«С тебя должок.»
– Быстро, однако, – Элизабет нетерпеливо щелкнула по иконке нового письма, отображающегося на экране. – И что же ты нашел?
Глаза скользили по дрожащим строчкам на мониторе, пальцы отбивали чечетку на клавиатуре. Острый взгляд изучал схематичные рисунки, фотографии холодных безжизненных лиц, заключения, подписи и даты.
– Что там? – Рейчел бесцеремонно опустила подбородок на плечо подруги и тут же скривилась. – Фу, мертвецы! И как тебе не противно?
В этом вопросе, как, собственно, во почти во всех, они с Рейч расходились во мнениях. Выросшая в обществе мягких игрушек, рыжеволосая кудряшка предпочитала смотреть на мир под одним конкретным углом. В противоположном же сидела она: словно воспитанная не тёплыми руками, а стаей волков, Элизабет тянулась к мрачным историям и страшным сказкам с плохим концом. Главные герои в них всегда умирают в зубастой пасти дракона, а принцессы седеют в своих одиноких башнях. Эти истории были ей ближе, потому что действительно походили на реальную жизнь.
– Брысь, – шикнула Стоун в веснушчатое ухо. – Ты мешаешь мне работать.
– Ты в отпуске, дорогая! – рыжеволосая недовольно сложила руки на груди, облокачиваясь на край стола. – Отпуск, понимаешь? Время, которое ты тратишь на другие вещи! Кстати, а сколько тебе дали?
– Шесть лет общего режима, – буркнула Элизабет, откидываясь на спинку кресла. – Ничего не дали: Уиллис просто выставил меня из редакции на неделю, сказав, что после таких потрясений любому требуется отдых. Словно его кто-то просил. Так что, раз не могу работать там, буду делать это здесь. Мне нужен не чертов отпуск, а моя работа.
Говорила и сверлила глазами Рейчел. Уверенно, бескомпромиссно. И молилась, чтобы та не раскусила обман. Потому что она лукавила – идея взять перерыв поначалу показалась крайне привлекательной.
Первый день по-честному пыталась валяться в кровати до обеда, мокнуть в ванной, пока не полопаются мыльные пузыри, попивать вино, вальяжно листая томик Мора. Но сон не шел, вода раздражала, вино казалось кислым, а страницы расплывались. Потому что всякий раз, закрывая глаза, она видела его. Холодные. Голубые.
Единственным доступным способом выбросить из головы беспокойные образы была работа, а потому, когда на следующее утро в дверь постучала Рейч, рассчитывая вытащить подругу на бодрую пробежку, бесконтрольный шоппинг и безбашенную пьянку в баре – те самые вещи, которыми занимаются нормальные люди в отпуске – она уже сидела, уткнувшись в монитор.
Прости, Рейчел, но тебя опрокинули.
– Я начала это еще до отпуска, и не могу бросить на целую неделю, – ставя точку, Элизабет вернулась к своим мертвецам. Их глаза хотя бы были сомкнуты. – Тем более, когда я что-то нащупала.
А вот это было чистой правдой. Перед ней мелькали шесть имен, которые вскоре украсят гранит городских кладбищ. Шесть смолкших сердец. Абсолютно разных, ничем не связанных при жизни, но единых в смерти.
– И что же наша мисс Марпл нащупала? – саркастично сощурилась Рейч. – Какая сенсация может быть важнее нашего девичника?
Элизабет лишь отмахнулась и нашарила рукой телефон. Не прошло и десяти затяжных гудков, как в трубке раздалось сонное бормотание.
– Какого хрена, Стоун? – прохрипел раздраженный голос. – На время смотрела?
– Смотрю прямо сейчас, уже девять, – бесстрастно ответила она. – А еще смотрю на твое письмо. Ты уверен?
– В такую рань я ни в чем не уверен, – зевнули из динамика. – Но отчеты не врут, Эл. По-братски, с тебя три сотни и бутылка. И постарше той, что была в прошлый раз.
– Еще случаи были? – пропустив нахальную ремарку, уточнила она. – Такие же или похожие?
– Откуда я знаю, Стоун? Ты просила найти подозрительные сердечные приступы. Я нашел. И не просто подозрительные, а до ужаса стремные. Чего еще тебе надо, а?
– Ладно-ладно. Будет тебе бутылка, – она добавила голосу мягкости, той, с которой успокаивают детей. – Две, если продолжишь проверять сводки.
– По рукам, Нэнси Дрю, – хохотнул собеседник. – А теперь вали, маньячка, я хочу спать.
Элизабет нажала отбой и довольно посмотрела на Рейчел. Та лишь обреченно слезла со стола, и, подхватив пальто, направилась к двери.
– Черт с тобой, милая. Хочешь тратить время на тех, кому уже все равно? Твое право. Но я свой выпрошенный, между прочим, ради тебя, отгул проведу так, как это делают все нормальные люди, – бросила Боуз напоследок, в тайне надеясь разбудить в подруге совесть.
Но совесть – понятие неопределенное. Говорит на разный манер, убеждает, подталкивает к противоречиям. И никогда не успокаивается. И у каждого – своя. Поэтому горьких слов Элизабет уже не слышала, лишь рассеянно махнула рукой в сторону двери, все глубже закапываясь в документы. Разные больницы. Разные имена. Одна дата. Одно время. И чутье подсказывало, что подобное не могло быть случайностью.
– Совпадение – это падение сов, – объясняла она молчаливому ноутбуку, сверяя распечатки. – Как можно умереть в таком возрасте? Ни химии, ни шока. Твою мать, он просто отключился на рабочем месте! А эта? На беговой дорожке. А этот? И этот.
Здоровые, полные сил, планов, надежд. Интересно, о чем думала эта девочка, только недавно получившая аттестат? Знала ли, что сделает свой последний вдох в пыльной аудитории на глазах у темнеющих первокурсников? Заслуживал ли этот парнишка такую бесславную, ничем не примечательную смерть на кассе в обычном Старбаксе?
Свободная стена комнаты уже тонула в прикрепленных фотографиях и выдержках из отчетов аутопсии. Она бы протянула красную нитку между кнопками, бессовестно разорвавшими обои, но пряжи в ее доме отродясь не водилось. Часы летели незаметно, и к вечеру вино вернуло вкус, а забытый томик «Утопии» за ненадобностью потерялся под кучей исписанных зеленым маркером листов. Элизабет сидела на заваленном бумагами диване, удовлетворено созерцая результат на стене. Такая картина ей нравилась: живая, дышащая, еще миг – и заговорит. Красное полусухое сверкало в мягком свете ламп, в ванной шипела горячая струя воды, а из динамиков лились любимые смычковые переливы.
Беспокойный и бесполезный понедельник ушел в прошлое, уступив место кипящему, захватывающему вторнику.
Идеальному вторнику.
Безупречному вторнику.
Испорченному вторнику.
Потому что в синее дерево вновь требовательно постучали.
– Да, дорогая, что случилось? – ругаясь про себя, она распахнула дверь. Второй раз за день. Без предупреждения. – Поход в «Спа» отменился?
Без объяснений Рейчел влетела внутрь, оставляя хозяйку изумленно хлопать глазами в дверном проеме. Постояв еще немного, Стоун все же щелкнула замком и проследовала к дивану, на котором уже вовсю заливалась остатками бордо незваная гостья.
– Милая, ты в порядке? – осторожно опустилась Элизабет рядом с подругой, сдвигая на край бумаги.
Рейч лишь потеряно кивнула, отхлебывая вино прямо из бутылки. Наконец, взгляд остановился на уже всерьез обеспокоенном лице Эл.
– Почему ты мне не рассказала? – еле слышно прошептала рыжая, терзая пальцами этикетку на стеклянной поверхности. – Почему, а, коза?
– Не рассказала что, Рейч? – она мягко коснулась дрожащей веснушчатой руки. – Объясни, потому что я ни черта не понимаю.
– Почему ты не рассказала мне, что он такой? – карие глаза расширились, в них танцевали пугающие искры.
– Кто он? – Элизабет окончательно запуталась и нахмурилась.
Покусанные полные губы Рейчел приоткрылись, послышался слабый шепот.
– Морс…
– Да чтоб тебя, – Стоун тряхнула головой, выдохнула и откинулась назад. – Неужели нельзя было обойтись без этой театральщины?
– Я принесла тебе ужин и столкнулась с ним на входе, – продолжила шептать с безумной улыбкой веснушка. – Он просто невероятный. Я пропала. Впервые встречаю такого… Ты бы его видела! Он как из сказки!
Элизабет иронично повела бровью. Невероятных мужчин Рейчел встречала не реже раза в неделю. И все они были потрясающими, «теми-самыми», уникальными. Объединяло их лишь одно – уже через несколько дней они испарялись, сливаясь с безликой массой таких же сказочных персонажей.
– Ты же не против, Эл? – Боуз беспокойно покосилась на смеющуюся подругу. – Эй, я не шучу. Он точно тот самый, поверь, я знаю. Будто раньше я спала, а сейчас очнулась. Все другое – цвета, запахи. Это оно, я знаю.
– Да пожалуйста, – подняла она открытые ладони. – Штурмуй лестницу к 4В хоть сейчас.
– Сейчас не получится. Он ушел. – расстроенно опустила голову Рейчел.
– Ну, значит, потом, – усмехнулась Элизабет, поднимаясь с дивана. Винный ящик со скрипом открылся, и на свет появилась новая бутылка. – Ну, что, дорогая, за новую любовь?
– Не смешно, – огрызнулась Рейч, сжимая кулачки. – Сейчас все серьезно.
– Ладно-ладно, – доставая второй бокал, терпеливо заверила Элизабет. – Как скажешь. Дерзай, я обеими руками за тебя.
Рейчел недоверчиво покосилась на Стоун, но вино все же приняла. Напряженная тишина вздрогнула от звона стекла и вскоре исчезла с концами, уступив место расслабленным разговорам.
– Ах, да, кстати, – опустошив бутылку, спохватилась Рейч, копаясь в небрежных складках пальто. – Вот, лежала у тебя под дверью.
Под серой упаковкой мелькнул хорошо знакомый корешок.
«Триумфальная арка».
Первое издание.
То, что она так хотела купить.
То, что купил он.
В памяти вновь холодным огнем вспыхнули голубые глаза, а в груди предательски дрогнула, казалось, давно лопнувшая струна.
«Какого черта», – гудящим роем в ее голове пронеслись сразу десятки мыслей и образов.
– Эй, Эл, ты чего? – обеспокоенно спросила Рейч, вытаскивая подругу из тумана. – Все нормально?
– Да-да, милая, все хорошо. Думаю, последний бокал был лишним, – одернув себя, поспешно выпалила она. – Пожалуй, пора ложиться.
– Мне остаться? – понимающе улыбнулась веснушка. – Можем одеться в твои дурацкие детские пижамы и посмотреть что-нибудь перед сном.
– Нет, я просто хочу спать, – покачала головой Элизабет, резко вставая. – И тебе не помешает, к слову. Тебе-то завтра на работу.
– Да, точно, – поникшая Рейч накинула пальто. – Тогда до завтра.
– Да, наверное, – бросила она в ответ, незаметно провожая подругу к двери. – Крепких снов, милая.
Поджав губы, Рейчел молча махнула рукой на прощанье. Скрипнули петли, щелкнул замок: 2В погрузилась в тишину.
Прости, Рейч, но тебя обманули.
Этой ночью не будет смешных пижам и глупых комедий. Не будет легкого и звонкого девичьего смеха. Только робкий свет одинокой лампы, купленной взамен той, что перекочевала в квартиру этажом выше. И слабый шорох страниц.
«Триумфальная арка».
Первое издание.
То, что купил он.
То, что решил подарить ей.
Второй раз за последние дни она встречала рассвет с открытыми глазами. Наваждение, накрывшее с головой вечером, не отпускало всю ночь, и так, считая часы до утра, недвижно просидела на заваленном распечатками диване, изредка поправляя плед на озябших плечах. Время тянулось медленно, как патока, вяло и нехотя отсчитывая минуты. Часы хотелось сорвать и швырнуть в открытое окно. Но, наконец, испуганные стрелки указали на семерку.
Запивая таблетку аспирина горячим кофе, Стоун поморщилась, прикидывая, сколько будет стоить очередная бутылка коллекционного виски. Торопливо натягивала брюки, ворчала, путаясь в рукавах черного джемпера. Понедельник разочаровал, вторник сбил с ног, среда уже сейчас показывала свой скверный характер, но Элизабет упорно игнорировала сосущее под ложечкой беспокойство.
– Да черт с вами, – бросила она лежащей на диване книжке и громко хлопнула дверью напоследок.
Книга благоразумно промолчала, лишь страницы разочарованно качнулись на ветру, прощаясь с резкими шагами.
– Брось, Кинг, дай взглянуть, – старательно отыгрывая обаяние, спустя час Элизабет водила пальцем по столу неприветливого детектива. – Всего разок одним глазком. И больше ты меня тут не увидишь.
– Ты всегда так говоришь, – проворчал в ответ усатый мужчина средних лет в мятой рубашке. – Нарочно приперлась так рано? Знала, что я после ночной?
– В мыслях не было! – Стоун округлила глаза и удивленно подняла брови. – Но, возможно, чувствовала, что тебе понадобится кофе, – невинно добавила она, ставя на стол большой дымящийся стакан.
– И что мне с тобой делать, а? – всплеснул Кинг руками. – Выставить бы тебя отсюда на все четыре стороны.
– Ты всегда так говоришь, – подмигнула Элизабет. – Брось, это же я. Одним глазком, на минуту. Для тебя – пустяк, для меня – дело жизни и смерти.
– Черт с тобой, – вздохнул полицейский, отхлебывая горячий напиток. – Пошли. Но только на минуту.
– Ты лучший, Кинг. Без шуток. И знай, что это действительно важное дело.