Тридцать восемь лет.
Живу у синего моря.
Синее море не против.
Не включив под вечер свет,
Спрятать я хотел секрет.
Но секрет был так велик,
Что не выдержал дневник.
Специально перед папой
Нагло грохнулся на пол.
Страх схватил лохматой лапой —
Все, сходили на футбол.
И случилось же открыться
Дневнику на той странице,
Где, красуясь, единица
С выходным звала проститься.
Сердце бешено стучит,
Я молчу, отец молчит.
Что тут скажешь, стало явным
То, что тайна не хранит.
Видно, днем я зря старался,
Мыл посуду, убирался:
Ничего не помогло,
Наказали все равно.
Решил в пример себе я взять
Прикрыв рукою рот зевать.
К конечной цели этих тем —
Не открывая рта совсем.
Зевать решил начать с утра.
Чтоб скуку лень не нагнала,
Попозже лечь, пораньше встать —
Так натуральнее зевать.
Проснулся рано, бодро встал,
Час тренировочно зевал.
К обеду, мышцы разогрев,
Зевал, как африканский лев.
Часам к шести зевал на раз.
И даже не прищурив глаз.
И в сторону, и вниз зевал
И даже рта не открывал!
Когда смеркалось, шёл я спать.
Собой доволен – что сказать?
Но как же сильно я устал,
Ведь целый день я прозевал.
В «Детском мире», в магазине,
Широко расставив лапы,
Заскучав в большой витрине,
Ждет медведь меня и папу.
Снежно-белый, с черным носом,
Только вот не говорящий,
На меня глядит с вопросом:
«Правда я как настоящий?»
Удивительно похожий,
У него из меха ушки.
«Ах, какой же он хороший», —
Восхищаются игрушки.
Подарили рыбке зонт
В день её рождения.
Не спросили только вот
Рыбкиное мнение.
Разноцветный зонт, большой,
С бантиком на ручке.
А на небе над водой
Ни единой тучки.
Ходит рыбка под зонтом
В дождливом настроении
И, хватая воду ртом,
Молвит с сожалением:
«Ну какой в подарке прок?
Он красив, не спорю.
Только не возьму я в толк:
Что с ним делать в море?
Вы купите лучше мне
Красные сапожки,
Чтобы я на самом дне
Не мочила ножки».