Слоны и пальмы Карфагена
От нас не в силах заслонить
Источник светлый Ипокрены,
Мы разрешим ему забить…
Кого!? Ты – мой хохлатый птенчик,
Чей клюв прозрачнее цветка!
Фальцетом зарыдал бубенчик,
Дрожат миры, клонится венчик,
Все ждут явленья дурака.
Растёт. Растёт. Растёт, как просо…
Гульф – это мира паруса.
На голове скрипят колёса,
Вращая щётками глаза.
Растянуты в ухмылке губы —
Довольно тягостных примет,
Не ерихонские ли трубы
Родить готовы свой фальцет?
Шут – отраженье высшей власти,
Зеркальный образ без стекла.
Изобразить людские страсти
Твоя рука ему дала.
Колпак – пародия короны.
Лишь дураку разрешено,
Соломиной колебля троны,
Не лить кровавый сок в вино.
Спроси надменного поэта,
Засунув бороду в бокал:
– Что ты сказал? К чему всё это?
– К чему? К чему? Когда б я знал!
Песенка
Яичница-болтушка!
Люби меня тайком
И гладь меня по брюшку
Железным молотком!
Аргонавты
Уже понятно, что пространство глухо,
Времён борзые стары и незрячи,
Слепней гоняет бледная старуха
Хвостом надежды от быка удачи.
И лишь любовь сияет нам во мраке —
Маяк всех маяков, светил светило…
Давай же развернём былые стяги
И вспомним то, что с нами было.
Давай не будем слушать злого хора,
Т за руном, плетённым Веком Пыли,
Как аргонавты, строго, без упора
Отправимся, не зная, где мы плыли.
Давай на вёсла возлагать ладони,
Фиксируя немолчное движенье,
И наши жизни в выдохе и стоне
Пусть обретают смысл и направленье.
Зима была темна. Кругом ветрило.
Носился мусор по дремавшим весям.
Расплавленная грязь внезапно стыла.
И было много криков, мало песен.
В забытый сад мы возвращались редко,
Дни наплывали, как волны рефрены,
И скрежетала ивовая клетка,
В Эдем спуская наши злые члены.
В минуту скорби вспоминать ли Бога?
Нет, наши гордые, неслыханные шеи
(Плевать на них – она нам не подмога!)
Возложим на алтарь, как две лилеи.