Есть в Пятиречье странный свадебный обычай: мужчины нередко женятся там на деревьях. Ибо существует в тех краях закон, запрещающий мужчине брать третью жену, но разрешающий брать четвертую. За давностью лет никто уже и не помнит, откуда взялся этот обычай, и даже седые старики лишь покачивают головами: закон есть закон. Наши мудрые предки исполняли его, и мы исполняли его, и не вам, молодым, его нарушать. Но если молодая жена согласна войти в твой дом, а у тебя уже есть две – женись сначала на дереве, и, да будет оно твоею третью женой. Не знают старейшины ответов, но… Но всё, что когда—либо случилось на этой Земле, обязательно записано в свитках. Записана и эта история – история о славном воине Фархаде и яйце божественной птицы Анзуд.
Сорок лет и четыре года было Фархаду, двенадцать сыновей подрастало у него, и жил сей богатырь в Лахоре, неподалёку от Жемчужной мечети Шах—Джахана. Немало подвигов совершил он в борьбе с раджами Декана, пока не ушел на покой и не оставил военное ремесло. Утром он встречал восход, стоя на западной стене Лахорского форта, а вечером там же провожал закат. И однажды увидел на узкой улочке, что подобно ручью петляла вдоль городской стены, девушку. Она шла с кувшином воды на плече, ноги её были босы, лицо открыто, а волосы распущены. Зачарованный неземной красотой, Фархад сбежал по ступеням сторожевой башни, но девушка уже исчезла.
А когда на закате следующего дня стоял Фархад на стене и любовался городом, то вновь заметил незнакомку, несущую кувшин. Быстрее ветра калема, что поднимает волны высотой в двенадцать кадамов, сбежал он по ступеням башни, но снова не увидел девушки. Расстроенный, воин принялся расспрашивать прохожих, но те на его расспросы лишь недоуменно вращали кистями рук, как это принято в тех краях, когда человек озадачен и недоумевает.
Мысль о таинственной, словно далекая страна Магриб, красавице не давала покоя воину. В третий вечер он не поднялся на стену, а остался у каменных пят башни. И едва закат лимонным соком стал стекать по стенам домов, как незнакомка появилась. Босые ступни её касались вымощенной камнем мостовой, темные волосы развевал ветер, а глаза лукаво смотрели по сторонам. Но ни один прохожий не обернулся ей вслед!
– Фурса саида, – одними губами прошептал Фархад. – Счастливый случай!
Он шагнул навстречу и низко поклонился.
– Меня зовут Фархад, – сказал он. – Пусть твоя красота, о, незнакомка, послужит прощением моей дерзости. Кто ты? В каком саду вырос столь дивный цветок?
Остановившись, девушка опустила кувшин на землю и внимательно посмотрела на Фархада.
– Моё имя Шаджару—д—дурр, воин, – ответила она. – Я – дочь Ахмада ал—Карах—и, которого горожане называют колдуном. Разве тебя мучает жажда, что ты остановил меня?
– Да… – с трудом выдавил Фархад. – Позволь мне напиться из твоего кувшина.
– Что ж… – улыбнулась девушка, и в глазах её отразился желтый закат. – Ты сам меня попросил.
Кто-то тронул Фархада за плечо, и он словно очнулся ото сна. Воин стоял посреди пустой улицы, с кувшином в руках, а рядом с ним – трое стражников, что обходили ночной город. Высоко в небе, над полумесяцем Жемчужной мечети, висел другой полумесяц – луны.
– Странный закат сегодня, – проговорил стражник. – Совсем желтый, никогда такого не видел. И на людей действует нехорошо. Вы давно стоите на этой улице, уважаемый?
– Да… – произнес Фархад. – Да… Мне пора домой.
Узкими длинными пальцами Ахмад ал—Карах—и брал из пиалы сушеный виноград и с любопытством поглядывал на своего гостя. Они сидели вдвоем в одной из гостевых комнат, что приютились по бокам широкого двора. Легкий ветерок играл с занавеской на окне, позади хозяина всю стену занимал богатый шелковый гобелен, прошитый золотыми нитями, а напротив сидел гость – воин Фархад. Лицо у Ахмада было вытянутым, словно у арабского скакуна, под длинным мясистым носом подрагивали тонкие черные усики, а наброшенный на плечи халат и украшенный драгоценными камнями тюрбан стоили больше, чем кинжал на поясе Фархада, некогда подаренный самим Шахом Джаханом. Воин Фархад не был беден, но и богатство не давалось ему, подобно тому, как пугливая лань всегда попадает в зубы лишь настоящему хищнику.