Шумеро-аккадская мифологическая Вселенная была сотворена очень давно. А появление самих шумеров, если верить их собственным свидетельствам, датируется временем, которое мы сегодня можем соотнести с эпохой неандертальцев и гейдельбергских людей.
На этот счет сохранилось немало документов. Шумеры были людьми аккуратными, любили учет и записывали на глиняных табличках все, что этому учету подлежало, в том числе имена своих царей – как реальных, так и мифических – и сроки их правления. Кроме того, у шумеров существовал обычай, за который современные историки им очень благодарны, – они обжигали свои таблички, превращая их в «вечную» керамику. Греки крито-микенской эпохи, например, тоже охотно наносили на глину самую разнообразную информацию. Но обжигать таблички у них не было принято, поэтому до наших дней дошли только те, которым довелось попасть в пламя пожара. Остальные же за несколько тысячелетий размокли или рассыпались.
Совсем иначе обстояли дела у жителей Месопотамии. Сохранившиеся в развалинах их домов и дворцов таблички исчисляются сотнями тысяч. На них увековечены законы и судебные решения, хозяйственные заметки, личная и деловая переписка, гимны богам, лирическая поэзия… Но сохранились также таблички и глиняные призмы со списками царей. Эта информация, уходящая в глубь тысячелетий, составляет так называемый «Шумерский царский список». Причем самые древние, допотопные (в буквальном смысле этого слова) цари правили в среднем по 30 000 лет. Те, что пришли им на смену после Всемирного потопа (который упоминается в списках), находились у власти по тысяче с лишним лет, а некоторые «всего лишь» по нескольку веков. Сроки правлений понемногу сокращались, пока наконец очередь не дошла до сына знаменитого героя Гильгамеша, Урнунгаля, правившего городом-государством Уруком 30 лет. Урнунгаль жил в XXVI веке до н. э. и считается уже лицом вполне историческим. Его отец Гильгамеш был лицом чуть менее историческим – хотя бы потому, что он сражался с чудовищным великаном Хумбабой и с небесным быком, которого послала ему богиня Инанна. Но Гильгамеш и правил 126 лет, в полном соответствии с тем, что он являл собой пограничный вариант царя, жившего на пересечении мифической и исторической реальностей.
Списки царей существуют, и каждый из них достаточно непротиворечиво соединяет мифологическое время с реальным. Один из таких списков, запечатленный на керамической призме[41], был найден в шумерском городе Ларса.
«Когда царствование было ниспослано с небес, царствование было в Эриду», – сообщает автор списка и называет двух владык с общим сроком правления 64 800 лет. Потом автор сообщает: «Я оставляю Эриду, ее царствование было перенесено в Бадтибиру»… Всего пять городов побывали местом престола допотопных властителей Месопотамии. Общий срок их правления составляет 241 200 лет. Затем «Потоп пронесся над всеми. После того, как Потоп пронесся над всеми, когда царствование было ниспослано с небес, царствование было в Кише»{88}.
Итак, мы знаем, сколько лет прошло от воцарения первого мифического шумерского владыки до того дня, когда волны шумерского Потопа стерли с лица земли почти все человечество (не считая праведника Зиусудры и его близких). Правда, справедливости ради надо отметить, что существует текст, из которого можно сделать вывод, что от возникновения людей до Потопа прошло, вероятно, 3600 лет[42]. Это аккадская поэма, получившая название «Сказание об Атрахасисе»[43] (о ней мы подробно поговорим далее). Но авторы настоящей книги приняли допущение, что царские списки резонно считать какими-никакими документами, а поэма, хотя бы и эпическая, – это все-таки художественная литература. Поэтому, приняв приведенные в ней сведения во внимание, тем не менее проведем наши подсчеты исходя из того, что от восшествия на престол первого шумерского царя до Потопа прошло 241 200 лет.
Сколько лет прошло от этого Потопа до эпохи Гильгамеша, тоже нетрудно вычислить. Мы уже говорили, что, согласно царскому списку из Ларсы, сразу после Потопа «царствование было в Кише». Сказание «Послы Аги…»[44] повествует о том, как последний царь Первой династии Киша Ага (Ака, Агга) потерпел поражение от царя Урука Гильгамеша и был вынужден признать его верховенство{89}. От злополучного Потопа до краха Первой династии Киша, если верить «Шумерскому царскому списку», прошло 24 510 лет{90}. Исторический Гильгамеш жил на рубеже XXVII–XXVI веков до н. э., т. е. 4600 лет назад. Соответственно, Потоп отделен от нас временным интервалом примерно в 29 тысячелетий. И, значит, первый шумерский царь, воцарившийся в Эриде за 241 200 лет до Потопа, взошел на престол за 270 000 лет до наших дней.
Подобные (только еще более впечатляющие) цифры приводит вавилонский жрец, историк и астролог Берос, в первой половине III века до н. э. написавший «Историю Вавилонии»[45]. Он тоже перечисляет царей, владычествовавших в Месопотамии до Потопа, и, по его данным, они правили в общей сложности 432 000 лет…{91}
Короче говоря, если верить древним документам, первые шумеры, населявшие Месопотамию, навряд ли могли относиться к подвиду Homo sapiens sapiens, скорее к Homo sapiens neanderthalensis или Homo heidelbergensis. Если же верить историкам, то шумеры появились в Междуречье Тигра и Евфрата в IV тысячелетии до н. э., причем, откуда они пришли, до сих пор неизвестно.
Но к сотворению шумеров мы еще вернемся, а пока что хотим показать значительную древность мифологической шумеро-аккадской Вселенной. Ведь первые боги появились в ней, конечно, раньше людей.
Итак, шумеро-аккадская Вселенная была сотворена по крайней мере 300–400 тысяч лет назад. Собственно шумерские тексты, которые подробно описали бы космогонические или хотя бы теогонические процессы, до нас не дошли. Информация об этих важнейших событиях крупицами разбросана по разным источникам. А более или менее связные рассказы часто относятся уже к аккадскому эпосу. Но аккадцы очень многое позаимствовали у шумеров. И прежде чем перейти наконец к сотворению мира, стоит сказать несколько слов о взаимоотношениях этих двух народов и вообще о непростой истории Месопотамии.
Шумером называют историческую область в южной Месопотамии, а точнее, совокупность враждующих городов-государств, существовавших примерно с конца IV тысячелетия до н. э. Севернее Шумера находился Аккад – столь же раздробленный и слегка уступающий Шумеру в культурном отношении. В начале XXIII века до н. э. великий завоеватель Саргон Аккадский (Древний) объединил под своей властью Аккад, а затем и Шумер. Аккадское царство стало контролировать все Двуречье, на юго-востоке – Элам (юго-запад современного Ирана), на северо-западе – побережье современной Сирии. С этих пор аккадский язык – язык победителей – постепенно вытесняет шумерский. В конце XXII века до н. э. к власти вновь приходит шумерская династия и возникает Шумеро-Аккадское царство. Шумерский язык становится государственным. Именно в этот период создается (или, по крайней мере, заносится на глину) бóльшая часть дошедшей до нас литературы, написанной на шумерском языке. Однако в быту все уже привыкли говорить на аккадском. В XVIII веке до н. э. столицей Месопотамии становится аккадский город Вавилон, а правителем – царь Хаммурапи. На шумерском языке уже мало кто говорит (впрочем, его изучают в школах как язык литературы и науки). Но страна повторяет шумерские мифы и молится шумерским богам, хотя многие из них успели сменить имена и приобрести некоторые черты аккадских, прежде всего вавилонских божеств. Сказания, сложенные шумерами, были по душе аккадцам, и те переводили их на свой язык и перелагали на свой лад. И очень многие шумерские мифы дошли до сегодняшнего дня только (или преимущественно) на аккадском языке и в аккадских версиях, причем записаны они были иногда уже в эпоху Вавилона. А когда небольшой город Ашшур, издревле подчинявшийся шумерам и аккадцам, а позднее и Вавилону, обрел независимость и стал столицей Ассирийского царства, в VIII веке до н. э. включившего в себя всю Месопотамию, то и ассирийские писцы продолжали переписывать шумеро-аккадские мифы. А ассирийские жрецы объединили шумеро-аккадских богов со своими местными божествами.
Как мы уже говорили, собственно шумерские, т. е. самые древние и подлинные, сказания о сотворении мира дошли до нас в виде отрывочных упоминаний. Так, известен текст, составленный примерно в конце XXIV века до н. э. и состоящий из 14 строчек, из которых первые четыре пока не поддаются интерпретации. Пятая строка текста сообщает, что «щели земли водой наполнились». Затем говорится о боге неба по имени Ан (Ану) и богине земли Ки:
Ан – владыка он – в молодечестве своем встал.
Ан и Ки друг на друга кричали.
Тот факт, что первые боги, они же первые элементы мироздания, «кричали» друг на друга, специалисты интерпретируют как ссору божественных супругов, в результате которой небо отделилось от земли. Дальше в тексте перечисляются имена нескольких еще не существовавших богов, а также сообщается, что
Столь скудная информация не объясняет нам, как же возник мир. Понятно лишь, почему земля и небо находятся далеко друг от друга (хотя суть их конфликта осталась неведомой). Но факт их ссоры и развода, как выяснилось, был оспорен в других сохранившихся источниках. С тем, что небо, некогда находившееся в непосредственной близости к земле, отдалилось от нее, никто не спорит. Однако сам этот процесс описывается по-разному. Существует, например, версия, что бог Энлиль попросту отделил их друг от друга при помощи мотыги.
Известен текст, созданный в самом конце III тысячелетия до н. э. и получивший название «Песня мотыги». Это произведение прославляет мотыгу – действительно очень важное для шумеров орудие. Излагается полная его история, начиная с первого экземпляра, принадлежавшего богу Энлилю, и заканчивая простым инструментом, с помощью которого шумеры обрабатывали землю, уничтожали сорняки и строили города. (Вероятно, имелась в виду кирка-мотыга – комбинированное орудие для земляных работ.) Естественно, что мотыга Энлиля не могла служить для простого выпалывания сорняков – она была сделана из золота, декорирована лазуритом, а лезвие ее привязано шнуром, украшенным серебром и золотом. Да и сам Энлиль (в аккадском написании – Эллиль) являлся очень значимым божеством, ведавшим воздухом и землей, ветрами и штормами. Поэтому в «Песне мотыги» некоторое внимание уделено деяниям Энлиля на ниве мироустройства – тем, которые он совершил с помощью своего замечательного орудия. В частности, упоминается, что бог заставил людей прорасти из почвы (ранее они находились в ней в виде семян, и этот сельскохозяйственный процесс был бы невозможен без мотыги). Пригодилась мотыга и для того, чтобы отделить небо от земли, – правда, здесь роль этого инструмента уже не вполне понятна. И наконец, чтобы дать возможность людям расти там «Где плоть выходит»[46], Энлиль «сначала подвесил земную ось в Дур-ан-ки. Он сделал это с помощью мотыги – и таким образом проявился дневной свет»{93}.
Дур-ан-ки (или Дуранки) – это округ шумерского города Ниппур[47]. Здесь же, судя по «Песне мотыги», проросли из земли первые «черноголовые» – так называли себя шумеры. В этом же месте была воздвигнута земная ось, призванная поддерживать небо.
Такого рода космогонические подробности разбросаны по древним шумерским текстам, но они не позволяют представить картину изначального сотворения мира. Земная ось, тем более если она не дает небу упасть на землю, – вещь, безусловно, необходимая в структуре мироздания. Однако, откуда взялись сами земля и небо, не говоря уже о населяющих их богах, древние тексты либо умалчивают, либо повествуют весьма невнятно и скупо.
Поэтому разговор о сотворении шумерской Вселенной резоннее начать с текстов более поздних, причем не собственно шумерских, а аккадских, и даже не времен Аккадского царства, а эпохи возвышения Вавилона. Именно в это время была записана космогоническая поэма, получившая по первым своим словам заголовок «Энума элиш» («Когда вверху»).
Поэма сохранилась в нескольких копиях (и, соответственно, в нескольких вариантах). Цель ее – воспеть Мардука, главного бога Вавилона, показать, что именно он стоял у истоков творения Вселенной. Но специалисты предполагают, что в данном случае Мардук присвоил себе чужие заслуги. Текст поэмы восходит ко временам, когда Мардук был местным божеством незначительного города (или даже ко временам, когда Вавилона еще не существовало). В. И. Гуляев[48] пишет: «…поскольку хорошо известно, что по мере возвышения Вавилона Мардук узурпировал ранг и прерогативы верховного шумерского бога Энлиля, то мы можем предполагать, что первоначальным героем данной поэмы был именно Энлиль и что наиболее ранняя ее версия родилась еще в Шумере»{94}. Недаром в вавилонской версии поэмы Мардук назван «Энлилем богов»{95}. А в одной из ассирийских копий вместо Мардука даже стоит имя бога Ашшура – заменить в тексте изначального демиурга, героя поэмы, на своего местного бога не считалось нарушением ни авторских прав, ни богословской традиции.
Итак, посмотрим, что же говорит о сотворении Вселенной поэма «Энума элиш» (учитывая, что под Мардуком, вероятно, имеется в виду Энлиль, да и некоторые другие боги в первоначальном варианте могли иметь иные имена).
Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что все породила,
Воды свои воедино мешали.
Тростниковых загонов тогда еще не было,
Тростниковых зарослей видно не было.
Когда из богов никого еще не было,
Ничто не названо, судьбой не отмечено,
Тогда в недрах зародились боги,
Явились Лахму и Лахаму и именем названы были{96}.
Древнейший бог Апсу (Абзу; его имя означает «бездна») был подземным пресноводным океаном, на котором позднее стала покоиться земля. Имя Тиамат (Тиамту) переводится как «море». Шумерская Вселенная, как и Вселенная египтян, зародилась из предвечных вод. Но, поскольку богов, олицетворяющих эти воды, было двое и к тому же они были разнополыми, мастурбация им (в отличие от одинокого Ра) не понадобилась. Естественным путем они произвели на свет первородных богов по имени Лахму и Лахаму[49]. Кто это были такие, доподлинно неизвестно. Есть версия, что их семейная пара олицетворяла собой наносы ила в первозданном океане. Ведь до появления этих двух божеств «суша внизу была безымянна», а значит, в определенном смысле еще не существовала. Недаром поэма подчеркивает важную черту протовселенной: «ничто не названо, судьбой не отмечено». Лишь получив имя, объект начинал полноценное существование. В таком случае Лахму и Лахаму были первыми участками земли, выступившими из воды. Не случайно детьми этой пары стали Аншар и Кишар («круг неба» и «круг земли») – две неразрывно связанные линии, отделяющие небо и землю друг от друга и вместе образующие горизонт. Правда, с горизонтом в то далекое время дела обстояли не вполне внятно, потому что небо тоже еще не существовало – по крайней мере, оно было «не названо», да и олицетворяющий его бог Ану еще не родился. Про Аншара и Кишар говорится:
Они дни копили, множили годы,
И наследник их – Ану, – отцам своим равный.
Ану-первенца Аншар себе уподобил{97}.
Так появился Ану – божество неба и один из главных богов шумеро-аккадской Вселенной. Он, в свою очередь, родил важнейшего бога Эйа (Энки), который в поэме назван Нудиммуд («созидающий», «рождающий»). Эйа стал богом мировых пресных вод, он прославится как владыка мудрости и хранитель человеческих судеб. Вместе с Ану и Энлилем он составит верховную триаду богов шумеро-аккадского пантеона.
Нудиммуда сотворил по своему подобию Ану.
Нудиммуд, отцами рожденный своими,
Он разумом светел, многомудр и всесилен,
Аншара, деда его, превзошел он премного,
Меж богов-сородичей нет ему равных{98}.
Какая богиня стала женой Ану и родила ему многомудрого Эйю, в поэме не говорится. Энки назван «отцами рожденный своими», но под «отцами» здесь разумеются предки{99}, что никак не исключает наличия матери. Из других источников мы знаем, что мать у Эйи была – она носила имя Намму. О ней говорили – «прародительница, всех великих богов она созидательница»{100}. Намму олицетворяла изначальное море, в какой-то мере совпадая с Тиамат. Можно только удивляться, как много богов у древних шумеров было связано с изначальными водами.
А боги тем временем продолжали размножаться. Поэма уже не описывает рождение каждого из них поименно, но очень скоро в ее тексте возникает, например, неизвестно откуда появившийся Мумму, советник бога Апсу. Да и общее количество божеств начинает превышать предельно допустимое для той тесной и необустроенной протовселенной, в которой даже небо не было отделено от земли. Тем более что молодые боги еще не освоили правила общежития.
Толпой собираются сородичи-боги,
Тревожат Тиамат, снуют, суетятся,
Чрево Тиамат они колеблют
Буйным гамом в верхних покоях{101}.
Тиамат готова была сносить бесчинства своих потомков, но ее супруг оказался менее терпимым.