Роман
Сижу. Кручу руль. Молчу.
Я в душе не гребу, о чем с ней говорить!
И подвозить ее вообще не собирался. И думать о ней. И представлять всякое… И, тем более, вспоминать!
Но вышел на стоянку, увидел, как на нее слетелись все наши офисные стервятники, и не выдержал. Решил подвезти ее сам. Чисто из альтруистических побуждений. Я же должен за ней присматривать. Того гляди, папеньке пожалуется на Серегу или того же Кирилла. И я лишусь ценных сотрудников!
Маша села в мою машину с крайне недовольным видом. Свела вместе коленки, потянулась рукой к ремню… и ее юбка неумолимо поползла вверх.
И я снова вижу… Вернее, знаю, потому что смотрю только вперед. Чулки! На кружевной резинке. А выше…
Гладкая нежная кожа. Влажные, сочащиеся соком лепестки. Невероятно чувствительный бутончик, пульсирующий под моими пальцами…
Стояк уже практически упирается в руль.
Вот я дебил! Сам выдернул чеку из гранаты и закинул ее себе в машину. Сейчас рванет, мля!
Сижу, рулю. Все еще молчу. Вспоминаю сбитого котенка. Бедняга. Так жалко его! Травма детства. Я так рыдал тогда… И это воспоминание всегда безупречно работало!
Сейчас тоже срабатывает. Но очень медленно.
– Роман… Андреевич…
– Мы не на работе, можно просто Роман.
– Куда мы едем?
– Сейчас заедем в один рестик, поедим.
– Я не хочу есть! – сердито бурчит Маша.
– Я хочу.
– Но… Вы же сказали, надо обсудить рабочие моменты.
– Сначала поедим, потом поговорим. Я, когда голодный, злой. как пёс
Чистая правда!
А голодный и со стояком – вообще дикий степной волк. Который того и гляди схватит сочную козочку за бочок и затрепает. .
Маша косится на меня с опаской. Даже как будто немного отодвигается. Да прекрати ты ерзать! От этого только хуже. Юбка задирается и вообще…
Сиди на попе ровно!
На попе… Мля! Не буду я вспоминать ее попу, обтянутую трикотажным платьем, как второй кожей!
* * *
Мне удается не потерять лица по дороге от автомобиля до столика в ресторане. Для этого я просто не смотрю на Машу. Не подаю ей руки, не открываю перед ней двери. Просто тараном пру к точке назначения.
Девчонка, наверное, думает, что меня воспитывали дикие гопники на районе. Ну и пусть! Лучше так, чем увидит мой стояк. И пожалуется папе.
Мы уже сидим. Можно выдохнуть. И пожрать. Может, у них тут есть сочная козья филейная часть? Я бы сублимировал свои похотливые желания…
Маша сидит напротив, листает обширное меню с картинками.
Я вспоминаю, как она ела тарталетки на празднике – и у меня встает. Снова.
Да блин!
– Выбрала? – спрашиваю ее.
– Тут все такое вкусное!
Она облизывает верхнюю губу. Провокаторша…
На самом деле я понимаю, что у нее сейчас и в мыслях нет меня провоцировать. У нее разгорелся аппетит от соблазнительных картинок и аппетитных запахов, блуждающих по ресторану.
– Я буду вырезку, – решаю я. – И молодой картофель на гриле.
– А я хочу карбонару. Обожаю пасту! – возбужденно тараторит она. – И еще вот эти штучки с лососем. И шоколадный пудинг. Или лучше наполеон заказать? Наполеон я тоже очень люблю.
– Закажи и то, и другое.
И тут Маша резко замолкает. И обиженно надувает губы.
Что я не так сделал?
– Я же на диете! – трагическим тоном восклицает она. – Совсем забыла.
– Зачем тебе диета?
Она смотрит на меня, как на идиота.
– Похудеть хочу.
– Тот же вопрос: зачем?
– Я толстая.
Мля…
– Это такой способ нарваться на комплименты?
Она сердито пыхтит. Захлопывает меню. Смотрит куда-то вниз. На свои бедра? Злая такая… Потому что голодная!
– Хотите сказать мне комплимент? – произносит скептически. – Не сдерживайтесь.
Вот, блин, коза! Хотя я, конечно, сам нарвался.
– У тебя прекрасная фигура. Я бы ничего не стал менять. И, особенно, уменьшать.
– Пф-ф-ф! – фыркает эта коза.
И заказывает подошедшему официанту зеленый салат и минералку.
Совсем девка рехнулась!
– А чем именно в себе ты недовольна? – зачем-то спрашиваю я.
– У меня слишком… Ну… Это…
– Что?
Я предчувствую, что она скажет какую-нибудь лютую хрень.
– Жопа у меня, вот что! – в сердцах выпаливает Маша. – Очень хочу от нее избавиться.
Вот сейчас я верю, что ей девятнадцать. Да нет, она даже на четырнадцать тянет с этим своим подростковым недовольством своей офигенной задницей.
– Ну ты Маша, и дурочка.
– Сам ты… вы… – Она осекается. – Я хочу быть стройной, ясно? И не смейте меня отговаривать. Мне и так папа запретил… А я, между прочим, совершеннолетняя! И сама решаю, что мне есть. И что делать со своей задницей.
Не, ну эта коза как ляпнет что-нибудь! И у меня снова встает. Как будто он хоть на секунду падал…
Ее заказ приносят очень быстро.
Сидит, жует листик салата. Коза и есть! Грустная такая козочка. Даже как-то жалко ее.
– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – вспоминает Маша.
– У меня для тебя личное поручение.
– Личное?
– Очень личное.