через две минуты вернулась Шура с лазерным диском. По-хозяйски расположилась за боковым столиком с компьютером, диск воткнула в привод, порхнула пальчиками по клавиатуре…
– Тут три безысходности. Нам какую надо?
– Пожалуй, самую первую. По-моему, это сентябрь… Сентябрь есть?
– Есть.
– Ну вот, давай ее.
– Пожалуйста.
«… Да я говорю вам – никаких шансов!… – ворвался в кабинет тоскующий голос Иванова. – … Вы же прекрасно знаете статистику. Куда ни посмотрите – везде по нулям! И это – ФСБ, могучее ведомство с неограниченными возможностями и отлично налаженной машиной военной контрразведки. Ну и что, по-вашему, здесь может добиться какая-то паршивая кучка дилетантов? Вы что, не понимаете, что это тупик? Это же глухая стена, без единой бреши!!!…»
– Знакомая песня, не правда ли? – Витя кивнул Шуре, чтобы остановила трансляцию, и жизнерадостно хмыкнул. – Вы, Петрович, судя по всему, в детстве мечтали стать каменщиком…
«Мало того, что все подряд пишет, так еще и не скрывает этого, – машинально отметил Иванов, чувствуя, что щеки его наливаются конфузливым багрянцем. – Вроде бы государственный человек, персона самого высокого уровня… а как был майором-чекистом, так им и остался…»
– …И знаете – легко верится, что при других обстоятельствах ваша мечта наверняка бы осуществилась. И были бы вы прекрасным мастером! Стены у вас получались бы без единой бреши… Хе-хе…
– Это все, конечно, занимательно… – Иванов досадливо нахмурился. – Но связи с нынешней ситуацией не вижу. Согласитесь, что это вещи совершенно разного порядка. Если взять условия работы команды в две тысячи втором и сейчас – так их просто даже сравнивать нельзя. Там мы были, что называется, как рыба в воде, а здесь… Как нечто такое нехорошее в проруби… Гхм-кхм… В общем, извините, но аналогия не совсем верная. Не вижу связи.
– Спасибо, Шура, – Витя опять кивнул – секретарь изъяла диск и удалилась. – По поводу аналогии спорить не буду, вам виднее… Насчет связи – не согласен. Связь есть, причем самая что ни на есть прямая. Вам напомнить о результатах деятельности команды?
В дискуссии Витя беспощаден, на мелочи не отвлекается, бьет козырями, наповал, так что даже и контрольного пинка в голову не надо. Судите сами, вот краткий итог поэтапной деятельности возглавляемой Ивановым команды за двухлетний период:
– ликвидация резидентной сети, поимка самого резидента иноразведки, арест высокопоставленного предателя в наших рядах, уничтожение банды «оборотней», работавших на подрыв репутации Федеральных сил;
– ликвидация организации, которая занималась массовой подготовкой шахидов. Возглавлял эту кампанию матерый международный террорист с колоссальным стажем, взяли его, как ни странно, живым и при этом умудрились предотвратить крупные теракты в ряде кавказских городов;
– ликвидация террористического отряда саперов «Дашо Гов» (букв. перевод – «Золотой гул»), этакой сборной, созданной для срыва чеченского референдума и возглавляемой легендарным асом минного дела – неким Шахом;
– ликвидация террориста номер два (по списку СНГ) в Баку и предотвращение теракта в отношении первой леди Российской империи;
– ликвидация группы террористов, готовивших захват Госдумы, и, как следствие, предотвращение захвата этой самой Думы;
– ликвидация диверсионной группы «Трибунал Джихада», состоявшей из наемников-славян и успевшей за краткий период своего функционирования нанести колоссальный ущерб в нашем «тылу».[1]
Да, есть такое дело: сплошь и рядом получаются одни «ликвиды». Но это уже ненамеренно, так вышло. Рассматривается ведь не весь комплекс мероприятий (читай – каторжная оперативная работа без сна и отдыха, провалы и озарения, смертельный риск и повседневная рутина), а итоги жизнедеятельности. Да и не всех подряд там ликвидировали, кое-кто остался в живых и по сей день потребляет казенные харчи в хорошо изолированных учреждениях пенитенциарного типа.
Если кто не совсем в курсе специфики профиля, спросите у знакомых, работающих в Системе: каковы результаты для коллектива в семь человек за два года? Хотя можете не спрашивать, поверьте на слово: результаты просто колоссальные, а местами даже и фантастические. Трудно поверить, что все вышеперечисленное – дело рук одной немногочисленной команды.
Теперь остается увязать с данными результатами пессимистические вопли Иванова в ходе «ввода» команды в процесс, и уже не надо объяснять иронию вредного Вити. Итак…
– Вам напомнить о результатах деятельности команды?
– Спасибо, необязательно. Знаете, я некоторым образом в курсе…
– Язва вы, Сергей Петрович, – Витя укоризненно сморщил нос. – «Некоторым образом»… Ну что, вы от меня так отстанете или мне прокомментировать связь?
– Связь между ситуациями присутствует, согласен, – неуступчиво пробурчал Иванов. – А вот условия совершенно разные. Там мы работали в группировке, скажем прямо – в режиме военного положения, в районе боевых действий и «прифронтовой» зоне. Методика работы была целиком и полностью увязана с условиями и давала определенный результат. А что мы имеем сейчас?
Последняя фраза прозвучала с явственной трагично-ностальгической ноткой. Витя – большой любитель побрызгать скепсисом, тотчас же ухватился за интонацию:
– Да, я понимаю. Трудно вам тут. Ни подъехать на танке – шарахнуть прямой наводкой, ни фугас тебе поставить, ни зачистку провести, парочку «духов» из погреба выкурить…
– Веселый вы человек, Виктор Николаевич, – уныло заметил Иванов, глядя в сторону. – Все-то у вас легко и запросто. А я, хоть убейте, не вижу ни единого повода для такого здорового оптимизма…
Витя покачал головой, встал и застегнул на пиджаке пуговку. Простой начальственный жест, доступный для понимания даже самого тупого подчиненного: «Достал, нытик! Щас я те…»
Иванов дисциплинированно подскочил, взял со стола свою папку.
– Ну что ж, извините, что отнял у вас время…
– Сергей Петрович…
– Да?
– В некоторых кругах бытует мнение, что я к подчиненным мне людям отношусь сугубо утилитарно… Да вы, наверное, в курсе…
Иванов вслух данное высказывание подтверждать не стал – не совсем корректно получится, а просто неопределенно пожал плечами и прочистил горло. А взглядом подтвердил: да еще бы не в курсе! Сатрап ты, вот что! Есть результат – молодец, ты мне нужен. Нет толку – убирайся к чертовой матери, проследите, чтобы это чучело получило расчет и больше никогда не появлялось даже в обозримой видимости. Никаких личных симпатий или антипатий, все отношения основаны исключительно на полезности субъектов, вращающихся в орбите звезды по имени Витя…
– Так вот, я на эту тему дебатировать более не желаю. Вы меня знаете не первый год. Подумайте – стал бы я терпеть бездельников и дармоедов только лишь за их высокие заслуги в прошлом?
– Ну, я не знаю…
– Да все вы прекрасно знаете! Уж поверьте, давно бы отдал всех обратно – просто за красивые глаза держать не стал бы.
– Насчет отдать обратно – хорошая мысль. Может, пока не поздно…
– Поздно, батенька, поздно! Теперь уже все, назад дороги нет.
– Не понял… – Взгляд Иванова наполнился нешуточной озабоченностью. – В своих ведомствах мы пока что в штате… Или я чего-то не знаю? Это с какого момента стало поздно?
– Да с того самого, как родились! Вы, Сергей Петрович, – талант. Яркий, самобытный, один на сто тысяч. Ваши люди – такие же, я сам вас всех выбирал именно по этому признаку.
– Это, конечно, приятно слышать, однако…
– Да хватит, надоели вы со своим брюзжаньем! Поверьте мне, Петрович: условия – фигня! Просто вы еще не обтерлись. Для ознакомительного этапа это нормально. Главное – люди! Понимаете?
Взгляд Витин светел, устремлен в будущее и отчасти даже преисполнен некоего должностного фанатизма. Флаг в руки, вентилятор со спины включить, грамотная подсветочка сбоку – образец служебного оптимизма.
Иванов не выдержал: потупился и прерывисто вздохнул. Может, сказать тебе, энтузизист ты наш, чем твои люди со скуки маются? Маленькие такие шалости, типа насильственного захвата власти в отдельно взятом административном районе, со всеми вытекающими последствиями…
– Ну вот… Что опять такое? Я не прав насчет людей?
Нет, пожалуй, не стоит. Не тот уровень. Больно высоко для сельских масштабов. Даже в подробности вдаваться не станет, самого и обвинит в безрукости. Совсем, скажет, скурвились, по таким мелочам сами разобраться не в состоянии…
– Да нет, это я так – о своем.
– Ох, Сергей Петрович!… Вы мне это дело прекращайте. Все будет нормально, дайте срок. И не надо давить на меня своим пессимизмом, все равно без толку! Я вас уже вдоль и поперек изучил.
– Да я, в общем-то…
– Ну вот и славно. Идите и работайте. Брюзжать и ныть мы все умеем – работать некому…
Исполком располагался здесь же, на Большой Дмитровке, – в трех минутах ходьбы. Отдельная парковка с декоративной оградкой, охрана снаружи, охрана в вестибюле.
– Доброе утро, Сергей Петрович!
Охрана Иванову не подчиняется, но эти посты стерегут именно его контору, хлопцы заступают одни и те же, знают: Сергей Петрович – большой человек. Потому что пускать внутрь можно только тех субъектов, у которых на пропуске личная подпись Сергея Петровича. Или по личному звонку Сергея Петровича. А кто он вообще такой и чем конкретно занимается комитет – черт его знает, это какой-то жуткий государственный секрет.
– Да просто будем груши околачивать, – задумчиво пробормотал Иванов, набирая код на входной двери Исполкома. – Совершенно секретный тунеядец всех времен и народов…
Апартаменты Исполкому выделили – оторви да брось. В этом доме до Октябрьского переворота проживали вредные жирные империалистические буржуи, и аккурат в том месте, где сейчас располагается команда Иванова, у них был бальный зал. Они тут на ассамблеях оттягивались да маскарады закатывали. И не помышляли ведь, недальновидные аристократы, что очень скоро всем будет рулить веселая еврейская интеллигенция, которая всех буржуев отчасти расстреляет, отчасти выкинет к чертовой маме в Европу, а прямо в зале оборудует государственное учреждение.
Подобные апартаменты все неоднократно видели в кино, поэтому нетрудно будет представить себе интерьер Исполкома. Никаких тебе прихожих-ресепшн, сразу от входа шагаем в большущее помещение идеально круглой формы, с высоченным сводчатым потолком, разноцветным паркетом и стрельчатыми многоячеистыми окнами. Это холл, комната совещаний и оперативный зал. Если снять крышу и посмотреть сверху, апартаменты Исполкома будут похожи на гигантскую шестерню с несимметричными зубцами: двери всех служебных помещений выходят прямо в зал, тамбуров и коридоров нет. Справа налево у нас располагаются: дверь номер один – как водится, санузел; дверь номер два и три – двухсекционные покои НТО (научно-технического отдела) и его лаборатории; посередке, аккурат напротив входа, – кабинет Иванова; дверь номер пять – оперативный отдел; и последняя (или первая слева от входа) – отдел физзащиты.
Отдел физзащиты хронически пуст. Там, по идее, должны находиться Петрушин и Вася Крюков. Но эти занятые люди постоянно торчат в учебном центре, что располагается в двадцати километрах от Москвы, готовят три отделения физзащиты для непонятно каких острых акций. В оперативном отделе обосновались Костя Воронцов и Сергей Кочергин. В покоях научно-технического отдела и лаборатории – Глебыч и Лиза.
Сегодня исключение. Петрушин с утра здесь – по делу, Вася с личным составом остался «на хозяйстве». Остальная публика, как обычно, собралась в зале, жаждет прибытия начальства. Смотрят выжидающе и как-то еще. Как-то даже требовательно, что ли…
– Доброе утро, Сергей Петрович!!!
– Да, утро… (Чтоб вам всем провалиться, оболтусы!) Гхм-кхм… Доброе, если оно доброе…
А вообще, если честно, прекрасные апартаменты. Если вы с командой уже знакомы, можете легко оценить степень комфортабельности в сравнительном эквиваленте. Раньше-то наши хлопцы ютились в палатках, блиндажах да полуразваленных дощатых модулях. А совсем рядом, в тридцати метрах, располагались позиции артдивизиона, который имел обыкновение по ночам работать в профилактическом режиме. Хе-хе…
Отсутствие коридора стесняет Иванова только последние две недели. До этого как-то даже не обращал внимания на такую мелочь, не до того было.
А сейчас пригодилось бы. По коридору можно было бы прошмыгнуть незамеченным в кабинет, засесть там с важным видом, а по селектору распорядиться: все по графику, работаем…
А тут заходишь: вот они все! Смотрят пристально, ждут озадачивания и комментариев к ситуации (как десять минут назад сам Иванов от Вити).
Иванов уже две недели не проводит совещания. И не потому, что от рук отбился или заразился вельможным чванством, шастая по высоким кабинетам. Просто нечего сказать людям. «Совещания не будет, все по плану…» И – двадцать четыре шага по прямой, до кабинета. Сказать, что ли, чтобы столы в центр поставили, загромоздили площадь? Столы у стены стоят, между кабинетом директора и оперативным отделом – места навалом, четыре в ряд влезли. Пока идешь, все смотрят. Люди умные, каждый – самородок, правильно Витя сказал. Смотрят с сочувствием, постепенно, день ото дня переходящим в досаду.
– Новости есть, Сергей Петрович?
– Новостей пока нет, одни старости. Все по плану, занимайтесь. Евгений, давай ко мне.
Петрушин – богатырь под два метра, самый бравый вояка в команде. В партикулярном платье (проще говоря – в гражданке) похож черт знает на кого. Не сказать, чтобы совсем уж горилла во фраке, но прямо сейчас можно фотографировать анфас и вешать на холодильник. Похудеете быстро и качественно.
В руках у Петрушина пухлая папка. Во взоре задумчивость, весь облик ратного человека насыщен досадной неопределенностью. Неопределенность – самая мерзкая вещь для людей действия. Сам Петрушин по этому поводу высказывается так:
– Лучше твердо знать, что тебя завтра расстреляют, чем теряться в догадках, когда «финик» привезет «боевые»…
Накануне человеку довели, на что примерно тянут чудачества его лично и подчиненных ему личностей, а безболезненного разрешения ситуации не пообещали. И хотя все вроде бы сделали правильно и методически грамотно, чем все это кончится, пока что никто не знает…
– Сергей Петрович, я к вам человека привел, – поспешно сообщил в спину начальнику Костя – поймал на последних семи шагах.
– Человека – Петрушина? – вяло отшутился Иванов, не сбавляя темпа. – Спасибо, что привел. Сам не хотел идти?
– Чего это я не хотел? Если Родина сказала «надо»…
– Другого человека.
– ??? – Иванов таки притормозил у самого кабинета и обернулся с выражением легкой досады. Не то чтобы с Костей общаться не хочется, просто вид у психолога маленько того… Какой-то нездорово оптимистичный вид. Совершенно не соответствующий мрачной безысходности ситуации. Откуда что берется – непонятно. Видимо, очередной бредовый инсайн. А говорить гадости хорошему человеку лишний раз не хочется.
– Валера!
Сортирная дверь распахнулась, являя постороннего. Симпатичный крепыш выше среднего, скуластенький такой шатен, розовощекий, здоровьем пышущий, пронзительно голубоглазый и… сумрачный. Примерно как Петрушин. Руки мокрые, волосы влажные, торопливо промакивает короткую прическу носовым платком.
– Там ветродуй есть, – подсказал Костя.
– Кто?
– Сушилка, – уточнил Глебыч.
– Да ладно, я так… – во взгляде крепыша легко читается – но без декларации, ненавязчиво: у меня проблемы, беспокоить осторожно. А лучше вообще – ну вас всех…
«Ну и зачем тогда пришел? – по инерции подумал было Иванов и тотчас же спохватился: – Ни фига себе, новости!»
Апартаменты Исполкома вообще-то – режимный объект особой категории. Сюда уборщица (проверенная до седьмого колена, система-то еще со времен КГБ работает) в сопровождении двух охранников заходит. Прибирается, а они следят, глаз не спускают.
Вопрос: как впустили чужого без разрешения Иванова? Пусть даже и в сопровождении Кости Воронцова, это значения не имеет. Для охраны единственным основанием к допуску является личное распоряжение Директора, это прописано во всех инструкциях, которые здесь, слава богу, блюдутся неукоснительно.
Костя – уникум, непревзойденный мастер по части всего, что касается человечьей психологии. Бывает так, что мимоходом балуется на заданную тему, но это ненароком, безо всякого злого умысла. Надо будет потом истребовать синхронную запись аудиоконтроля и видеонаблюдения в вестибюле, послушать, чего он им такого наплел…
– Гхм… Ростовский. Валера… Иванович.
– Очень приятно, Валера Иванович. Чем обязан?
– Да вот, Костя сказал… Гхм-кхм…
– Сергей Петрович, вы знаете – я бы просто так беспокоить не стал, – Костя буквально светится весь от азарта, как будто кто-то включил в нем киловаттную лампу. – Это что-то! В общем, надо все бросить и заняться…
– Ну-ну, – Иванов кисло ухмыльнулся. – Сейчас с Петрушиным разберемся – потом все бросим и займемся. Заходи, Евгений…
Предлагаю, пока Иванов разбирается с Петрушиным, коротенько пробежаться по сути и задачам Исполкома, а заодно познакомиться с командой и большим мужиком Витей. Кто с командой уже общался, можете листать далее, ничего нового для себя на следующих трех страничках вы не обнаружите.
Итак, знакомьтесь. Нумерация просто по позывным, без всяких предпочтений.
№ 1. Иванов Сергей Петрович. Сорок четыре года, женат, двое детей. Полковник, до недавнего времени начальник оперативного отдела контрразведки Северо-Кавказского военного округа. В настоящий момент числится на генеральской должности в Главном управлении военной контрразведки, но в собственно должности не был ни дня, сразу с Кавказа бессрочно откомандирован (с сохранением жалованья и всего соцпакета по постоянному месту службы) в распоряжение Председателя Государственной комиссии по борьбе с коррупцией. В Витино, то бишь, распоряжение. Сразу оговоримся: остальные члены также откомандированы с сохранением по прежнему месту службы.
Пожалуй, самый приличный товарищ в команде, без каких-либо сдвигов. Главарь всей этой банды. Взяли за то, что умница и прекрасный аналитик. Дополнительные характеризующие черты: неплохо стреляет и слывет большим либералом (при условии, что подчиненный – тоже умница). Страдает аллергией на дешевые сигареты и идиотов.
№ 2. Семен Глебович Васильев. Сорок три года, холост. Подполковник, начальник инженерной службы ДШБр (десантно-штурмовой бригады). Специализация – взрывотехника, а вообще просто золотые руки: из пачки гвоздей и отрезка канализационной трубы может миномет собрать. Соавтор семи пособий по саперному делу. Во время прохождения службы в Афганистане был два месяца в плену. Взорвал базу моджахедов, на которой содержался. Бежал, прихватив с собой двух оставшихся в живых контуженных охранников, месяц прятался в горах. Непонятно, как выжил, ушел от всех облав, добрался до своих, в процессе путешествия обоих моджахедов… съел. После лечения в психбольнице вернулся в строй, живет в «горячих точках», дома – проездом. Хобби: любит в пьяном виде, с завязанными глазами разминировать МВУ (минно-взрывные устройства) повышенной категории сложности.
Известный баловник. Шутит не всегда корректно: то заминирует большое начальство, а потом предлагает самостоятельно обезвредить ВУ (при этом вместо ВВ использует муляж – большое спасибо за это, но запалы-то настоящие, бывает ужас как неприятно!), то просто демонстрирует твердость рук. То есть это не всегда, а в крепком подпитии: глядите, вроде пьяный, а руки не дрожат… Как-то раз в процессе тяжелого застолья наш сапер выдернул у «Ф-1» чеку и принялся выкручивать запал. Гранату он зажал меж колен, а выкручивал чеку обеими руками (они у него и в самом деле не трясутся даже в мертвецки пьяном состоянии – это похоже на чудо, но это факт!).
Присутствующие при эксперименте товарищи шутки не поняли (все военные, соображают – замедлитель горит не более четырех секунд), ломанулись кто куда. Но сапер справился. Запал, отброшенный в сторону, шлепнул уже в полете, в метре от гранаты.
Дополнительные характеризующие черты: болезненно свободолюбив, не выносит хамов, отсюда постоянные конфликты с начальством. Терпят исключительно ввиду высочайшего профессионализма – другого такого, пожалуй, во всех Вооруженных силах не сыщешь.
№ 3. Петрушин Евгений Борисович. Тридцать восемь лет, холост. Майор, зам по БСП (боевая и специальная подготовка) командира седьмого отряда спецназа ВВ. Профориентация – специальная тактика. Прозвище – Гестапо. Живет там же, где и Глебыч, дома – проездом. В первую чеченскую три недели был в плену, сидел практически в самой южной точке республики, высоко в горах. Не укокошили сразу только потому, что хотели обменять на известного полевого командира. Посидел три недели – надоело, вырезал всех лишних и удрал. Обозначил ложное направление движения, обманул погоню, забрался во двор хозяина района – одного из полевых командиров, наглухо упразднил охрану, самого командира взял в заложники и, пользуясь им, как живым щитом, на его же джипе добрался до расположения наших. Командира сдавать не пожелал – застрелил на глазах бойцов блокпоста. Видимо, был не в настроении.
Хобби – пленных не брать. Вернее, брать, но до штаба не довозить. Есть информация, что лично любит пытать пленных и вообще слывет мастером допросов. Даже самые крутые горные орлы «раскалываются» на пятой минуте общения. Видимо, отсюда и прозвище. Обладает молниеносной реакцией, специалист практически по всем видам стрелкового и холодного оружия, бесстрашен, беспощаден к врагу и слабостям соратников. Персональный кровник девяти чеченских тейпов. Имеет маленький пунктик: вызывать на дуэль плохо обращающихся с ним старших чинов. Понятное дело – на дуэль с этим головорезом согласится не каждый, да и закона такого нету! Но прецедент, как говорят, место имеет…
№ 4. Воронцов Константин Иванович. Тридцать восемь лет, женат, двое детей. Майор, военный психолог. Кадровый военный, психологом стал, заочно окончив столичный пед. Единственный в войсках доктор наук, проходящий службу в действующей части.
Среди своих имеет обусловленное профессией прозвище – «Псих», или «Доктор». Автор двух диссертаций, имеет нехорошее отклонение: страшно не любит тупых начальников и подвергает их всяческой обструкции. Прекрасный педагог, мастер психологического прогноза, специалист по переговорам в экстремальной ситуации и так называемым обменам. В начале второй кампании был в плену: на переговорах взяли в заложники. Посидел пять дней, от нечего делать расколупал психотипы охранников и каким-то образом умудрился так их поссорить меж собой, что те вступили в боестолкновение с применением огнестрельного оружия. Проще говоря, перестрелялись. Психолог, воспользовавшись суматохой, завладел оружием одного убитого стража и принял участие в ссоре – добил двоих раненых. И удрал, прихватив с собой других пленных. Короче, хороший солдат.
№ 5. Василий Иванович Крюков. 28 лет, холост. Майор, начальник разведки энской бригады. На должность назначили в конце прошлого года, хотя ВРИД ходил года три. Мотивация была простая: молодо выглядит, да и вообще… хулиганит маленько. Имеет репутацию отъявленного грубияна и задиры.
Потомственный сибиряк-охотник, мастер войсковой разведки, недоброжелатели утверждают – мутант-де, ночью видит, нюх как у собаки. Может бесшумно перемещаться по любой местности, сутками напролет лежать без движения, прикинувшись бревном, «читать» следы и так далее. Дерсу Узала, короче – войскового разлива.
В жизненной концепции Крюкова отсутствует пункт, необходимый для успешного продвижения по службе. Вася не признает чинопочитания и относится к людям сугубо с позиции человеческого фактора. Если человек достойный, но всего лишь солдат, Вася будет пить с ним водку и поделится последней банкой тушенки. Если же это генерал, но хам и «чайник» в своей сфере, Вася запросто выскажет ему в лицо свое мнение или просто пошлет в задницу. В общем, тяжелый случай.
Если подходить к вопросу с официальной точки зрения, Вася – военный преступник и полный кандидат в группу[2] «Н» (склонен к суициду). Примеры приводить не станем, это долгая история. Вот наиболее яркий: как-то раз, чтобы разгромить базу боевиков, скоординировал нашу артиллерию метр в метр на точку своего нахождения!
Особенности: страдает графоманией. Сочиняет жутко скабрезные стишки и два года подряд рожает военно-полевой роман. Если таковой вдруг когда-нибудь родится, все вместе взятые литературные грубияны страны могут отдыхать…
№ 6. Старший лейтенант ГРУ – Сергей Александрович Кочергин. Выглядит как минимум на тридцать. На самом деле парню в следующем месяце исполнится двадцать три года. Взрослый товарищ. Выпускник МГИМО. Из семьи высшего столичного света. Холост, естественно.
Плюсы: свободно владеет чеченским, английским, арабским и фарси. Отменный рукопашник и стрелок. В совершенстве знает компьютер. В общем, полезный малый. Дополнительные характеризующие особенности: несмотря на светское воспитание, в некоторых случаях склонен к силовому решению конфликтов. Было дело, избил двоих полковников своего ведомства, якобы оскорбивших его сослуживца. Кроме того, если верить оперативным данным, в биографии молодого человека имеет место какой-то расплывчатый эпизод с десятком трупов чеченской принадлежности. Эпизод четырехлетней давности, нигде официально не значится, но информация присутствует. Будучи еще гражданским лицом, находился в плену на базе Умаева-младшего (Итумкалинский перевал). Организовал и возглавил побег (опять оперативные данные, фактов нет) полутора десятков пленных, в результате которого небольшой отряд Умаева был полностью уничтожен. Больше ничего по нему нет.
И в завершение № 7. Елизавета Юрьевна Васильева. Уроженка Санкт-Петербурга. Майор ФСБ. Двадцать восемь лет, вдова. Муж – полковник ФСБ, погиб при выполнении особого задания в конце первой чеченской. Детей нет.
Специалист по радиоэлектронике, устройствам видеоаудиовизуального контроля (читай – шпионской техники). Владеет английским, разговорным чеченским, сносно знает турецкий (и соответственно – азербайджанский). Серебряный призер Северо-Западного управления по стрельбе, мастер спорта по биатлону. Хобби – китайская философия, ушу, макраме.
В свое время была сослана в команду за нанесение тяжких телесных непосредственному начальнику. Вроде бы этот непосредственный воспылал к Лизе нездоровой страстью и пытался в условиях командировки неправильно воспользоваться своим служебным положением. Такое частенько случается: вдали от семьи, на чужбине, дивчина симпатичная и так далее…
Однако что-то там у них не заладилось. Задумчивая Лиза к начальственным поползновениям отнеслась без должного понимания и… прострелила непосредственному мошонку. Из табельного оружия. Трижды. И, как утверждает пострадавший, сделала это без какого-либо оттенка скандальности. Задумчиво улыбаясь и глядя вдаль туманным взором. Вот такая тихоня.
Все, по составу полный расклад. Почему такой странный состав для полугражданской организации? Следите за развитием событий, очень скоро все будет ясно.
Теперь пара слов о большом мужике Вите. Сразу, чтобы не было никаких недомолвок: Витя – бывший чекист, человек из «питерской команды», лицо, особо приближенное к Хозяину. А то знаете, как бывает, – подпустят туману и намекают постоянно: высокое покровительство, какие-то там офигенные связи, потому, мол, все и решается на раз… Нет, тут все просто и ясно, хотя, если честно, на раз или даже на раз-два-три что-то решается крайне редко, а в норме – с большими потугами и страшным скрипом.
В свое время Витя пытался единолично бороться с разнообразными иноразведками и их вредными резидентами на Северном Кавказе. А поскольку до него эта борьба уже вовсю велась, причем специально адаптированными к такой работе могущественными ведомствами, нужна была какая-то в корне нестандартная новация (получится – молодец, первооткрыватель, не получится – ну что ж, новация все же, процесс апробирования и все такое прочее…).
Витя, большой оригинал и выдумщик, рассуждал так: иноразведки без людей внутри Системы – ноль. Они обязательно должны контактировать с нашими военнослужащими и сотрудниками, вербовать их, общаться и т. д. Потому в команду, которая должна была осуществлять великодержавные планы спецпредставителя президента, подобрали мастеров ратного и оперативного искусства… но не отличников боевой и политической подготовки, а отъявленных негодяев, башибузуков, которых начальство терпело лишь ввиду их высокой квалификации и в некотором роде даже незаменимости. Дело в том, что эти люди, благодаря их колоссальному личному авторитету, имели массу «достойных» знакомств и доступ едва ли не ко всем интимным секретам и мелким тайнам ОГВС (объединенной группировки). Что в принципе и требовалось для результативной работы по выявлению возможных «агентов влияния».
Другими словами, команда была создана Витей конкретно для борьбы с иноразведками и резидентами.
Результат двухлетней деятельности этого необычного формирования нам известен: в числе всего прочего отловили всего лишь одного резидента. То есть, по большому счету, вроде бы не оправдали высокого доверия… Но от «побочной» деятельности команды вышла очень даже немаленькая польза, в результате чего инициатор, Витя, крепенько приподнялся буквально по всем позициям.
Приподнятому Вите на Кавказе стало тесно, и он решил, что пора перебираться в центр и попробовать свои силы в каком-нибудь очередном грандиозном предприятии. Осмотрелся по сторонам, прислушался – чем там Хозяин дышит, о чем шушукаются в кулуарах на злобу дня, быстренько составил проект и, как всегда, попал в унисон с чаяниями времени.
Вот таким образом Витя стал спецпредставителем президента по ЦФО и одновременно председателем государственной комиссии по борьбе с коррупцией. Все по его проекту, даже указ под него делали.
Команду перетащил с собой в полном составе. Не потому, что полюбил всех, как братьев, а просто привык. Удобно, знаете ли. Надежный, проверенный агрегат для решения разного рода вопросов. Если обратиться к практике повышений, такое зачастую случается даже без учета какой-либо полезности той или иной составляющей прежнего бытия. Человек получает новую должность, переезжает в новый кабинет и тащит с собой, допустим, какие-нибудь старинные часы с кукушкой или дубовый письменный прибор. Ему бы, конечно, новые аксессуары дали, современные, красивые, эргономичные и так далее… Но он привык к старым вещам. Они удобны и в некотором роде уже не просто вещи. Они – свидетели карьерного роста, сожители, соучастники, если хотите. А все новое, кстати, надо осваивать, подгонять под себя, доводить до ума, тратить на это довольно много времени.
Кроме того, существовал и вполне практический аспект использования старой команды в новом режиме: исходя из поставленных задач.
Задач было две: основная и сверх.
Основная, понятное дело, – борьба с коррупцией. С какой именно и как, это уже детали, главное – борьба.
Сверхзадача… Хе-хе… Для начала процитируем первую страничку нового ежедневника Васи Крюкова – человека крайне дремучего, но скрупулезно записывающего все, что с ходу не укладывается в «оперативную память», – чтобы потом поинтересоваться у более мудрых собратьев, что это такое:
«…Сверхзад: создание предпосылок… Ну ни… себе! Короче – это круто, но это военная тайна. Писать нельзя… В смысле, „писать“ – ударение на „сать“ а не на „пи“…»
Итак, сверхзадача (прошу не падать в обморок!): создание предпосылок для возврата стратегических сырьевых ресурсов России в государственное пользование.
Здорово, правда? Сначала, значит, раздали за бесценок кому ни попадя, теперь хотят вернуть все обратно. Даже на первый взгляд, без углубления в подробности, понятно: процесс намечается неподъемно тяжелый, непредсказуемый, с великой массой разнообразных нюансов. И потом: что общего между командой специалистов, посвятивших свою жизнь борьбе с терроризмом, и (иначе и не назовешь!) переделом собственности?!
– В общем, это жест отчаяния, – вот так пояснил ситуацию Витя. – Причем жест с самых верхов. Есть мнение, что далее терпеть нельзя и надо что-то делать. Цитирую Хозяина: «…Если мы в самое ближайшее время не займемся ситуацией, то… ситуация займется нами…» В общих же чертах ситуация примерно такова…
Далее Витя высказывался долго и весьма пространно, но мы это дело опустим и объясним коротко и по существу.
Все в курсе, что ловкий предшественник нынешнего Хозяина сотоварищи де-факто раздал практически бесплатно весь стратегический ресурс России. Есть, правда, предположение, что это было сделано не просто хищнически, а вполне с благой целью: поднять стремительно хиреющую экономику бесславно павшей великой державы. То есть создать класс капиталистов – комсомольцев, которые, хапнув как следует, в конечном итоге воскресят отечественную промышленность, осуществят какие-то там передовые реформы, возродят купечество, сельское хозяйство и так далее и тому подобное.
Размышляли, по-видимому, так: когда все общее, то, по сути, оно все ничье – нет хозяина. Пусть принадлежит кому-то конкретно, глядишь, получим результат и будем все кругом в шоколаде!
Под это дело, между прочим, в кратчайший срок основательно перелопатили (хочется сказать – извратили донельзя) наш с вами Основной закон. То есть предшественник нынешнего Хозяина издал несколько десятков «приватизационных» указов, радикально меняющих экономические основы общественного строя, что в соответствии с Конституцией могло быть сделано только волеизъявлением всего народа, иначе говоря – референдумом.
Недаром нынешнему Хозяину одним из основных условий вступления в должность было вменено подписание Указа № 1763[3] – старый лис прекрасно знал, что за это беспрецедентное ограбление, если не принять должных мер, спросят на полную катушку – никакие прежние заслуги не помогут!
В общем, ладно, не будем расклеивать ярлыки, пусть с этим разбираются соответствующие органы. Вернемся к тому, что, очень может быть, ловкие ребята никаких вредительских целей не ставили, а просто хотели как лучше.
Но получилось-то как всегда!
Смотрим итог, дни сегодняшние, результаты работы младореформаторов-затейников:
– сельское хозяйство уничтожено (не «практически», не «почти», а именно уничтожено, нет его!), промышленность благополучно испускает последние вздохи;
– экспорт созданного на территории страны продукта на нуле – мы уже давно не производим в массовом порядке ничего такого, что могло бы заинтересовать соседей;
– зато экспорт непереработанного сырья на высшем уровне: стратегический ресурс рекой течет на запад. Река эта не безразмерна, есть вполне научно обоснованные факты, утверждающие, что довольно скоро она иссякнет. Интересно, что народ имеет от этого дела не просто ноль целых ноль десятых, а даже какие-то отрицательные цифры! То есть в минусах сидим, сырье наше качают, да с нас еще за это высчитывают. Подробнее об этом тремя абзацами ниже, сейчас – результат;
– страна на грани голодного бунта, на фоне пяти десятков миллиардеров и нескольких тысяч миллионеров мы имеем жуткое тотальное обнищание и перспективу стремительно надвигающегося экономического (и как следствие – государственного) коллапса.
Наша великая страна, по сути, превратилась в сырьевой придаток Запада, как и планировалось. Планировалось, естественно, не нами и не у нас, но это уже дело десятое, главное – результат.
Примечательно, что сами «насосы»-затейники, получившие в свое время доступ к богатствам недр, энергетическим запасам и вообще к сырью и ударно качающие все это из страны, даже и не думают скрывать свои дальнейшие намерения и ведут себя как заправские командированные старатели.
Они все имеют двойное гражданство, дети их живут и учатся «за бугром», там же находится практически вся собственность, туда же они качают через офшоры вырученные за наши ресурсы деньги, приобретая зарубежную недвижимость и производство. Реабилитация выработанных месторождений не ведется вообще, подступы к объектам загажены донельзя, там рядом не просто плохая экология, а без всяких прикрас – зона, опасная для жизни, мертвая земля. Если кто не верит, прокатитесь на вертолете над бескрайними просторами Тюмени, Сургута, Сибири и так далее – в тех местах, где функционируют добывающие предприятия.
Вывод: ребята в командировке. Все вычерпаем, завалим мусором, уедем домой, а как вы тут будете – это уже не наше дело.
Понятное дело, что из всего вышеперечисленного власть больше всего беспокоит перспектива коллапса. Это самое неприятное, и главное – это уже не отдаленная перспектива, а где-то совсем близко. В общем, сложа руки сидеть нельзя, надо что-то делать, как-то выкручиваться, выходить, выправлять, восстанавливать…
А восстанавливать все неимоверно трудно (или просто невозможно), потому как де-факто страна отлучена от своих же собственных стратегических ресурсов! Это же какой жуткий парадокс: в мире повышается цена на нефть (нашу с вами нефть), нам, по идее, должно от этого быть лучше, но… У нас, вопреки логике, тут же повышаются цены на бензин, солярку, масло и, как следствие, на все остальное! Как тут не процитировать классика: «…это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?!…»
Поневоле напрашивается аналогия: ловкие люди взяли у вас с кухни, без вашего ведома, картошку, пожарили ее на вашей плите, на вашей сковороде, на вашем масле… И вам же продают по ресторанной цене. Скажете – глупости? А у нас с вами сейчас разве не так?!
Вопрос: вы, товарищ, у которого на кухне хозяйничают эти ловкие люди, – вы конченый идиот или совсем без рук – самостоятельно не можете себе картошку пожарить?!
Однако хватит рыдать, у нас не семинар по самобичеванию – пора четко сформулировать проблему и двигаться дальше.
Суть проблемы в том, что в настоящий момент по данному вопросу у нас имеет место совершенно тупиковая ситуация. Вроде бы все ясно: отменить приватизацию в отношении стратегических ресурсов, вернуть государству бывшую госсобственность (сплошь и рядом высокорентабельную и отторгнутую в свое время совершенно противозаконно, по антинародным, преступным, специально сработанным к случаю Указам) и приступить к плановому восстановлению разрушенного врагами народа общего хозяйства…
Ан нет, тут не все так просто. Думаете, глупые люди в верхах сидят, тупые, слепые и ничего не понимают?
Все видят, понимают… а сделать ничего не могут. Во-первых, правовое поле в порядке, все разбойные указы действуют по сей день и никто их отменить не в состоянии. Реквизировать все нахрапом нельзя, попробуй только тронь, весь цивилизованный мир дружным хором заорет: ратуйте, люди добрые, произвол, насилие, полнейшее беззаконие, тоталитарный режим и все такое прочее. И так ведь кивают все время: чего жалуетесь, у вас же не силком отняли, сами все раздали, да не чужим, а своим же!
Позиция цивилизованного мира (читай – наших западных «стратегических партнеров», США и Евросоюза) вполне понятна и заслуживает уважения. Говоря проще, без зауми и хитросплетений следует признать, что «партнерам» такое положение крайне выгодно: то, что у нас полнейшая разруха, бардак и что мы уже не грозная, некогда могучая империя, а всего лишь их сырьевой придаток.
Это крайне невыгодно нам, но нас с вами в данном случае никто не спрашивает. У нас демократия, мы всей душой хотим в ВТО и ЕС, «партнеры» дают нам деньги… в конце концов, они очень здорово наловчились этак запросто, по-свойски, давить на нас с позиции силы (мы не то чтобы слабее – это не совсем так, просто мы в стельку пьяны, жрем что попало, всего боимся и давным-давно не тренировались, поэтому повалять нас сейчас не может разве что самый ленивый).
По определению статуса можно спорить, но де-факто наши «насосы» – люди Запада, хотя бы уже лишь потому, что у них там дети, дом и деньги, а здесь у нас – всего лишь выработка, карьер.
Естественно, своих людей Запад будет защищать до последней капли крови и никогда не даст в обиду. А мы конфликтовать по этому поводу с Западом не станем ни в коем случае, у нас сейчас для этого совершенно нет ни позиций, ни возможностей.
В общем, этот аспект можно далее не рассматривать: думаю, понятно, почему в данном конкретном случае силовое решение вопроса, ставшее вполне традиционным для наших разухабистых органов правопорядка, тут не лезет ни в какие ворота. Это вам не Петю Удодова выгнать взашей с пивзавода при помощи судебных приставов, это совершенно другой уровень.
«Снизу», какими-то народными средствами (акции протеста, блокады-пикеты, саботаж или просто элементарное масштабное вредительство) – вообще бесполезно. Денег на свою охрану и оборону эти ребята не жалеют, их службы безопасности содержатся в образцовом состоянии и, без преувеличения, соответствуют самым высоким мировым стандартам.
Вот так и получается: сверху нельзя, снизу – никак. Неприступная крепость. Цитадель. Окопались, зарылись, обставились, на пушечный выстрел не подойдешь.
Хоть стреляйся! До того обидно – жуть. Мы с вами сидим в своей квартире и молча наблюдаем, как ловкие ребята неторопливо и основательно все уносят – телевизор, холодильник, старенький компьютер, потертый палас… глядишь, вот-вот кафельную плитку обдирать пристроятся. Можно орать в голос, изрыгать проклятия – кляп в рот никто не совал, но реально помешать этому процессу мы не в состоянии. Потому что нас с вами просто вычеркнули из этой жизни. Мы лишние. Мы – это весь совокупно взятый российский народ, кроме той малой его части, что трудится на предприятиях «насосов».
По большому счету, конечно, неплохо было бы, если бы мы все (кроме тех, кто трудится на этих самых предприятиях) в одночасье благополучно сдвинули лыжи. Тогда в нашем большом карьере ребятам было бы совсем привольно. А то сидим тут, толку от нас никакого, только ноем постоянно и смотрим завидущими взглядами…
Да уж… Картинка у нас получилась – ну просто полный пи… Нет, Пикассо тут ни при чем, скажем так: просто полный черный квадрат!
Однако не все так безнадежно, как кажется.
Если рассуждать категориями военных, неприступных крепостей не бывает в принципе. Почти в каждой крепости, если как следует поискать, найдется какой-нибудь древний тоннель, заваленный камнями два-три столетия назад, или что-нибудь типа совершенно «левого» тайного лаза, о котором не подозревал ни один архитектор (какой-нибудь Конан-Вася прорыл его в незапамятные времена, чтобы без проблем шляться на свидание к любушке, проживающей за крепостной стеной). А если и нету таких замечательных лазов-тоннелей, это тоже не беда. Дело в том, что… Так, сейчас банальность скажу, но без этого – никак.
Дело в том, что крепости охраняют люди. Хи-хи… В последнее время, правда, такие хитрые крепости пошли, с электронными системами охраны, сложнейшей техникой, которая видит в темноте, улавливает малейшие колебания почвы, тончайшие вибрации и самые ничтожные изменения магнитных полей…
Но технику эту тоже настраивают и обслуживают люди. Сама по себе, автономно, она работать не может. Это только в фантастических фильмах всякие там «Скайнеты» мировые дебоши устраивают, а в реальности техника без человека – полный ноль.
Теперь – аксиома. В мире нет людей непогрешимых. У каждого человека, внешне безукоризненного и практически святого, если как следует за него взяться, рано или поздно обнаружится какой-нибудь изъян (а то и несколько). Главное – внимательно и терпеливо изучать объект своего исследования.
Далее. Следуя элементарной логике, эти загребущие «насосы» ведь не в безвоздушном пространстве существуют. Они тут, рядышком, на земле, хоть и за крепкими стенами закона безопасности и под прикрытием многочисленной прислуги.
И что характерно, они, мягко говоря, далеко не все на свете делают сами, своими руками.
На этих ребят (это грустно, но это факт!) пашет целая армия государевых и общественных людей, которых купили или намеренно поставили на нужные места. Высокие чиновники во всех известных учреждениях (а в первую очередь в силовых структурах и исполнительных органах), многочисленные депутаты, отдельные представители прессы и целые концерны СМИ, и так далее и тому подобное – список просто огромный.
Если опять же выражаться языком военных, это все – наемники. То есть не кровные родственники или близкие, повязанные объективно-корпоративной мотивацией, а сторонние люди, которые за хорошие деньги действуют в ущерб своей стране.
Все вместе, в совокупности, эти наемники – монолитная армия, воюющая за деньги на стороне старателей-«насосов», и, надо признать, без всяких натяжек – грозная сила.
А каждый по отдельности?
Каждый представитель этой армии по отдельности – всего лишь слабый человек. Не имеющий и тысячной доли той защиты, которой окружены сами полководцы и их приближенные.
И пусть в глазах простых людей они – несокрушимая мафия, каждый из них всего лишь крохотная, легко заменяемая деталь государственной машины, которая (деталь) одновременно работает на враждебный агрегат, использующий те же ресурсы, что и сама эта машина.
Вот эти отдельно взятые наемники и есть основной контингент, с которым предстоит работать в ближайшее время. Если их как следует перелопатить, прошерстить, выбить наиболее злостных… То можно заставить «насосы» шевелиться. Пусть выйдут на стену своей неприступной цитадели, посмотрят, что это там неладное творится на поле битвы. Глядишь, для поправки ситуации откроют ворота, резерв выпустят на подмогу. А на плечах этой подмоги, если повезет, можно будет попробовать ворваться в неприступную крепость. Ну а не повезет, так хоть предместья захватим. Они потом в крепости, оставшись совсем без наемников, все съедят, выпьют и сами сдадутся. Хе-хе…
А кто будет этим заниматься? Все на местах – та самая мафия, только уровни разные (снизу вверх, вертикаль, и по диагонали!). У Хозяина, как это ни парадоксально звучит, нет инструмента для такого рода работы. Нет команды единомышленников, которой можно было бы доверить такой щекотливый вопрос.
Вот поэтому нужны проверенные люди, но… как бы со стороны. Чтобы они были по всем параметрам вне. Вне игры, вне гильдий, вообще вне сложившегося у нас за последнее десятилетие коррумпированного уклада.
А чтобы никто не совал палки в колеса, нужна вполне дееспособная и приличная легенда, которая била бы по всем пунктам.
Завершая презентацию, следует отметить: Витя на центральном театре военных действий появился очень вовремя и с полным боекомплектом. У него была команда и легенда – с пылу, с жару, вовсе не натянутая откуда-то, а вполне рабочая.
Товарищи, осведомленные по этой части, могут скептически поджать губы: ну-ну, порезвитесь, хлопцы, потешьте себя… У нас же как: легендируйся, сколько влезет, все равно очень скоро узнают, почем за рыбу деньги, запрутся на семь замков и будут от тебя хорониться.
В этом плане команде было проще. Все прекрасно знали, чем она занималась до недавнего времени, и потому по новым задачам вопросов ни у кого не возникло.
Задачи Комиссии – а, как следствие, и Исполкома – декларативно (и псевдосекретно, чтобы придать жизнедеятельности команды нормальный служебный флер) были сформулированы предельно отчетливо и закономерно вытекали из всей предыдущей деятельности команды.
А именно: тотальная проверка чиновников государственных структур на предмет пособничества террористам и преступным этническим сообществам.
Согласитесь, в сообразительности Вите не откажешь. В этом случае состав Исполкома вполне оправдан и ни у кого не вызывает никаких нареканий. И потому (это уже не предположение – это трехмесячная практика показала) никто не боится и не «гасится».
Оставалось только работать и показывать результат…
Ну что, самое время вернуться к нашим… эмм… «силовикам».
Женя Петрушин и Вася Крюков, как уже говорилось, живут «на выносе» – на территории учебного центра в Подмосковье. И не просто живут, а очень активно функционируют: воспитывают три отделения физзащиты. В каждом отделении по семь человек.
Вообще-то, на стадии планирования, при определении профиля служебных задач отдела физзащиты, речь шла о примерно вот таком соотношении: десять процентов – силовое сопровождение, все остальное (девяносто процентов) – оперативная работа. То есть подобрать следовало неприметных товарищей средних кондиций, с опытом работы в органах.
Увы, увы – всем было как-то недосуг, и подбор осуществляли Женя с Васей. Хе-хе…
Отбирали среди своих, про органы даже и не вспомнили. В результате и в самом деле ребятишек набрали внешне вполне средних кондиций (спасибо Петрушину, не приволок гренадеров под стать себе), но… они все, как один, были родом из разведки и спецназа!
– Ну, удружили… – сказал Иванов, ознакомившись с личными делами вновь принятых бойцов. – Хотя бы одного бывшего опера для приличия взяли!
– Зато мы их всех знаем, – парировал Петрушин. – Эти не сдадут и не подставят. А обучить можно чему угодно, это не проблема…
В общем, ребята третий месяц живут «на казарме»: днем лекции и практические занятия от лучших оперов-отставников (лично Витя расстарался), штудируют законодательство, кодексы и прочие документы, а вечером и отчасти ночью Женя с Васей по старой памяти дрючат всех по части специальной тактики. Никто, правда, не просил, но это так – чем бы дитя не маялось…
Спят по шесть часов, нагрузка весьма приличная, дома бывают два раза на неделе – в выходные. А поскольку острых акций (да и просто каких бы то ни было акций вообще) в обозримом будущем не предвидится, люди воспринимают свою жизнь как отработку тривиальной учебной программы и параметры задач этой программы с легкостью переносят на окружающий мир.
Результат такого образа жизни налицо: как раз по этому поводу Петрушин сегодня и сидит в кабинете у Иванова.
Рядом с учебной базой располагается райцентр Вознесеновка. Райцентр – это только звучит весомо, на самом деле там поселок на три тысячи жителей: бывший колхоз, поля, церквушка, население, согласно древней традиции, активно пьянствует и помаленьку что-то выращивает.
Вася Крюков – ревностный блюститель военной диеты (диета такая: едим все, что увидим, а если темно, едим все, что унюхаем и нащупаем) – быстро разобрался в окружающей обстановке и повадился шастать в поселок за молоком. Алюминиевый термос «десятка», три километра по относительно ровной дороге, минных полей нет, не стреляет в тебя никто, ползать не надо – короче, сплошная лепота!
Может, тут не только в молоке дело: Петрушин говорил, что где-то там рядом с бабкой некая симпатичная дивчина проживает… Но суть не в этом – началось-то все как раз с молока.
В общем, пришел Вася в очередной раз за молочком, а бабка возьми да и пожалуйся бравому военному: вот, мол, беда какая – обобрали до нитки, супостаты бессердечные!
– В хату залезли, что ли? – Вася быстренько осмотрелся: следов вторжения вроде незаметно, все чистенько и опрятно.
Нет, оказывается, – не в хату. В душу залезли! Без спросу и в грязных сапогах.
Оказывается, в поселке с месяц назад открыли зал игровых автоматов. Бабкин внучок, развитой оболтус пятнадцати лет, быстренько просадил в этом зале какие-то свои личные сбережения (три года на мопед копил), но этим не ограничился. Движимый жаждой реванша, ловко спер у бабки «гробовые» – десять тысяч рублей… Но, как и следовало ожидать, ничего не отыграл – все деньги достались «однорукому бандиту».
Ну, городским товарищам, может быть, это покажется смешным… А для традиционно нищих сельчан потеря таких денег – огромное горе.
Бабулька в слезах бросилась к участковому: обороните от грабителей, верните кровные! Участковый, усмехаясь в пшеничные усы, спросил: а что, внука туда кто-то силком тащил? Если не силком – извините, ничего поделать не можем. Все по закону, никаких нарушений. Можешь, конечно, обращаться вверх по инстанции, но только зря время и нервы потратишь, поверь на слово…
– Внуку сколько?
– Да только пятнадцать исполнилось.
– Ну, это не проблема, – заверил бабульку юридически подкованный Вася (недаром три месяца кряду кодексы штудировал!). – Это как два пальца… эмм… Короче, сейчас разберусь. Ждите.
И направился в отдел милиции. Так с термосом и пошел.
В отделе говорит: поправьте этого вашего игрового коммерса, ему тут жить, зачем на ровном месте неприятности зарабатывать? Мальчишка несовершеннолетний, играть по закону нельзя. С его карманными, ладно – черт с ними, а бабкины пусть отдадут. А то ведь нехорошо может получиться!
Хлопцы в отделе посмотрели на Васю, как на сумасшедшего, переглянулись и дружно послали его в разные известные места. Не потому, что мелкий, а ввиду статуса. Ты, вообще, чего тут забыл, военный? Иди во все эти самые места и воюй себе, Родину защищай. А советовать нам тут нечего, а то ведь, это, с тобой может нехорошо получиться.
Вася, надо отдать ему должное, не стал вдаваться в полемику, чреватую стрельбой по площадям, а просто тихо вышел. Ну и фиг с вами. Тут, помимо вас, еще служивые люди есть.
И направился прямиком к главе администрации (типа, мэру). Там все рядом, на одной площади.
Глава, однако, проявил политическую близорукость: на Васину дружескую критику в адрес недобросовестных коммерсантов и «якобы» покрывающих их правоохранительных органов отреагировал болезненно, не в тему разорался – так, что забрызгал слюной портрет Президента, и в конечном итоге вызвал милицию.
Васю взяли. Ну вот, допрыгался, военный. Тебя же предупреждали – иди, и не просто иди…
Посадили военного под замок, термос с молоком отняли, а обыскать не удосужились. Ничего себе, разбаловались хлопцы на вольных деревенских хлебах! Это как же надо деградировать, чтобы при «приеме» офицера войсковой разведки не обыскать его?
Вася дождался, когда все стихнет, и передал по рации Петрушину – дословно:
– Повязали. Сижу в ИВС. Молоко забрали, скоты! Прими меры…
Охранник в коридоре это дело услышал, рацию отняли… Но было уже поздно. Раньше надо было головой думать.
Минут через сорок в поселке Вознесеновка Московской губернии как-то сам собой, тихо, бескровно и очень естественно, случился тривиальный государственный переворот…
Да, вот до сего момента – это было со слов Петрушина и Васи, а все, что далее, Иванов сам видел, своими глазами.
Однако давайте по порядку.
Утречком в штаб-квартиру подъехал Петрушин, привез на подпись документы и доложил о ситуации. Иванов машинально подмахнул заявки на продовольствие и матбазу, вполуха слушая доклад Петрушина, добрался до первого протокола допроса, пробежал его глазами… Тут он понял, о чем рассказывает начальник отдела физической защиты, и волосы у него встали дыбом. Да и на голове тоже.
За ночь Петрушин провел следствие по своей индивидуальной методике (те, кто с Петрушиным знаком, сейчас, наверное, глумливо хмыкнули). И знаете, как ни странно, все добровольно признались. Хором. В чем? Ой, да чего там только не было!
В общем, мафия там у них. Зал игровых автоматов, оказывается, на пару держат сын главы и зять начальника отдела. Но это только начало, это строго по существу дела. А дальше раскол пошел по всем пунктам, включая события пятилетней давности. Махинации с «социальными» деньгами, подпольный спиртзавод (теперь понятно, куда у них уходит все зерно и свекла), незаконная продажа цыганским наркобаронам не принадлежащего поселку брошенного городка воинской части, хищническая вырубка реликтового леса в заповедной зоне, незаконная продажа государственной земли возле водохранилища богатеньким дачникам, сановное браконьерство на том же водохранилище… и еще двадцать пять пунктов примерно в том же ключе. В общем, нормальный набор должностных злоупотреблений, присущий всем без исключения административным образованиям. В принципе можно либо расстреливать без суда и следствия, либо привычно махнуть рукой – чего уж теперь, у нас ведь все так делают…
– А это что такое? – Иванов добрался до заключения экспертизы ДНК.
– Ну, это липовое, – Петрушин смущенно зарделся. – Оперов-преподов попросили, они состряпали. Но сами поймите – где я ночью возьму эксперта?
Оказывается, Вася сказал, что глава администрации в его присутствии оплевал портрет президента. Теперь, ко всему прочему, главе инкриминировали оскорбление символов государственной власти действием. И за это его, как и всех остальных районных чиновников, за прочие гадости, по совокупности, надлежало расстрелять до исхода текущих суток. Вот постановление, извольте ознакомиться и подписать. Да, еще неплохо было бы комитетскую печать поставить – для большей солидности…
Постановление было выполнено в соответствии со всеми требованиями штабной культуры, на фирменном комитетском бланке (Петрушин с Васей заявки на продовольствие, боеприпасы и матбазу на них печатают).
– Женя…
– Да, Сергей Петрович?
– Ты совсем навернулся, друг мой?
– Так шутка же! – Петрушин лучезарно разулыбался. – Это ж в плане профилактики. Пусть со страху уписаются – урок будет. Да вы не волнуйтесь, там все тип-топ. От вас нужны только печать и подпись…
Иванов ничего подписывать не стал, печать ставить – тем более, прихватил с собой Костю Воронцова и экстренно выдвинулся с Петрушиным к месту событий.
Вознесеновка как будто вымерла. Все коммуникации отрезаны, на подступах к поселку – вооруженные бойцы физзащиты, всех заворачивают: карантинные мероприятия, типа. Улицы пусты – жители по домам, мобильная связь изъята…
– А что ж вы так – не доработали? – скорбно пошутил Иванов, имея в виду новостройку справа от южного въезда в поселок: там этак резвенько сновали товарищи в оранжевых спецовках, весело журчал экскаватор, ворочающий упаковки кирпичей…
– Да это свои, – махнул рукой Петрушин. – Это сын главы и зять тутошнего главмента бабушке-молочнице дом строят. С шести утра затеялись. Добрейшей души товарищи! Благотворительность, типа. Смотрят – у бабушки халупа вот-вот развалится, ну и давай…
– Ой-е-е… – озабоченно пробормотал Иванов. – Вот это вы тут устроили…
Арсенал милиции был опечатан и взят под охрану, у правления, почты и отделения МДС-банка стояли парные посты. Рядовые сотрудники провели ночь в поселковом ДК, все руководство сидело в подвале РОВД. За дежурного по райотделу – препод по оперативно-розыскному делу, опер в отставке, в меру пьян, но все как надо, на звонки отвечает, руководство на территории и так далее!
– Ну ни фига себе… – машинально отметил Иванов, глянув на часы. – Райцентр сутки как захвачен не пойми кем, по сути, тут у них натуральный государственный переворот… А никто даже и не почесался!
На двери кабинета начальника РОВД висела свежая табличка (трафарет, бронзовые буквы – как на остальных дверях, и уже под стеклом! Только больше в два раза – букв больно много): «Трибунал Исполнительного Комитета Государственной Комиссии по борьбе с коррупцией».
– Ну, это так, чтобы прониклись… – смущенно пояснил Петрушин, заметив нездоровый блеск в глазах командира. – Вы не думайте, они все правильно поняли…
Иванов достал руководство из подвала, предъявил полномочия, пообщался.
Более других пострадал глава администрации. Он ползал на коленях вокруг Иванова, все норовил облобызать его ботинок и, подвывая наподобие калифорнийского шакала, блажил:
– Мой рот… Мой рот… О-о-о, мой рот!!!
Петрушин, не удержавшись, крепко пнул его в задницу, и глава тотчас же родил нечто вразумительное:
– Все не так! Я старый партиец!! Товарищ неправильно понял!!!
– Да вы успокойтесь, – посоветовал Иванов, отметив направление взгляда главы и опасливо пряча ноги под стол. – Товарищи у нас понятливые, так что…
– Нет!!! – взвизгнул глава, опять бросаясь на пол и устремляясь к ботинкам Иванова. – Я не плевал, не плевал я! Просто мой рот оказался рядом с портретом, поэтому капельки слюны… Мой рот!!!
Остальные начальники пребывали в полуобморочном состоянии, просили пощады и дружно раскаивались.
– Удивительное дело, – с тяжелым сердцем отметил Иванов. – Людям хватило одной ночи, чтобы поверить, что вернулись времена репрессий…
Потом Иванов пообщался с массовиками-затейниками – Петрушиным и Васей – и популярно объяснил им, что они натворили. Вдаваться в подробности не будем, это долго и надрывно (Иванов таки дал волю эмоциям, высказал подчиненным все, что о них думает.)
Просто подведем итог: в райцентре Московской области, в двадцати километрах от столицы нашей Родины, группа военных лиходеев при одобрительном попустительстве местного населения произвела насильственный захват власти (Статья 278 УК РФ), незаконно водворила под стражу государственных чиновников и сотрудников правоохранительных органов (Статья 301 УК РФ), да не просто водворила, а с применением насилия (Статья 318), в изуверской форме принудила их к даче показаний (Статья 302 УК РФ) и, узурпировав функции судебных органов, вынесла заведомо неправосудный приговор (Статья 305 УК РФ). Намерения по исполнению, надо признать, отсутствовали, однако…
– Вы, хлопцы, хреново кодексы штудировали, – заметил по этому поводу Костя. – За ваши чудачества, по совокупности, каждому минимум по двадцать годков светит…
Резюме по делу: Петрушин и Вася попросту отбились от рук. Будучи в курсе основной задачи комиссии в целом и Исполкома, в частности, вообразили о себе черт знает что!
Затем Иванов с Костей – мастером развязывать психологические узлы разной степени запутанности – разруливали ситуацию и аккуратно сдавали назад. В завершение Костя с наибольшими начальниками поработал индивидуально, чтобы закрепить результат.
Сдали, закрепили, все вроде бы пристроены как надо. И Петрушин с Васей за сутки разбирательств по уши прониклись (теперь десять раз подумают, прежде чем что-то захватывать), и местные власти уверены, что от справедливого гнева сурового закона их спасло лишь чудо: напоролись на добрых человечных товарищей…
Сейчас Петрушин привез заявы от властей Вознесеновки: никаких претензий, обязуются на будущее и так далее. И коллективная просьба: не сообщать в УСБ и губернатору об этом маленьком инциденте…
– Вам жутко повезло, – завершая аудиенцию с Петрушиным, заметил Иванов. – Косте в ноги падайте, спас. Не знаю, чем будете расплачиваться, но факт: людей сутки держали в подвале, обращались, как со скотом, а потом они же сами и просят…
– Да, Константин у нас – уникум, – согласился Петрушин и, уже прикрывая за собой дверь, глубокомысленно буркнул: – Однако это еще вопрос, кому повезло – нам или вознесеновским…
– Ой-е-е… – Иванов от огорчения чуть не прослезился. – И в кого же вы у меня такие тугие…
– Разрешите?! – В дверь тут же просунулся Костя, за которым маячила угрюмая физиономия товарища Ростовского.
– Заходите. – Иванов тяжело вздохнул и счел нужным сразу расставить акценты: – Предупреждаю, Константин: у меня было суровое утро…
– И…?
– Если это очередная бредовая идея насчет борьбы с коррупцией – давай завтра. Сегодня я что-то того… Не готов, в общем.
– Да фиг с ней, с коррупцией! – Костя, щурясь, как кот, оставшийся наедине с банкой сметаны, простер обе руки в направлении Ростовского, не решавшегося пройти дальше порога. – Вы на это посмотрите!
– На это?
– Да, на это. Это что, по-вашему?
– Костя, ты знаешь, я товарищ терпеливый. Однако…
– Сергей Петрович, это не просто индивид. – Костя, верно оценив состояние начальника, не стал испытывать его терпение и перешел к делу: – Это тот самый подземный ход, о котором не знает даже архитектор.
– ???
– Нет, ход – это как-то убого. Это… Это туннель.
– Туннель куда?
– В самую главную крепость. В цитадель. Такой туннель, по которому мы заедем туда всем полком! С полевыми кухнями и тяжелой артиллерией…