Священное Писание христиан, или Библия, состоит из двух частей: Ветхого Завета и Нового Завета. Приступая к рассказу о Ветхом Завете, мы сразу сталкиваемся с серьезным вопросом. В нескольких десятках ветхозаветных книг содержится множество сюжетов и тысячи имен. Не случайно Апостол, вспоминая события Священной истории, восклицает: Недостанет мне времени, чтобы повествовать о Гедеоне, о Бараке, о Самсоне и Иеффае, о Давиде, Самуиле и других пророках[1]. Как же построить рассказ, что выбрать? Вроде бы ясно – выбрать самое главное, как это делается, например, в хрестоматиях для учащихся, чтобы они могли быстро ознакомиться с сюжетом длинного романа. Но Священное Писание – не роман. Все его книги – совершенно особенные, богодухновенные[2], и, по мнению святых отцов, в них важно все, даже отдельные слова и буквы – все «главное»!
Что же делать? Изобретать свой способ повествования нам показалось слишком дерзким, и мы нашли надежный ориентир – изложение Священной истории в апостольской проповеди. Архидиакон Стефан[3] и апостол Павел[4], проповедуя иудеям о воскресшем Христе, начинали свою речь с изложения событий ветхозаветной истории и описывали основные ее этапы через деяния главных действующих лиц: Авраама, Моисея, Иисуса Навина, Давида, Соломона… Мы последовали их примеру.
Но прежде чем перейти непосредственно к рассказу, кратко напомним важные, принципиальные особенности Священного Писания, которые необходимо помнить всякому приступающему к его чтению.
В отличие от произведений художественной литературы, где подробно описываются внешность героев, их внутренние состояния и переживания, объясняются мотивы их поступков, Писание практически полностью лишено этих подробностей. Так, описывая красоту жены патриарха Иакова Рахили, священный автор говорит: Рахиль была красива станом и красива лицом[5]. И все! Сравните это с описанием, например, внешности Анны Карениной…
Другое важное отличие – читая светскую литературу, мы всего лишь следим, не без сопереживания, конечно, за жизнью главных героев. Священные же авторы вовлекают нас в активный диалог с текстом. С одной стороны, в Писании Бог открывает Себя людям, и поэтому мы называем собрание этих книг Божественным Откровением. Но в Ветхом Завете есть книги, содержащие и ответ человека, его слово, обращенное к Богу. Самые яркие примеры – Псалтирь и книга Иова, но по сути и весь текст Писания являет собой активный диалог между Богом и человеком. Всякий заинтересованный читатель становится участником этого диалога, вступая таким образом на путь богообщения. Как замечает протоиерей Леонид Грилихес, в этой диалогической форме – существенное отличие слова Божия от священных текстов других религий – ислама, буддизма.
Специфической чертой библейского стиля является параллелизм – повтор одной и той же мысли с некоторым различием:
Благословлю Господа во всякое время;
Хвала ему непрестанно в устах моих[6].
Таким образом, весьма часто библейские стихи можно легко разделить на пары. Параллелизм способствует запоминанию, создает смысловой акцент. Этот прием свойственен библейской поэзии, но также встречается и в прозаических книгах. В ряде случаев параллелизм построен не на повторе мысли, а на ее противопоставлении:
Лук сильных преломляется,
А немощные препоясываются силою;
Сытые работают из хлеба,
А голодные отдыхают;
Даже бесплодная рождает семь раз,
А многочадная изнемогает[7].
В Ветхом Завете мы часто встречаемся с реакцией Бога на то или иное событие. Эта реакция может быть передана в выражениях: и возгорелся гнев Божий на Израиля[8], и раскаялся Господь[9], отяготела рука Господня над Азотянами, и он поражал их[10], Господь пожалел о бедствии…[11]. Возникает вопрос: как же так, Бог – Творец мира, Вседержитель, и вдруг человеческие эмоции: гнев, жалость, раскаяние? Что это? Еще один миф, каких множество в литературе древних греков? Нет, и еще раз нет! Библеисты назвали такие выражения антропоморфизмами. Слово Божие обращено к человеку, поэтому священные писатели говорят нам о Боге и Его свойствах в доступной и понятной нам форме, и не следует понимать их буквально.
Важно также подчеркнуть, что в Писании Бог обращается непосредственно к нам лично: «Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради»[12]. Даже в вопросах, адресованных, согласно контексту, не прямо нам, как, например, вопрос Христа к апостолу Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня?[13] – мы не можем не чувствовать, что он обращен и к нам тоже.
Кроме того, Священное Писание дает нам множество примеров поведения в отношении к Богу и к человеку: родителям, мужу, жене, детям, другу, врагу. Часто эти примеры для большей убедительности представлены в виде антитез, положительный пример – отрицательный: Авель – Каин, Сим – Хам, Сарра – Агарь, Исаак – Измаил, Иаков – Исав, Иосиф – братья, Давид – Саул. В этом противопоставлении библейских персонажей реализуется одна из главных идей Писания – тема двух путей: жизни и смерти, благословения и проклятия, святости и беззакония.
Читая Ветхий Завет, важно также помнить, что люди, жившие до прихода Мессии, не обладали той полнотой знания о Боге и человеке, которой обладаем мы – христиане, и потому многие их поступки в свете новозаветного Откровения представляются нам странными, а иногда и смущают. Для правильного их понимания необходимо обращаться к церковной экзегезе – толкованию. Экзегеза начинается с умения увидеть в содержании текста проблему и задать правильный вопрос, а затем постараться найти на него верный ответ. Поэтому некоторые комментарии святых отцов состоят из вопросов-ответов. Вот и мы попробуем следовать этому правилу – будем учиться задавать вопросы и находить на них правильные ответы.
Важно помнить, что при этом мы должны не только руководствоваться своим личным пониманием, а постараться узнать ответ в церковной традиции, в имеющихся церковных комментариях. И если такой ответ покажется неубедительным или непонятным, не нужно спешить его отвергать, ибо для правильного понимания смысла Писания должно прийти свое время, что зависит не только от нашего теоретического знакомства с традицией, но и нашего личного опыта жизни в Церкви.
О сложности понимания Ветхого Завета свидетельствует следующий факт: в истории Церкви известна попытка вовсе отказаться от ветхозаветного наследия. Адепту этой точки зрения – Маркиону (II век) – Бог Авраама, Моисея, Давида представлялся слишком справедливым и жестоким, мстительным, непохожим на Спасителя, Господа Иисуса Христа, проповедующего любовь и прощение. Действительно, такое впечатление Маркиона имеет некоторые основания, но это именно лишь впечатление, которое привело к неправильным выводам. Церковь же твердо исповедует, что единый Бог действует в Ветхом и в Новом Заветах, и мнение Маркиона было отвергнуто как заблуждение.
В итоге, размышляя над значением Ветхого Завета в жизни Церкви, можно сделать следующий вывод. С одной стороны, Ветхий Завет – приготовление к Новому, так что, по слову Апостола: Закон был для нас детоводителем ко Христу[14], то есть уже выполнил свое назначение. Это справедливо! Однако и весь Новый Завет, по меткому замечанию протоиерея Леонида Грилихеса, «дышит Ветхим Заветом». Все новозаветные писания пронизаны цитатами и аллюзиями на Ветхий Завет, прямых и косвенных ссылок на него – сотни. Емко и лаконично выразил это величайший богослов Церкви блаженный Августин: «Новый Завет скрывается в Ветхом, а Ветхий раскрывается в Новом». И для знающего Писание очевидна невозможность открыть всю глубину евангельских слов Господа Иисуса Христа, не изучив Ветхого Завета.
Вот почему Православная Церковь изначально использует ветхозаветные книги в своем богослужении, тем самым сделав их неотъемлемой частью своей жизни.