О книгоедстве
Цви Владимирович Найсберг

Чудак человек, кто ж его посадит – он же памятник.

Фраза артиста Крамарова из фильма «Джентльмены удачи».


Ироничный эпиграф: Автору свойственно думать иначе.

Ну, а я б кой-кому засветил кирпичом. Игорь Тальков


1

Цивилизация и культура и близко уж не в едином своем глазу никак не то и впрямь весьма надежно, до чего еще на редкость целиком и полностью единое целое.

Нет, скорее тут можно говорить о тех более чем неоспоримо во всем уж до конца так совсем как есть раздельных частях этакого нынешнего более чем невозмутимо блестяще яркого современного бытия.

Цивилизация, как правило, невообразимо хищна и яростно утилитарна во всех своих наиболее простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях.

Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и до чего не в меру чрезвычайно так вовсе ведь обезличенной благости духа, довольно же редко находя нужным хоть сколько-то надолго спускаться с тех самых седьмых небес на эту всегдашне так и пропитанную потом и кровью грешную землю.

А как раз потому людское сознание в Новое время и оказалось до чего еще прочно зажато промеж молотом и наковальней обыденного и плотского, как и весьма ведь всецело идейно-духовного.

А именно потому сам собой и возник явный разрыв между тем, что более чем неотъемлемо и упорно желает чисто земная душа, да и тело в придачу, и тем, что может духовно возвысить и приподнять над всею той и поныне до чего только унылой серостью тупого мещанства.


А при данных довольно неблагоприятных условиях средний человек явно становится заложником прекрасных дум, четко и резко по своим рваным краям так и очерченных всяческими довольно-то темными страстями.

А это само собой и дало шанс тем незамысловато безликим, но крайне лукавым чертям, вылезшим из самого же дна общественной преисподней, на раз-два как есть вполне замутить во всей той огромной стране такой замес, что все доселе светлое и станет отныне вовсе на редкость неприглядно темным.

А темень лютого невежества разом при этом себя объявит светочем истины, а потому и окажется оно всеобъемлюще единственно правым и дьявольски всемогущим…

И ведь было оно таковым разве что из-за того, что в России люди возвышенные думами, вполне ведь приобрели привычку сурового отторжения от всего того нечестивого и бескультурного, что только их окружало посреди всяческих и поныне столь же пасторальных реалий.

Жить духом великой литературы оно может и приятнее и чище, но при этом общий дух народа становится значительно, так более зловонным и нечистым.

И это именно из-за всяческих радужных иллюзий интеллигенции простое и крайне наивное население вполне вот можно будет сходу охомутать пламенной идеологией грядущего счастья всех достойных того представителей рода людского.

Причем более чем невероятно чудовищное, да и как есть исключительно же «правоверное преуспеяние» товарищей большевиков на данном весьма безотрадном поприще и создавало все те условия для наиболее зверских преступлений против всего человеческого, А ЕЩЕ, КСТАТИ, и во всех тех ранее доселе никак и невиданных, бесшабашно невероятных масштабах.

Наступили времена разрухи, когда все моральные качества человека оказались уж явно подвержены жестокой коррозии, поскольку страх изъедал людям души, как ржавчина изъедает железо.

И даже та чисто житейская совесть у самых обычных людей до чего неизменно при всем том, как есть, более чем безвозвратно разом совсем сходу скукоживалась.

Ну а потому и становились, любые былые этические принципы разве что тем еще до чего совсем далеким придатком к той самой основной и донельзя уж обезличено праведной, и вовсе вот непреклонно партийной, ну а иначе и практически бессловесно беспартийной морали.

А все те истинно мигом истлевшие в печке буржуйке нравственные постулаты попросту, словно стены Иерихона разом обрушились в пустоту сущего безвременья бестрепетно кровавых дел эпохи помпезного и никак не царского абсолютизма.

И главное, все это теперь как есть, ответственно делалось никак не иначе, а разве что лишь во имя более чем донельзя ведь самого так деятельного очищения всего этого мира от какой-нибудь донельзя же нелепо и отчаянно привязчивой отвратительно гадкой скверны…

Причем произошло это как раз-таки именно вследствие самого же полного и более чем безотчетного самозабвения нынешней цивилизации в ярчайший момент истинно величайшего ее упоения всей своей несокрушимо гигантской духовной мощью.

Да уж прошлепали губами самого разного рода доброхоты отвратительно скверное начало того самого никак непоправимого поворота в массовом сознании, благодаря которому нежные и ласковые слова о наилучшей будущности только-то своим трудом и живущего весьма многоликого человечества и превратились в хорошо утоптанный грязный снег дороги в то склизкое «призрачно светлое никуда».


2

А те будто бы совсем неисчерпаемые людские ресурсы при всем том сами собою преобразились из неких тех доподлинно настоящих индивидуальностей просто в песчинки, поднятые ветром неистово спешащей в самые дальние дали эпохи чрезвычайно же смелого достижения вселенского и всеобщего наилучшего добра.

И главное само оно никак не мираж в знойной пустыне, а вполне реальная перспектива, да вот беда так беда совершенно нельзя до чего поспешно ухватить нечто подобное сразу за хвост, а можно лишь медленно и старательно взрыхлять почву, дабы далекое будущее действительно стало раз и навсегда всецело светлее и красочнее…

И да будет так!

Но яркому огню пылких сердец надлежит исходить из самых недр душ людей, буднично обитающих в том самом навеки тщательно очищенном от скверны мире никак не близкого пока грядущего.

Ну а коли свет блажных истин исходит от тех, кто только и умеет подавать всякие до чего слащавые идеи на блюде…

Причем в их чисто абстрактной и никак пока неудобоваримой сути то тогда это один лишь сущий мираж и нет ничего его страшнее и опаснее…

А особенно, потому что он так и манит за собой, а люди столь вполне легковерны.

И ничего же путного следуя за далеким маревом на горизонте добиться, будет вот никак попросту и невозможно.

И это разве что людям чисто того завтрашнего дня и будет некогда затем суждено полностью так всеобъемлюще житейски создать все те до чего еще надлежащие условия для всего того как есть физического и душевного безупречного благосостояния всего ведь довольно-то пестрого и разноликого человечества.

А ныне и сейчас донельзя приземленно существующая необычайно же широкая общественная жизнь и близко-то никак совсем не нуждается в каком-либо немыслимо взрывном и крайне так до чего еще совсем незамедлительном переустройстве.

Ну а все то, что, так или иначе, связано со всеми теми безумно удушающими души путами вовсе-то и поныне никуда пока не сгинувшего людского угнетения еще ведь само собой некогда будет полностью и навеки вполне утрясено.

Но далеко никак не все на деле способны, разом и до конца сколь полноценно и разумно нечто подобное раз и навсегда для самих ведь себя более чем здраво так уяснить.

А не потому ли и сегодня те довольно уж многие необычайно одухотворенные светлыми идеями сподвижники славных и немыслимо искрометных перемен подчас всеми фибрами души всецело проникнуты яростным революционным настроем, что отчаянно их подталкивает ко всему чрезвычайно спешному очищению всего этого мира от буквально всяческой в нем донельзя застарелой общественной скверны?

Однако сколь многое в их изумительно ревностных начинаниях на редкость призрачно и совсем размыто, а также и более чем явственно полностью иллюзорно.

И это именно так раз уж весьма близоруко было дано данному мировоззрению, вполне искренне заблудиться в дебрях всей той чистой схоластики, а как раз потому и начать никак нескромно выпячивать наружу одну лишь ту ослепительно яркую внешнюю сторону всех тех крайне разнообразных задушевных благ.

А между тем давно ведь пришла пора более чем насущной необходимости исключительно тщательной очистки всех тех остроглазых социальных идей от всего того, что малоприметно и довольно-то трудно на деле досягаемо чистым и никак не по-божески только-то самим собой и сытым умом…

Да вот, однако, о чем-либо подобном относительно многим культурным людям было и близко никак не свойственно вполне же всерьез, хотя бы и между делом, до чего еще невесело сколь еще взвешенно разом так призадумываться.

Поскольку во имя чего-либо подобного им явно придется раз за разом до чего горестно и безотрадно хотя бы и частично, но буквально-то всею душой на редкость всеобъемлюще отрываться от всего того весьма и весьма для них самозабвенно благостного самосозерцания.

Причем – это их как есть донельзя перманентное состояние чисто ведь разве что внешне исключительно так величаво и всеобъемлюще же сверкающе великолепно.

Да вот, однако, при всей своей удивительно чарующей праздничности, чрезвычайно уж оно аморфно и совсем незыблемо повернуто одной лишь той полностью равнодушной спиной ко всему тому от века бестолково грязному и нисколько неумытому…

А впрочем, да на самой повседневной основе якшаться со всяким бескультурьем никому уж вовсе никак и не следует…

Однако люди ума вполне ведь могут отстаивать интересы своего народа, не соприкасаясь с ним всею своей чистой душой.

И это именно проявляя себя в социальной сфере жизни и можно будет создать условия для того, чтобы всякая тупая и безмозгло мелкая людская порода со временем более-менее преобразовалось в нечто совсем уж явно вовсе другое…

А между тем – это как раз тому никак не наспех созданному культурой и образованием и карты в руки в смысле весьма благостного созидания вполне полноценно так настоящих, а не тех липово-восторженных изменений в сущей гуще самой отъявленной суеты нынешнего на редкость сумбурного века.

И всегда ведь еще надо суметь уж начать преображение окружающих реалий именно с отдельных личностей, а не пытаться взорвать общество, чтобы оно раскали лось и разорвалось на два противоположных лагеря.

И как-никак, а правильно подойдя к одному отдельно взятому человеку, и можно будет научиться перестраивать общество в целом, поскольку с любой личности и начинается нечто гораздо большее…

И вот когда люди доказывают свое полное неумение вытащить кого-то из пучины мрака, они тем вполне доходчиво объясняют, как это именно они некогда дозволили утопить во мраке, целую же великую державу.

Причем одним из наихудших качеств подобных людей является то, что они восторгаются чувствами, пренебрегая разумом, который между тем нужен не только решения всяких вселенских задач, но и для загадок самого так обычного житейского бытия.

И они уж просто стараются черное видеть черным, а белое белым, а это между тем страшный грех…

Черное оно не всегда грязное, а если оно и грязное, то вовсе не обязательно, что оно таково не только снаружи, но и изнутри.

А между тем нельзя подходить к скверне чужой души, как фактору, который можно устранить одним движением руки, ну а если ее нельзя устранить то, по крайней мере, надо бы как оказывается попросту вот вовсе так ее далее никак совсем ведь тогда более не замечать.

И ладно бы жизнь действительно стала чище, выше и светлей только из-за того, что люди культурные начисто так полностью очистили всякое свое сознание от всей той плесени давно ныне минувших времен, а потому они ее в упор более ведь совсем и не видят.

Но нет, если чего вообще в связи с этим и переменилось, то уж заключалось оно как раз в том, что то самое исконно клыкастое, словно пасть дикого зверя, исподнее естество было и впрямь-то более чем надежно попросту разом упрятано за занавесочкой всеобщей немыслимо просвещенной благопристойности.

И действительно, та самая внешняя сторона личности всякого современного интеллигентного человека была при этом весьма и весьма до чего отчетливо выбелена и вычищена буквально на редкость во всем изумительно дочиста.

Да только таковым оно стало разве что по одним лишь тем исключительно показным и донельзя многозначительно и благообразно выпуклым признакам.

А вовсе не по всем тем глубочайше сокрытым и сокровенным свойствам ни в чем и близко никак не измененного той еще чисто разве что внешней искусственностью всецело ведь совсем уж на деле естественного общечеловеческого начала.

И попросту все тут дело было именно в том, что внешне яркое добро во всяком современном человеке зачастую полностью экранирует сокрытое в нем величайшее зло тупой и сытой уверенности в своих никак не иссекаемых возможностях более чем безбоязненно управлять всем этим миром по одному своему желанию и искрометно неуемному хотению.

Причем наиболее основным каноном всякого того чисто по-новому переосмысленного бытия, и стала великая художественная литература, а также и отдалившаяся в самые заоблачные дали философия.

И уж обе эти длинные ветви, так и тянущиеся к вовсе ведь невообразимо крайне пока далекому горизонту того самого во всем как есть истинно наилучшего светлого грядущего, при всем том и по сей день, более чем самозабвенно далеки от всего того чересчур приземленного, насущного, грязного…


3

А между тем это как раз безбрежные кисельные берега розовых мечтаний о вроде бы действительно близком грядущем рае и сделали его лишь только ведь значительно поболее безнадежно туманным и пока совершенно вовсе-то исключительно призрачным.

Да к тому же и всем тем до чего глубокомысленно и безмятежно всему тому светлому внемлющим теоретикам светлого добра было попросту явно никак уж нисколько не до того, чтобы орошать росой мысли бескрайние поля людского сознания, более чем безысходно между тем пока иссушенные всем, тем донельзя стародавним их безмерным невежеством.

А еще и более чем неизменно были они окрашены кем-либо вовсе так и впрямь до чего совсем как есть напрасно пролитой людской кровью.

И была она, как есть всегдашне именно что более чем бессчетно и безудержно проливаема всеми теми, практически считай, что как на грех ревностно соревнующимися в жесткости беспринципно и слепо своенравными правителями, что неизменно обладали одним лишь тем подчас уж вовсе никак неприметно серым яростно амбициозным умом.

И при этом фактически все солдафоны в генеральских лампасах, да и гражданские второстепенные политики, что сколь безумно в своем ничем ненасытном чреве неспешно вынашивают всяческие немыслимо грандиозные планы только лишь весьма жизнерадостно и мечтают о том, как есть до чего еще всеобъемлющем и на редкость насущном народном благе…

Но хуже всего, когда это добро буквально всеобщее, а не принадлежит оно чьей-то единственно любимой нации…

Светлое благо всего сущего, так и возносясь на щит, становится при этом более чем трезвым и здравым оправданием всяческих дичайших зверств ранее никогда почти ведь и не имевших доселе места…

А все из-за деградации человеческих качеств на фоне яростного дробления доселе единого общественного организма на самые те отдельные и крайне омерзительные уж попросту кровно между собой извечно враждующие фракции.

Да и вообще весь этот новый технический век всеобъемлюще превращает людей в машины с гудящим мотором в груди, вместо того прежнего пламенно горящего светлой любовью человеческого сердца.

И вместо истинно как есть благонравственного отношения даже и ко всем тем лютым врагам получилось какое-то самое крайнее отторжение, в том числе и от тех буквально на единый миг отколовшихся от общего же потока наилучших друзей.

Задушевный фанатизм, явственно сконцентрированный в сущем пароксизме пламенной веры в то, что всеобщему благу попросту именно что разом и положено быть, и сделал общую людскую жизнь совсем так в особенности до чего донельзя так явно же несносной.

Стремление вовсе из ничего сколь еще сходу создать некое самое наилучшее будущее до чего разом сходу повергло в прах все, то никак доселе небезызвестно вполне уж сносно успешное, что только когда-либо вообще имело место в прошлом.

Но есть и те, кто этого никак не приемлет, поскольку подобные люди именно ведь неизменно ждут чуда из чудес от того самого черно-белого текста заключенного в тесный переплет.

И именно из яркого и сочного переплетения всяческих литературных грез и крайне так подчас никак немило же сурово казенной действительности, кстати, и берут все свое никак неправое начало все те попытки, самого что ни на есть более чем до чего еще непосильно насильственного прививания простецкому быту черт заоблачно неземных…


А это явно чревато затем уходом в мир иной людей наиболее достойных и праведных.

А все, потому что разом построить можно только декорации, а за ними будут скрываться миазмы значительно вот похуже всех тех доселе бывших когда-либо прежде.

Причем сами авторы художественных произведений не очень виноваты в том, что кто-то воспользовался их мыслями и фантазиями, дабы соткать из иллюзий некий эскиз истинно некогда возможного, но в данное время попросту донельзя ирреального, а между тем кое-кто сколь беззастенчиво ныне начал его по-свойски использовать в качестве некоего совсем безотказного клише.

Но нет, это вовсе не вина самих авторов художественных произведений.

Великие деятели литературы и вправду несколько, пожалуй, все-таки перекрашивали всю окружающую их действительность, причем именно в те несколько подчас явственно иные тона, чем ей и впрямь попросту ведь и было положено быть на самом-то деле.

Однако они это делали в жару творческого поиска, да и вдохновение подчас приподнимает человека над всей праздной суетой серой обыденности.

А вот те, кто впитывают их мысли и считают своим долгом жить в обычной жизни тем еще божественным вдохновением, они этак точно в этом совсем уж никак неправы.

Причем истинно так многое тут упирается в то самое до чего откровенно верхоглядное мировоззрение, именно тех довольно-то объективно о том, рассуждая совсем недалеких потребителей всего того, сколь изящно произведенного деятелями искусства на белый свет сущего же экстракта никак более чем неприметно обыденной жизни.

А сама первооснова тому она уж именно в том, что довольно-то многие окололитературные обыватели столь ошибочно принимают кривое зеркало жизни – литературу за саму, как она есть, живую и до чего вполне трепетную плоть всей той от века еще плотно и приземленно существующей реальности.

А между тем литература часто пишется людьми, живущими на вольных хлебах, ну а отсюда, как и понятно, все те рьяно выводимые ими линии радужных иллюзий, имеющие (весьма малое, да и то вскользь) хоть сколько-то объективное отношение к истинно полноценной картине всего того порою крайне беззастенчиво навязывающего себя быта.


4

Часто же людям, пишущим и создающим прекрасные (выпуклые) образы жизни, приходится надеяться на одно только чудо, что может и принесет им в своем клюве кусочек сколь долгожданного для них хлеба насущного.

А это до чего явственно отображается на их образе мысли, духовности, каждодневном творческом пути, а у людей довольно-то мелкотравчатых оно заодно и вполне цветет и пахнет душевной мукою, достучаться бы до издательских дверей, то есть тех, собственно, мест, где страждущим творцам эпистолярного жанра булки с маслом по сущим крошкам раздают.


Истинных гениев литературы это, конечно, нисколько не касается, но их всего раз-два и обчелся, ну а желающих прокормиться на пышной ниве художественного вымысла – их-то вот буквально пруд пруди.

Ну а потому и не понятно, почему это именно любые изданные книги должны и впрямь еще вызывать в каждом из нас самый безудержный суеверный трепет.

Достойные ИМЕНА на обложках должны его вызывать – это верно!

Однако все при этом едино ОДНИМ ИЗ ЯРЧАЙШИХ НЕДОСТАТКОВ абсолютного так большинства литературных произведений может быть до чего еще смело вот названа их донельзя явная сфокусированность на отвлеченных идеях, в которых нет, как нет доподлинно настоящих и вполне естественных соков всякой обыденной жизни.

И все это как раз-таки только потому, что ту чересчур явно липкую черную грязь мало, кто действительно ныне считает поистине нужным и вправду вытаскивать на весь тот ослепительно яркий белый свет…


5

А между тем этот бренный мир и близко небезупречен в том до чего остро ныне стоящем вопросе правильной и до конца взвешенной оценки истинно так всецело отвратительной скверны, и его только-то лишь когда-нибудь затем предстоит весьма и весьма тщательно и последовательно от нее всеми силами еще очищать и очищать.

И делать это нужно крайне аккуратно и трепетно при этом, следя за тем, чтобы зерна были отделены от плевел, а то кровавое очищение мира это истинный бал сатаны и его верных и преданных слуг.

Причем этот бал может длиться не одну ночь, а целое столетие…

Но кто-то при этом совершенно искренне думает, что некое старое зло действительно же можно вымести метлой лютого политического террора…

Однако этакого рода «инструментом пролетарского бравого и прилежного труда» можно будет разве что ДО ЧЕГО только уж безрадостно совсем вот начисто вымести буквально всякую действительно более-менее разумную общественную справедливость.

Ну, а сколь последовательно и разумно вымывать и вымывать нечистоты из всех тех наиболее темных углов ныне существующего общества, можно было, лишь разве что при всем том, и близко никак не боясь всей той до чего еще стародавней темени и грязи.

Ибо разве что тем самым

непосредственным образом весьма же безбоязненно соприкоснувшись со всем тем сором будто бы, как есть ныне давненько минувших времен, и можно будет в некоей той наиболее отдаленной перспективе буквально всем этим миром липкую грязь минувшего, и вправду всеми-то силами некогда так до чего полноценно затем изжить.

Причем если то никак не будет хоть сколько-то вовремя верно и праведно на деле осуществлено, все человечество весьма естественно когда-нибудь будет до чего непременно разом ожидать то самое и впрямь уж неизбежное может быть лишь разве что частичное, а то и того только хуже самое полнейшее культурное вырождение.

Поскольку вся та еще древняя злоба и ненависть непременно ведь всегда явно найдут довольно действенный способ ударить всей своей силою, да и совсем же исподтишка, используя для всего этого самые свежие наработки из области буквально-то всеобщих научных достижений.

И именно как раз тогда и смогут найти вовсе-то совсем невзрачное свое отображение все те более чем безрадостные картины грядущего, до чего отчетливо предначертанные миру писателем Уэллсом в его книге «Машина времени».

Его образы никак не чисты от житейского и крайне во всем популистского упрощения.

И все-таки они на редкость откровенно до чего этак всецело реальны в том и близко никак пока уж никому не ведомом, лишь разве что только выжидающем своего часа, вовсе-то до чего непредсказуемо грозном грядущем.

А есть еще и тот до чего же однозначно так исключительно щекотливый вопрос, а каким – это именно оно когда-либо будет для всей этой нашей абсолютно ничем на данный момент и близко пока никак не встревоженной человеческой расы.

ЕЕ-то подчас, в условиях нашего современного быта, гнетет именно скука и отсутствие всяческих свежих впечатлений.

И все это из-за той совсем вот ныне посеревшей и оскудевшей из-за полнейшего отсутствия каких-либо весьма и весьма головокружительных приключений, самой что ни на есть более чем прозаически урбанистической жизни.


6

Мы отодвинулись от природы высокими стенами своих домов, и надо же – нас при этом стала безмерно одолевать редкостная тоска по чему-либо не совсем обыденному; каждый глушит ее в себе, как уж он только сможет.

Ведь тут, как говорится, все средства вполне одинаково хороши – это и алкоголь, да так и бесконечное подглядывание, как в щелку, за чужими соитиями.


А, кроме того, тут на помощь приходит искусство, более чем благодушно уводящее человека куда-либо в самую дальнюю даль от всяческих необычайно суровых житейских реалий, а потому и заставляющее его, сходу ведь отвернуться, как от низменной части своей души, да и от всяческого принципиально насущного понимания любых истинных нужд остального общества.

И в данном случае подобного рода псевдоинтеллектуальная жвачка – это, попросту говоря, самое что ни на есть весьма вот дрянное зеркало кривоокой фантазии, явственно пытающейся блестящей красивостью всячески до чего надежно замазать серость долгих и безликих обыденных будней.


7

А к тому же – это как раз именно подобным искусством, как правило, до чего еще, безусловно, навязывается серо-белое восприятие буквально-то всех людских поступков, темных пороков в области нравственности (про уголовно наказуемые деяния тут никто ничего и не говорит).


А между тем далеко не всему может быть дано самое простое, убедительное, по-житейски верное объяснение.

Ну, а это, в свою очередь, совсем без тени сомнения сколь ведь безэмоционально само собой означает именно то, что в любых относительно сложных случаях жизни должны были быть полностью так досконально выяснены все те побудительные причины, да и безо всякого, кстати, тупого зазнайства.

И вот еще что – и самого беззастенчивого напяливания на чужую душу своего собственного донельзя отвратительного багажа, как это довольно-то частенько подчас, собственно, и происходит.

А между тем, коли нет как нет абсолютно никакой возможности действительно растопить лед в чьей-либо непонятно почему отстраненной от всего того фактически как-никак общего потока жизни душе и попросту до чего чрезвычайно много в ней темного, да и весьма безнадежно никак явно и близко не светлого…

Да только ведь тот совсем уж прилипчиво броский ярлык на подобного человека весьма этак рано бы тщательно и старательно всеми-то силами ума разом еще навешивать.

Чего – это тут поделаешь, раз с некоторыми как есть удивительно светлыми, буквально всею душою искрящимися изнутри добром людьми в серьезную переделку никому попадать собственно и подавно, ни в жизнь совсем вот не стоит…

Поскольку эти, во всей той на редкость приличествующей им тривиальной обыденности бесподобно прекрасные люди, будучи некоей суровой силой, внезапно выдернуты из тех еще изначально привычных для них рамок, несомненно, вскоре фактически всех предадут, будут с неистовым энтузиазмом спасать одну свою нежно любимую ими шкуру и этак-то собственно далее…

А то между тем и есть и впрямь сколь еще отчаянно верные реалии всей этой нашей жизни, а не какие-либо восторженно книжные о ней сущие ведь благие домыслы.

Ласковое добро, вполне способно быть и совершенно так дико аморфным, то есть попросту, как есть может оно всеми теми своими стальными канатами прочно и намертво оказаться всецело увязанным именно что с чисто внешними довольно хорошими условиями жизни, а не с чем-либо хоть сколько-то на деле поболее существенным и важным.


8

Причем в литературе обо всем этом, как правило, ничего и близко совсем ведь не сказано, раз даже и далеко не худший ее мир довольно ведь четко разграничивает злодеев и святых мучеников, безвинно страдающих из-за чьих-либо, ясное дело, совсем этак вовсе чужих хитроумных козней.

Ну, а еще тот порою одним лишь ярким цветом живописно описывает мужественные поступки всевозможнейших истинных героев…

Связующая нить повествования к тому, безусловно, еще неизменно как есть, именно что обязывает…

…а между тем буквально всякий человек – существо во всем и впрямь истинно как есть изначально цельное, а потому и растаскивать его душу на какие-либо самые отдельные фрагменты, и близко уж нисколько вовсе вот совсем оно ни к чему.


Однако сколь еще частенько та на редкость разбитная в смысле всех своих подчас нисколько недалеких нравственных поучений художественная литература попросту бездумно рвет всю правду о человеке на самые мелкие ее лоскуты, явственно выпячивая в нем именно то, что наиболее подходяще для его вполне полнокровного отображения.

Ну, а все в нем как есть до чего «естественно лишнее» она весьма же тщательно упрячет по всяческим довольно-таки дальним углам.

Раз делать – это как-либо иначе – то совсем и вправду будет в самой наивысшей степени весьма и весьма до чего еще неприлично!

И столь всецело никак оно неподобающе для его отображения во всей той до чего невзыскательно непритязательной своей житейской плоти и крови!

А уж тем более для подобного рода вещей вовсе-то никак не найдется места во всяком том или ином художественном произведении, коли чего-либо в этой жизни, было ведь автору мучительно никак неудобно до чего и впрямь ревностно и бестрепетно сходу переносить на белую бумагу.

Причем поболее всего как раз из-за того самого до чего лучезарно искреннего ими восприятия вполне определенных и откровенно так нисколько непритязательных человеческих черт.

Да еще и на редкость мелочного сколь донельзя благодушного неприятия автором какого-либо художественного произведения и впрямь до чего безответственно и отъявленно никак совсем же неправо существующих явлений и реалий вовсе вот необычайно яркого и разнообразно широкого общественного бытия.


9

А к тому же какой-либо автор весьма искренне способен безо всяческих затей попросту ведь посчитать, что рядовой обыватель его иначе попросту и не поймет, а потому лишь во имя наилучшего блага (обывателя) ему и впрямь непременно окажется надобно хоть сколько-то, да всласть подсластить всю эту порядком подчас пресную жизнь…

Ну, а кроме того сладкие грезы это и есть самый ходовой товар всякой художественной литературы!

Их именно потому и эксплуатируют все, кому оно только явно не лень!


Вполне честно заслужившие себе многовековую славу корифеи литературного жанра подобными делами и близко даже и в мыслях своих вовсе-то нисколько совершенно не занимались?!

Может быть, оно и так, да вот, однако и большие писатели тоже люди, а потому и могли они вдоволь наплодить всевозможных пространных иллюзий из самых чистых и неизменно благих намерений, то есть совсем и близко никак не затем, чтобы всенепременно уж вскоре на них еще порядочно разом разжиться.


10

Хотя, снова хотелось бы именно то донельзя твердо и более чем четко вполне ведь отчетливо подчеркнуть, что и они тоже отнюдь никак не из другого теста, а значится и ничего, то искренне человеческое, им было нисколько так совсем вовсе не чуждо.

А, кроме того, и непомерное их возвеличивание порою явственно переходящее в чисто религиозный экстаз тоже порою подталкивало ярких гениев литературы на сущий «подвиг святого великомученичества» причем именно во имя самого сурового преображения всей этой нашей убогой действительности в некий изумительно иной, но лишь разве что внешне непомерно светлейший его облик.

А к тому же и был он немыслимо во всем довольно-таки критически на редкость весьма иллюзорен.

Ну, а как раз, потому и никак не дано было ему, затем оказаться едва ли, что чем-либо поистине большим, нежели чем сколь несуразным прообразом всего того, что где-либо вдали эфемерно и блекло на данный момент более чем расплывчато обозначилось, да и то лишь в виде одних наиболее первичных его чертежей.

И ведь те необычайно доблестные веяния, пришедшие к нам в виде суровых чаяний и блестяще слащавых мыслей, были наиболее отдаленным поветрием, так и разносящим пыльцу благих пожеланий, но никак не было дано чему-либо подобному, затем оказаться посреди истинно настоящих ростков грядущего братства людей на всем этом необъятно разноликом белом свете.

Ну, а дабы добиться самого же насущного, да и более чем донельзя так отчетливо слаженного облагораживания исключительно вот всего того как он ныне есть рода людского следовало идти путем воспитания отдельных индивидуальностей, а никак не растравливая людские сказочные надежды…

И уж прийти к тем действительно лучшим дням новой жизни можно было только лишь именно прямым, а никак не окольным путем довольно-то старательного и до чего на редкость самого еще полноценного наращивания единой на всех действительно достойной всякого истинного разума буквально-то всеобщей и вездесущей значительно лучшей, чем ныне культуры.


11

Ну, а чего это, собственно, вообще могли предложить миру классики мировой литературы 19-го столетия?

Неужели один лишь тот более чем величайший же свой оптимизм, до чего неизменно настоянный на том самом исключительно так бесподобнейшем полете их безмерно ярчайше зрелой фантазии?

Ну а под чем-либо подобным явно подразумевается именно то сколь безудержно ликующее предвкушение, что было сладостно и живо на редкость безбоязненно ими выводимо из всего их совсем вовсе нисколько неуемного воображения, что и вправду было чрезмерно же растравлено некими яркими бликами нисколько пока не определенного и истинно наилучшего далекого грядущего.

Причем приобрели они эти новые духовные ценности как раз-таки из снов наяву всех тех никак не в меру, да и не ко времени расчувствовавшихся при виде диковинных технических чудес доброхотов-философов, до чего многодумно проживавших свой век в сущем преддверье «судного дня» всей той былой и крайне (для них) затхлой эпохи.

Однако то были одни шапкозакидательские настроения, что сами собой до чего беспечно возникли на почве безмерно спешных и неистовых перемен к лучшему сколь неразрывной нитью увязанных со всеми теми изумительно «великими» открытиями, однако они и выеденного яйца при этом не стоили перед всей необъятностью тайн пока совершенно скрытых от нас.

Ну а все те на редкость заносчивые выражения по поводу творений божьих, которых ТОТ на самом-то деле и близко ведь никогда как оказывается вовсе и не сотворял имели в качестве основы разве что именно ту совсем полноценно так никак не обоснованную эволюционную теорию.

И это как раз на ее базе и возникло затем великое псевдоучение социального дарвинизма, а из него собственно и вырос, подняв голову к тем отныне совершенно уж полностью пустым небесам тот навеки проклятый фашизм.

А впрочем, и сама эта чисто научная теория еще изначально была до чего донельзя ведь самоуверенно схематичной и явно на деле чересчур как есть излишне простой для вполне полноценного объяснения, так или иначе имеющегося в этом мире до чего величайшего же разнообразия всех форм ныне существующей жизни.

И было как-никак, а более чем доверху предостаточно, довольно-то блеклых намеков на ту принципиально вовсе иную значительно поболее утонченную, а заодно и сколь разносторонне на редкость до чего мозаично сложную картину животного мира, чем то некогда истинно разве что только показалось Чарльзу Дарвину.


И в тот как есть весьма наглядно достойный самого разумного подражания пример действительно было бы возможно взять именно что как есть тот самый чисто уж разве что только лишь некогда изначально идеальный круг орбит планет Солнечной системы Коперника, затем со временем превратившийся в эллипс Кеплера.

Ну, а как есть напоследок и ставшего, по теории Эйнштейна, эллипсом довольно-то явственно у своих полюсов до чего и впрямь наглядно и приметно сколь номинально уж несколько сплюснутым.

Вот точно так и теория Дарвина до чего явно нуждается в тех самых многочисленных поправках и довольно-то существенных столь еще многое уточняющих коррекциях.

А то самое слепое невежество, что к тому же и впрямь-таки было до чего чрезмерно перенасыщено всяческими поверхностными знаниями, порождает одни только те невообразимо лютые решения, безусловно, как есть немыслимо многих острых социальных вопросов.

И те откровенно демонические новейшие постулаты попросту сходу заполонили собою все и вся…

И это именно они немыслимо и беспардонно и заняли собой место ранее в том еще далеком Средневековье, донельзя самозабвенно занимаемое жесткими христианскими догмами.

А между тем тот подлинный духовный прогресс должен был, как на грех явно выглядеть вовсе-то абсолютно иначе, нежели чем та на редкость довольно-таки простая замена одних стародавних суеверий некими вполне этак наглядно разве что иными новоявленными фобиями.

Да и социальное чутье, и идеологически верное подковывание масс более ведь всего собою всецело напоминали именно то сущее же превращение людей в стадо чьих-либо сугубо личных домашних животных.

А люди между тем не то чтобы вовсе вот истинно неизменны, в принципиально разные эпохи их воспитывают уж никак и близко совсем непохоже…

Однако наиболее главное в жизни каждого человека при этом нисколько не меняется ни к лучшему, ни к худшему.

То есть, все те крайне обнадеживающие всякий тот мелкий человеческий разум довольно-таки мелкотравчато расплывчатые

веяния действительно продвинули довольно многих людей куда-то очень даже далеко вперед, однако по большей части именно в одном том разве что совершенно ведь чисто иллюзорном плане.


Ну, а всяческие и всевозможные технические чудеса только и всего, что безмерно лишь разом всецело облегчили весь этот наш сегодняшний быт, а еще и до чего бесконечно они поспособствовали довольно-то существенному оболваниванию самого еще абсолютного большинства представителей до чего пока крайне этак совсем невежественных масс простого народа.

Люди в наше нынешнее время стали, куда и впрямь весьма этак апатичнее людей прошлого: им создали иллюзорный мир, глядящий на них во все глаза со всех тех так уж и ярко блестящих экранов.

А именно в связи с чем досконально тут ясно разве что лишь то одно: если все те или иные ростки духовности современная цивилизация целиком и не глушит, то, по меньшей мере, она им вполне вот подчас придает некий тот вялый, довольно водянистый оттенок.


12

Да и вообще весь тот ослепительно яркий прогрессивный подход буквально ко всему, что хоть в какой-либо мере могло касаться всякой уж той, подчас донельзя невзрачной сущности всего человеческого духа, зачастую и впрямь непременно еще разом затем оказывается смертным грехом – принципиально искусственной первопричиной сущего последующего забвения и запустения…

Совершенно неосуществимые на всякой чисто обыденной житейской практике цветные миражи восторженных надежд на некое пресловутое светлое завтра чисто этак дотла подчас выжигают все то, что до чего еще простецки естественно и сколь первоначально на редкость бесхитростно, а именно то самое по-настоящему живое человеческое нутро.

И все это и впрямь еще до чего невероятно же гибельно для тех и вправду более чем неподдельно светлых дней довольно-таки пока весьма ведь далекого будущего.

А впрочем, никто тут не будет с тем, собственно, спорить: в голой теории все, несомненно, может быть фактически до конца всецело же верно, но с чистого листа абсолютно ведь никак нельзя затевать буквально никаких до чего еще существенных преобразований.

И пусть вокруг ад, достойный пера Данте, но то еще не повод, чтобы уж, разом начать совсем уж бестолково устремясь к призрачным воротам рая, именно что вслепую и начать всеми силами разом-то беспардонно переводить весь свой народ с третьего круга ада на тот совершенно при таких делах неизбежный, последующий шестой.

Большевизм даже и в самых крайних своих проявлениях – это не более чем шестой круг, – до того наиболее последнего седьмого круга он бы непременно дошел, но разве что вот в случае самой окончательной и именно что на редкость до чего полнейшей своей вседозволенности.

А она могла возникнуть исключительно на почве, как есть некоего, как есть до чего еще полностью полноценного общемирового владычества.

И уж то все одни только дела сколь ныне весьма ведь порядочно усовершенствованной и чертовски беспроглядной средневековой мглы…

Однако все те никак не здравые зачатки так и дурманящих души страстей по исключительно так донельзя старательному выпрямлению кривого пути человечества следует поискать именно в том самом Содоме и Гоморре интеллигентских дискуссий обо всем, что всенепременно надо было еще разом неистово зверски сокрушить.

Всем миром до самого основания сходу разрушив то, что и послужило главным оплотом былого угнетения, а как раз потому и стало оно ныне никак совсем вот истинно уж чудовищно попросту нестерпимым.

И это как раз именно потому и возникло до чего еще твердое желание его извести в точности так, как изводят в доме клопов или тараканов.


13

Причем кому то и близко не ясно, что вместо того серого настоящего в последующем бесклассовом обществе действительно прорисовывались черты светлого и наилучшего для всех нас грядущего, к которому и надо будет идти медленно и без рывков, постепенно пробираясь через дебри бесконечно долгих тысячелетий степенного технического преображения реалий всего этого мира?

И если мир и вправду ныне закабален всеми видами рабства, то это еще совсем не повод делать из освобождения от всех внутренних оков праздник вконец осатаневшего насилия, поскольку данный путь ведет в одну тьму всеобщей же людской первобытности…

А чтобы этот мир действительно стал явственно лучше, надо бы его менять ласково и постепенно это разве что с одними гадами – серийными насильниками и убийцами и можно, в принципе, доходить и до той наиболее последней строгости, наилучшим из проявлений которой и впрямь-то может быть абсолютно между тем законная смертная казнь.

Да только чего-либо еще ждать нам никак вовсе совсем невтерпеж, а оттого и без того бескрайне долгий и нелегкий путь лишь значительнее удлиняется, и есть самая пренеприятнейшая вероятность того, что неразумное 20-е столетие вполне, может, его удлинить лет на 500, если, конечно, и того вот явно не более.


Слепок начертанного во снах о светлом грядущем никак нельзя будет с сущим толком использовать в виде той полностью безотказной отмычки, дабы чересчур оторванным от всяких реалий мечтателям стало доступно именно в нем себя, и ощутить, буквально-то выпорхнув сверкающими глазенками из всего этого нашего крайне так до чего нелицеприятно обыденного настоящего…


14

Лев Толстой, к наилучшему примеру, наверное, лишь того и хотел, а ради того и потел, впрямь-таки из кожи вон лез…

…видно, уж любо было ему на одной белой бумаге весьма старательно приучить воинственно и амбициозно мыслящих людей разом ведь еще научиться обходиться совсем безо всяческих войн, да только чего это хорошего и полезного, в конце концов, из всего этого, собственно, вышло!?

Да и чего это он вообще дельного добился, по возможности словообильно дискредитировав армию, навязав обществу слепое непротивление злу, а также и все те беспочвенно радостные ожидания, что довольно-то вскоре все само по себе утрясется, да и обязательно, в конце концов, как-нибудь более чем здраво действительно образуется.

И ведь надо бы фактически сразу до чего еще откровенно сходу заметить, что его речи для вполне современного ему общества были сущим гласом с небес…

Раз уж думать именно своею светлой головой занятие достаточно так во всем болезненное и крайне утомительное…

И чего это тут вообще можно еще поделать: интеллектуальная ленца есть сколь неизменный и более чем естественный недостаток истинно многих представителей русского народа…

Зато в его натуре почти начисто отсутствует всяческий амбициозный снобизм, а еще и уверенность в самом неотъемлемом и абсолютном праве белого человека, а это и есть именно те качества, что до чего неизменно свойственны довольно многим западным европейцам.

А также в нем попросту нет как нет того самого буквально инстинктивного устремления к лютой жестокости, повсеместно распространенного по всему Ближнему и Дальнему Востоку, а то чего в русском человеке находит выход от сущего отчаяния это совсем не та свирепая и самовлюбленная лютость всякого вот завоевателя-азиата…


15

И снова надо бы повториться, что есть уж и то наиболее главное свойство истинно русского характера, а именно безмятежно тихая сдержанность, пока это хоть как-либо пока еще было возможно, ну, а затем этакая бесшабашно отчаянная неудержимость, которую абсолютно никто и ничто не сможет ни остановить, ни хоть сколько-нибудь обуздать.

Ну, а Лев Толстой весьма бесцеремонно, и весьма откровенно всячески вот прививал тогдашней дореволюционной интеллигенции как раз то самое донельзя отвратительное всякому довольно здравому уму псевдохристианское смирение, а еще и крайне на редкость бестолковую сдержанность по отношению к до чего еще никак нисколько незамысловатому злу.

Да и как есть при этом выставив простонародное хамство, словно вполне же полноценно законную обиду на ту истинно долгими веками некогда так и царившую несправедливость…

И уж не спонсировал ли он всей той своей до чего еще чрезмерной фарисейской кротостью истую войну внутреннюю и, кстати, донельзя совсем так наихудшую из всех только когда-либо вообще действительно возможных?


Где вот это такое было ранее видано, чтобы на вполне доселе обыденном для всей той общеизвестной истории военном поприще брат убивал брата, а сын родного отца…

И как нечто подобное вообще уж предотвратят все те, по самую шею погрязшие в том истинно безграничном непротивлении злу, сеятели и пахари неких тех чисто абстрактных грядущих благ, что если и будут реально существовать, то только во времена действительно нового – свободного демократического мира?

И сумеют ли подобного рода бравые сподвижники всем тем пылающим сердцем своим хоть как-либо достучаться до тех крайне невежественных представителей народа, что были полностью уж до чего морально выпотрошены при помощи всей той сугубо так верной и суровой правды?

Ответ – он, конечно же, во всем исключительно отрицательный.


16

И то, кстати, является вполне на редкость самым обыденным и более чем непреложным фактом, что то, как раз-таки Лев Толстой и насытил российскую интеллигенцию донельзя же суровым непротивлением злу.

А в результате она и впрямь буквально ведь вся до чего безвозвратно разом погрязла в том самом истинно полнейшем своем бессилии пред кровавым террором большевизма, что до чего явственно так свирепо осатанел во всем том изощренно лютом своем отрицании всяческой той доподлинной, хоть сколько-то стоящей данного определения интеллигентности.

Да только, чего это некогда помешало всем тем вполне достойные думы думающим людям довольно-таки вовремя отряхнуться от тех буквально снедающих им душу иллюзий и явно разом еще попытаться посильно приостановить весь тот на редкость резко намечающийся крен «Варяга Российской империи» в самую пучину анархии и бесконтрольно дикого произвола?

А между тем все это брало свое начало именно от той вот чрезмерно уж страстной увлеченности необычайно бравыми идеями, что были кое-кем, взяты на вооружение после прочтения книг Льва Николаевича Толстого, а также и Чехова Антона Палыча.

Ну а как раз-таки нечто подобное и послужило одной из весьма ведь немаловажных причин грядущего взрыва фактически разом разрушившего изнутри величественное здание вековой Российской империи.


17

Эти писатели вольно или даже невольно всячески расстарались дабы, обличить никак недостаточную цивилизованность российских реалий, а в особенности в их сколь непримиримо жестковатом сравнении с обыденно бытовым лоском передовых (а в особенности в области лихих интриг) европейскими державами, что неизменно в сфере внешних взаимоотношений держались политики вероломства, и крючкотворной хитрости.

А между тем надо бы тут никак не постесняться сходу так и сказать, что тот самый чистопородный, возвышенный идеализм был для них довольно-таки лакомым куском жирного земельного пирога…

Использовать его безо всякого остатка, ну а затем и раздавить в пыль!

А почему бы и нет, коль скоро довольно многие представители духовной элиты некой средневековой державы живут уж фактически на белых и перистых облаках.


Ну а зиждилось все – это на одном лишь донельзя так незыблемом постаменте именно ведь как раз-таки всего того, что само воздействие на российские умы гигантов общемировой мысли было буквально-то во всем до чего невероятно чисто же ужасающим.

Философ Бердяев вовсе никак не зря назвал Льва Толстого злым гением России, да и другие писатели тоже между тем были, скажем, так не сильно его хоть сколько-то получше.

Лев Толстой, Чехов, да и Достоевский, плетясь где-то совсем в хвосте широких общественных настроений, до чего явственно подточили все главные основы общества, и близко не ведавшего тех границ, где внутренняя свобода единовременно переходит в то самое до чего еще неистовое же охаивание буквально всего и вся.


18

Причем до чего незыблемо существует и этакий весьма и весьма немаловажный аспект, как самое уж безусловное закабаление людей, и без того имевших довольно смутное представление о буквально всяческой в этом мире житейской яви, тяжеловесными догмами вящей ирреальности, в которой им всегдашне хотелось бы жить, истинно невзначай всею душой обитать.

Более того, чего там греха таить, они и впрямь-то чисто по-барски стремились взять бы да наскоро подогнать под все те давно ими из сущего ничего позаимствованные философские постулаты, тот уж весь, как он есть, более чем вот бестрепетно и повседневно существующий порядок вещей.


И в этом им вполне всерьез на редкость во всем подсобили именно люди, сколь безоглядно и безответственно раз и навсегда полностью сходу отвернувшиеся от всех тех и поныне в точно том виде существующих исключительно так крайне никчемных реалий.

И ведь как-никак, а истинно на деле совсем уж полноценно познав всю их гиблость (для духа), серость и полнейшую историческую неизменность некоторые возвышенные личности и впрямь порешили наспех проборонить старый огород новыми более острыми граблями…

Правда, слишком при всем том были они необычайно далеки от хоть сколько-то явственного понимания всего того, что как есть, нерадиво взяли они никак не тот нисколько неподходящий инструмент, ну а может, им и было попросту все равно чего – это в сырую землю могучей силой весьма ведь слепо разом воткнуть.

Тот же Лев Толстой, находясь у себя в том самом до чего любимом им имении, буквально-то разом погряз в самом форменном прекраснодушии, а значит и отображение им людского быта в сколь еще многих его бессмертных произведениях, при всем их общемировом значении и великих литературных достоинствах, совершенно никак небезвредно.


19

Причем поболее всего – это было существенно как раз-таки именно для всяческого читательского восприятия уж именно тех, кто попросту вовсе никак не умеет более чем четко провести четкую и явственную межу промеж благой творческой фантазией и порою до чего беспримерно суровою реальной жизнью.

И это именно так, поскольку в душе неисчислимо многих российских интеллигентов возвышенное литературное творчество стало занимать до некоторой степени… излишне до чего главенствующее место.


И ведь не только в виде задушевных изысканий человека, разом старающегося всею душою искренне соприкоснуться с чудесным миром прекрасного, но и явственно создавая всяческие красочные миражи, в той простейшей серой обыденности совсем беззастенчиво вытесняя сиюминутные реалистичные картины жизни, довольно-то надуманным миром исключительно светлых и сколь бесподобнейших о ней смелых фантазий.

И, конечно, во всем том и близко не было бы той истинно по-настоящему большой беды, кабы ни зло, до чего прекрасно так умеющее мимикрировать и весьма ведь тщательно подделываться под то самое светлое и всеми нами извечно же желаемое благо.

Дикая гниль бесчеловечно подлой задушевной корысти при подобных делах всячески так радостно объявляет именно что своими цели излишне чересчур так донельзя доверчивого добра.

Свирепо при всем том, всецело их до конца извращая… и впрямь-таки доводя всю ситуацию именно что как раз до того самого вовсе совсем более чем невообразимо безумного радикализма.

И уж как раз-таки в самой невообразимой спешке вооружившись никак не в меру истинно прямодушными либеральными принципами…

Причем те первоначальные их носители раз и навсегда перестают чего-либо этакое сладкое щебетать о наиболее величайшем во всем этом подлунном мире и вправду распрекрасном грядущем, только лишь оказавшись всею своею главою, как говорится, вот разом на плахе…

Ну, а за тем дело и близко уж нисколько ведь явно не станет, ну а пассивное большинство, как варилось оно в своем собственном соку, так и далее будет оно в нем до чего еще и впрямь бессловесно вариться…


20

И, конечно, все это никак нетипично для всех тех необычайно же мощных духом и телом достойных людей, однако, сколь то, безусловно, плохо, когда они, кроме самих себя, ну совсем ничегошеньки попросту никак и близко вовсе не примечают.

А к тому же еще и знать не знают, да и не признают за хоть сколько-то достойный всякого уважения настоящий авторитет.


Это и приводит порою к тем самым чудовищно трагичным ошибкам при буквально любой попытке прийти к той истинно взвешенной и здравой оценке всего того вокруг них буднично и никак небеспричинно исстари происходящего.

Ну, а от всего того было лишь два коротких шага оттого чтобы совсем еще незамедлительно и бездумно разом податься в самое подобострастное услужение к тем сурово нахмуренным бровями холуям безумно запутанной и воинственно тупой идеологии всеобщего торжества в упорной борьбе за то аляповатое и нелепое всеобщее счастье.

Причем, то самое отчаянно доблестное союзничество по истово верному искоренению всех тех до чего безотчетно назойливых ростков прошлого, уж до чего непонятно откуда вновь вылезших из сырой земли, и было бесподобно и безукоризненно истинно так всецело более чем явно ведь принципиальным.

И уж в саму основу данного подхода ко всей общественной жизни легли именно те несгибаемо верные интеллигентские принципы, совсем безотчетно основанные именно что на донельзя ярой бескомпромиссности и суровой прямолинейности.

Хотя, между прочим, всей той никак не спешащей изменяться обыденности еще изначально было свойственно, то исключительно так чисто вот глобальное несоответствие наскоро надуманным о ней всяческим красивым мыслям, в основе которых и был заранее положен сущий каприз безропотного благоволения бравым чаяниям всего своего безнадежно же аналитически самосозерцательного и однобокого ума.

А между тем, как правило, он только еще послужит разве что самой неотъемлемой первопричиной для всей той явно чрезмерной чистоты никак не замаранных в мелких житейских коллизиях дланей.

Ну, а также и приведет он к безмерно всеядным ласковым ожиданиям неких самых скорых и до чего как есть неисповедимо истинно же благих перемен.


21

А главное, непомерно высокая цена всей той более чем изумительно благостной восторженности в цепях немыслимо сладостных ожиданий и будет попросту ужасной.

А все потому, что нечто подобное явно ведь приводит разве что к той еще сущей расхалаженности душ людей видящих одни лишь книжной образы вместо реалий жизни.

И это действительно вполне дозволяло кое-кому, и впрямь пребывать в состоянии безотчетной эйфории, а суровые будни житейского быта при этом фактически стали бледной копией дантовского ада, да вот жаль никак вовсе не на бумаге.

И, конечно, совсем не у кого не было злых намерений и те люди, что бороздили просторы литературной вселенной, в поисках идеалов хотели только добра и света, причем сразу для всех, а не одних лишь исключительно так для себя лично.

Они все душой хотели приблизить свет и отбросить тени тьмы, но тут ведь надобно умение, а не одно большое и более чем целеустремленное желание.

Страстно желаемое, растравливая воображение некую сладкую цель и близко никак не приближает, а только лишь делает ее значительно более заманчивой…

И именно нечто подобное и порождает всевозможные интуитивные ожидания неких грядущих благ, что сколь непременно ждут впереди всех тех, кто будет до чего еще безудержно и радостно упиваться светом ярчайших и лучезарных истин, довольно-то малодоступно отображенных в фолиантах всевозможной красочной и сухопарой философской литературы.

Причем слишком уж в ее чертовых дебрях довольно-таки порою как есть безудержно до чего еще совсем вот многовато весьма ведь различных и крайне извилистых подходов ко всей той на редкость обыденно существующей и исключительно подчас до чего еще чрезвычайно суровой действительности.

И главное, никакие философские течения самое основное русло жизни нисколько так не изменят, а только лишь могут устроить на его пути плотины и запруды, мешая ему течь своим совершенно так нормальным путем.

Да еще и веет от всех тех пресных и сухих философских постулатов именно тем как есть сладковатым душком смерти всякой той кое-кому донельзя опостылевшей естественности, поскольку в книгах некоторых (далеко не всех) авторов, безусловно, преобладает сущий елей самой безыскусно вычурной искусственности.

А, кроме того, в некоторых книгах обязательно присутствуют, вовсе-то никак и близко никак небезобидные элементы самой что ни на есть неистовой жажды, что сама собой яростно алчет, всяческих и всевозможных буквально-таки всепожирающих перемен к чему-либо попросту сказочно уж поистине чрезвычайно наилучшему.


22

А между тем, та доподлинно настоящая горькая правда всецело заключена разве что в том, что для того как он есть безупречно всеобщего грядущего великого счастья было бы никак не иначе, а вполне действительно нужно совсем ничего того лишнего нисколько не измышлять, а преспокойно жить, да поживать во всем по старинке.

То есть именно как оно и было до того безмерно так огненно революционного начала всего того 20-го века…

Причем разве ведь кто-либо в ту еще дореволюционную идиллически пресыщенную благими ожиданиями эпоху и в мыслях своих хоть сколько-то вообще старался действительно обуздать все те нелепейшие фантазии, а заодно и весьма деятельно заняться на редкость реалистическим переосмыслением тех самых истинно обыденных нужд довольно уж ныне полностью нового индустриально развитого общества?

А между тем слишком много до чего неуемно фантазируя, можно и впрямь вполне воссоздать и осовременить все те истинно давнишние и стародавние средневековые грезы о некоем том разве что лишь еще некогда затем грядущем рае.

Их вот только и всего, что и впрямь совсем беспочвенно разом при этом притянули за уши ко всем тем еще колоритным и конкретным планам буквально же всеобщего последующего развития ныне существующего общества.

И внешне при этом все может выглядеть на удивление красиво, но чисто показная величественность сколь запросто так всецело может лишь только поболее подчеркивать всю убогость и аморфность так и изрыгаемого из уст воинственного отрицания всей той и впрямь подчас совсем неприглядно существующей нынешней современности.

ДА И БЕССЛАВНОЕ ЕЕ ОКУЧИВАНИЕ ВОСТОРЖЕННЫМИ ДИФИРАМБАМИ ГРЯДУЩЕГО КОНЦА ВСЕЙ ТОЙ И БЕЗ ТОГО ДАВНО УЖ ВКОНЕЦ СГНИВШЕЙ ПЛЕСЕНИ ВСЕГО ТОГО КРАЙНЕ ГИБЛОГО ЖЕ МИНУВШЕГО…

И в том подвально же сыром и темном грядущем, всему этому обязательно будет всецело уделено довольно-таки пристальное внимание со стороны тех, кто вновь сколь еще вполне полноправно захочет разом захомутать массы при помощи сладковатой на вкус, но очень горькой по всем плодам своим, донельзя вот осатанелой атеистической идеологии.


23

Нет, конечно, обсуждение перспектив лучшей жизни всегда неотъемлемо во всем важно и полностью на редкость более чем всеобъемлюще исключительно нужно.

Однако уж должно было чему-либо подобному происходить никак не на почве беспримерно ярого отрицания всего того доселе минувшего.

Да и самим процессам явственного улучшения всей общественной жизни всецело этак следовало идти одним лишь разве что мирным путем истинно постепенного преображения реалий нынешнего века, раз ему всеми теми резкими порывами ветра и может еще чисто ведь в единый миг попросту же совсем сорвать крышу…

Ну а тот новый дом для всего общества и за целый век никак не построишь, а потому только и остается, что всеми силами укреплять стропила всего того старого дома, а никак не расшатывать их еще больше.

Однако для безумно ярых либералов был чудовищно оскорбителен сам факт, что то древнее и крайне на редкость в чьих-либо глазах донельзя обветшалое здание векового самодержавия и по сей день почему-то сколь нелепо и неправо и поныне точно также все еще совсем так безбедно же существует.

А это ведь их явно уж и доводило как есть и впрямь чисто этак именно до белого каления.

Они хотели света и разума, а дождались тьмы и всевластия тупой силы и крайне вот осатанелого невежества.

А между тем той нынче полностью и навсегда разом канувшей в лету Российской империи до тех еще доподлинно лучистых и светлых дней было некогда вовсе и близко никак вовсе-то совсем недалеко.

И надобно было только и всего более чем благоразумно и трезво всею душой никак не наспех разом улучшить жизнь всего общества.

Однако ничего подобного было никак не достичь путем самой еще скорой и отвратительно насильственной смерти всех тех нисколько неординарных людей, что и вправду весьма выгодно отличились от серой и гомогенной массы почти безынициативных обывателей.

Всякая толпа она не только сера и стадна, но и полностью никчемна в каком-либо интеллектуальном смысле и все ее мышление полностью первобытно, а потому и заря новой краснознаменной эры могла носить один лишь тот пламенно кровавый и крайне разрушительный характер.

Настоящий духовный прогресс может прийти с одним индивидуальным и всесторонним развитием личности каждого члена общества в отдельности, что и создаст со временем новый конгломерат сознания у всего населения какой-либо многомиллионной страны.

Ну а весело вывешивать новые знамена и заменять былые иконы лозунгами и портретами ничтожных вождей…

И разве от всего того действительно могла бы на деле явно этак вполне перемениться сама суть использования рычагов всего того еще издревле вполне же полностью как есть абсолютно как-никак одинаково работающего управленческого механизма?

Ведь для того, чтобы он начал функционировать несколько иначе следовало приложить все силы ради лучшего просвещения народных масс, а никак не травить им душу сказками о лучшей доле после того как они и вправду мигом очнуться от своего векового сна.


То есть вместо того чтобы прочувственно теребить массы восторженными прокламациями надо было их хоть как-либо учить вполне самостоятельно думать, а точно также и выводить тех самых именно что самых отдельных его представителей из сущей же тьмы на редкость беспросветного невежества.

Однако нечто подобное кое-кому было никак и близко не с руки, поскольку эти люди и мысли не допускали о том, чтобы хоть как-либо вообще принять во внимание всю тяжесть вериг всего того весьма и весьма недалекого крепостного прошлого.

Раз такие деятели хотят буквально всего сразу и вовсе вот именно совсем уж незамедлительно…

Скорее всего, разумное и планомерное развитие ярких индивидуальностей, а также взрыхление почвы пустоголового невежества плугом знаний самых азов науки был нисколько никак и близко явно так не про них.

Раз подобного рода просветителям широких народных масс чего-либо ожидать было, и близко-то невмоготу, поскольку мыслили они, да и по сею пору, только-то и мыслят лишь о великих благах грядущего.

И при этом они и впрямь-таки втягивают носом ароматы очаровательно светлого и чисто абстрактно сколь лучезарного бытия, до которого, как оказывается ныне, ну совсем рукой подать.

А все это между тем и вправду безудержно так некогда подтачивало свет и тепло внутри всякого никак не изощренного в каком-либо абстрактном мышлении на редкость до чего незамысловато простецкого человеческого естества.

Ну а выход каким-либо более чем искренним людским эмоциям тут будет разве что только лишь всего один и ведь явно еще окажется, до чего только донельзя разрушительна, вся его зачумлено чудовищная суть.

И ждать чего-либо иного совсем уж вовсе напрасный труд.

Но у кого-то так вот и ощущается в груди дикое стеснение из-за суровой безысходности самого спешного грядущего раскрепощения масс трудового народа.

Причем и поныне именно то крайне болезнетворное ощущение всего того социального неравенства и нагнетает все то от века до чего беспросветно темное, что исключительно же всегда неприметно ютилось на самом краю всего того самыми как есть повседневными мыслями существующего нынешнего общества…

И это как раз-таки оно сладостно соблазнившись ароматом скороспелого добра до чего скорехонько в самый удобный для того момент исключительно же нелепо и неприглядно еще уж спешно и выползет из тьмы времен на весь Божий свет.

Причем простые люди так и ожидающие манны небесной после того как яркие лучи книжных истин действительно прольются на скатерть-самобранку той еще донельзя непритязательной обыденности могут и не понять, что насильственная смерть минувшего всегда подразумевает рождение настоящего ада, который более чем полноценно затем и затмит те ужасы когда-либо ранее имевшее место.

Все те господа идеалисты были пламенно восторженны и бескомпромиссно фанатичны, они были готовы к любым лишениям народа во имя воплощения в жизнь суровых планов самого спешного и неотложного преобразования всего того ныне существующего общества.

Тем более что уж внутри всего своего вовсе ведь совсем непритязательного «я» явно они и по сей день и близко пока никак не расстались со всеми теми до чего еще давнишними идеалами средневекового рыцарства.

И столь, однако, и впрямь до чего еще безмятежно и было дано тем, так и горящим пламенем идей нечестивым людям после всей той на редкость нелепейшей своей победы разом еще всецело, затем более чем действенно преобразиться во что-либо полностью явно иное, по-инквизиторски злодейски зловещее…

А как раз потому, собственно, и занялись все эти злосчастные недруги векового зла до чего бесславным же делом сущего сожжения вовсе дотла даже и самих мелких следов всякого недавнего прошлого.

А между тем его совсем нельзя уничтожить не раздавив при этом в кровавую жижу все то, что до этого как есть явственно наживалось потом и кровью всего того вполне продуманного воспитания, да еще и в сколь многих самых различных людях.

Ну а заодно «советское светлое прошлое» явно вот стало эпохой безвременного насаждения бездушной и праздной умственно – имперской помпезности.

Ну а та за красными флагами напыщенно помпезной идеи неизменно прятала насуплено сытую тупость, что до чего и впрямь весьма весело обреталась в вечно полуголодной и в мирное время стране.


24

И ведь одной из наиболее главных причин, почему со скрежетом произошел поворот в кровавую бездну почти бездонного социального зла, автор считает сущую упоенность веры весьма многих наивных людей, что действительно всем сердцем поверили в истинно реальную и простую возможность в единый миг сделать некую сказку вполне объективно осязаемой житейской былью.

А между тем праздные фантазии подобного рода только лишь всецело вот предают ускорения ужасному падению назад в сущую дикую первобытность, а потому и совершенно неизбежны были ныне всяческие те до чего обильные человеческие жертвоприношения.

И дело тут никак не в том, что всякие те умственные построения сколь весьма насущно сосредоточенные на самой явственной переделке всего того ныне имеющегося мироздания попросту на редкость вовсе совершенно излишни.

Поскольку, само собой разумеется, что взвешенно и здраво обсуждать принципы полностью так разумного усовершенствования общества, всегдашне жизненно важно, да и вообще между тем исключительно до конца ведь необходимо.

Да только ту совсем невзрачно и одноцветно серую толпу при всем том вполне еще следовало бы раз и навсегда оставить полностью в стороне от всего того более чем глубокомысленного переосмысления разве что еще лишь некогда затем грядущего иного бытия.

И право уж, кто это вообще будет с тем, собственно, спорить, без тени сомнения всякое вполне до конца разумное приспособление к обыденной практике бытия всех тех и впрямь до чего незыблемо простецких истин безо всяческих (никак неидеалистических) словесных баталий в их честь нигде и никогда попросту не бывает.

Однако при всем том те, куда поболее цивилизованные нормы в твердых рамках донельзя стародавней Российской империи следовало прививать никак не наскоро, а взвешенно, до чего еще медленно и очень даже многоступенчато и ясное дело, что безо всяких резких рывков.

А то от всех тех чрезвычайно больших и безнадежно утопических намерений в родном отчестве истинно же лучшей жизни для всего народа никак и близко вовсе ведь совсем не прибавиться.

Скорее наоборот – именно благодаря им и растекутся по всей стране широкие и глубокие кровавые лужи.

Причем, бесправное пролитие невинной людской крови будет еще и повсеместно так затем осуществляться как раз во имя более чем неистово деятельного и последовательного умерщвления всего того будто бы проклятущего несветлого прошлого.

То есть все эти дела отныне будут сколь воинственно и безысходно совершаться разве что ради сущего приближения грядущего прихода царствия добра и света, правда, на одних лишь безликих и праздных словах.


25

И уж этакого рода осатанело же беспутные действия разом обернулись одним лишь совсем вовсе вот бессмысленным и ожесточенно массовым людским самосудом.

Да еще и был он всецело осуществлен никак не над неким тем чисто ведь пресловутым темным прошлым, а именно над всем тем истинно светлым грядущим, коему без каких-либо вполне сознательных усилий в этот мир уж и близко никак затем не прийти…

И наиболее главной целью всех тех более чем искрометных перемен будет именно то самое весьма ведь планомерное насаждение одной лишь той исключительно бескрайней духовной и физической нищеты…

Причем царство слепого невежества, а также елейного, юлящего, а порою и раболепствующе заискивающего хамства – это и есть то, что могли наскоро возвести на трон доселе безмолвные массы простого народа громогласно вооружившись, явственно незыблемой верой в то, что человеческую природу можно будет запросто переиначить, начисто разрушив весь подлый гнет собственнического угнетения…

А между тем всякая людская суть полностью незыблема, и ее могут изменить одни лишь довольно долгие тысячелетия плавного, и вполне продуманного, как и безропотно же во всем донельзя так примиренческого уравновешивания между обычной жизнью и сколь и впрямь блестяще красочными о ней мечтаниями.

Ну, а чудовищно взрывными темпами уж буквально все совсем безотчетно круша, а, никак и близко не возводя чертоги, той чисто ведь мнимо будто бы наилучшей жизни можно было разве что вот как есть всецело добиться одного того самого незамедлительного угасания тех истинно доподлинных очагов всяческой настоящей культуры.

Ну а, размеренно шагая и шагая строго вперед, а еще и сея при всем том семена знаний, а не только самого бессмысленно пустопорожнего и на редкость безнадежно речистого словоблудия и можно было со временем добиться самого обширного благоденствия всех тех от века никак непоправимо обездоленных рабочих масс.

И никак иначе и нельзя прийти к той еще и впрямь несколько лучшей общественной жизни, поскольку тот другой значительно во всем поболее простой путь чреват одним лишь откатом назад в темень и грязь давно уж будто бы совсем разом минувшего.

Да еще и приумножаться все его былые беды став подчас вдесятеро тяжелее всего того, что было когда-либо прежде.

И вот от всего того до чего самодовольно благодушного революционного гуманизма остались затем одни разве что великие горы совершенно безымянных трупов.

Ну, а если кто-либо донельзя слащаво и задушевно думает совершенно иначе, то он явный приверженец именно тех нелепых веяний, что в прошлом и стали одной из первопричин как раз того, что бессмысленный и беспощадный российский бунт и был всецело оседлан отъявленными, насквозь же ядовитыми духом и мыслью безнравственными прохиндеями.

А чего вообще иного тут можно было ожидать раз в том самом фактическом ведь преддверье новоявленной революционной эры все то просвещенное российское общество буквально вдоволь исключительно так обильно пропиталось яркими бликами того всеобъемлюще уж чудесного грядущего, которому непременно должно было когда-нибудь, собственно, именно что попросту быть и никаких гвоздей.

И главное все, те полностью отстраненные от всяческой седой, как лунь, действительности о нем искренне сладкие грезы зиждились, прежде всего, на том, что буквально всем тогда стало как штык безукоризненно ясно, что где-либо далеко-далеко впереди вот-вот забрезжит свет чего-либо нового, но заря это или закат – на глаз было не определить.


Однако сколь неизменно хочется верить во что-либо до чего изумительно славное, вечное и доброе, да только та самая весьма безотчетная вера довольно-таки многих людей подчас разом затем и погубит.

А все это лишь во всем потому, что хотя без нее уж никак вовсе нельзя, но надобно напрягать ум, а не всего-то совсем безотчетно во что-либо на редкость беспочвенное до чего еще наспех разом поверить.

А, кроме того, явно бы надо при всем том никак и близко не постесняться, разом схлестнуться в ярой борьбе со всеми теми, кто бездумно топчет и топчет ногами новое, исподволь вытравливая весь его дух из тех самых ныне так или иначе имеющихся в данное время великих общественных начинаний.

Да и вот еще всякая подобного рода борьба должна была вестись никак не со всеми теми на редкость же слащаво восторженными мыслями, буквально все, то черное разом укутывающими в розовые одежды праздно блеклых надежд.

Этот мир к чему-либо действительно наилучшему если и можно будет некогда вполне до чего надежно изменить, то, вовсе-то ничего уж подобного совсем не удастся осуществить, пройдясь кувалдой по черепам злых угнетателей, даже если и будет она весьма ответственно при этом находиться в чьих-либо и впрямь до чего только мозолистых руках…

Да и до чего наскоро соорудить из всей той нынешней общественной пирамиды нечто уж исключительно новое будет явно совсем попросту уж невозможно…

Ну а медленно и упорно возводить нечто стоящее определения, куда поболее лучшей обители для всего ныне существующего общества никому будет не по силам безо всякой той солидной же помощи со стороны тех людей, что напрочь между тем отказывались даже и немного занозить свои холенные и нежные руки.

А между тем им, однако, как-никак, а все-таки стоило весьма ведь вдумчиво укреплять толком никак не струганые балки сколь донельзя до чего еще грубого общественного быта.

Да только тот им и по сей день явно кажется, попросту доверху переполненным исключительно разной и отъявленной скверной, к которой их души и не могли хоть как-либо соприкоснуться, до чего безнадежно разом уж как есть не перепачкавшись в том, в чем им извозиться было нисколько нельзя, сохранив главные свои духовные черты.


26

Люди, чей разум совершенно уж полностью всеобъемлюще затмевают всяческие ласковые чувства, мыслят вовсе-то полностью разве что как-никак, а совсем еще до чего только однобоко.

Их прерогативой всецело ведь явно становится истинно как есть немыслимо возвышенная над всем плотски низменным, безукоризненно, чистая, словно бы детская слеза, сущая же голая правда.

И она и впрямь обволакивает буквально все на этом свете, где-либо и когда-либо собственно происходившее, до чего принципиально вязкими тенетами абсолютно так односторонне мыслящей своей полуслепой правоты.

Однако правда та была урезанная и строго дозированная, а потому и являлась она самым же наиболее наихудшим из всех где-либо существующих видов до чего ласково порою очаровывающей светлые души лжи.

И внутри той изумительно чистой от какой-либо грязи жизни пресловуто же единственной правды буквально все было создано, дабы в том самом стерильно чистом уголке многих душ так и горел и горел огонек на редкость самодостаточного, да и как есть весьма многообразно во всем более чем разносторонне сладострастного самообмана.

А впрочем, как-никак и сами довольно уж совсем низменные стороны всех тех общественно полезных истин для некоторых людей попросту не существуют полностью так вообще.


И это как раз весьма этак усердное сокрытие их от всякого более-менее полноценного внешнего света зачастую и дозволяет некоторым слащавым интеллигентам всячески же сохранять свои по-детски нежные ручки в той-то самой исключительно девственной чистоте.

А между тем без чьего-либо в этаком деле и впрямь-то именно что прямого участия воз вековой разобщенности и коррупции было бы никак и близко с места нисколько не сдвинуть…

И кое-кому вполне следовало гораздо менее ерничать по поводу всей той чисто же многовековой российской отсталости от всех тех издревле еще необычайно благих общеевропейских стандартов, да вот зато значительно поболее при всем том всячески выпрямлять согбенный стан своего народа своей-то собственной к нему до чего между тем естественной близостью.

Ибо как раз в чем-либо подобном и была сколь неизменно заключена историческая функция буквально всяческой в этом мире интеллигенции.

И это именно отчасти из-за той извечной же на редкость безудержно прекраснодушной болтологии и завелись на теле страны всяческие сибирские язвы лагерей того еще самого злосчастного сталинского ГУЛАГА.


27

О да, конечно, от прямого соприкосновения со всем тем донельзя грязным общественным бытом, чьи-то руки в единый миг явно станут никак не столь безукоризненно чистыми, а заодно и доведется им тогда оказаться совсем неприглядно и неприязненно мозолистыми, зато душа будет дышать тем же воздухом, что и весь остальной честной народ.

Ну, а чтобы и впрямь как есть до чего постепенно добиться всего того, о чем писал Иван Ефремов в его романе «Лезвие Бритвы», и нужно было вот никак не бояться по временам хотя бы и немного, но посильно якшаться со всяческого рода дурно пахнущим сбродом.

Поскольку это как раз-таки проливая в грязные и низменные души яркий свет всяческих духовных благ и можно еще будет со временем получить весьма достойные всходы, потому что люди невежественные никак не закрыты, они только не развиты, а это дело более чем вполне еще поправимое.

Хотя как-никак, а на деле взойти в них могут одни лишь, и только семена вполне уж сколь вот довольно практического и прагматичного познания…

А потому и забивать им мозги всяческими заумными социальными теориями попросту тот еще самый на редкость мартышкин труд!

Они и вправду люди разболтанные и неорганизованные и их кое-кому действительно, пожалуй, хочется до чего еще разом ведь полностью переделать на какой-либо несколько лучший и более благой лад.

Ну а как раз для того, мол, и надобна та самая некая социальная программа будто бы и впрямь полноценно способная довольно уж слаженно и верно во всем поспособствовать всякому истинно наилучшему обустройству людского быта путем полного выравнивания до чего и впрямь самых различных категорий под одну лишь явно только гребенку.

А между тем именно подобным путем как раз и уничтожаются полностью до конца при всем том раз и навсегда, стираясь в труху всякая доподлинная творческая инициатива, а также и тот всецело настоящий никак не показной энтузиазм.

И как то само собой затем и получается, уж вместо того вполне вдумчивого лечения страшных общественных язв кое-кто и по сей день разве что занят одной лишь мудрой заботой мысленного выравнивания, всех тех чисто так всегдашних неровностей социальной почвы.

А между тем подобного рода прокрустово ложе только и может, что уложить все человечество в одну ту большую братскую могилу.

А ради вполне ныне заслуженного человечеством прихода самых наилучших дней всеобщего людского грядущего на самом-то деле надо было всячески воевать никак не с темным прошлым, а именно с тем вовсе уж нисколько совсем несветлым нынешним настоящим.

Да вот, однако, никому уж явно не следовало со всем тем эпическим упоением сколь еще грозно сражаться с химерой некого грубого социального неравенства, а только лишь с главным бичом всякого государства взяточничеством, кумовством и коррупцией.

Хотя, конечно, безо всякой на то особой причины лезть во всякую еще изначально черную грязь никому и близко совершенно негоже, а в особенности во все те самые обыденные часы ничем и никак не потревоженного житейского существования.


28

Однако весьма усердно подгонять к свету высших истин всех тех, кто живет в скверне донельзя житейской своей низкопробной непритязательности, явно при этом еще и наслаждаясь крайне незатейливым своим существованием, попросту уж и близко дело явно этак вовсе ведь непристойное.

Нет, сначала надо было хоть сколько-то посильно выйти за узкие рамки своего довольно ограниченного кругозора, и тогда, может, и удалось бы кое-кому чисто житейски понять всех тех, кто жил, сколь еще жестко находясь в суровых тисках до чего еще стародавнего примитивного быта.

Ну, а столь беспрестанно сюсюкать и кудахтать о той нисколько явно не в меру безрадостной народной доле, а еще и до чего громогласно при всем том воздыхать, что народ, мол, до сих самых пор все это безропотно терпит и молчит…


Нет, именно в этом и есть чего-либо как раз оттого до чего бездумного же взбаламучивания той самой, хотя и не бездонной, однако немыслимо при всем том и впрямь совсем ведь отвратительной обывательской лужи.

И как есть, вполне заранее оно полностью ясно, что всем тем крайне негативным результатом этаких благих и праздных бесед и станет чудовищное беззаконие на многие десятилетия затем обредшее статус полноправного хозяина всех земель и недр, а точно также и всякого людского материала, где-либо проживающего в пределах шестой части суши.

Однако может быть те почти бесцветные серые массы именно что при помощи бесподобно чудодейственного омовения в самые недра всего того, как и понятно проникновенно сладостного и сияюще доброго, в конце концов, и сумеют переменить всю доселе имевшуюся в них обыденную обеспокоенность на те ничем и никем непобедимые, извечно возвышенные идеалы?

Может быть, со временем – да!

Только, не все ли едино, на данный момент времени всю безыскусную естественность грязного мещанского быта нисколько не вытравишь той самой до чего и впрямь-таки безумно благоухающей фиалками прекраснодушной искусственностью.

А между тем все лучшее в людях надо бы именно всецело до чего еще старательно воспитывать, а вовсе не вытравливать все из них злое добела раскаленным железом.


29

А, кроме того, и никак не следует им лить за ворот всевозможнейшие дифирамбы обо всем том крайне утонченном и безмерно возвышенном, поскольку внутри его подчас наиболее главной блаженной сути зачастую слишком много всего того чисто аморфного и искусственного, а не этакого донельзя искусно приподнятого над всем вполне обыденно нас окружающим.

И вот чего только явно же можно бы привести в качестве самого наглядного подтверждения ко всему тому ранее вышесказанному.

Иван Ефремов, «Лезвие Бритвы»:

«Самый великий подвиг искусства – вырвать прекрасное из жизни, подчас враждебной, хмурой и некрасивой, вложить гигантский труд в создание подлинной, безусловной, каждому понятной, каждого возвышающей красоты. Мало этого, тебе придется бороться со все распространяющимся влиянием бездельников, думающих ловким трюком, фокусом, удивляющей безвкусных глупцов выдумкой подменить настоящее искусство. Они будут отвергать твои искания, глумиться над твоим идеалом. Сами не способные на подвижнический труд настоящего художника, они будут каждый найденный ими прием, отдельное сочетание двух красок, набор мазков или удачно найденную светотень объявлять открытием, называть элементом мира, не понимая, что в нашем ощущении природы и жизни нет ничего простого. Что везде и во всем сложнейший узор ткани Майи, что наше чувство красоты уходит в глубину сотен прошедших тысячелетий, в которых формировалась душа человека! Отразить эту сложность может лишь подлинное искусство через великий труд».


30

И вот как раз-таки во имя того, дабы никак не оказался он во всем том своем конечном итоге исключительно уж нелепо сизифовым, и нужно было суметь сделаться несколько ближе ко всему тому, что, безусловно, полностью донельзя снизу-доверху перепачкано вековой грязью своей неумытости, а именно к самому сердцу бескрайне простого народа.

Однако делать чего-либо подобное явно ведь следовало, никак при всем том не стремясь, тот самый народ куда-либо более чем, всесильно поднапрягши волю и мускулы сколь дружно, затем приподнять.

Нет, истинно полезным тут было бы, разве что иногда при первой возможности, к нему весьма вот посильно спускаясь более чем ответственно становиться с ним и впрямь на одну, собственно, ногу.

Да только при всем том, и близко не отдавливая ему его нижние конечности во имя любых самых так до чего добрейших помыслов, а также и довольно-то на редкость тускло светлых идеалов.

И попросту надо бы признать, что ничего сразу в этой жизни к лучшему уж сроду так никогда не менялось.

Путь доподлинно полезного преобразования общества был и будет бескрайне долог и тяжел, а главное всяческие праздные и сытые речи можно сказать его лишь как есть, значительно удлиняют, а тем и отодвигают они вдаль ото всех этих наших нынешних реалий те пестрые и яркие мечты о некоем принципиально ином общественном бытии.

И кое-кто явно перепутал вполне же естественную жизнь и чисто надуманные образы вымышленного мира некой благой фантазии…


ЕЕ грядущая мнимая бытность (то есть именно время на редкость той еще совсем ненаглядной эпохи буквально так всеобщего неминуемого счастья) была до чего обжигающе страстно верна и пламенна.

Ну а главное – и весьма и весьма определенно она как есть, разом нацелена на все, то сколь неизбежно лишь самое-самое истинно наилучшее.


31

Ну а грязное и былое бытие вполне вот следовало зарыть в могиле только лишь вчерашнего прошлого.

А между тем во имя доподлинно праведного приближения светлого будущего нужно было воевать не с необычайно длинными тенями страшных пережитков всего того ныне минувшего, а как раз-таки же активно насаждая те самые более чем архиважные саженцы, куда поболее чего-либо стоящих и истинно лучших грядущих времен.

Ну, а для того самого донельзя последовательного затем осуществления чего-либо подобного и нужно было до чего беспрестанно так вполне умело возиться в скверне и грязи, да и как то могло быть хоть сколько-то, вообще вот иначе?

То есть, явно было весьма этак неотъемлемо важно и крайне во всем потребно на деле как есть приучиться, пусть иногда, да и то разве что вскользь никак не беспочвенно, а сколь надлежаще реально вполне чувственно соприкасаться со всем, тем жизненным сором – высочайшими сторонами всей своей утонченной духовности.

Поскольку нет ничего яснее того, что если уж будет вся духовная жизнь интеллектуальной элиты страны протекать как-либо по-другому, то вот тогда весь тот сильнодействующий яд пропагандистки подсахаренной лжи и лести попросту до чего отчетливо сделает довольно-таки многих культурных людей, самыми что ни на есть невольными прислужниками чьих-либо воинственно-собственнических интересов.

А они между тем всегда были полностью чужды всякому хоть сколько-то стоящему настоящему благосостоянию всего того неизменно нищего российского народа.


Причем речь тут вовсе не идет о некоем временном, проходящем процессе, никак этак и близко совсем не затрагивающем нашу сегодняшнюю, современную эпоху.

Наше несветлое прошлое, словно в зеркале отображается в нашем теперешнем все еще явно невзрачном настоящем.

А потому и абсолютно нет в том ничего удивительного, что некоторые из наших современных представителей довольно-то весьма разнообразных творческих профессий с самой искренней, и, пожалуй, что несколько уж излишне подчеркнуто детской наивностью, до чего смущенно объясняют всю свою неимоверную востребованность сущей пошлостью и всем тем до чего чудодейственно слащавым мраком.

Хотя, между тем, все это попросту, ясное дело, является самой элементарной же хитроумной уловкой, а именно не более чем низменным самообманом и совершенно того и близко так нисколько не более.


32

А между тем всякий социальный заказ искусству может быть кем-либо осуществлен разве что лишь в меру его истинной и безусловной продажности, а как-либо иначе ему совсем уж никогда вовсе ведь нисколько и не бывать.

Однако зачем это он вообще мог кому-либо еще столь непременно как-никак на деле понадобиться?


А все дело тут в том, что бесхитростное упрощение жизни, следуя при этом наиболее удобному к тому изгибу, есть самое естественное продолжение повторения в области духовности тех самых ласковых удобств, что нам создает довольно быстро и легко уносящий нас вдаль от всякой простейшей естественности буквально-таки вездесущий и всесильный технический прогресс.


33

Массам хлеба и зрелищ – это вполне полностью само собой понятно, а чего это тогда, значит, всем тем баловням судьбы патрициям?

А вот он и ответ.

Технически подкованная, словно блоха мастера Левши, цивилизация, само собой, всенепременно разом потребует стиля, вовсе так никак и близко недоступного простым смертным, всем-то духом своим буквально уж разом грозно ограждающего возвышенных чувствами и разумом интеллектуалов-патрициев от того самого искренне и во всем более чем откровенно презираемого ими плебса.

Причем всегда этак непременно весьма ведь явно еще найдутся все те, кто со всем тем непомерно большим аппетитом, торжественно осуществят – этот самый социальный заказ.

Уж как в области философии, полностью бездушно отдалившейся от всех явей мира сего в некие изумительно отвлеченные от любых реалий жизни метафизические бредни о самой сущности какого-либо максимально так хлестко и верно определенного вселенского бытия, да и политологии превратившей обман безмерно доверчивого народа в некий культ всегда единолично правого вождя.

Само же название сути должности вовсе-то никак и близко совсем не меняет, поскольку в России должность царя можно было вполне всерьез обозвать и должностью главного кучера.

Причем – это как раз-таки при сколь непосредственном посредстве ярких бликов далекого будущего и произошло возрождение всей той неимоверно дичайшей дикости, и главное все это сурово претворилось в жизнь именно в условиях отчаянно новых реалий века, что попросту стал эрой неимоверно доблестных открытий всяческих исключительно разнообразных способов буквально всеобщего нашего взаимоуничтожения.


И все уж тут дело было именно в том, что помпезная имперская напыщенность разве что лишь всецело укрупняет амбициозность позиций бравых не умом, а силой всего своего привилегированного положения ярых господ от фуражки с околышем и пышных пампасов.

Да и гражданские руководители вдруг до чего многозначительно почувствовали себя истинными властелинами мира, в котором они и вправду могут совершать большие поступки, однако вот если и будут они, затем ощущаться даже и сквозь миллионолетия, то еще окажется это одним только ощущением стыда и страха.

И все это поскольку мы вполне еще окажемся способны погубить весь свой род млекопитающих убийственными амбициями, которые попросту выжгут все живое на нашей планете.

Наша планета имеет очень тонкую настройку, и мы уже ее во многом реально нарушили, однако сделали это невольно от глупости и жадности, а не по тому чудовищно злому умыслу.

И лучше бы нам уж, ясное дело, и близко никак ведь до того не доводить, чтобы буквально так весь этот мир действительно еще стал полностью пустым и на редкость пустынным…

Идеология слепой силы, делающая особо острыми когти хищных империй попросту нивелирует все человеческое внутри душ тех, кто принимает решения, никак не беря в расчет ничьи людские судьбы, а только лишь твердо определяя границы, за которые чужая подлость не должна перейти без спуска с цепи ядерной реакции.

Причем, поболее всего, подобному роду рассуждений могло бы еще поспособствовать как раз то самое до чего явное превращение живых людей в безвольные винтики в машине сколь определенно созданной именно во имя построения государственного, а никак уж отныне нисколько не личностного и чисто человеческого счастья.

А между тем, нечто подобное и стало совсем невозмутимо наихудшим воплощением старого культа тотемизма под видом победы будто бы наиболее и впрямь передового духом атеизма буквально над всеми теми истинно будто бы ныне прежними религиозными предрассудками.

Да только теперь на месте тотемного животного оказался не статный вождь – яркое воплощение всего того давно прошедшего и былого, а тот символ, который и отождествлял собою божество, уж и впрямь-то наглядно воплощенное в живом теле, причем как раз таковое которому отныне и положено будет смиренно поклоняться всему тому нынешнему племени.

Но данный символ лучше ту как она есть всеобщую жизнь, точно ведь никак явно не сделает, поскольку он служит разве что самому себе и требует языческих обрядов и жертвоприношений, причем ему для всего этого и было нужна именно людская, а не животная кровь.

Причем для того, чтобы превратить жизнь масс в хоть какое-то подобие вполне достойного людского существования надо бы никак не постесняться довольно близкого знакомства с теменью, грязью и всем тем алым, что находится в венах людских.

Без крайне уж нечестивого своего соприкосновения с темными сторонами жизни всю то, что губит ростки грядущего никак вот не изжить.

А еще и должно это быть оно полностью здравым и крайне пристальным, поскольку главное это не вобрать тьму внутрь души, а разглядывать ее можно с буквально любого самого малого расстояния и покуда внутрь от него вовсе ничего не наберешься, а потому и переживать по этому поводу и близко не следует.

И главное это ведь что!

Страшнее зверя нет в природе, чем дикое и тупое людское невежество.

Именно оно враг прогресса, а не самодовольное чванство тех, кто весьма вот лучше в этой жизни обустроен.

И вся наиболее страшная трагедия мира, в котором мы живем, заключена, прежде всего, в том, что нашлись ярые идеалисты, которые и впрямь попытались зажечь солнце гуманизма, вовсе так истребив тьму тьмущую всяких чисто абстрактных понятий вместе теми, кто эти понятия само собой вполне отчетливо же олицетворяли.

И простой народ по наивности своей всецело поверил этим кликушам яростно зовущих толпу сделаться самим себе вольными господами.

И те ничего и ни о чем несведущие граждане подошли к этому делу со всем вот до чего более чем искренне надлежащим рвением.

Раз уж весьма многие из них все еще по старинке верили во всякие ныне совсем обветшалые идеалы и были они даже готовы до чего всерьез за них отдать свою жизнь.

И ясное дело, что тогда явно нашлось, кому должным образом вдохновить их на этакие великие подвиги.

И сколь сердечно и пламенно бравые деятели беспардонно на редкость слащавой демагогии и занялись оголтелым кликушеством во имя построения общества древнего рабства в той самой беспардонно новой идеологической упаковке.

И разве то и близко никому никак непонятно, что враз тогда мигом еще отыщутся и впрямь до чего прилизанные деятели «всеядного искусства», что довольно еще старательно вовсю затем обкормят серую толпу сладенькой и до чего совсем непритязательно откровенной пошлостью.

А она крайне прилипчива и надо чтобы сменилась пара поколений, чтобы всем действительно стало ясно, что весь до чего уже долгий путь к всеобщему счастью он только одна более чем нелепая видимость и никак того нисколько не более.

Правда толпу можно всегда вдохновить и некими новыми лозунгами она ведь своим властителям всею душою неизменно же внемлет…

Причем пламенно революционна она или нет, будет зависеть только лишь от всего того нынешнего духа времени.

И вот если надо из одного пламени в иное полымя всегда уж людские невежественные массы можно еще разом так и толкнуть.


34

И сама уж доля искусства во всем том вполне успешном формировании нового образа сознания у всякого того чрезвычайно простого обывателя необычайно так явно более чем велика.

Причем никак не обязательно, чтобы оно всячески восхваляло всякие там немыслимые прелести нынче вот властвующей идеологии.

Раз этого никак вовсе подчас совсем и не требуется.

И все это потому, что если до чего славное искусство никак небезуспешно себя сколь откровенно продает или предназначается для одних исключительно избранных, то тогда из него никак не окажется затруднительным довольно-то запросто вылепить некий тот довольно удобный для всякой той тоталитарной власти повседневно же нужный ей инструмент.

И уж будет он предназначен именно для самого еще безмерного возвеличивания всей ее чудовищно мертвенной идеологии.

И, ясное дело, что никак тут было не обойтись без помощи талантливых художников, скульпторов и кинорежиссеров, поскольку это именно их труд максимально нагляден и прост для его и вправду действительно уж вполне этак максимально естественного всеобщего восприятия.


А между тем все эти духовные гиганты подчас до чего и впрямь безмятежно живут той самой совершенно иной несколько отрешенной жизнью, нежели чем все другие боги Олимпа возвышенного искусства.

И это как раз им смотрящим с его высокой вершины все страдания масс иногда порою оказываются, бесконечно далеки и вовсе вот совсем никак не приметны.

Ну, а сие само собою подразумевает, что они могут более чем искренне создавать ту самую трафаретно-плакатную действительность.

Да еще и как раз именно в том виде и форме, в каковой то и вправду окажется более чем удобным в их Богом забытой стране буквально-то всем в ней власть безнравственно предержащим.


35

А люди безмерно возвышенные пускай себе всласть наслаждаются всем тем чисто своим довольно-то малодоступным невежественным массам искусством.

Ну, а всякий простой народ при всем том еще и специально будут буквально-таки вдоволь обкармливать пошлостью ради самого этак извечного поддержания в обществе лишь разве что одного того вполне ведь до конца устоявшегося состояния, при котором и существует то веками нисколько не изменяющееся повседневное расслоение…

Причем это вот, в сущности, и есть, собственно, то, что сегодня происходит в России.

Пошлость народу – это именно тот самый всеобъемлюще статный новый лозунг современного российского шоу-бизнеса.

И уж смотря исподлобья вертикально вверх на всю ту совсем так безвольно воспарившую к сизым облакам интеллигенцию, чиновники от современной культуры так и потирают при всем том руки и сколь искренне они вполне самодовольны!

А между тем всему тому их успеху на данном поприще более чем неизменно способствует как раз именно то обстоятельство, что российская интеллигенция буквально пресыщена своим собственным донельзя многогранным, но явно при всем том довольно уж подслеповатым просвещением…


36

Однако все – это касаемо разве что лишь тех еще творцов отнюдь никак совсем не массового искусства, кто в силу исключительно же эгоистичной своей элитарности на редкость малодоступен для всякого ведь понимания тем самым абсолютно «бескрылым большинством».

Ну а тех, кто видят этот мир как-либо во всем иначе, разве что явно вот всецело по-своему, но безо всякого при всем том излишне заумного оригинальничания, тоталитарное общество и близко никак не потерпит и планомерно затравит буквально изо всех своих сил.

И это разве что только именно в связи со сколь еще многократными пожеланиями трудящихся масс по отношению ко всем тем шагающим никак не в ногу (в искусстве) в прошлом и применялись по-своему и впрямь более чем совсем непритязательно убедительные бульдозеры.

А то и был наиболее изрядно уж наглядный аргумент в том самом безумно яростном споре, каким это именно, в принципе, и должно было вполне ведь являться всему тому выдержанному в том еще на редкость должном духе донельзя так утопически оптимистическому социалистическому искусству.


37

Причем абстракция, как форма чересчур уж вширь и вкось непомерно раздавшегося отнюдь при этом никак не всегда истинно виртуозного творчества от всего этого и близко совсем не пострадала, а скорее, наоборот именно благодаря этому она лишь поболее вознеслась на свой всецело лишенный всяческой конкретной формы исключительно многогранный Парнас.

Хотя, в принципе, свое как есть довольно небольшое место под солнцем ему явно было еще от века более чем бесспорно уж всецело как есть вот положено…

И произошло – это, собственно говоря, только лишь оттого, что американские политические деятели из неких своих вполне трезвых и прагматичных, политических соображений столь решительно ей сколь смело подставили свое до чего еще грубое капиталистическое плечо.

А между тем самое беззастенчивое вовлечение любого рода искусства в политические игры весьма вот неизменно будет чревато именно тем исключительно так до чего еще на редкость более чем неприглядным его опошливанием, смешиванием с грязью…

То есть сатрап СССР и чужую культуру до чего еще основательно всячески извозил во всех тех до чего еще зловонных идеалистических нечистотах, а не одну лишь разве что именно только свою.


38

И до чего безмерно как есть чисто ведь сходу разом же замарать великих людей, дабы они с ног и до головы увязли в сущей тине пошлых интриг или вообще утопить их в тюремной параше – то, как есть и было наиболее сладкой мечтой до чего и впрямь переразвитого тоталитаризма…

И если нисколько нельзя было (в свое время) и впрямь на корню извести все доподлинно массовое искусство, раз от всего этого оно бы не в меру тогда захирело, то вот никак и близко не давать ему увидеть мир, выйдя на тот еще широкий экран, собственно, и было проще простого.

Весьма талантливые фильмы клали на полку именно по этому до чего еще тогдашне на редкость распространенному главному, сугубо цензурному принципу.


И все, то донельзя тягостное вмешательство серой власти СССР в истинно великое духом творчество сколь явственно проистекало от одного лишь того более чем безупречно полностью понятного его устремления, никак и близко не допустить хоть какого-либо ему вовсе не подотчетного отображения всех тех невероятно суровых реалий нынешнего железного духом века.

Нет, уж все их более чем должное проявление в большом и славном искусстве до чего неизменно вот должно было следовать одной той безупречно удобной начальствующему взору приглаженной наглядности во всех ее полностью сознательно извращенных формах чисто разве что пропагандистского безмерно вычурного бытия.


39

Пейзаж сегодня, слава Тебе Господи, ныне и вправду несколько сменился, однако так и зияющую острой болью реальность и в настоящее время разве что поболее, чем некогда прежде, до чего старательно залепливают ведьминым отваром безотрадно сладковатой пошлости, раз чего-либо полноценнее этого «чудодейственного средства» попросту и не существует в самой природе вещей.

Ведь явно окажется на самом так деле вполне предостаточным всего-то навсего перевести хорошую книгу в том самом довольно-то дурном ключе, и тогда она и впрямь до чего

неизбежно послужит абсолютно иным целям, нежели чем было то, для чего она и была на деле как есть, первоначально еще предначертана самим ее автором.

Прекрасный замысел будет возможно всячески опошлить и затмить грязным и слащаво вульгарным его как есть дальнейшим перевоплощением на некоем другом языке.

А, кроме того, массовое искусство вообще порою специально низводят до полностью вот трафаретно праздничного уровня.

И все это именно что как раз подобным образом и делается, причем, прежде всего, лишь только ради того, дабы и впрямь можно было полноценнее достичь цели совсем уж искусственно так облегченного восприятия всей этой нашей донельзя подчас никак непростой и нелегкой жизни.

И уж до чего ее ныне истинно на редкость беспрестанно стараются всячески подсластить и сколь тщательно до чего ярко всячески ведь затем приукрасить.

И это при том, что подлинно народная песня, как правило, необычайно же грустная, а вовсе не восторженно слащавая…


40

Причем почти весь духовный прогресс в этом-то самом вопросе более чем явственно шаг за шагом неизменно уж следует как раз за весьма и весьма безотказно и беспросветно низкопробным техническим развитием.

И вот чего именно пишет обо всем том Иван Ефремов в его романе «Лезвие Бритвы».

«Создать, проявить, собрать красоту человека такую, чтоб она была реальной, живой, – это большой подвиг, тяжело. Проще дать общую форму, в ней подчеркнуть, выпятить какие-то отдельные черты, отражающие тему, ну, гнев, порыв, усилие. Скульпторы идут на намеренное искажение тех или иных пропорций, чтобы тело приобрело выражение, а не красоту.

А изображение прекрасного тела требует огромного вкуса, понимания, опыта и прежде всего мастерства. Оно практически недоступно ремесленничеству, и в этом главная причина его мнимой устарелости».


И ведь вовсе нет ни малейшего признака какой-либо устарелости в том до чего еще наиболее главном сегодняшнем устремлении духовно развитых людей России и ближнего зарубежья взять бы, да сколь деятельно переложить…

То есть всенепременно же приноровиться, дабы более чем основательно пристроить все те тяжкие и большие общественные заботы на чьи-либо совершенно так чужие покатые плечи.

И во многом то явно сродни ремесленничеству в той крайне уж донельзя важной области сущего переосмысления самых различных аспектов общественного бытия, и это как раз именно то, что и пришло на смену всякого того еще разного рода сомнениям, раз теперича, они нам оказались никак совсем не к лицу…


41

И вот, в некоем том новом виде сходу и возрождается сколь стародавнее язычество, поскольку новая «кровохаркающе нигилистическая мысль» неизменно формирует в человеке все, то наиболее главное, чего в нем давно уже не было, а именно истую веру во всесильных идолов, и они теперь точно окажутся живыми, а никак не деревянными.

И надо бы трезво и жестко отметить, что это именно те, кому пламенно достались все бразды правления, и принялись всячески создавать (при помощи чужих рук и таланта) до чего наглядные образы идеалистического толка, причем лишь ради того, дабы полностью стала вполне очевидна вся благодатная суть их величайшего краснознаменного царствования.


А как раз-таки потому и вся вящая монументальность до чего сходу востребованная от искусства этими во всей своей живой плоти обожествленными людьми-идолами… она-то и послужила сразу «трем богам».

Во-первых, будучи таковой, она до чего неизменно более чем критически подчеркивает обещанное многолетие данной власти, пришедшей на сколь долгие века.

Ну, а во-вторых, именно вящая монументальность и подтверждает ее жизнеспособность и великую мощь.

А в-третьих, она точно также еще и вызывает во всех подданных нового императорского, хотя и чисто на сей раз пролетарского трона истинный трепет и умиленное восхищение.


42

И ничего того поистине нового с тех еще стародавних и древних времен и близко ведь попросту явно никак пока совсем не возникло, да только привилегированная каста в некую ту давнюю эпоху как есть, уж была относительно мала и даже, пожалуй, сравнительно незначительна.

Ну а тем почти единственным и далеко не самым наихудшим нововведением всех тех новых революционных реалий и стало как раз-таки именно то, что самое же явное количество всяческих нахлебников и паразитов на теле народа весьма и весьма в сущие разы как-никак, а лишь невпример возросло.

И главное, все это разве что поскольку весь тот безмерно расширяющийся бюрократический аппарат и есть самая наглядная и сколь еще неизменная часть всякого того обыденного быта царства светлых и радостных обещаний совершенно уж иной, нежели чем она некогда вообще была ранее и впрямь-то попросту бескрайней, словно море широкой общественной жизни.

Однако речь тут идет не только о государстве тех еще самых пролетариев, что исключительно так навсегда более чем надежно полностью разорвали донельзя доселе их сковывавшие путы былого рабства…

Да, нет, конечно же, и само вот как есть само наличие той еще до чего непомерно огромной бюрократической машины было и есть, тем самым весьма ведь неотъемлемым свойством буквально-то любой так и расползавшейся по швам, от края и до края изъеденной коррупцией империи.

И это разве что лишь всегда только и предвещало ее на редкость прискорбный близкий конец, а вовсе не начало того нового, никем ранее на своем горбу никак еще нисколько не изведанного высокоидейного существования в том самом попросту как есть отныне будто бы и впрямь полностью бесконфликтном мире.


43

Причем почти для любой империи мелкие ее обыватели не более чем пешки на шахматной доске до чего еще и впрямь-то совсем вот до чего необъятно широкой общественной жизни.

Новоиспеченный диктаторский режим (в нынешнем его современном виде), он-то все эти качества разве что до чего исключительно весьма ведь значительнее укрупняет, а вовсе не создает он нечто новое, доселе и невиданное во всей той когда-либо вообще еще только имевшей место общечеловеческой истории.

А точно также и плодит он совсем ничего не производящих (кроме той еще сущей тупой болтовни) осатанело амбициозных бездельников, причем в том самом безыскусно прямом и более чем безыдейном смысле!

Так что как-никак, а явно зазря ко всему тому никак недвусмысленно призывал Антон Палыч Чехов, чтобы все еще, значится, разом сколь дружно взялись бы за славный физический труд…

Нет, от всех этакого рода донельзя же горестно слащавых воззваний остались одни лишь отчетливо на редкость вот разве что до чего пустозвонные благие намерения, ну так и этого явно было до чего еще как есть невообразимо уж мало.