Дверь захлопнулась с глухим звуком, и Аня побежала по улице, не разбирая дороги.
«Все кончено, – стучало у нее в голове, – это конец всему, больше уже ничего хорошего не будет».
Под ногами чавкала снежная каша, в лицо летела гадкая морось. Похоже, природа тоже сегодня в плохом настроении.
Аня сама не ожидала, что сегодняшняя процедура в суде так на нее подействует. Казалось бы, что нового могли ей сегодня сообщить? Они с мужем давно не живут вместе и на развод подавали давно, просто такой порядок, что окончательное решение судья все откладывала, скучно поглядывая на них из-под очков и предлагая попробовать помириться ради дочери. Каждый раз Аня с замиранием сердца думала – а вдруг? Вдруг муж на вопрос судьи поднимет глаза, перестанет кусать губы и скажет:
«Да, я готов попробовать начать все сначала. Потому что люблю свою жену и дочь и хочу, чтобы у нас была семья… Аня, я прошу тебя пойти навстречу».
И Аня тотчас крикнула бы – да, я согласна! И вздохнула бы наконец свободно, как будто порвались тугие узловатые веревки, стягивающие сердце с тех самых пор, когда они с мужем пришли к выводу, что они – разные люди и что вряд ли у них получится сохранить брак. Точнее, говорил это муж, а Аня молча слушала и согласно кивала. Она привыкла во всем с ним соглашаться. Потому что муж был умнее и успешнее. Все ему удавалось. Кто такая Аня по сравнению с ним? Ни красоты особой, ни ума, и работа самая обычная – продавец в ювелирном магазине. Хорошо хоть не в продуктовой лавочке!
Аня сама понимала, что ожидания ее напрасны, ничего не изменится. Они с мужем все решили уже давно, обсуждали свою неудавшуюся семейную жизнь спокойно и разошлись, по выражению Аниной мамы, как интеллигентные люди – без скандалов и взаимных оскорблений. Муж вообще был человек воспитанный и выдержанный, ни разу ни на Аню, ни на дочку голоса не повысил.
А теперь у мужа другая женщина, они живут вместе уже несколько месяцев, он даже как-то познакомил их с Аней. Что тут можно сказать? Разумеется, Аня ей не чета. Красотка с километровыми ногами. Но вовсе не дурочка-блондинка, а серьезная женщина с высшим образованием. Работает вместе с мужем, делает карьеру, куда до нее Ане, не зря свекровь называла ее простушкой.
«Тебе нравится тетя Таня? Она красивая?» – спрашивал дочку муж.
«Такая красивая, что страшно, – ответила Наташка, – я вообще ее боюсь!» – и Аня тогда едва скрыла улыбку – не дай бог, муж подумает, что она настраивает дочку против его любовницы.
Несмотря на то что очень занят, дочку папа не забывает, навещает часто и помогает материально. Словом, все замечательно… ну, пусть не замечательно, но вполне терпимо, по крайней мере Аня с этим вроде бы примирилась, и сегодняшний официальный развод – простая, ничего не значащая формальность. Но почему же так тяжело на душе?
Вот и метро. Нужно скорее сесть в поезд и ехать на работу. До Нового года осталось несколько дней, у них в магазине самый разгар торговли. Мужчины покупают своим женам, невестам и подругам дорогие подарки. Только Ане на этот раз никто ничего не подарит – некому. И встречать праздник придется одной – Наташку с мамой она отправила в дом отдыха. Это и к лучшему, пускай подышат там свежим воздухом, пока Аня придет в себя после развода.
Аня с разбегу проскочила турникет и кинулась бегом по эскалатору. Так всегда с ней: всю боль и горе она старалась преодолеть в движении – хотелось довести себя до изнеможения, тогда приходила усталость и все плохое отходило на второй план. Даже когда рожала дочку, Аня вытерпела сутки мучений на ногах, ни на минуту не присела, хотя врачи этого и не одобряли.
Но в этот раз в метро она попала в час пик, вагон был набит до отказа, Аню стиснули так, что потемнело в глазах, и она провела сорок минут в душной неподвижности.
С одной стороны навалился краснорожий мужик, от которого несло многодневным перегаром, с другой Аню прижала к поручню толстая угрюмая тетка с большим пакетом, из которого торчал рыбий хвост. От такого соседства на душе стало совсем плохо, и наверх на свою станцию Аня поднялась, ничего не видя от слез. Нужно было бы отойти в сторону и вытереть лицо, но от слез Аня ослабла и не смогла выбраться из мощного потока пассажиров. Кто-то обогнал ее, грубо толкнув. Аня подняла глаза и с удивлением увидела, что это Дед Мороз. Ну да, все как полагается – в красной шубе и с мешком подарков на плече.
«Дед Мороз, а толкается», – с обидой подумала Аня, от неожиданности она выронила перчатку, наклонилась, но злобно галдящий поток не дал ей остановиться, неся прямо к двери.
Провожая глазами исчезавшую под чужими ногами перчатку, Аня не заметила летящей ей навстречу со страшной силой прозрачной двери. Она почувствовала только, как что-то взорвалось в ее мозгу, и наступила тьма.
Она с трудом открыла глаза и тут же закрыла их, потому что свет, исходивший от белого плафона на потолке, вызвал в голове резкую боль. Кто-то застонал, и Аня с изумлением поняла, что это стонет она.
– Гляди-ка, в себя приходит, – удивленно произнес женский голос рядом. – Врача нужно позвать.
К тому времени, как дозвались доктора, Аня уже окончательно пришла в себя и даже попыталась сесть на кровати. Пришла медсестра, сделала укол, а доктор все показывал палец, водил им перед Аниными глазами и спрашивал, сколько пальцев, как будто сам не знал, что один.
Когда медики ушли, Аня познакомилась с соседками по палате и выяснила, что лежит она здесь вторые сутки, привезли ее на «Скорой», потому что в метро ее сильно ударило дверью и от ушиба получилось сотрясение мозга. Аня выслушала соседок недоверчиво, она абсолютно не помнила ничего, что случилось с ней в метро. Она помнила, что была в суде, там разводилась с мужем, потом ушла, и дальше как отрезало, ничего не помнит.
– Частичная потеря памяти! – уверенно констатировала больная Семенихина. – Радуйся, что хоть имя свое помнишь и адрес домашний! Могла вообще в овощ превратиться! Так что непременно в суд на него подавай!
Больница, куда привезли Аню, была самая обыкновенная, муниципальная. Туда привозили по «Скорой» всех, подобранных на улице с травмами. В женском отделении контингент в основном состоял из несчастных теток, сломавших конечности на улице, и жен, сильно битых мужьями. Однако их палата была особенная – здесь лежали только с сотрясением мозга, и наблюдал их невропатолог Алексей Степанович.
Тон в палате пыталась задавать Семенихина. У нее была производственная травма – ударило по голове сосулькой, когда она перебегала двор кондитерской фабрики, где работала сменным мастером, – и она чувствовала себя на голову выше остальных. Катерина, простоватая и незлобивая тетка, вешала дома занавески и упала, ударившись головой о батарею. По причине своего легкого характера она не очень расстраивалась и собиралась скоро на выписку. Соседки рассказали Ане, что привез ее в больницу тот самый мужчина в костюме Деда Мороза, по вине которого ее ударило дверью, что он очень переживает и пытался даже прорваться в отделение, но его не пустили, потому что Аня была без сознания и день неприемный.
Аня полежала немного с закрытыми глазами и вспомнила Деда Мороза, который толкнул ее, обгоняя. Она видела его только со спины, очевидно, он и ударил ее дверью. Напоследок Катерина подала ей зеркало, и Аня ужаснулась – всю левую щеку, лоб и висок занимал огромный багрово-фиолетовый синяк. Аня почувствовала, что она ненавидит этого типа. Завалящий какой-то Дед Мороз, даже машины нет. Что его в метро понесло в час пик? И вообще, им положено подарки детям носить, а не людей калечить. И правда, что ли, подать на него в суд, как советует Семенихина? Но тут Аня представила себе зал с обшарпанными стенами и судью, что смотрит равнодушно из-под очков, и решила, что никогда больше не окажется в том зале. Будь что будет, но в суд она ни за что не пойдет! Навсегда хватило!
Сегодня день был приемный, и Аня ждала хоть кого-нибудь. Мама с Наташкой за городом, и это хорошо, Аня не стала им звонить. Не хватало еще, чтобы мать примчалась сюда. Сама перенервничает, и путевка пропадет. Могли бы девочки с работы навестить, хоть зубную щетку Ане принести и еще разные мелочи.
Однако никто не шел. К Семенихиной пришли две крупные громкоголосые тетки с работы, принесли торт, печенье и конфеты в красивых разноцветных бумажках. Все свеженькое, прямо с конвейера. Катерине муж притащил полпалки украинской колбасы с чесноком.
Тут же сели пить чай. Аню тошнило, поэтому она отказалась и от колбасы, и от сладкого.
Наконец посетители ушли, и в палате установилась тишина.
Ане к вечеру стало хуже: болела голова и, кажется, повысилась температура. Она хотела уже позвать сестру, но неожиданно дверь распахнулась, и в палату ввалился здоровенный парень с маленькими злыми глазками и короткой толстой шеей, охваченной золотой цепью. Аня его хорошо знала – это был Лимон, правая рука хозяина магазина. Собственно, не правая, а скорее левая, потому что Лимон от природы и по гороскопу был левшой. На самом деле звали его Леонидом, но Лимон имя свое не любил и требовал, чтобы все называли его Лимоном.
Считалось, что в магазине Лимон ведает вопросами безопасности. На практике это сводилось к тому, что он регулярно орал на продавцов, пил пиво в директорском кабинете и время от времени тупо смотрел на установленную возле двери магазина камеру охранной сигнализации.
В любом случае его визит Аню удивил, и она не ждала от него ничего хорошего.
И оказалась совершенно права.
Войдя в палату, Лимон ни с кем не поздоровался. Он мрачно оглядел присутствующих и рявкнул:
– Так… все быстро вышли! Вот кроме нее! – И он указал толстым коротким пальцем на Аню.
– А ты что это здесь раскомандовался? – огрызнулась Семенихина. – Ты не у себя в деревне! Ты в больнице, в нервном, между прочим, отделении! Так что имей в виду, мы тут все нервные, с нами лучше не связываться! И вообще, большой вопрос, кто тебя сюда пропустил!
– Вот, значит, как? – Лимон уставился на Семенихину исподлобья, но сменный мастер кондитерской фабрики – это вам не робкая продавщица из ювелирного. Семенихина взгляд Лимона выдержала, а он отвернулся и неприязненно запыхтел.
– Ладно, девочки, выйдите пока… – проговорила Аня. – Это начальник мой, с работы, по делу, наверное, пришел…
– Мало ли что с работы… – проворчала Семенихина. – Сразу видать, что хам. Ну ладно, если что, зови, мы рядом будем! – Семенихина подхватила Катю под руку и вышла в коридор, напоследок взглянув на Лимона свысока, чтобы он понял, что она его ничуть не боится и уходит только по Аниной просьбе.
Лимон мрачно взглянул ей вслед и подошел к Аниной кровати.
Остановившись рядом с ней, он набычился и проговорил:
– Ну что – сама отдашь?
– Ты это о чем? – спросила Аня в полном недоумении.
– Только не надо мне дурочку изображать! – прохрипел Лимон и нагнулся, обдав Аню запахом пива и чипсов. – Я не посмотрю, что ты тут симулируешь, я с тобой разберусь по-свойски!
– Да объясни, наконец, в чем дело? – слабым голосом проговорила Аня, голова у нее болела все сильнее, и соображала она плохо.
– Ты сама все знаешь! По-твоему, зачем я сюда пришел?
– Неужели чтобы о моем здоровье узнать? Как-то это на тебя не похоже! Если только Анатолий Борисович поручил…
Слова давались ей с трудом, в голове пульсировала боль, как будто там поселился монстр из Наташкиных мультфильмов.
– Прикалываешься, да? – Лимон грозно сдвинул брови. Собственно, у него были не брови, а маленькие белесые бровки, поэтому получилось совсем не страшно, скорее смешно. – Где «Маркиза»? – прошипел Лимон, сверля Аню взглядом.
– Ка… какая «Маркиза»? – переспросила Аня, вжимаясь в подушку.
Вот теперь она и в самом деле испугалась. И со страху вспомнила многое.
«Маркизой» называлось безумно дорогое кольцо с очень крупным бриллиантом особой огранки. По причине его немыслимой цены это кольцо не лежало в витрине среди прочих украшений, а хранилось в директорском сейфе вместе с несколькими самыми ценными экземплярами. Если появлялся достойный покупатель, которого могла заинтересовать такая исключительная вещь и у которого могло быть достаточно денег для такой покупки, «Маркизу» вынимали из сейфа и приносили в зал.
И вот теперь, после слов Лимона, Аня смутно припомнила, что в тот последний день на работе она показывала «Маркизу» важным клиентам. Это была пара средних лет, муж обращался с женой бережно и ласково и тут же объявил, что ищет кольцо жене в подарок не просто на Новый год, а на двадцать лет свадьбы.
Аня еще позавидовала тогда – не богатству, не уверенному голосу и твердому взгляду мужчины, из коего следовало, что он не просто денежный мешок, а человек, облеченный большой властью, нет, Аня позавидовала его жене, которой удалось на двадцать лет сохранить любовь и уважение такого человека.
Кольцо покупателю понравилось, но когда его жена узнала о цене, она сказала, что все равно его не наденет, покоя знать не будет, ведь вместе с рукой оторвут…
В глубине души Аня с ней согласилась.
Как она показывала перстень, Аня помнила, а вот что было потом… потом был звонок адвоката. Адвокат у нее был молодой и нагловатый, он смотрел мимо Ани и сыпал непонятными юридическими терминами. Аня вообще не хотела нанимать адвоката, но муж настоял – так положено. Он же и дал Ане денег на оплату юридических услуг. Аня нашла адвоката по Интернету – польстилась на дешевизну. На самом деле не так дешево и вышло, а хлопот Аня огребла выше крыши.
Парень все путал, терял нужные бумаги, забывал вовремя снять копии и предупредить Аню о вопросах судьи. Так и в тот раз: окончательное заседание перенесли на три часа раньше, адвокат же поленился до нее дозвониться накануне вечером. Аня узнала о переносе буквально за сорок минут и вылетела из магазина, успев крикнуть девочкам, что ее срочно вызывают в суд.
Потом была унизительная процедура развода и дорога обратно на работу, а потом – удар и темнота.
Неужели она не положила перстень обратно в директорский сейф? Если перстень пропал… сколько лет понадобится ей, чтобы расплатиться с хозяином? Сто? Двести? Во всяком случае, больше одной человеческой жизни!
– Где «Маркиза»? – повторил Лимон и сжал кулаки. – Я тебя последний раз спрашиваю! Анатолий Борисович – человек мягкий, он велел передать, что если ты ее отдашь – он тебя отпустит. Ну, если не отдашь – само собой, пойдешь на зону. Знаешь, что там с тобой уголовницы сделают?
– «Маркиза» пропала? – пролепетала Аня, холодея.
Она все еще надеялась, что это окажется ошибкой, идиотской шуткой Лимона. Впрочем, у него никогда не было чувства юмора.
– Не пропала, – ответил тот. – Ты ее украла!
– Я… я не брала!.. – Палата поплыла перед ее глазами, стены закачались, грозя рухнуть и похоронить ее… Может быть, это было бы лучше всего – умереть и не слышать злобный голос Лимона, не видеть его маленькие злые крысиные глазки…
Но он и не думал исчезать. Он сознательно приводил себя в ярость. Ему это явно доставляло удовольствие.
– Что, опять симулируешь?! – заорал он, увидев, как бледность заливает Анино лицо. – Не выйдет! Это с Анатолием Борисовичем у тебя мог пройти такой номер, он человек мягкий, а со мной это не выйдет! Ты последняя брала «Маркизу» из сейфа, значит, это ты ее украла! Знаешь, дрянь, что я с тобой сделаю, если ты ее не вернешь? Я тебя в фарш переработаю и котлет нажарю!
Дверь за спиной Лимона громко хлопнула, в палату ворвалась разъяренная Семенихина.
– Ты что на нее орешь?! – рявкнула она на Лимона. – Ты что, червяк навозный, себе позволяешь? Ты как смеешь на больную женщину голос повышать? А ну, уматывай отсюда, пока цел!
– Не лезь в чужие дела! – огрызнулся Лимон. – Я тебя не трогаю – и держись от меня подальше!
– Еще бы ты меня тронул! – перебила его Семенихина. – Если ты меня тронешь – от тебя мокрое место останется!
– Да отвяжись ты! – Лимон махнул рукой.
Может, он и не хотел задеть Семенихину, может, он хотел только припугнуть ее – но случайно смазал рукой по уху. Большого вреда Семенихиной это не принесло, но стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Семенихина побагровела, взвизгнула дурным голосом и ударила Лимона ногой в самое чувствительное место.
Удар был нанесен мастерски, как будто Семенихина была не сменным мастером кондитерского цеха, а имела как минимум черный пояс по карате. Лимон охнул и согнулся. Глаза его вылезли на лоб, он разевал рот и глотал воздух, как выброшенная на берег рыба.
– Что это ты в лице переменившись? – сочувственно проговорила Семенихина. – Никак ты подавившись? Бывает… ты на всякий случай доктору покажись, а то как бы чего не вышло… будешь потом всю жизнь в женский туалет ходить!
В это время в палату вошел доктор Алексей Степанович в сопровождении рослого санитара.
– Что у вас за шум? – строго осведомился он. – Это все же неврологическое отделение, здесь должна быть тишина!
– Вот и я этому гражданину так говорила, что у нас нервное отделение! – отозвалась Семенихина. – А он, видно, очень разволновался, кричать стал… но сейчас вроде успокоился.
– Успокоился? – Доктор с недоверием взглянул на согнувшегося пополам Лимона. – Молодой человек, а кто вас вообще пропустил? Приемные часы закончились!
– Я… – пропыхтел Лимон. – Она…
– По-моему, ему плохо стало, – проговорила Семенихина озабоченно. – Видите, как его колбасит! И вообще непонятно, то ли он пьяный, то ли уколотый…
– Пускаете кого ни попадя! – закричал доктор на санитара. – Пойдемте в ординаторскую, я вас осмотрю! – обратился он к Лимону. – Что-то вы и правда плохо выглядите!
Лимон ничего не ответил, тогда санитар схватил его за плечо и вывел в коридор.
Выходя из палаты, Лимон обернулся и бросил на Аню полный ненависти взгляд.
Аня без сил откинулась на подушку и прикрыла глаза.
Сейчас Лимон ушел, но глупо надеяться, что он оставит ее в покое.
Если «Маркиза» пропала и ее, Аню, назначат виновной – положение ее будет ужасным… Но куда, куда она могла деться? Аня не брала ее – это она помнит точно. Но куда она могла положить это чертово кольцо?
Как будто ей без того не хватало неприятностей!
Аня нашарила в тумбочке мобильный телефон. Вот интересно, оказывается, она как выключила его позавчера в суде, так и не включала. Так, несколько звонков от мамы, волнуется, как там прошло в суде. Муж звонил, теперь уже точно бывший, ему-то чего от нее надо? Еще с работы – ого, сам директор. И еще администратор Артур. Он выдавал Ане кольцо из директорского сейфа. Господи, что делать-то?
Аня отвернулась к стене и набрала номер продавщицы Лены.
– Анька! – ахнула та. – Подожди…
Тут же раздался ее заискивающий голос:
– Артур Семенович, я выйду на пять минут! Живот прихватило…
Очевидно, ей ответили согласием, потому что послышалась возня, потом скрипнула дверь туалета и раздался Ленкин шепот:
– Ты что устроила, Анька? Директор рвет и мечет…
– Да не брала я его… – простонала Аня, – ну ты меня знаешь, я на такое не способна…
– Вроде бы… – с сомнением протянула Ленка, – а куда же оно делось?
Далее Ленка шепотом обрисовала Ане обстановку.
Позавчера, когда Аня умчалась, они только рукой махнули, все уже в магазине знали про ее сложные семейные обстоятельства. Кольца хватились через час – в зал заглянул Артур и спросил, отчего Аня не несет его в сейф. Ленка с испугу брякнула, что Аня ушла, причем очень спешила.
– Та-ак… – сказал Артур и позвонил директору Анатолию Борисовичу, который являлся также и хозяином магазина.
Директор прибыл незамедлительно – «Маркиза» и вправду стоила немыслимых денег. Заперли дверь магазина, расспросили продавцов. Выяснилось, что после ухода богатых клиентов магазин покинула только Аня, больше никто не выходил. После этого Лимон лично всех обыскал, включая Артура. Кольца не нашли.
Проверили все укромные уголки в зале, в подсобках. В общем, полдня не работали, а толку – чуть, кольцо пропало. Все это время звонили Ане домой и на мобильный, он не отвечал.
– Я его в суде выключила… – пискнула Аня.
Лимон нашел Аню в больнице по своим каналам, Ленка понятия не имеет, каким образом. В общем, дело плохо. Хозяин, злой как черт, сказал, что уволит Лимона, если кольцо не найдется. Артур прямо называет Аню воровкой.
На этой мажорной ноте Ленка отключилась.
Аня откинулась на подушку. Перед глазами плавали красные круги, сердце билось где-то у горла. Голова, утихнувшая после того, как выгнали Лимона, снова пульсировала тупой болью.
Она не спала, просто впала в тяжелое забытье, из которого ее вывел голос медсестры:
– Ласточкина, к тебе снова пришли! Не хотела я пускать, да уж больно просил. Ладно, врачи уже все ушли, общайтесь!
– О, этот урод идет, который тебя дверью шандарахнул! – оживилась Семенихина. – Пугни его судом непременно!
Сначала в палату вплыла огромная корзина с фруктами, а потом появился он. Росту среднего, в плечах узковат, лицо самое обыкновенное. Одет просто, чисто выбрит. Он поставил корзину на подоконник, потом прошел через всю палату на цыпочках и осторожно присел на стул возле Аниной кровати.
– Простите, – пробормотал он почти шепотом, – я еще цветы принес, розы, но сестра не позволила, пришлось у нее на посту оставить.
– Еще бы, – игриво отозвалась Семенихина, – розы пахучие, а мы девушки болезненные, головка может закружиться, а она и так у нас – бо-бо.
– Я не люблю розы, – неожиданно сказала Аня.
– Я тоже, – обрадовался он, – но больным всегда… – Он замолчал растерянно.
– Чтой-то ты, мил-человек, на Деда Мороза не похож совсем, – прищурилась Семенихина, – ни мешка у тебя, ни подарков…
Катерина пошепталась с Семенихиной и, невзирая на сопротивление последней, вытащила ее из комнаты. Вид у посетителя был растерянный.
– Простите меня, Аня, – наконец выдавил он из себя, – я, конечно, очень виноват и готов… ну, возместить вам, что ли.
Ни на минуту не забывая о лиловом синяке, Аня напустила на себя строгий вид и сказала:
– Вы ни в чем не виноваты. Я сама должна была быть более внимательной. Доктор сказал, что сотрясение пройдет.
Больничный мне и так оплатят. Так что переживать вам абсолютно незачем.
– Вы сердитесь, – покорно вздохнул он, – что ж, все правильно. Но я… не нарочно. Понимаете, очень торопился. Машина сломалась некстати совсем, а еще вызовов столько. Дети ждут Деда Мороза, на дверь смотрят… не люблю я детей обманывать! А вечером спектакль…
– Вы артист? – догадалась Аня.
– Ну да. А вы думали, я только Дедом Морозом работаю? А летом в Великом Устюге отдыхаю?
– Ну да, с внучкой Снегурочкой! В такое даже моя Наташка не верит! – Аня засмеялась и тут же вскрикнула, схватившись за голову.
– Господи, вам плохо? – Он взял Аню за руки, и близко-близко она увидела его встревоженные глаза.
И она вдруг поняла, что он действительно переживает и волнуется за нее, как будто они близкие люди. И пришел вовсе не потому, что боится, как бы она и правда не подала на него в суд.
Как давно никто не заботился о ней! Мама сосредоточилась на Наташке, за это ей, конечно, большое спасибо, дочка еще слишком мала, чтобы понимать серьезные вещи… муж… муж даже на суд явился вместе с этой своей гениальной Татьяной! Не мог ее дома оставить! Аню и сейчас передернуло, когда она вспомнила ледяной взгляд этой стервы. Захотела насладиться победой, растоптать Аню окончательно. Что ж, у нее это получилось.
Аня тут же одернула себя. У нее огромные неприятности, а она думает о любовнице бывшего мужа. Голова-то пройдет, но в лучшем случае она лишится работы, а в худшем… об этом даже страшно подумать. Ну куда она могла положить это проклятое кольцо?
– Аня, что с вами? – Он все держал ее руки и заглядывал в глаза.
Аня хотела руки отнять, но вдруг, сама не понимая почему, прижала их к своему лицу и залилась слезами. Он не вскочил, не вскрикнул, не впал в панику, он сидел тихо-тихо и ждал. Понемногу Аня успокоилась и довольно внятно рассказала ему обо всем, что случилось два дня назад, начиная с того момента, как Артур выдал ей из сейфа дорогущее кольцо под названием «Маркиза», и кончая визитом Лимона.
– Так-так, – протянул он, когда Аня умолкла и за неимением платка вытерла лицо концом простыни. О том, какой у нее вид с распухшими глазами, красным носом и синяком в пол-лица, она решила не думать.
– Так-так… – повторил он, – стало быть, они решили на тебя все повесить?
– А что им еще думать? – уныло отозвалась Аня. – Ты же слышал – кольцо пропало, я последняя держала его в руках.
Как-то незаметно они перешли на «ты».
– Говоришь, из магазина никто не выходил, кроме тебя?
– Это Ленка так сказала, а всех обыскали…
– Значит, тот, кто взял кольцо, спрятал его в магазине, – твердо ответил он.
– Да все помещение обшарили! – Аня повысила голос, и тут же голова отозвалась гулкой болью.
– Значит, плохо искали, – отрезал он и добавил помягче: – В прошлом году играли мы одну пьесу из английской жизни. Так вот там один герой говорит, что прятать ценную вещь нужно на виду, среди множества похожих вещей. Письмо – среди других писем, бриллиант…
– Ага, а лист – в лесу, – перебила Аня, – это я знаю… Только у нас в магазине полно драгоценностей, среди них в первую очередь и смотрели. Все учли и пересчитали! Нет кольца! – В голосе ее послышались слезы.
– Не реви, – строго сказал он, – температура поднимется. Я, по-твоему, кто?
– Артист, в театре играешь…
– Ага, и еще в сериалах снимаюсь. Денис Морозов, не слыхала?
– Я редко сериалы смотрю, – извиняющимся голосом сказала Аня.
– Ничего, я пока не звезда, – не обиделся Денис, – но на данном этапе я Дед Мороз. А Деду Морозу полагается делать чудеса и дарить подарки, так?
– Так… – Против воли она ответила на его улыбку.
– Значит, надейся на чудо! Все будет хорошо!
Когда сестричка пришла выгонять припозднившегося посетителя, они с удивлением осознали, что проговорили без малого два часа.
– Я приду завтра! – сказал он, и Аня знала, что его обязательно пропустят.
«Пусть он придет, – думала она, глядя на закрывшуюся дверь, – мне легче в его присутствии…»
– Ань, тебе плохо? – встревожилась Семенихина. – У тебя вид такой, как будто совсем память отшибло, и улыбаешься глупо…
Спала Аня крепко без всяких уколов и снотворных.
Перед Новым годом в ювелирном магазине всегда царит оживление. Обеспеченные люди спешат купить своим женам или просто близким женщинам золотые украшения с драгоценными камнями, люди поскромнее – простенькие колечки или серебряные цепочки. В общем, продавцы едва успевают показывать товар.
Приближение праздника проявлялось не только в этой суете.
Посреди магазина стояла высокая пышная елка (не настоящая, синтетическая, но очень красивая). Вся она была увешана игрушками – шарами, бантами и стрекозами. В соответствии с профилем магазина игрушки сверкали, как будто были усыпаны драгоценными камнями. Разумеется, это были не бриллианты и сапфиры и даже не стразы от Сваровски, а всего лишь блестки и стекляшки, изготовленные трудолюбивыми китайцами, но смотрелись они очень нарядно. Особенно хорош был ангел, укрепленный на макушке ели, – чудный серебристый ангелок в сверкающей короне.
Около двух часов дня поток покупателей иссяк, в магазине наступило затишье. Но не успели продавцы перевести дыхание, как двери снова распахнулись, и в магазин вошел самый настоящий Дед Мороз – в длинной красной шубе, с кудлатой бородой и мешком подарков.
– Я – веселый Дед Мороз, я подарки вам принес! – громко продекламировал он, поставив мешок на пол, и внимательно огляделся по сторонам.
– Какой еще Дед Мороз? – недовольно осведомился администратор Артур. – Кто вызывал?
– Заказчик пожелал остаться неизвестным! – пробасил бородач и вытащил из мешка первый подарок:
– Где тут у нас девочка Леночка Зайкина?
– Это я Лена Зайкина… – призналась, выйдя из-за прилавка, молоденькая блондинка.
Дед Мороз откашлялся и с выражением продекламировал:
Пускай растают в сердце льдинки,
Мужчинам нравятся блондинки.
И раз уж так уж повелось —
Примите краску для волос!
С этими словами он вручил продавщице флакон дорогой французской краски.
– А я и так блондинка… – разочарованно проговорила Лена.
Но Дед Мороз уже вытащил из мешка следующий подарок.
– Кто здесь мальчик Витя Барабанов?
– Ну, допустим, я Барабанов! – отозвался старший продавец Витя.
Дед Мороз встал в третью позицию и проговорил хорошо поставленным голосом:
Поезжай домой к жене
На игрушечном коне! —
и он протянул продавцу пластмассовую лошадку с густой серебристой гривой.
– Постойте! – воскликнула Лена Зайкина. – Что значит – к жене? Витя, ты же говорил, что уже давно разведен с ней!
– Разведен, – быстро ответил Витя, но глаза его подозрительно забегали. – Неужели ты веришь этому бородатому провокатору?
– Я уже не знаю, кому верить! – На глазах Лены выступили слезы.
– Я еще не закончил! – перебил ее Дед Мороз. – Кто здесь мальчик Артур Косолапов?
– Ну, предположим, я! – признался администратор. – А в чем дело?
Поскольку ты администратор,
Держи китайский калькулятор! —
продекламировал Дед Мороз и вручил Артуру яркую коробочку с калькулятором.
– Что у меня – калькулятора нет? – фыркнул Артур. – И все же, кто вас прислал? Кто оплатил вызов? Хозяин?
– Как я уже сказал, мы не имеем права разглашать имя заказчика! – повторил Дед Мороз. – Позвольте еще раз поздравить вас с наступающим Новым годом.
– И вас также, – сквозь слезы улыбнулась Лена Зайкина.
Дед Мороз еще раз внимательно оглядел магазин из-под кустистых бровей. Особенно долго его взгляд задержался на сверкающих ослепительными огнями елочных игрушках.
– И все-таки кто вас нанял? – Артур перехватил этот взгляд и нахмурился.
– Засим позвольте откланяться, у меня еще детский праздник и три корпоратива! – объявил Дед Мороз и удалился.
Подошли очередные покупатели, и суматошный предпраздничный день потек своим чередом.
А Дед Мороз завернул за угол, достал из кармана шубы мобильный телефон и сказал в трубку:
– Серега, ты мне нужен! Часа через три, но не позже. Ага, все как договаривались… Не опаздывай!
Через три часа неожиданно на улице перед магазином раздался вой сирены.
Перед входом остановилась машина с красным крестом, из нее выскочили двое мужчин в развевающихся белых халатах, с плотными масками, закрывающими лицо, вбежали в магазин.
– В чем дело, мужики? – спросил, шагнув им навстречу, старший продавец Витя Барабанов. – Мы «Скорую» не вызывали!
– Форофо, фто не вывывали! – донеслось из-под маски, затем человек в халате сдвинул маску на подбородок и повторил: – Хорошо, что пока не вызывали! Значит, мы вовремя! Симптомов отравления пока ни у кого нет?
– Чего? – растерянно переспросил Витя. – Каких симптомов? Какого еще отравления?
– Тошноты, головокружения нет? – осведомился медик. – В глазах не темнеет? Пульс нормальный?
Он схватил Барабанова за руку и замер, к чему-то прислушиваясь и следя за секундной стрелкой своих часов. Озабоченно переглянулся со своим спутником, покачал головой:
– Пульс учащенный, и зрачки мне не нравятся… может понадобиться госпитализация.
– Вы вообще кто такие? – из-за прилавка вышел администратор Артур. – Что вам нужно?
– Городская санитарная комиссия! Старший санитарный врач Морозов! – сообщил второй человек в халате и протянул Артуру мятый лист бумаги со смазанной лиловой печатью. – В городе серия тяжелых отравлений. Некоторые с летальным исходом. Мы производим превентивное изъятие в целях предотвращения!
– Какие отравления? Какое изъятие? – набычился Артур. – Что вообще происходит?
– Происходит вот что! Каждый будет заниматься своим делом и не мешать другим. Я понятно выражаюсь? Вот вы, скажем, кто?
– Я старший администратор! – заявил Артур высокомерно.
– Вот и занимайтесь своим делом! А я старший санитарный врач, и я буду выполнять указания своего руководства, обеспечивая безопасность населения, в том числе и лично вашу! А если вы будете мне препятствовать, я вынужден буду применить пункт четыре дробь шесть должностной инструкции…
– Это еще что за пункт? – опасливо осведомился Артур.
– Принудительная госпитализация!
– Подождите, Денис Максимович, – вступил в разговор второй врач. – Не горячитесь. Давайте разъясним людям ситуацию. Люди, наверное, не в курсе происходящих событий!
– Вот именно, – подтвердил Артур.
– Ситуация заключается в том, что в розничной сети города обнаружена большая партия елочных игрушек китайского производства, изготовленных из высокотоксичного материала бимбомбумина, – мрачно сообщил доктор Морозов. – Вдыхание паров бимбомбумина в замкнутом помещении чрезвычайно опасно. Уже зафиксированы первые случаи тяжелого отравления. Симптомы, как я уже сообщил, – тошнота, головокружение…
– Ой, что-то меня тошнит! – Продавщица Леночка заметно побледнела и отступила за прилавок.
– Ты это на что намекаешь? – забеспокоился Витя. – Ты же мне говорила, что у тебя все под контролем!
– Личными делами будете заниматься потом! – повысил голос доктор Морозов. – А сейчас мы с коллегой приступаем к изъятию токсичного материала!
Врачи поправили маски, надели резиновые перчатки и подошли к елке. Один из них приготовил большой пластиковый пакет, второй начал одну за другой снимать злополучные игрушки.
– Эй, стойте! Нельзя ничего делать без санкции хозяина! – опомнился Артур.
Он бросился к елке и попытался оттеснить от нее чужаков. Те переглянулись, один из них достал шприц и шагнул к администратору.
– Придется успокоить… – проговорил он строго.
В это время из служебного помещения вышел Лимон и окликнул Артура:
– Не выступай! Видишь, люди при исполнении. Что ты из-за каких-то игрушек разошелся? Лучше бы за товаром присматривал!
Артур затравленно огляделся и отступил.
Вскоре все игрушки были сложены в мешок. Последним туда отправился ангел с макушки елки. Артур проводил ангела взглядом, полным страдания.
– Ну фот и фсе… – проговорил доктор Морозов. Затем снял маску и повторил: – Ну вот и все. Можете работать. Ваши игрушки будут сожжены с соблюдением всех предосторожностей, акт об утилизации мы вам пришлем обычным порядком. Если у кого-то появятся симптомы отравления, немедленно сообщите об этом в органы санитарного надзора!
Оба врача вышли из магазина и направились к своей машине.
Артур оглянулся. Увидев, что Лимона в зале нет, он выскользнул на улицу.
Положив мешок с изъятыми игрушками в багажник машины, доктор Морозов обратился к своему напарнику:
– Слушай, Серега, что-то мне кофе хочется. Зайдем вон в то кафе, выпьем по чашечке?
– У нас же еще четыре объекта на сегодня, – вяло возразил второй врач, затем взглянул на часы и смягчился. – Ну ладно, если только по чашечке…
Они закрыли багажник и вошли в соседнее кафе.
Едва врачи удалились, из-за газетного киоска выскочил Артур. Оглядевшись по сторонам, он подбежал к машине и попытался открыть багажник. Замок был закрыт. Артур достал из кармана складной швейцарский ножик и принялся возиться с замком. Вскоре его попытки увенчались успехом. Он открыл багажник, вытащил оттуда мешок с изъятыми игрушками и запустил в него руку.
Под руку ему попадались стеклянные шары и банты, украшенные стразами, хрупкие сверкающие цветы и прозрачные стрекозы. Он рылся в мешке, чертыхаясь, но поиски были безуспешны.
Вдруг за спиной Артура раздался насмешливый голос:
– Ты не это ищешь?
Администратор вздрогнул и обернулся.
Рядом с ним стоял старший санитарный врач Морозов. В руке у него был серебристый ангел – тот самый, который всего несколько минут назад украшал макушку елки.
– Отдай! – вскрикнул Артур. – Это не твое!
– Можно подумать, что твое! – усмехнулся врач. Или это был вовсе не врач?
– Отдай! – повторил Артур. – Давай поделим деньги… – Он понизил голос, шагнул вперед. – Честно поделим, пополам… Ты все равно не сможешь продать «Маркизу» за настоящую цену!
Врач молчал.
Артур набычился и бросился на Морозова, выставив вперед свой нож.
– А вот это уже лишнее! – раздался второй голос, и внезапно возникший Лимон схватил Артура за локоть.
Тот попытался вырваться, но Лимон держал его, как в железных клещах.
– Что и требовалось доказать, – «санитарный врач» протянул Лимону серебристого ангела. – Девушка тут ни при чем, это вот он воспользовался ее состоянием и спрятал кольцо так хитро, что никому и в голову не пришло там искать…
Лимон осторожно снял с головы ангела сверкающую корону. Собственно, это была не корона, а кольцо. Кольцо «Маркиза» с огромным бриллиантом необычной огранки.
На этот раз дверь палаты приоткрылась совсем немного. В образовавшуюся щель заглянули маленькие глазки. Они растерянно моргнули. Дверь открылась пошире, и на пороге появился Лимон во всей своей красе.
– Опять ты? – жизнерадостно проговорила Семенихина. – Что, в прошлый раз мало показалось? Ну, я ведь могу еще добавить, у меня с этим просто!
– Дама… то есть женщина, не горячитесь, – перебил ее Лимон. – Я ведь не как в прошлый раз, я по-хорошему… я извиниться пришел, вот перед ней, – он мотнул бритой головой в сторону Аниной кровати. Руки его были заняты огромной розовой коробкой. – Вот, торт вам принес… очень хороший… чаю с ним выпьете… хороший торт, по спецзаказу…
– Что?! Торт?! – переспросила Семенихина. – Да я эти торты видеть не могу!
У нас на кондитерской фабрике этих тортов… лучше бы ты огурчиков соленых принес, – она мечтательно зажмурилась. – Знаешь, таких бочковых, соленых-соленых, в пупырышках…
– Огурчиков? – переспросил Лимон. – Это можно… это я быстро… но только сперва я все-таки прощения попрошу.
Он подошел к Аниной кровати и, виновато откашлявшись, проговорил:
– Ты, это, извини… я не со зла на тебя наехал. Я правда думал, что это ты «Маркизу» припрятала. А оказалось, что это Артур, гад. Ты, видно, в тот день на нервах была – развод, все такое – и вместо того, чтобы убрать перстень в сейф, положила его в витрину вместе с другими украшениями. Он это заметил, да и припрятал колечко к себе в карман. Но вынести из магазина побоялся, подождал, пока никого не будет в зале, и спрятал его. Причем умный, гад! – спрятал на самом виду, надел на ангела, который на елке висел. Вроде как корона. Мы с хозяином весь магазин обыскали, а на елке посмотреть не догадались. Поскольку из магазина, кроме тебя, никто не выходил, мы на тебя и подумали. А Артур ждал, когда все успокоится и можно будет «Маркизу» безопасно вынести. Анатолий Борисович по своим каналам справки навел – оказывается, Артур наш в казино проигрался вчистую! Весь в долгах! И раз такой случай удобный подвернулся – он и не выдержал, слямзил кольцо.
А тут как раз эти, из санитарной комиссии появились… ну, он и попался! В общем, это… извини!
Лимон открыл коробку с тортом.
Торт был действительно очень большой и красивый. В центре его стоял марципановый ангел в сверкающей короне, а у ног ангела было выведено цветной карамелью: «С Новым годом, Аня!»
– Ух ты! – Семенихина заглянула через плечо Лимона. – Такой тортик грех не попробовать! На все отделение хватит!
Они с Катериной утянули Лимона в коридор, там послышался шум, визг, охи и ахи. А в палату вошел Денис.
– Это ты? – счастливо спросила Аня. – Ты все устроил?
– Я же Дед Мороз, хоть и по совместительству, – смущенно улыбнулся он, – два дня до Нового года осталось, так что могу еще какой-нибудь подарок тебе организовать… Чего бы ты хотела?
– Не надо, – сказала Аня, – не надо мне больше подарков. И чудес не надо. У меня все хорошо.
Он смотрел на нее и не видел бледного лица, спутанных волос, не видел жуткого синяка в пол-лица, а видел только ее сияющие глаза и счастливую улыбку.
– У нас, – поправил он, – у нас все хорошо. Так и будет, я тебе обещаю.