День начался ужасно. Мы все вскочили ни свет ни заря, а я этого терпеть не могу! После многолетней работы на телевидении, когда нужно было «уходить в монтаж» на ночь, сидеть перед монитором на продавленном стуле, из которого во все стороны вылезали поролоновые внутренности, накрывшись с головой шерстяным платком – от холода, поедать булку с сосиской – от голода, курить одну сигарету от другой, есть растворимый кофе ложкой из банки и запивать теплой водой из-под крана, чтобы не заснуть, – вот после всего этого вставать в полшестого я не могу. Мне плохо. Меня тошнит от вида детей и от запаха кофе. Радостные всхлипывания, подвывания и слоновьи прыжки собаки – ура, ура, уже утро, все встали, сейчас гулять поведут! – вызывают во мне отвращение. Бодрый утренний голос мужа, живо интересующегося – не постирала ли я его пропуск на работу вместе с рубахой? – заставляет меня задуматься о бренности всего сущего.
Я не хочу. Не хочу я!
Перспектива тоже была не радостной.
Женька уезжает в командировку и приедет неизвестно когда – как пойдут испытания. Может, вечером, а может, через неделю. У младшего в школе утренник, и про костюм зайчика мы с бабушкой, ясен пень, забыли. Да и хотелось ему вовсе не костюм зайчика, а костюм пирата. По этому поводу происходят некоторые рыдания и метания. У старшего в институте очередной тур КВН. Сценарий он написал, конечно, но никто, никто не оценил его, сценария, великолепия. И Мишка теперь слоняется в трусах, хотя давно пора уезжать, и пребывает в томности – то ли сценарий сию минуту переписать, то ли объявить всем, кто будет в этом КВН играть, что они дураки и ничего не понимают в большой русской драматургии – ну в том смысле, что он там понаписал.
Ну ма-ама!.. Ну сделай что-нибудь!.. Ну Та-аня! Ну пропуск-то где?!
Сейчас. Just a moment. Всегда готова.
Кофе убежал на плиту, и теперь по всему дому воняет жженой резиной, мне нужно не то чтобы навести красоту, но хотя бы прикрыть наготу, ибо у меня историческая встреча с издателем. Он начинает работать в восемь утра, он собранный, хорошо организованный, деловой человек, и наплевать ему, что мне легче переночевать на пороге его кабинета, чем с Рязанского шоссе переть к нему на Ленинградку к десяти по всем декабрьским пробкам!..
Я несобранная, плохо организованная и ни фига не деловая, вот какая я! И еще он мне сейчас всыплет за то, что я опять опаздываю с романом.
Тут как раз собаку стошнило. Стошнило ее в тот самый момент, когда я уже почти вырулила на старт, дыша духами и туманами, и на шпильках. Кто не пробовал мыть полы на шпильках, тот ничего не понимает в жизни!
В общем, я рыдала всю дорогу до издательства. У меня ничего не получается, ничего! Мне уже сорок лет, а я так ничему и не научилась. У меня безответственные дети и инфантильный муж. Мама, видимо, впала в склероз – костюм зайчика-то был забыт! Сестре нет до меня дела. Романы я пишу долго и плохо, издатель недоволен, и сейчас он мне всыплет.
Мне не место среди всех остальных, умных, собранных и деловых людей, назначающих встречи на десять. Они живут совершенно другой жизнью. У них наверняка есть… особые условия. Их всех оберегают, окружают любовью и заботой, создают вокруг них уют, красоту и беспечность, как-то так.
Зареванная, торжественная, почти окончательно решившая удалиться от мира в обитель на Белом море, прикрыв очками глаза, чтобы не слишком походить на пожилого сенбернара, опоздав на полтора часа, я воздвиглась в кабинет издателя.
Он удивился немного – у меня на самом деле был странный вид, а про обитель он не мог догадаться, конечно.
«Я хотел показать тебе сводки, – сказал издатель и сунул мне в руки растрепанную папку. – Смотри. Роман, с которым ты так долго мучилась, везде в первой десятке. Ты смотри, смотри! И у оптовиков, и в магазинах, и в рейтингах. Ты молодец, – сказал мне издатель. – Не зря мучилась».
Потом я три часа ехала домой, с Ленинградки на Рязанку, лелея мысль о том, что я молодец. Ну, видимо, не все еще пропало!
Дома металась виноватая мама, некстати забывшая про зайчика, и пахло пирогом. Мама изо всех сил стремилась загладить свою ужасную вину и улучшить мне настроение. Тимофей объявил, что в полугодии у него по английскому «вырисовывается пятерочка и Ольга Викторовна его хвалила». Мишка позвонил и очень деловым тоном сообщил, что задерживается, ибо у него репетиция КВН, сценарий полностью одобрен, осталось теперь только хорошо отыграть. «Вы с папой придете на финал, мам?..»
«Ну конечно, придем! Если папина установка будет работать, а меня не вызовет на ковер издатель».
И вообще – скоро Новый год.
А Новый год приходит без всяких особых условий.