Нервно меряя шагами комнату, я постепенно поняла, что меня знобит. Кожа покрылась мурашками, даже теплое платье, которое я достала из сундука и надела, не спасло ситуацию. Я завернулась в старое одеяло, но тело все равно сотрясала дрожь. Даже подсев поближе к камину с тлеющими углями, я не могла согреться. Только под утро сон овладел мной, увлекая в избавительную пучину дремы, а когда я открыла тяжелые веки, был уже разгар дня. Солнце, так редко появляющееся в наших краях, преломляя лучи о треснутое стекло, пыталось пробиться в комнату.
Я встала, чувствуя, как ноги сводит судорогой от долгой неловкой позы, в которой я просидела на полу. На низком табурете стояла тарелка остывшей склеившейся каши с брошенным туда ломтем хлеба. Значит, служанка приходила, но не разбудила меня.
Пошатываясь, я добрела до кровати и рухнула в холодную постель, осознавая, что все-таки простудилась. Голова гудела, горло саднило, будто туда силой запихнули колотый лед, каждый вздох давался с большим трудом. Я поплотнее укуталась и, зарывшись лицом в подушку, закрыла слезящиеся глаза.
Так и провела день. Не было сил даже подняться и зажечь свечу, когда сумерки получили власть над городом. Служанка пришла позже, держа в руках поднос с едой. Молча забрала тарелку с нетронутым завтраком и, даже не посмотрев в мою сторону, развернулась, чтобы уйти.
– Уна, можно попросить отвар от кашля, кажется, я заболела, – просипела я, приподнимаясь на локтях. – И теплой воды, чтобы умыться.
– Да, посмотрим, что можно сделать, – кивнула служанка и быстро покинула комнату, оставив меня в темноте и одиночестве.
Я напрасно ждала ее, Уна так и не появилась. Ночью не получилось уснуть, тело сгорало в лихорадке, но в то же время я чувствовала дикий холод. Горло периодически сжималось от спазмов, а я содрогалась от кашля. Уна зашла только утром. Поставив на столик чашку с похлебкой, она даже не поинтересовалась, почему ужин остался несъеденным.
– Ух, какой тут спертый воздух, – цокнула девушка языком и, не глядя на меня, подошла к окну. Створки со скрипом распахнулись, впуская ледяной ветер. – Так-то лучше. Я принесла вам куриный бульон, как вы и заказывали. Сказала повару, что это вы приказали, он уж расстарался.
– Поднеси, пожалуйста, сюда поближе. – Я с трудом села в постели и указала на место рядом со мной.
– Да, да, конечно, миледи, я сейчас, – кивнула Уна и переставила поднос на кровать.
– Спасибо, – с благодарностью прошептала я. Зимняя стужа вместе со снегом пробиралась в комнату. – Прикрой окно, очень холодно.
– Ох, загоняли вы меня, леди, – раздраженно буркнула Уна. – При болезни необходим свежий воздух, вам любой лекарь это скажет. Я позже зайду.
Поклонившись, она улыбнулась собственным мыслям и вышла из комнаты, забыв выполнить мою просьбу. Дверь с гулким эхом захлопнулась за девушкой.
Я поднесла ложку ко рту и поняла, что ем остывший суп. Сморщившись, отставила чашку и судорожно вздохнула. В это время из коридора послышались приглушенные голоса.
– Как леди себя чувствует? – Я узнала Хантера, советник был встревожен. – Лорейн не спускается в зал.
– С ней все в порядке, – тут же ответила Уна. – Ваша светлость, да куда уж ей выходить на люди. После того, что миледи сотворила-то. Ох, страшно подумать, что будет, если повелитель по ее вине уйдет за грань. Несчастье эта леди принесла в наш замок.