Три великих зла совершил человек, не устояв в первобытном завете с Богом: 1) бесконечно оскорбил грехом своего Создателя и через то подвергся вечному проклятию (Быт. 3, 16-19); 2) заразил грехом все свое существо, созданное добрым: помрачил свой разум, извратил волю, исказил в себе образ Божий; 3) произвел грехом гибельные для себя последствия в собственной природе и в природе внешней.
Чтобы спасти человека от этих зол, вся сила которых обнаружилась с течением времени в потомках Адама, необходимо было восстановить союз человека с Богом в его первоначальной чистоте, истребить грех во всем существе человека – просветить его разум, исправить волю, восстановить образ Божий, а также истребить гибельные последствия, произведенные грехом человека, в его природе и в природе внешней. Возможно ли это было сделать? Да, возможно, и возможность эта открывается из следующего.
Как ни глубоко повредил грех природу человека, но в нем сохранились остатки добра. Существо человеческое после грехопадения превратилось все в скверну, но удержало сущность. Следы образа Божия, хотя затмившегося, сохранились в падшем человеке. По учению восточных отцов, падший человек помрачился и лишился совершенства и бесстрастия, но не лишился той природы и силы, которую получил от Преблагого Бога. В частности, разум человека, хоть и потерпел помрачение, но в нем не исчезло самое стремление к истине и способность к ее познанию, потому апостол называет и безответными язычников, не познавших того, что можно знать о Боге. Воля человека, хотя сделалась более удобопреклонной ко злу, чем к добру, но не уничтожилась, так что и падший человек по природе может избирать и делать добро, убегать и отвращаться зла. И в сердце падшего человека осталась способность соуслаждения закону Божию, любовь к добру, движения совести, хвалящие закон и осуждающие человека за грех.
Эти остатки добра в человеке приводили к тому, что даже язычники, по апостолу, имели сознание своей греховности, то есть сознание того, что добро нужно делать, а зла нужно избегать, ибо дело закона написано у них в сердцах. Присуще им было и сознание своей виновности перед Богом, а также стремление загладить свою вину, умилостивить Бога, восстановить союз с Ним. Наилучшим выражением всех этих стремлений и чувств служили жертвы, которые были принадлежностью каждой религии. Значение жертв состояло в следующем. Жертва была выражением сознания человеком своих грехов, виновности пред Богом, повинности за содеянные грехи смерти. Заклание жертвенного животного было наглядным выражением того, что приносящий жертву сам подлежит смерти, но за него умирает животное, на которое переносятся его грехи, что символизировалось возложением рук приносящего на животное.
Остатки добра в падшем человеке и делали возможным его спасение. Но кто же мог совершить это спасение? Если желание к освобождению от греха и положительное стремление ко спасению не чужды человеческому сердцу, то не может ли человек сам по себе освободиться от греха? Не может ли он развить в себе остатки добра до такой степени, чтобы зло в нем было совершенно подавлено добром? Не может ли спастись сам, своими силами?
На эти вопросы следует отвечать только отрицательно. Полное уничтожение в себе греховности – дело невозможное для человека. Для того чтобы истребить грех во всем существе человека и восстановить в нем образ Божий в его первоначальной чистоте, требовалось не менее, как воссоздать человека, так как грех не есть в нас что-то внешнее, напротив, он проник всю нашу природу, заразил своим ядом все наши силы, извратил наши способности, он повреждает нас в самом семени и корне, так что во грехе мы все зачинаемся и во грехе рождаемся. Но воссоздать себя, нравственно возродиться своими силами для человека, надломленного грехом, немощного, лишенного благодати Божией, было невозможно. Это бессилие в борьбе человека со злом изображает апостол Павел в Послании к Римлянам (Рим. 7, 18-23). Сознавая бессилие самому освободиться от греха, апостол с тоской и горечью восклицает: Окаянен аз человек: кто мя избавит от тела смерти сея́? (Рим. 7, 24). Не мог спасти человека и кто-либо из Ангелов, так как могущество их ограничено. Кроме того, нельзя было спасти человека действием только всемогущества, так как, насильно увлекаемый к спасению и блаженству, он был бы и недостоин его, и не способен к его усвоению. Очевидно, таким образом, что спасти человека, воссоздать его и очистить от грехов мог только Тот, Кто создал его в начале, то есть только Сам Бог, Который говорит о Себе: Аз есмь заглажда́яй беззакония (Ис. 43, 25).
Бог благоволил спасти нас по Своей благости, вечной и бесконечной, Он от века предвидит наше падение и степень падения, поэтому можно заключить, что и искупление нас предопределено было от века. И слово Божие подтверждает эту истину. Апостолы, говоря об Искупителе Господе Иисусе, называют Его как агнца непорочна… предуве́дена у́бо прежде сложения мира, явльшася же в последняя лета вас ради (1 Пет. 1, 19-20), как агнца, преданного на смерть нарекова́нным советом и проразуме́нием Божиим (Деян. 2, 23), как агнца, заколе́наго от сложения мира (Откр. 13, 8).
Говоря о нас, за которых пострадал Искупитель, апостолы пишут, что Бог избра́ нас в Нем прежде сложения мира, быти нам святым и непорочным пред Ним в любви (Еф. 1, 4), избрал нас от начала во спасение во святыни Духа и веры истины (2 Фес. 2, 13) и что Он спас нас и призвал званием святым, не по делом нашым, но по Своему благоволению и благодати, данней нам о Христе Иисусе прежде лет вечных (2 Тим. 1, 9).
Но если Всеблагий Бог еще от века определил искупить и спасти человека, то почему же Он не сделал этого сразу после его падения, а дал согрешившим прародителям только обетование о спасении в семени Жены и прошло несколько тысяч лет, пока наступило время исполнения этого обетования? Причина этого заключается не в Боге, а в человеке. Человек мог быть спасен только тогда, когда бы сам добровольно обратился к Богу. Но всеобщее желание спасения и возвращения к Богу могло возникнуть в падшем человечестве только после более или менее продолжительного пребывания в греховном состоянии; тогда ужасная сила греха и его гибельные последствия обнаружились вполне и своей тяжестью дали почувствовать человеку бедственность его положения в удалении от Бога – вызвать в нем сознание глубины падения, бессилия, собственными средствами выйти из своего состояния и таким образом возбудить в нем живое стремление опять соединиться с Богом и в Нем одном искать своего спасения. Нужны были тысячелетия, чтобы вся сила греха вышла наружу и своей тяжестью побудила человека обратиться за спасением к Богу.
Все это время от грехопадения прародителей до пришествия Искупителя есть время приготовления рода человеческого к принятию Искупителя, причем Господь приготовлял человечество разными путями. Избранный народ Свой Он приготовлял путем сверхъестественным, путем непосредственного водительства через особых богопросвещенных людей – пророков, а все остальные народы – путем естественным, предоставив им в духовной жизни ходить собственными путями, которые в конце концов под влиянием естественного Промысла Божия привели их к вифлеемским яслям Богомладенца.
Егда́ же прии́де кончина лета, посла́ Бог Сына Своего (Единороднаго), раждаемаго от жены, бываема под законом, да подзаконныя искупит, да всыновление восприи́мем (Гал. 4, 4-5). В чем состояла эта кончина лета, определенная для дела Искупления? В стихах, предшествующих приведенным словам апостола Павла из Послания к Галатам, апостол так выражается о времени перед пришествием Спасителя: Та́кожде и мы, егда́ бе́хом мла́ди (Гал. 4, 3). Таким образом, он называет период Ветхого Завета детством, временем воспитания, детоводительства под Моисеевым законом; пришествие Спасителя – конец детства.
Значение этого приготовительного периода мы можем уяснить себе, руководствуясь притчей о блудном сыне. Отец скорбел об уходе из дому любимого сына. Но, не нарушая его сыновнего достоинства и сыновней свободы, он ждал, пока его сын, познав всю горечь зла и вспомнив благую жизнь в отцовском доме, сам затоскует об отчем доме и откроет свою душу для отцовской любви. Так было с человеческим родом. Душа моя, яко земля безводная Тебе (Пс. 142, 6), – могло сказать человечество в лучшей его части, оно стало «землей безводной», испытав до конца горечь отчуждения от Бога. И Господь не оставил людей, не отвратился до конца и от первого дня грехопадения вел их к будущему спасению.
Это приготовление Богом рода человеческого к принятию Искупителя представляет два великих периода: период первый – от Адама до отца верующих Авраама (ок. 3448 лет); период второй – от Авраама до самого пришествия Искупителя (ок. 2060 лет).
В первый период Бог приготовлял весь род человеческий.
Как только пали наши прародители, обольщенные змием, Бог изрек им обетование о грядущем Спасителе (Быт. 3, 15), Который разрушит дела диавола (1 Ин. 3, 8) и избавит род человеческий от всех гибельных следствий падения (Евр. 2, 14). Вместе с тем Он установил жертвоприношения в прообраз той великой жертвы, которую принесет Мессия на Голгофе за грехи всего мира (Евр. 9, 26; 10, 11-12).
Со времени этого первоевангелия о Мессии, возвещенного еще в раю, и установления жертв, указывавших на Его страдания и смерть, спасительная вера в Господа непрерывно существовала в человеческом роде. Адам нарек имя жене своей «Ева» – «жизнь» (Быт. 3, 20), хотя и слышал приговор Судии: Земля еси, и в землю оти́деши (Быт. 3, 19). По этой вере Ева нарекла своего первенца Каином, что значит: стяжах человека Богом (Быт. 4, 1).
По этой вере Ипостасная Премудрость Божия, как свидетельствует премудрый Соломон и исповедует Святая Церковь, первозданнаго отца миру единаго созданнаго сохрани и изведе́ его от греха его (Прем. 10, 1), ибо несть бо иного имене под небесе́м, даннаго в человецех, о немже подобает спастися нам (Деян. 4, 12), кроме имени Иисуса Христа.
Этой верою потом множайшую жертву Авель паче Каина принесе́ Богу, еюже свидетелствован бысть быти праведник (Евр. 11, 4). Этой верою Енох преложе́н бысть не видети смерти… яко угоди Богу (Евр. 11, 5).
Этой верою в грядущего Мессию водились все патриархи и праведники, о которых говорится, что они уповали призывати имя Господа Бога (Быт. 4, 26), что они угодили Богу (Быт. 6, 9), обрели благодать пред Господем (Быт. 6, 8), ибо без веры в Искупителя невозможно угодити (Богу) (Евр. 11, 6).
Средствами, какие Бог употреблял тогда для сохранения и распространения между людьми истинной веры и благочестия, а в особенности первоевангелия о Мессии и правильного понятия о знаменовании жертв, были преимущественно следующие:
а) откровения: с этой целью Он иногда являлся Сам и беседовал с людьми (Быт. 4, 6-15; 6, 13-22; 8, 15; 9, 9-12), а иногда сообщал людям дар пророчества, например, Еноху (Иуд. 1, 14) и Ною (Быт. 9, 26-27);
б) чудеса: перемещение на небо Еноха, послужившего образцом покаяния родом (Сир. 44, 15), смешение языков (Быт. 11, 1-10), всемирный потоп (Быт., гл. 7);
в) долгоденствие, которым благословлял Бог патриархов: они жили обыкновенно более семи, восьми и даже девяти веков, так что, несмотря на два с лишним тысячелетия, прошедшие от Адама до всемирного потопа, первоевангелие, слышанное Адамом в раю, могло перейти в мир послепотопный во всей своей неповрежденности.
Но когда, несмотря на все эти средства со стороны Бога, несмотря на всемирный потоп, которым наказал Бог людей за их крайнее нечестие, несмотря на вновь повторенные Им обетования в лице Ноя для всего рода человеческого, люди мало-помалу уклонились от своего Создателя и идолопоклонство покрыло всю землю, – тогда Бог для сохранения истинной веры в Него и в обетованного Мессию из среды всех людей избирает одного Авраама, воспитывает в нем отца верующих, вступает с ним и со всем его потомством в особый завет (Быт. 17, 7-9), и начинается новый период приготовления рода человеческого к принятию Искупителя.
В этот второй период Бог иначе приготовлял избранный свой народ, иудеев, и иначе язычников: первых – преимущественно способом сверхъестественным, последних – преимущественно способом естественным.
Приготовление иудейского народа к принятию Спасителя состояло в утешительных обетованиях Божиих и в пророчествах о Его пришествии.
Обетования Божии начинаются еще в раю. Таинственный смысл уже имели слова Господа змию о семени жены: Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем тоя́: той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будеши его пяту (Быт. 3, 15). Данное здесь обетование о семени жены становилось все более ясным для избранников веры по мере умножения дальнейших пророчеств о Спасителе, Который Сам испытает страдания от насилия диавола (Пс. 21), но поразит его самого (Откр. 12, 9).
Далее идет обетование Аврааму: И благословятся о семени твоем вси язы́цы земнии (Быт. 22, 18), повторенное Исааку и Иакову (Быт. 26, 4; 28, 14); оно также постепенно раскрывалось в своем подлинном значении для иудеев – как обетование о Спасителе мира – в периоды пленений и других бедствий.
Пророчество о Спасителе мира содержится в предсмертных словах патриарха Иакова, когда он благословляет одного из своих сыновей: Не оскудеет князь от Иуды и вождь от чресл его, до́ндеже прии́дут отложеная Ему, и Той чаяние язы́ков (Быт. 49, 10). Дотоле не прекратится власть из колена Иуды, пока не придет Примиритель – чаяние народов; и следовательно, прекращение власти Иудова колена будет ясным признаком Пришествия Спасителя. Древнеиудейские учители видели в Примирителе ожидаемого Мессию, Которому и присвоено это имя. (Доколе не приидет Примиритель (Быт. 49, 10) буквально звучало: Доколе не прии́дут в Шило, то есть в Мессианское царство.)
Дальнейшим пророчеством являются слова Моисея своему народу: Пророка от братии твоея́, якоже мене, возставит тебе Господь Бог твой, Того послушайте (Втор. 18, 15). Много после Моисея было великих пророков у евреев, но ни к кому из них они не относили этих слов; и то же Второзаконие свидетельствует о времени, близком к Моисею: И не воста ктому пророк во Израили якоже Моисей (Втор. 34, 10). Сам Господь Иисус Христос отнес слова Моисея к Себе: Аще бо бысте веровали Моисеови, веровали бысте (у́бо и) Мне: о Мне бо той писа́ (Ин. 5, 46).
Затем идут многочисленные пророчества – прообразы в псалмах, из которых наиболее выразителен 21-й псалом, признаваемый древними раввинами за песнь Мессии. Он содержит в себе изображение тех тяжких и мучительных страданий, которые понесены были Спасителем на Кресте: Боже, Боже Мой, вонми́ Ми, вску́ю оставил Мя еси?.. Вси видящии мя поругашамися, глаголаша устна́ми, покива́ша главою: упова́ на Господа, да избавит его… Яко вода излияхся, и разсыпашася вся кости моя… Разделиша ризы моя себе, и о одежди моей меташа жребий… В конце псалма – о торжестве Церкви: В церкви велицей исповемся Тебе… Ядят убозии, и насытятся, и восхвалят Господа взыскающии Его: жива будут сердца их в век века (Пс. 21, 2, 8-9, 15, 19, 26-27).
К пророчествам-прообразам относится и ряд других псалмов. Из них одни возвещают страдания: 39, 68, 108, 40, 15, 8; другие – славу Спасителя: 2, 109, 44, 67, 117, 96, 94.
Наконец, еще ближе к концу ветхозаветного периода появляются многочисленные пророчества в книгах пророков, так называемых больших и малых, все более и более полно раскрывающих грядущее пришествие Сына Божия. Они говорят о Предтече Господнем, о времени, месте и обстоятельствах рождения Спасителя, о Его духовно-телесном образе (о кротости, смирении и других чертах), о событиях, предшествующих казни Господа, о Его страданиях, Воскресении, о сошествии Святого Духа, о характере Нового Завета и о других сторонах пришествия Господня.
Среди этих пророчеств особое место занимает 53-я глава Книги пророка Исаии, дающая образ крестных страданий Спасителя. Исаия так предызображает искупительные страдания Мессии Христа:
Господи, кто ве́рова слуху нашему, и мышца Господня кому открыся; Возвести́хом, яко отроча́ пред Ним яко корень в земли́ жаждущей, несть вида Ему, ниже́ славы: и ви́дехом Его, и не имяше вида, ни добро́ты: но вид Его безчестен, ума́лен паче всех сынов человеческих: человек в язве сый и ведый терпети болезнь, яко отвратися лице́ Его, безчестно бысть, и не вмени́ся. Сей грехи нашя носит и о нас болезнует, и мы вмени́хом Его быти в труде и в язве от Бога и во озлоблении. Той же язвен бысть за грехи нашя и мучен бысть за беззакония наша, наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы исцелехом. Вси яко овцы заблуди́хом: человек от пути своего заблуди́, и Господь предаде́ Его грех ради наших. И Той, зане озлоблен бысть, не отверзает уст Своих: яко овча́ на заколение веде́ся, и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзает уст Своих. Во смирении Его суд Его взятся: род же Его кто испове́сть? яко взе́млется от земли живот Его, ради беззаконий люди́й моих ведеся на смерть… И со беззаконными вмени́ся, и Той грехи многих вознесе́ и за беззакония их предан бысть (Ис. 53, 1-8, 12).
У пророка Даниила читаем откровение, данное ему архангелом Гавриилом, о семидесяти седминах (490 лет) как о сроке, определенном от указа Кира о восстановлении Иерусалима до Христа, до Его смерти и прекращения Ветхого Завета, то есть прекращения жертв в Иерусалимском храме (Дан. 9, 2-27).
Обетования и пророчества, во-первых, поддерживали дух избранного народа, особенно в трудные периоды его жизни, поддерживали стойкость, веру, надежду; во-вторых, подготавливали народ к тому, чтобы он мог узнать по этим предсказаниям приближение времени обетования и узнать Самого Спасителя в данном пророками Его образе.
Благодаря этим предсказаниям благочестивые люди среди иудеев напряженно и бодрственно ожидали пришествия Спасителя. Это видно из Евангелия. Таково ожидание Симеона Богоприимца, которому было возвещено, что он не умрет, пока не увидит Христа Господня (Лк. 2, 26). Таков ответ самарянки Спасителю: Мессиа прии́дет, глаголемый Христос: егда Той прии́дет, возвестит нам вся (Ин. 4, 25). Таковы вопросы иудеев, приходивших к Иоанну Крестителю: «Ты ли Христос?» (Ин. 1, 20-25); слова апостола Андрея Первозванного после его первой встречи со Христом, обращенные к его брату Симону: Обретохом Мессию (Ин. 1, 41), а также и подобные слова Филиппа к Нафанаилу в повествовании евангелиста о призвании их к апостольству (Ин. 1, 44-45). О том же свидетельствует и настроение народа во время входа Господня в Иерусалим.
В прообразованиях бесконечная Благость, нисходя к немощи человека, облекала высокие Свои обетования и пророчества о Мессии в чувственные образы, чтобы тем сильнее напечатлеть их в памяти народа и всегда представлять их как бы пред глазами. К числу таких прообразований относились некоторые происшествия и обстоятельства из жизни частных лиц. Например, приношение Исаака в жертву, указывавшее на крестную смерть и воскресение Мессии (Ин. 8, 56); священство Мелхиседека, прообразовавшее вечное священство Христово (Евр. 5, 6-7); могущество и величие царствования Давидова и Соломонова, прообразовавшие могущество и славу Царства Христова (2 Цар. 7, 13-14; Иер. 33, 14-18); пребывание пророка Ионы во чреве китове три дни и три нощи, знаменовавшее трехдневное пребывание Мессии в сердце земли (Мф. 12, 40).
Прообразами являлись происшествия и обстоятельства из жизни всего народа иудейского, особенно во дни Моисея (1 Кор. 10, 11; Рим. 10, 4): исход израильтян из Египта, агнец пасхальный, бывший образом Мессии во многих отношениях (Исх. 12, 46; Ин. 19, 36; 1 Кор. 5, 7), переход через Чермное море, манна, вода из камня, медный змий, прообразовавший Мессию, распятого на кресте и спасающего верующих в Него от вечной смерти (Ин. 3, 14).
Весь закон обрядовый, данный Богом через Моисея, прообразовал своими многочисленными жертвоприношениями, очищениями, окроплениями, празднествами, священством события новозаветные: Сень бо имы́й закон грядущих благ, свидетельствует святой апостол, (а) не самый образ вещей (Евр. 10, 1). К числу наиболее поучительных установлений этого закона относилось обрезание всех детей мужеского пола, знаменовавшее внутреннее обрезание и оправдание верою в грядущего Мессию (Рим. 2, 28-29; 4, 11); а также относилось вхождение первосвященника в Святое Святых однажды в год для кропления кровью на очистилище: это священнодействие служило прообразом единой очистительной жертвы за грехи мира, которую имел принести Мессия, а вместе и вознесение Его на небо (Евр. 9, 11-12, 24).