Первой греческой (и, кстати, первой европейской) свадьбой, описание которой дошло до наших дней, была печально знаменитая свадьба Персея и Андромеды. Правда, сама свадьба происходила в Эфиопии (напомним, что Эфиопия греческих мифов находилась на берегах обтекающей землю реки Океан и не совпадала с одноименным африканским государством). Но жених был греком, и описание церемонии, составленное греческими авторами, сохранилось в пересказе римского поэта Овидия.
Когда Персей, отрубив голову Медузы, летел через море на своих крылатых сандалиях, он увидел эфиопскую царевну Андромеду, прикованную к скале. Девушка пострадала за хвастовство своей матери Кассиопеи – царица заявила, что превосходит красотой морских богинь Нереид, те обиделись и пожаловались Посейдону. Владыка морей разгневался и наслал на эфиопов сразу две напасти: наводнение и морское чудовище. Избавиться от них можно было, только принеся Андромеду в жертву чудовищу. Персей подоспел в самый последний момент.
Андромеда, хотя и была эфиопкой, проявила себя в этой нелегкой ситуации как истинная гречанка: даже перед лицом неизбежной смерти не смела «дева – с мужчиною речь завести». Она и лицо «стыдливое скрыла б, верно, руками», но помешали цепи. Столь удивительная в столь экстремальных условиях скромность прельстила сердце героя. Разумеется, спасать чужую невесту (Андромеда была просватана за собственного дядю) Персей не собирался, но, пока чудовище вылезало из воды, он успел поставить перед ее родителями вопрос ребром: «Доблестью ей послужу, и да будет моей – вот условье». Кефей и Кассиопея, естественно, согласились. Обладатель крылатых сандалий даже не стал извлекать из сумки убийственную голову – с воздуха он без особых проблем пронзил чудовище мечом.
Свадьбу сыграли незамедлительно, причем по греческому обычаю. И даже греческие боги почтили дворец царя Кефея своим присутствием. Возможно, римлянин Овидий кое-что прибавил от себя – но в «Метаморфозах» описывается, как сами Амур (он же – греческий Эрот) с Гименеем потрясали факелами на этой свадьбе. Всюду были зажжены благовонные огни. С кровель свисали цветочные венки. Звучали «лиры, трубы и песни». В царском дворце были настежь распахнуты все двери, открыт «золотой атрий». На «пышно устроенный пир» прибыла местная знать.
Свадебный пир подходил к концу, и уже «дарами щедрого Вакха повозбудились умы», когда во дворец ворвался Финей – первый жених Андромеды. Финей был по всем понятиям не прав, и отец невесты пытался воззвать к его совести:
Коль ее столь ценной считаешь,
Сам бы деву забрал на скале, где ее приковали!15
Неудачливый жених не прислушался к голосу разума и метнул копье в соперника, но не попал. Персей перехватил копье и тоже метнул его… И тоже не попал – копье угодило в голову некоего Рета, который, вообще говоря, был ни при чем. После чего пиршественный зал превратился в поле битвы. Дрались чем придется. У одних было оружие, другие сражались – кто сорванным с дверей дубовым засовом, кто – тяжелым кратéром, предназначенным для разведения вина. Сам Персей – поленом, дымившимся на алтаре, ударил по лицу шестнадцатилетнего Лимнея и «раздробил ему вдребезги кости». Когда же стало ясно, что одним поленом врагов не одолеешь, Персей призвал соратников отвернуться и достал из сумки знаменитую голову. После чего враги окаменели, а соратники остались невредимы. Невредимым остался и злокозненный Финей, тоже успевший вовремя отвернуться. Неудалый жених обратился к Персею с мольбой о пощаде, но герой ответил:
Не обижу тебя я железом.
Наоборот, на века, как памятник некий, оставлю.
Будешь всегда на виду ты в доме у нашего тестя,
Чтобы супругу мою утешал нареченного образ.
После чего Финей тоже был обращен в камень. Но, видимо, Персей все же усомнился в том, что Андромеда сможет должным образом «утешаться», глядя на статую бывшего жениха и дяди. Во всяком случае, вскоре после кровавой свадьбы он забрал жену и переехал с ней на остров Сериф, к своей матери Данае.
Так была отпразднована примерно в XIV веке до н. э. первая известная нам в деталях свадьба с участием европейца. Конечно, и до той поры боги, герои и простые смертные женились и выходили замуж, но как проходили сами свадьбы, мы не знаем.
Вторая свадьба, подробности которой дошли до наших дней, – скандальная свадьба Пелея и Фетиды, состоявшаяся в XIII веке до н. э. Она особо примечательна тем, что это была первая и, кажется, последняя в Греции свадьба богини со смертным. Богиням случалось вступать с людьми в любовные связи и даже в прочные союзы (например, Эос много лет прожила с Тифоном), однако никакими церемониями это, насколько известно авторам настоящей книги, обычно не обставлялось. Но у Фетиды была особая ситуация – ее выдавали замуж боги.
Было предсказано, что родившийся от Фетиды сын превзойдет своего отца. Боги не любят уступать детям место на Олимпе, поэтому невесту решено было выдать замуж за смертного – героя Пелея. На свадьбу позвали всех, кроме богини раздора Аты. Она-то и подбросила на пиршественный стол золотое яблоко с надписью «прекраснейшей». После чего ссора трех красавиц, поспоривших из‐за яблока, стала причиной Троянской войны, и свадьба рядовой, в общем-то, богини вошла в историю.
Третьей свадьбой, рассказ о которой сохранили мифы, была трагическая свадьба царя лапифов Пирифоя и Гипподамии. Приглашенные на праздник кентавры, с непривычки перебрав вина, бросились похищать женщин, включая невесту, и свадебный пир превратился в побоище…
Брачная жизнь Пирифоя вообще отмечена особой скандальностью. После того как он овдовел, он вместе со своим другом Тесеем решил похитить Елену Аргивскую (впоследствии Елену Троянскую), тогда еще почти ребенка. Тесей к тому времени успел умыкнуть и бросить Ариадну, силой увезти в Афины царицу амазонок и родить с ней сына Ипполита, потом вступить в трагический брак с Федрой… Короче, женихи друг друга стоили.
Поскольку друзей было двое, а Елена одна, они договорились, что после похищения бросят жребий, а для проигравшего добудут другую невесту по его выбору. Пирифой проиграл и заявил, что желает получить в жены Персефону, супругу Аида, царя загробного мира… Пожелай он чего-нибудь попроще, греки сыграли бы две свадьбы, Елена стала бы женой Тесея, и это изменило бы историю культуры, потому что тогда в античной мифологии не было бы знаменитой клятвы женихов, погнавшей тысячи ахейцев под стены Трои. Напомним, что позднее отец Елены, выдавая дочь замуж, связал всех претендентов клятвой помогать тому, кто станет ее мужем. Если бы юная Елена вышла за Тесея, этого бы не случилось. Парис в конце концов, конечно, похитил бы Елену, поскольку красавица была обещана ему Афродитой. Но вместо масштабной греко-троянской кампании мы имели бы мелкую афино-троянскую заварушку, и Гомеру пришлось бы петь о чем-нибудь другом… Но Пирифой потребовал богиню…
Верный обещанию, Тесей оставил совсем еще юную невесту на попечение своей матери Эфры и вместе с Пирифоем отправился в Аид. Друзья не придумали ничего лучшего, как прямо явиться к подземному богу и потребовать выдачи Персефоны. Аид покарал неудачливых сватов достаточно мягко: он предложил им присесть. Друзья так и сделали, а встать уже не смогли. Отсидка Тесея, правда, оказалась не слишком долгой: его выручил проходивший мимо Геракл. А Пирифой бессрочно сидит и по сей день.
На земле тем временем разыгрывалось новое скандальное сватовство. Братья Елены, близнецы Диоскуры, осадили Афидны (город неподалеку от Афин) и освободили сестру. Эфра, так и не успев стать свекровью Елены, превратилась в ее рабыню. А отец Елены решил выдать дочку замуж, пока красавицу не похитил кто-нибудь еще. Привлеченные то ли красотой Елены, то ли раздутым вокруг ее имени скандалом, женихи со всей Греции собрались в Спарте. Назревала междоусобица. Перепуганный Тиндарей боялся объявить имя счастливца. И только совет Одиссея связать всех претендентов клятвой о помощи избраннику предотвратил кровопролитие.
Почему выбор Тиндарея и, возможно, самой Елены, пал на Менелая, современному человеку понять трудно. Ведь брат Менелая Агамемнон не так давно убил мужа и малолетнего сына Клитемнестры, сестры Елены, и принудил овдовевшую женщину к браку. Тем не менее Елена избрала в мужья Менелая и стала невесткой убийцы своего первого зятя и племянника. Подробности самой свадьбы история не сохранила.
Зато сохранились подробности другой свадьбы: Менелай выдавал замуж свою дочь от Елены, а заодно и женил внебрачного сына. Церемония эта состоялась уже после завершения Троянской войны, и ее описание у Гомера – первое описание свадьбы в европейской литературе. О бракосочетаниях Персея, Пелея и Пирифоя мы знаем по более поздним источникам, хотя сами свадьбы, согласно хронологии мифа, были сыграны раньше. А двойную свадьбу в доме Менелая через четыре с лишним века описывает Гомер, древнейший из европейских литераторов:
Свадьбу сына в то время он праздновал и непорочной
Дочери в доме своем, средь собравшихся родичей многих.
Сыну Пелида, фаланг разрывателя дочь посылал он;
В Трое давно уже дал обещание он и согласье
Выдать ее, и теперь этот брак им устроили боги.
Много ей дав колесниц и коней, отправлял к мирмидонцам
Дочь он, в город их славный, где царствовал сын Ахиллеса.
Сыну ж привел он из Спарты Алектора дочь молодую16.
Интересно, что согласия дочери на брак Менелай не спрашивал. Он обещал ее Неоптолему еще во время осады Трои. Теперь Гермионе исполнилось уже около 39 лет. Ей было девять, когда Елена бежала в Трою; десять лет длились приготовления к войне, столько же – сама война; потом Менелай около десяти лет скитался по миру… Однако Гермиона осталась «непорочной», дожидаясь возвращения отца.
Сам свадебный пир в описании Гомера мало отличается от повседневных пиров, которыми басилевсы услаждали себя едва ли не каждый вечер. Служанки ставят перед гостями серебряные тазы и золотые кувшины «с рукомойной водою». Ключница расставляет столы и кладет на них хлеб и разные кушанья, «охотно их дав из запасов». А кравчий, «блюда высоко поднявши, на них преподнес им разного мяса и кубки поставил близ них золотые».
Так пировали они под высокою кровлею дома,
Сродники все и соседи покрытого славой Атрида,
И наслаждались. Певец же божественный пел под формингу,
Сидя меж ними. И только лишь песню он петь принимался,
Два скомороха тотчас начинали вертеться по кругу.
Непонятно, участвуют ли в свадебном пире женщины и даже сами невесты. Во всяком случае, если они и сидят за столом, то молчат. Молчит о них и автор. Лишь Елена выходит к гостям и принимает участие в разговоре. Но и она не пирует, а занимается рукоделием.
Если о свадьбах мифических времен известно мало, то о процедуре развода – еще меньше. Вероятно, поначалу они были не слишком приняты, и уж тем более были невозможны повторные браки разведенных женщин. Если верить историку и географу II века н. э. Павсанию, когда-то греческие женщины, даже овдовев, сохраняли верность первому мужу. Историк пишет о дочери Персея Горгофоне: «Говорят, что она была первой из женщин, которая после смерти мужа своего Периера, сына Эола, за которого она вышла замуж девушкой, вновь вышла замуж за Эбала. А прежде был обычай, что по смерти мужа женщины оставались вдовами».
Но пример Горгофоны оказался заразительным, и уже в XIII веке до н. э., за одно-два поколения до начала Троянской войны (которая традиционно датируется рубежом XIII и XII веков), героини греческих мифов начинают вступать в повторные браки, причем не только после вдовства, но и после развода. Разводились и люди, и боги, причем без особых бюрократических проволочек. Одним из первых знаменитых разводов стал развод Пелея и Фетиды.
Дело в том, что от брака, в котором один из родителей был богом, а второй – смертным, традиционно рождались смертные же дети, которые становились более или менее выдающимися героями. Однако Фетида не хотела мириться с такой несправедливостью и всех родившихся у нее детей засовывала в огонь, дабы проверить, бессмертен ребенок или нет. Впрочем, некоторые мифографы утверждают, что богиня таким образом выжигала в ребенке его смертную составляющую, а оставшуюся в результате этой операции божественную сущность отправляла на Олимп. Но при всех условиях Пелей вместо обещанного ему выдающегося сына не получал никакого наследника вообще.
Богиня успела «обессмертить» шестерых детей, пока незадачливый муж наконец не решил вмешаться. Когда Фетида опустила в огонь очередного ребенка, Ахилла, Пелей запротестовал. Результатом был полный и окончательный развод. Обиженная богиня оставила и мужа, и сына и вернулась в море, к отцу и к своим многочисленным сестрам. А Пелею пришлось нянчить младенца в одиночку. По-видимому, он опасался, что не справится с ребенком, и малолетнего Ахилла отослали на воспитание к кентавру Хирону, а потом – к царю Ликомеду.
Из других богинь, которым неоднократно грозил развод, можно отметить Персефону, хотя в данном случае «грозил» – слово неподходящее, поскольку сама Персефона против развода, судя по всему, ничего не имела. Ее родной дядя Аид похитил девушку (с разрешения ее отца Зевса) и сделал своей женой, но возмущенная таким произволом мать Персефоны, Деметра, отказалась исполнять обязанности богини плодородия, после чего всякое плодородие на земле сошло на нет. Наступила неведомая ранее зима, начался голод, а главное – люди перестали приносить жертвы богам. Деметра требовала вернуть ей дочь, и Аиду пришлось выполнить ультиматум богини. Однако, отпуская Персефону на землю, бог загробного царства предложил молодой жене проглотить зернышко граната. Известно, что гранат у греков был символом брака, и, по-видимому, брака нерасторжимого. Во всяком случае, Деметра, встретившись с дочерью, немедленно стала выяснять, не случилось ли ей отведать граната. Если бы все обошлось, то, по словам богини, брак можно было бы считать расторгнутым. Но надежды Деметры не сбылись, и Персефона осталась замужем; правда, брак этот «гостевой» (две трети года жена проводит вдали от супруга) и, видимо, не слишком удачный. Известно, что Персефона изменяла мужу: сначала с собственным отцом Зевсом, потом с рожденным от него сыном Дионисом-Загреем (Сабасием). Не вполне понятные отношения у нее и с Адонисом, который формально никогда не был ее любовником, но которого она, однако, ежегодно подолгу удерживает под землей вопреки протестам влюбленной в юношу Афродиты.